Я сломал настоящее

С того дня, как Гермиона забрала у меня Елейное зелье, прошло две недели. По её же собственному прогнозу ему пора уже выветриться, но Гарри, ясное дело, не приходил требовать подарки назад. Бдительные гриффиндорцы даже пару раз заставали нас за разговором: мы с Гарри не афишировали дружбу, но и не скрывались особо. Пусть все постепенно привыкают. Казалось бы: видишь, что ошиблась, ну так подойди, извинись. Замнём уж ссору из-за побитого Малфоя, не позволим же мы скользкому Хорьку портить наши отношения. Не-е-ет! Гермиона не подходила и всё яростнее зыркала на меня поверх учебников. Как будто это я виноват, что её глупые прогнозы не сбываются! Остальным сокурсникам постепенно надоедал бойкот. Они его не отменяли официально, но то один обратится ко мне с пустяковой просьбой, то другой, забывшись, пожелает доброго утра. Возможно, тому Рону более близкой дружбы и не доставалось. Но я-то не тот Рон! Мне это равнодушие даже на руку: меньше трёпа — меньше шансов проколоться. Но я привык, что на Гриффиндоре весело! Заняться было нечем, и я сам садился за домашку, с грустью отмечая, что становлюсь скучным взрослым и вот-вот начну мечтать о карьере министерского клерка. А ещё я привык, что на Гриффиндоре меня уважают. И здешним сокурсникам было за что меня уважать! Да, тут я не напарник Героя, но я для факультета столько баллов заработал, как будто снова спас школу или Философский камень! Ну, почти. Но в этой реальности я учился лучше, чем в своей. На Защите я блистал. Ходил у Тонкс в любимчиках, она ставила меня в пример и разрешала не делать письменную домашку. А при отработке боевых заклинаний определяла меня в пару с Гарри, и я весь урок любовался, как изводится бессильной злобой Малфой. С Чарами у меня тоже всё шло хорошо, зря, что ли, я их столько отрабатывал в ОД и в наш бродяжнический год. На Прорицании нужно воображение, и на его нехватку я не жаловался. Пару баллов зарабатывал на каждом уроке. Я даже на Зельях вышел на твёрдое «Удовлетворительно», а всё потому, что мама Гарри — я уверен, что это её идея, а не Снейпа, — написала гениальный учебник. К каждому зелью она прилагала таблицу, где у каждого ингредиента указывала свойства, способ нарезки и причину такого способа. А потом разбирала возможные ошибки, как их выявить и, главное, как исправить. Зелье посинело — слишком крупно порезал жуков, добавляй сушеную рябину по одной ягоде, пока не покраснеет. Она там ещё писала всякую заумь, что именно происходит с зельем, но я не вчитывался, сразу исправлял оплошность. Почему нас раньше так не учили зельям?! На других предметах блеснуть было нечем, и Гермиона больше не исправляла в моей домашке ошибки. Но всё это я проходил уже раньше, и временами при встрече удавалось списать у Гарри. Так что на Травологии и Трансфигурации я худо-бедно выходил в ноль: сколько терял на каверзных вопросах, столько и зарабатывал на практике. Уроки со слизеринцами, кстати, проходили удивительно мирно. У нас-то пакостили Малфой и его подпевалы. А тут, как я понял, мой двойник пытался задеть Гарри, потому и терял баллы. А сейчас все угомонились. В общем, две недели я зарабатывал баллы и медленно, очень медленно возвращал свой статус среди гриффиндорцев. А потом рано утром все в спальне мальчиков проснулись от треска и грохота. На полу валялась клетка для совы — после покупки я сунул её уменьшенной в тумбочку и совсем забыл о ней. Чары развеялись, и она вернула свои размеры, попутно проломив деревянные стенки тумбочки. Не надо быть лучшим учеником, чтобы сообразить, что такая прочная клетка — очень дорогая. И все знают, откуда у нищеброда Рона Уизли могут взяться дорогие вещи. Мерлин, ну зачем такая мощная клетка сове? Она же и так умная, не будет пытаться сбежать. Чтобы выжила в рухнувшем доме, что ли? Или чтобы стрясти побольше денег с богатенького клиента. Пока Дин с Симусом орали на меня, а Невилл бегал за Джинни и Гермионой, я смотрел на клетку и думал. До меня дошло, что Гарри, хоть и выбил у продавца скидку, всё равно заплатил за клетку уйму денег. И я понятия не имею, сколько. В магазине-то я думал, что она стоит пару сиклей — мелочь по сравнению с двадцатью пятью галеонами за сову. Прочная какая… И замок на дверце — не простой крючок, а магический. А на кольце для подвеса какие-то руны. Галлеон за всё это? Три? Десять? Гриффиндорцы опять перерыли мой сундук, потом пришла очередь кровати и обломков тумбочки. Зелья не нашли, но обвинений не сняли: решили, что у меня тайник за пределами спальни. — Зачем тебе клетка, у тебя даже совы нет?! — возмущалась Джинни. Спросонья, она надела первые попавшиеся шмотки, и теперь щеголяла голыми ногами из-под еле прикрывающей попу юбки. Хоть бы мантию накинула! Я швырнул ей покрывало, чтобы прикрылась, но она сложила его вдвое и набросила на плечи поверх блузки, оставив ноги на виду. Конечно, она не могла знать про сову. Изольда ко мне не подлетала: я не выписываю газеты — мне не на что, ха-ха! Я отправлял с совой записки Гарри, а он сам находил меня с помощью карты Мародеров. А навещал я свою золотистую красавицу в совятне один. — Может, это разновидность клептомании? — предположила Гермиона, ввернув заумное слово, чтобы показать, что она больше всех знает. — Нет, не может быть. Он же достает зелье заранее, все продумывает… — Всё, мне это надоело! — заявила Джинни. — Тебе надоело? — съязвил я, выделив голосом «тебе». — Разве это в твою жизнь лезут все кому не лень? — Я иду говорить с Гарри Поттером, — продолжила она, сделав вид, что не слышит меня. — Это твоя последняя возможность признаться ему и выпросить прощение. Или Азкабан. Уж лучше сейчас отсидишь с полгода на верхнем уровне, чем после совершеннолетия попадешься на чем-то более крупном и угодишь на средний, к дементорам. Добрая у меня сестра тут, ага! — Ну и иди, покажи слизням, какая ты дура, — фыркнул я. — А впрочем, нет. Я хочу на это посмотреть! Гарри все равно знает о бойкоте, а так я хоть прослежу, чтобы Джин не сболтнула лишнего. И чтобы слизни её не обидели. Джинни отбросила покрывало и помчалась по коридорам как охотница с квоффлом к пустым кольцам. Завитые в спиральки волосы развевались за спиной, а короткая юбка колыхалась при каждом шаге: того и гляди задерётся выше трусов. — Моя сестра так сгорала от страсти к слизеринцам, что забыла надеть юбку, только поясок, — поддел я, но Джинни не обернулась. У прохода в гостиную Слизерина мы ждали с полчаса, пока не вышел какой-то малолетка. Мы его попросили позвать Гарри, тот удивленно на нас посмотрел, молча скрылся в гостиной — и никого не позвал. Неудивительно, что не решился будить начинающего Тёмного Лорда в такую рань. К исходу второго часа я довёл Джинни до бешенства, потешаясь над её видом и настойчивостью. Я мог хоть сейчас послать Гарри Патронуса. Это он опасался светить своего, пока не узнает, какую форму принимал Патронус его двойника. А Тупоронни-то таким заклинанием точно не владел, не с чем сравнивать форму. Но не буду же я помогать Джинни делать мне пакость! Конечно, нужно как-то упрощать связь. У нас с Гарри в плане закупок стояли сквозные зеркала — или монеты с протеевыми чарами, или парные блокноты, что найдём. Может быть, удастся у Сириуса выпросить. Но пока по старинке: с совой, а прилетит она только за завтраком. Гарри вышел из гостиной как раз в тот момент, когда моя обезоруженная Экспеллиармусом сестра пыталась задушить меня голыми руками. Поскольку я выше, ей пришлось задрать руки, юбка задралась тоже — я понял это по обалделому взгляду Гарри на задницу моей сестры. Я попытался отцепить клешни Джинни, но она жаждала стать братоубийцей. Тогда я потянул её юбку вниз за подол — но длины не хватило, а Джин сочла это контратакой и заехала носком туфли мне в голень. — Аааагркх! Не пялься! — только и смог прохрипеть побитый полупридушенный я. Гарри послушно отвернулся и прокашлялся, а чокнутая сестричка, наконец, поняла, что у нашей стычки — и её трусов, — есть свидетель. И это меня ещё упрекают, что я позорю нашу семью?! Да нам несказанно повезло, что с Гарри не увязалась свита его прихлебателей, а то все змеюки полюбовались бы! Сестрица отцепилась, развернулась к Гарри, вдохнула поглубже, чтобы одной тирадой растоптать репутацию родного брата. Но тут Гарри ей улыбнулся, и Джин поперхнулась воздухом. И покраснела. А я уж решил, что в этой реальности у неё вообще стыда нет. Они так и стояли, пялились друг на друга несколько минут. Гарри всё лыбился, запустил пальцы себе в волосы, превратив аккуратную слизеринистую укладку в нормальное поттеровское воронье гнездо. Джин открыла рот и захлопнула, ничего не сказав. Я сначала мысленно потешался над смущенной сестрицей, но потом желудок заурчал, напоминая, что уже можно топать на завтрак. Пришлось мне кратко рассказать, в чем дело, а то Джин до самого ужина будет мяться. — Я дружу с Роном, потому что он хороший друг, — засмеялся Гарри. — Не надо выдумывать глупостей. — Откуда такая уверенность? — выпалила Джинни, преодолев смущение. — Вы раньше враждовали, и вдруг дружите. Сложно поверить, что у тебя могли найтись общие интересы с моим братцем! Это её «с моим братцем» прозвучало как «с тараканом» или «с помойной крысой». У нас с Гарри целая гора общих интересов! Но это с моим, с нормальным Гарри, а не с избалованным принцем, обласканным мамой-Королевой, и Надеждой Тёмных Сил. Плевать, что думает Джинни. Она всё равно ничего не понимает. Но неприятно, что Гарри это слышит — и слышит раз за разом. От слизней, от Гермионы с Джинни, от отчима и Мерлин знает от кого ещё. — Вдруг тебя, ну не знаю, околдовали, опоили? — напирала Джинни. Не сказала про зелье Григория Льстивого. То ли не до конца сестринскую совесть потеряла, то ли не сразу выкладывает все карты. — Что имеем, не ценим, — мягко упрекнул Гарри. — Мне бы такого брата! И шутку расскажет, и в квиддич сыграет. — И от подлых слизней защитит, — добавил я. Главное качество старшего брата. Гарри заржал, и до меня дошло, что он тут считается слизнем. — Кстати, не хочешь сыграть в квиддич? — предложил он Джинни. Мы в этой реальности всего пару раз нашли время полетать — слишком много времени у Гарри отнимали учеба и приставучие слизеринцы. Я летал на гаррином «Нимбусе 2000» — тут он не дрался с Ивой и благополучно дожил до роли запасной метлы. Мы ловили снитч, или я стоял на воротах, а Гарри играл за охотника. Из него вышел бы неплохой охотник, он достаточно непредсказуемый. Но один против вратаря — неинтересно, мячи слишком легкие. Вот когда охотники втроём или хотя бы вдвоём мячи перебрасывают — там да, сложно. С Джинни, и впрямь, было бы интереснее. — Ловить снитч? — и тут сестру как подменили. Она поправила волосы, изогнулась, оттопырила задницу и выпятила грудь. Закусила и тут же выпустила нижнюю губу, чтобы та покраснела и припухла. Чуть качнулась на носочках в сторону Гарри. Короче, пустила в ход все эти женские фокусы. Не знаю, что там думал Гарри, на которого эта атака была направлена, но со стороны смотрелось… тупо. Как будто семилетняя девчонка напялила мамино платье и бусы, туфли в два раза больше ноги, намазалась помадой и виляет задом, изображая взрослую. У здешней Джинни росту хватало, и грудь была побольше, чем в нашей реальности. Но манеры взрослой роковой женщины все равно смотрелись как на драконе кружева. Джинни же — свой парень, сорванец, спортсменка, боевая подруга, а не вот это всё. — Коне-е-чно, — мурлыкнула она. — Хочу. Я незаметно пихнул её в пятку. «Веди себя прилично!», — мысленно шикнул я, но сестрица телепатический упрек не уловила. — Со мной и Роном, — уточнил Гарри, сообразив, что она решила, будто её на свиданку зовут. Сестрица нахмурилась, но быстро спрятала удивление. Гарри начал болтать, как и будет весело вдвоем пытаться забить мне гол, и как я хорош в роли вратаря. Я бы ещё послушал хвалу о себе, но пришлось напомнить, что завтрак ждать не будет. — Ничего не понимаю, — призналась мне Джинни по пути в Большой Зал. — Ты в последнее время какой-то странный, Гарри Поттер какой-то странный… Я поперхнулся заготовленной нотацией «а я говорил, не лезь и не жалуйся Гарри на меня». Джин что-то подозревает? С кем она поделилась мыслями? Вряд ли она побежит к Дамблдору, но слухи по замку разлетаются быстро. И если она замечает, то многие могли заметить, что мы выходим из роли. Нас выдает только дружба или поведение в целом? Мы хотели показать перемены, но постепенные и естественные. Как будто мы сами по себе повзрослели и поумнели, я перестал хулиганить, а Гарри — задаваться. — Гермиона на себя не похожа, — продолжала Джинни. — Малфой какой-то дёрганный, у Невилла бредовые теории, Дин невыносимым стал. Что с вами на шестом курсе делают? — Всего год до совершеннолетия и взрослой жизни, — выкрутился я. — Ты почувствуешь это в следующем году сама. За завтраком я ломал голову, что делать с Джинни и Гарри. Она ему нравится, и он ей тоже, это видно. Она хотела с ним на свиданку. В нашей реальности я поначалу был не в восторге от их отношений, но потом смирился. Тем более, что они оба вели себя благоразумно, и им не грозило стать родителями до окончания Хогвартса. Мне даже в голову не приходило беспокоиться об этом. В этой реальности Гарри не торопил события. Он не говорил мне прямо, но я и сам догадался, что друг не хотел снова начинать и сразу приостанавливать отношения до конца войны. Это правильно. Но если Джинни не будет с ним, то останется с Дином. А я не рискнул бы полагаться на его порядочность. Бесполезно призывать Джинни вести себя скромнее, она никогда меня не слушает. На Дина мне тоже нечем надавить. Припугнуть местью от всех мужчин семьи Уизли? Но этот тип скажет, что готов жениться на Джин! Он войдет в уважаемое чистокровное семейство, сразу приобретет вес в обществе и связи. Может, ещё и фамилию нашу возьмёт. А мы на каждом семейном празднике будем терпеть общество этого придурка, который во много раз противнее Дина из моей реальности. Я ломал голову и так, и эдак. Подолгу раздумывать — это не моё, я человек действия! Но та, кто способна разработать хороший план, дулась на меня за свои же обвинения. Некое подобие плана у меня всё же нарисовалось. Гарри и Джинни могут заключить помолвку. Для безопасности будут держать её в тайне ото всех, кроме родителей — пока не покончим с Волдемортом. А чтобы легкомыслие Джин не увело ее за приключениями на стороне, можно использовать для помолвки специальные зачарованные кольца. Такие точно есть в семействе Прюэтов. Мама говорила, что ей пришлось сбегать из дома, чтобы такое не оказалось на её пальце и не приговорило к браку с нелюбимым. Средневековая дикость, конечно. Но это если против воли невесты. А если Джин сама хочет выйти за богатого и красивого парня — а она явно хочет, чуть из юбки не выпрыгивает, — то она наденет кольцо по доброй воле, как гарантию серьезности своих намерений. Но если ей такой план предложу я, то она не послушает. Нужно, чтобы ней поговорили родители. А в курсе ли они, как единственная дочка ведет себя в Хогвартсе? Если нет — то я не хочу быть тем, кто на неё донесёт, мне жизнь и части тела ещё дороги. Если бы это была Джин из моей реальности, я бы махнул рукой и сказал, что сама разберётся. Но эта вертихвостка — не разберётся! А вдруг Гарри познакомится с ней поближе и не захочет с ней встречаться? Эта Джин не очень-то похожа на нашу. Я много думал, кем считать здешние версии своих родных и знакомых. Ну, готовился жить тут, на тот случай, если не смогу убедить Гарри исправить реальность. Не совсем верно говорить, что они — другие люди. Это скорее, как если ты долго не видел кого-то, и с ним за это время произошли новые события. А то, что случалось с вами и казалось важным, повлияло на вас — то позабылось, будто этого и вовсе не было. То есть человек тот же, просто изменился. После разлуки чувства могут угаснуть, окажется, что вы новые друг другу не подходите. Вот и Гарри не торопится выходить за рамки дружеского общения, квиддича. Только из-за Волдеморта или новая Джин ему не нравится? И посоветоваться-то не с кем, я единственный, кому интересы Джин важны так же, как и счастье Гарри! Я хотел бы, чтобы у этих двоих всё было хорошо, и они были вместе. Но меня не оставляло ощущение, что я пытаюсь подсунуть другу порченый товар. Голос Гермионы в голове отчитывал меня, что я дремучий ретро-гад или что-то типа того. Гермиона сказала бы, что девица на выданье — не товар, и у женщины те же права, что и у мужчины, в том числе и на добрачные связи. Я согласен, но Гарри-то бережёт себя для Джинни! Задумавшись, я не заметил, как смолотил половину здоровенного пирога с капустой — народ за столом даже завозмущался. От сложных мыслей голова распухала и грозила взорваться. Хорошо, что первым уроком Защита, отвлекусь на практику. На Защите мы сначала отрабатывали невербальные заклинания, а потом вернулись за парты и повторяли старые темы: Тонкс гоняла нас по вопросам перед семестровой контрольной. Гарри вдруг пролистал учебник к началу и поднял руку: — А мы будем отрабатывать Непростительные заклинания, профессор Тонкс? — Хотите побегать от моих Круциатусов, мистер Поттер? — фыркнула Тонкс. Она явно не восприняла его всерьёз, и уже перевернула страницу, чтобы задать следующий вопрос, как Гарри заявил: — Я имею в виду сопротивление Империусу. Было бы здорово, если бы мы научились противостоять подчинению или хотя бы могли узнавать это состояние. Он хотел добавить что-то ещё, но захлопнул рот. Наверно, вспомнил, что аргумент о грядущей войне не сработает, тут никто не знает о возрождении Волдеморта. — Противостоять Империусу невозможно, иначе это заклинание не считалось бы Непростительным. В истории описаны лишь несколько неподтвержденных случаев… — Тонкс закатила глаза, начала нотацию, но одёрнула сама себя: — Хотя, что я мешаю вашему слизеринскому высочеству опозориться? Вперёд, мистер Поттер, покажите нам нечеловеческую силу воли! Гриффиндорцы захихикали, но по-доброму так, без издёвки. Слизеринцы смотрели на Гарри в недоумении, но он им величественно кивнул, мол, всё под контролем. Гарри вышел из-за парты, прошёл на свободное пространство и развернулся к остальным, как на уроках лже-Хмури. — У вас же есть разрешение на такой практикум, профессор Тонкс? — уточнил он. — Есть-есть. Не отвертитесь, мистер Поттер, — ухмыльнулась она чуть злорадно, с предвкушением, отчего сходство с безумной тётушкой усилилось. Знаю, это глупо, но у меня ладони вспотели, а пальцы сами собой стиснули палочку, когда женщина, похожая на Беллатрикс навела оружие на моего друга. Я даже на всякий случай перехватил правую руку левой, чтобы не пальнуть заклинанием по профессору — такого номера, наверно, даже мой двойник не откалывал. И отчего-то я засомневался, что у неё есть разрешение. Было бы — провела бы практикум раньше, она же не Амбридж. Но Дамблдор, наверно, её прикроет. — Империо! — уверенно произнесла Тонкс, словно тысячу раз тренировала это заклинание. — Спойте нам, мистер Поттер! Глаза Гарри стали пустыми, а лицо — глуповатым. Но как только прозвучал приказ, он сразу нахмурился, напрягся, плотно сомкнул губы, опустил взгляд. И, ясное дело, промолчал. — Не может быть! — Как ты это делаешь?! — Да это подстроено! — галдели студенты. — Не настоящий Империус! — Скажите ему что-то лёгкое, профессор Тонкс, — заволновалась Гермиона. — Пусть руку поднимет! — Поднимите руку, мистер Поттер! — рявкнула она. — Не буду! — отозвался Гарри с вызовом. Его лицо стало почти нормальным, с каждым мгновением ему было проще игнорировать Империус. — Акцио, шоколадная лягушка. Съешь лягушечку, Гарри, — заворковала Тонкс, сменив тактику. — Только после вас, профессор, — ухмыльнулся Гарри. Он тряхнул головой и проморгался, окончательно приходя в себя. — Пятьдесят баллов Слизерину, — слабым голосом произнесла Тонкс. — Садитесь, мистер Поттер. Остаток урока был сорван. Гриффиндорцы требовали испытать их, слизеринцы перешептывались и переглядывались. Все восхищались силой воли Гарри. Сила воли, как же! Будь у Гарри нечеловеческая сила воли, он бы на одни «Превосходно» учился по всем предметам! В этой реальности я один знаю, что в Гарри проявляется не воля, а невыносимая упёртость и вредность характера. И нежелание прислушиваться к другим. Я понимал, что во мне бубнит обида: Гарри никак не соглашался изменить реальность на более благосклонную ко мне. Ну ладно, в глубине души я тоже восхищался. Я много раз тренировался сбрасывать Империус, но не смог даже замедлить выполнение приказов. Научился только узнавать это состояние, понимать, что я под Империусом, даже если заклинание применят тихо, из-за угла. Если меня заставят наворотить дел — смогу под Веритасеумом сказать об Империусе и оправдаться. Гарри сложил руки на парте как пай-мальчик, игнорировал вопросы слизней и, не отрываясь, смотрел на Гермиону. Она сидела с лицом примерной ученицы, глядя на доску, но время от времени стреляла в Гарри глазами. По ней не понятно было, дошло ли до неё, что на человека такой воли — и такой вредности, — не подействует глупое зелье. Может, она и не вспоминала обо мне и зелье, а воображала, что Гарри пытался впечатлить её, потому что влюбился. Сама она, кстати, тоже вызвалась на испытание, но послушно вырвала страницу из учебника. В нашей реальности она всё же замедлялась и понемногу саботировала приказы. Там она оторвала бы самый краешек, не повредив буквам. Всё-таки Гарри — самый надёжный друг в мире. Раскрыл перед слизнями важную карту, способность сопротивляться Империусу. И всё ради того, чтобы про меня не сочиняли гадости. Я должен быть таким же надёжным другом ему! Должен рассказать про Петтигрю. Должен сказать, что Джин изменилась, и пусть он сам решает, готов ли мириться с ее легкомыслием. Я представил, как мы с Джинни поочередно жалуемся ему друг на друга, сдаем с потрохами, и мне стало стыдно за свою семью. Вертихвостка и начинающий Пожиратель Смерти, да ещё оба доносчики. После урока Гарри о чём-то говорил с Тонкс в её кабинете. Наверно, она хотела знать, где он такому научился. Надеюсь, он придумает хорошую отговорку, потому что у меня убедительных идей не было. Пока я ждал его, мимо меня прошла Гермиона. Скользнула по мне взглядом и ничего не сказала. Похоже, отправив эту ведьму в Гриффиндор, шляпа переоценила её смелость в признании своих ошибок. Как только Гарри вышел из кабинета, его обступили слизеринцы. Но мне удалось перехватить его взгляд и указать кивком на дверь в мужской туалет. Гарри понял намёк и присоединился ко мне через несколько минут — удивительно, как Дракуся отпустил его одного. — Спасибо, — от души поблагодарил я. — Это было глупо, но мощно. Конечно, не все мои проблемы решатся от его поступка. Меня перестанут считать вором и злодеем, подчинившим чужую волю. Но я останусь в глазах сокурсников хулиганом и тупицей. Мой двойник зарабатывал эту репутацию не один год, и за несколько недель примерного поведения я её не исправлю. И я по-прежнему буду для всех попрошайкой. Клетка, палочка — слишком дорогие подарки для недавней дружбы. — Да ладно тебе, — отмахнулся Гарри. — Надо было раньше так сделать. Но меня осенило только сегодня, когда я посмотрел прошлые темы. Ты говори мне, когда что-то не так, а то я случайно узнаю, что у тебя проблемы! Да я ему с самого нашего появления твержу, что здешний я — одна сплошная проблема, и надо исправлять всю реальность с первого курса! — Я думал, все уже угомонились, — продолжал Гарри, — а сегодня вот Джинни сказала… — Да, Джинни… — я помялся и вдруг придумал, как оправдать сестру. — Ты извини, что она так себя ведёт. Тут на Гриффиндоре… ну ты понимаешь, мирная жизнь, молодость. Они все немного повёрнутые на любовной теме. Я ведь правду сказал! В этой реальности не только Лаванда с Парвати любят обсуждать отношения, кто в кого влюбился, кто с кем флиртует. Даже Гермиона интересуется романтикой! А бесстыдно ведёт себя не только Джинни, но и Дин. — Не надо их осуждать, это нормально. Это гормоны, — уверенно заявил Гарри. — У Джинни сильная половая конституция. — Чего? — вытаращился я. Конституция — это маггловские законы, откуда они у чистокровной ведьмы? -Ну, либидо. Половой темперамент, — «пояснил» Гарри. — Ась? — У моего двойника есть книжки по половому воспитанию. Одна явно от Сириуса, а другая скорее от мамы, там все серьезно и научно. Это важно знать каждому парню, я тебе дам почитать. О, это интересно! Сириус в любовных делах понимает. Да и мама Гарри, похоже, любит это дело, раз выбрала Снейпа, у которого других достоинств мало. — То есть, Джинни… — я закрутил пальцами, пытаясь подобрать слово. Не «вертихвостка», а… «сексуальная»? «созрела для брака»? — Джинни — здоровая молодая девушка. Более здоровая, чем в нашей реальности, — подчеркнул Гарри. Я ничего не понял, но ладно. — То есть, тебя это не беспокоит? — на ум пришла шутка, что личная жизнь с такой девушкой будет насыщеннее и горячее, но я не могу так шутить о своей сестре. — Это хорошо. Ты предложишь ей встречаться тайно? — Она тут выше на добрых три дюйма, хотя и моложе на год, — сказал Гарри ни к месту. И грустно покачал головой, будто отказываясь от мечты. С минуту я тупо пятился на него, пытаясь сообразить, к чему он клонит. Ну да, Джинни высокая, в отца и в меня. У неё ноги длинные, а из-за короткой юбки кажутся ещё длиннее. Не думал, что для Гарри это проблема. Он же не унылый моралист, и сам только что сказал, что это признак здоровья и… ну, короче, женской силы. Не нравится — пусть отведет её в магазин и купит юбку подлиннее. Что там у ведьм сейчас в моде: годе, плиссе или крем-брюле? А! Дошло, наконец-то. — Ты можешь носить обувь с каблуком, — заверил я. — И есть специальные толстые стельки. Джинни не намного выше тебя, и девочки раньше заканчивают расти, ты через пару лет перегонишь её. — Мне в принципе не следовало начинать отношения с Джинни, — Гарри упрямо помотал головой. — В этой реальности я не совершу ту же ошибку. — А, в смысле, никаких романов до победы? Это правильно, — я кивнул и прочистил горло, чтобы предложить план с тайной помолвкой. Про зачарованные браслеты пока умолчу, а то вдруг Джинни не согласится или Гарри скажет, что это дремучесть. — Тогда… — Ты видишь, в чем разница? — перебил меня Гарри. — Видишь, что именно в этой реальности пошло иначе? Ведь ваша семья беднее, значит, питание было менее полезным, а все равно она здоровее. Понимаешь? — Не очень, — признался я. Джинни в детстве много болела, а тут, может ей больше повезло. — Дневник Риддла! — завопил Гарри и воздел руки к потолку, как будто его бесила моя несообразительность. — Риддл пил из нее жизненную силу! И потом весь этот стресс, когда она поняла, что творила под его контролем! А тут Джинни не была жертвой Тома, не пострадала от тёмной магии, и это не сказалось на росте. Понимаешь? Это моя вина. Из-за меня в нашей реальности Джинни была менее здоровой. — Из-за Риддла, — поправил я. — И из-за Малфоя-старшего. Гарри в ответ развёл какую-то путанную теорию, будто Малфой подбросил тетрадку одной из Уизли, так как мы приютили Гарри. Ха, какая наивность! Отец с Люциусом со школьной скамьи враждуют, Гарри в те времена и в проекте не было. Тогда Гарри стал меня уверять, что Риддл пил из Джинни силы именно ради информации про Мальчика-Который-Выжил, а остальные девчачьи сопли его не интересовали. Мол, Риддл-из-дневника сам так говорил. — Ээээ… По-моему, ты выдумываешь чушь. Дневнику было плевать, из кого вытягивать силы. — В общем, Джинни отличный друг, и я надеюсь, в этой реальности мы тоже подружимся, — заключил Гарри. — Но я решил, что не буду портить ей жизнь и отношения. — Мудрое решение, Гарри. Целуйся лучше с Хорьком! — рявкнул я. Да, здешняя Джин — вертихвостка. Точнее, здоровая девушка, которая раньше созрела для брака. Зато она не смеялась надо мной из-за сплетен про Тонкс. И всё-таки не сказала Гарри про зелье. Она нормальная девчонка! И фигура у неё — огонь. Гарри такую среди своих змеюк не найдёт. Зачем тогда её полетать звал? Тогда уж не морочил бы девчонке голову! Он отверг мою сестру, как будто моя семья его недостойна! Сказал бы, что любит ту Джинни, а эта ему чужая — я бы поверил. А он… Слизеринец.