Я сломал настоящее

Гарри вправе выбирать, с кем встречаться. Я знаю, что глупо обижаться за его выбор, но от этого менее обидно не становится. — Рон, перестань, — Гарри ткнул меня в плечо, заметив, что я бешусь. — Посмотри на меня: я не парень, а ходячая неприятность и мишень для тёмных магов. Уверен, Джинни будет счастливее без меня. — Но здешний Дин — придурок! — завопил я. — Какое там «счастливее», Джинни просто потратит на него лучшие годы! — Уважай выбор своей сестры, — упрекнул меня Гарри. — Какой ещё выбор! — я выдохнул, призывая себя успокоиться. — Она глупая вертихвостка, и ей нужен здравомыслящий жених. И тут Гарри, не сдерживаясь, в голосину заржал надо мной. — Ты увлекся ролью старшего брата, Рон! Нет, это нормально вообще, а? Я тут страдаю, а он веселится! Не слишком ли он беззаботный для того, кто вынужден отказаться от любимой ради её безопасности? Хотелось наподдать ему по-маггловски, но я крупнее и сильнее, это будет неравный бой. Я ткнул его пальцем в рёбра, чтобы хоть немного сбросить пар. Гарри поддержал игру, и мы пофехтовали на пальцах, а потом мне удалось схватить его сзади. Я натянул мантию ему на голову, подставил подножку и повалил на пол — на чистый, естественно, я посмотрел. Я сел на Гарри верхом и хотел воздать ему кару щекоткой, как в туалет вломился Малфой. — Гарри, ты… Уизли! — Малфой зарычал, покраснел и побледнел одновременно, пятнами. Он навёл на меня палочку — у него реакция оказалась получше, чем у гриффиндорцев. Я еле успел выхватить свою и выкрикнуть «Протего», чтобы отразить яркую вспышку. Выбрал бы Малфой Круциатус вместо длинного Петрификус Тоталуса, и корячиться мне на полу с воплями. — Не сметь! Убрали палочки оба! — капитанским голосом рявкнул Гарри, освободившись из кулька мантии, в который я его завернул. Он выполз из-под меня и встал на ноги. — Всё в порядке, Драко, мы просто дурачились. — Но это же Уизли! — не придумал ничего умнее Хорёк. И за что ему баллы на уроках начисляют? И он настолько тупой, что не может дойти на следующий урок без Гарри, ищет его, как потерявшийся щенок. Прихвостень — в прямом смысле слова. Хвостом таскается. Хвост. От последней мысли меня передёрнуло. — Да, Драко, я знаю фамилию Рона, — терпеливо возразил Гарри, приводя в порядок одежду. Я тоже отряхнул штаны, чтобы не отставать от него. — Рыжее гриффиндорское пугало! — не унимался Хорёк. — Ты очень наблюдателен, Малфой. Я действительно рыжий, гриффиндорец и могу тебя напугать, — ухмыльнулся я и смерил бледного слизня взглядом. Может, я и не красавец, и не могу своей рожей изобразить королевскую гордость, как Гермиона или вдохновляющую решимость как, Гарри. Зато для таких оскорбительных глумливых выражений моё лицо подходит идеально. Я прямо чувствовал, как у Малфоя зачесались кулаки от желания мне вломить. Ясное дело, пороху ему не хватило. Помнит бедолага, как в кровавых соплях топал в больничное крыло и скулил, позорясь перед Гарри. — Чем напугать? — Хорёк поднял подбородок, пытаясь сделать вид, что ему плевать. — Своей драной мантией, которую твои нищие родители… Я замахнулся, чтобы заткнуть его кулаком, но Гарри перехватил мою руку. — Рон! Драко! Достаточно! Я поперхнулся воздухом и вырвал у Гарри свою руку. Какого пьяного гиппогрифа он не даёт мне начистить морду Хорьку?! Я не лез к бледному придурку, тот сам начал цепляться, хотя ему внятно объяснили, что мы не дрались! А теперь Гарри ставит меня на одну доску с Малфоем. Я что, должен покорно выслушивать гадости о своей семье? — Достаточно?! — взвился Малфой. Осмелел, гадёныш, голос повысил на своего будущего Тёмного Лорда. — Ты с ним тут, да? С ним… А как же я? — Драко, да при чём тут это? Моя дружба с Роном никак не влияет… — начал увещевать его Гарри. А я только удивлялся собственной глупости и слепоте. «А как же я?» — спросил Хорёк, увидев нас в странной позе на полу. Какой друг станет задавать такой вопрос при виде шуточной или настоящей драки? Так вот чем нехороша моя сестра. Гарри — с ним? Уже?! — Не втягивайте меня в свои супружеские ссоры, голубки! — рявкнул я. Прошёл мимо Гарри, отодвинул с дороги Малфоя и свалил от них подальше. Следующие пары у нас проходили, к счастью, не со слизнями. А то, ей-Мерлин, не сдержался бы и вмазал обоим, подтверждая свою репутацию неисправимого хулигана. К обеду я успел немного остыть и понять, что поспешил с выводами. Мало ли, что там Хорёк себе воображает и на что рассчитывает. Это не значит, что Гарри отвечает ему взаимностью и видит в нём что-то большее, чем ключ к хоркруксу. И всё равно поведение Гарри меня бесило! Дал бы мне врезать Малфою за попытку оскорбить мою семью, а потом уже призывал бы к миру. Если всякий раз, как этот придурок начинает говорить гадости о моих родных или Гермионе, я буду ему разбивать нос, то вскоре у него выработается этот, как его… рефлекс. Только захочет ляпнуть — сразу нос начнет ныть, напоминая о последствиях. Да так из Хорька можно воспитанного человека сделать! Джинни на обеде без умолку трещала о предстоящей встрече на поле. Причем, трещала мне на ухо, понижая голос, чтобы не услышал Дин. Ясное дело, уже раскатала губу на роман с Гарри Поттером, лучшим учеником и любимцем школы. И знать не знает, что Гарри уже отвёл ей в своих планах место школьной приятельницы без шансов на что-то большее. Ну кто его просил приглашать её полетать? В общем, я злился на Гарри. Хотелось сделать что-нибудь эдакое, чтобы утереть ему нос. Например, добыть хотя бы один хоркрукс, пока новоявленный слизеринец умасливает Хорька. Но диадема и медальон спокойно лежат без охраны на положенных им местах, какое тут «утереть нос». Диадему мы планировали забрать перед отъездом на рождественские каникулы, а медальон — на самих каникулах, когда будем гостить у Сириуса. За дневник взялся Гарри — что-то уж больно рьяно взялся. Не обязательно входить в дом Малфоев возлюбленной невестой, чтобы умыкнуть оттуда одну старую тетрадку! Чаша в Гринготтсе, и без мантии-невидимки я её не украду, нужен Гарри. Кольцо защищено мощными чарами. Я мог бы аппарировать в Литтл-Хенглтон, хотя бы на разведку. Но без Мантии только рискую привлечь внимание Волдеморта и навредить нашей миссии. А вдруг в этой реальности он всё ещё прячется в отцовском доме? За кольцом мы с Гарри планировали позвать Сириуса как опытного аврора. К этому моменту мы соберем остальные неживые крестражи, и нам потребуется волшебник, который владеет чарами Адского Огня, чтобы их уничтожить. Призвать-то мы и сами его призовём, не тупее Крэбба. Но как потом остановить? Не жертвовать же Выручай-Комнатой ради уничтожения волдемортовых безделушек! Мы решили как можно реже обращаться за помощью ко взрослым. Гарри боялся привлекать Сириуса и рисковать его жизнью. А я не готов довериться Снейпу. С кольцом опасность минимальна, нужно только не брать его в руки. Мы с Гарри даже обсуждали вариант наложить на нас с Сириусом Империус, чтобы не трогали гадость руками и ему не позволили. Но в любом случае, кольцо нужно добывать после чаши, дневника, медальона и диадемы. И не в одиночку. Останется змея, но она, скорее всего, на виду у Волдеморта. Её, как и в нашей реальности, мы решили оставить напоследок. Нагайна хорошо защищена магически, и нам пригодился бы меч Гриффиндора. Но не понятно, убьет ли змею меч, если клинок не впитает яд василиска. Словом, тут тоже нужен Сириус, как аврор, который может применить против змеи Адский Огонь или Смертельное заклятье. Это опасно для его жизни, поэтому в этом пункте мы с Гарри всё еще не договорились, но другого плана не было. Гарри в этой реальности не видел кошмаров и не заглядывал в мысли Волдеморта. Их разумы не связаны, значит Гарри — не его хоркрукс. Вполне можно приступать к злодею сразу после гибели змеи. Тут тоже мы ещё не знали, как лучше поступить. Гарри привык выпутываться из ловушек врага, а не придумывать их самому. А я предпочёл бы иметь план, но не мог его придумать. Жизнь — не шахматы, где у тебя на виду все фигуры, а их ходы оговорены правилами. Но и этот, сырой, план полетит дракону под хвост, если Сириус не владеет Адским Пламенем. Вот бы мне овладеть этим заклинанием! Пока Гарри подтирает сопли малфоевскому деточке, я бы ррраз — и решил добрую четверть наших проблем. Но это мечты: учить меня некому, я не выпускник аврорской академии. А по книгам я скорее спалю Хогвартс, чем научусь. За весь день я так и не придумал, как утереть нос Гарри, но само желание никуда не пропало. И когда на следующее утро Джинни в самую рань разбудила меня и потащила на квиддичное поле, я даже спорить не стал. Сейчас оба, и новоявленный слизеринец, и вертихвостка, у меня почувствуют, как обидно быть неудачником, который ничего не может сделать! Я наспех выкопал в сундуке джинсы, рубашку и свитер — о чудо, в этой реальности мама связала мне приличный тёмно-серый, не бордовый. Но, видимо, в позапрошлом году, рукава коротки. Поверх горловины я выпустил воротничок рубашки. Даже не глядя в зеркало, я знал, что ало-чёрная клетка не очень идет мне и только подчеркивает покрасневшие от недосыпа веки. Мне бы синюю или зеленую — но просить у родителей бесполезно, быстрее самому заработать. — Хватит прихорашиваться! Нас ждут! — Джинни нетерпеливо швырнула в меня вратарским шлемом. Сама она была уже при полном параде. В форме, причесанная, с заколкой-снитчем в волосах. Накрашенная ещё ярче, чем обычно — хотя куда уж ярче-то! — Ты серьезно решила бегать за Гарри Поттером? За ним и без тебя половина Хогвартса бегает, включая Малфоя, — проворчал я, догоняя неугомонную девицу в коридоре. — Ловцы не бегают. Ловцы ловят, — заявила Джинни и засмеялась собственной тупой шутке. — Хотя сегодня я охотница и выхожу на охоту… Гарри ждал нас уже на поле, с двумя мётлами в руках. При виде Джинни он расплылся в улыбке — слишком радостной для встречи со школьной приятельницей. Та опустила взгляд, покосилась вдаль, а потом из-под ресниц посмотрела на Гарри и слегка покраснела. В общем, эта парочка, их шуточки и стрельба глазками бесили меня настолько, что я в какие только узлы не заворачивался, но не пропустил ни одного мяча. — Кто ты, и что сделал с моим братом? — возмутилась Джинни, спустившись на землю, чтобы глотнуть водички. — Это я с ним сделал, — вмешался Гарри. — Я часто тренируюсь с Роном. — Но он грифиндорец! А ты в команде Слизерина, — Джин всплеснула руками около головы, словно хотела ляпнуть «ты что, ненормальный?», но сдержалась. — Так Рон-то не в команде. Почему бы двум друзьям не потренироваться вместе? — возразил Гарри и в очередной раз улыбнулся ей. Бесит! — Кормак выпускается в этом году, — Джинни, наконец-то, не стала таять от его улыбки, а развернулась ко мне и взяла деловой тон. — А нашего запасного вратаря ты сам видел на прошлом матче с Равенкло. Я поговорю с Кормаком, проведем испытание, возьмем тебя запасным. А в следующем году, если будешь так же круто брать мячи, войдешь в основной состав. Вот за что я уважаю Джин во всех реальностях — так это за серьезное отношение к квиддичу. Ради интересов команды оставит в стороне и флирт с богатеньким слизеринцем, и привычку считать Тупоронни никчёмным. Жаль, что придётся ей отказать. — Не выйдет, — я развёл руками. — Мне полтора года до выпуска. Нужно думать о будущей карьере, на тренировки не хватит времени. Мерлин, я звучу как Перси! Но мне предстоят охота за хоркруксами, попытки заработать денег и война с Волдемортом. Ещё мне надо помешать Петтигрю и Волдеморту поболтать с Гарри: важно сохранить тайну о пожирательском прошлом моего двойника. И хоть я не такой зубрила, чтобы готовиться к экзаменам за полтора года, но к середине седьмого курса мне придётся погрузиться в учёбу. Вся эта гора дел не оставит мне времени на квиддич, и как ни странно, я даже не страдал из-за этого. Сожалел — не более. Причём, не столько о квиддиче, сколько о времени, когда игра была самым важным в моей жизни, и я мог не беспокоиться обо всём другом. Я изменился. Повзрослел. Это правильно — но немного грустно. Пронзительный взгляд Джинни оторвал меня от мыслей. Сестрица смотрела так, словно у меня выросла вторая голова, причём лысая и безносая, и как бы ни начала раскидываться Авадами. Впрочем, здешней Джинни волдемортова полузмеиная рожа не знакома даже с чужих слов. Если только её саму не завербовали в Пожиратели. Я вздрогнул от внезапной мысли. Вдруг у нас полсемьи предателей? Никогда бы на неё не подумал — но я и на себя бы не подумал! При всей сестрицыной привычке оголяться, я никогда не видел её с открытыми предплечьями. Я вперил в Джинни такой же подозрительный взгляд, и она, решив, что я её передразниваю, фыркнула и отвела свой. Отдохнув, мы сыграли второй матч — на этот раз ловили снитч, каждый за себя. На своей «Молнии» Гарри легко обгонял нас на «Нимбусах». Я чуть не свалился с высоты в добрую сотню футов, сообразив, что Джин летает не на школьном «Чистомёте». «Нимбус», даже если он подержанный, нашей семье не по карману. Петтигрю мог и её соблазнить сладкими обещаниями. Если не власть и признание, так богатые чистокровные женихи, дорогие шмотки, побрякушки, мётлы. В третьем матче мы снова ловили снитч, только на этот раз Гарри дал Джин свою метлу. Он ляпнул, что Джинни должна тренироваться и как охотница: — Понятно, нужды команды важнее. В Гриффиндоре нет другого ловца. Но тебе надо думать о своем будущем, а охотница из тебя перспективнее, чем ловец. Он прав: Джинни не настолько лёгкая и тонкая, как желательно быть ловцу. Она высокая, с женственными формами, и может округлиться ещё — охотнице это не помеха, там важен баланс ловкости и силы броска. Но Джин вспылила, что легко считаться самым крутым ловцом, когда летаешь на быстрой «Молнии». Вот они и поменялись. Гарри снова поймал снитч первым, не замедлил прокомментировать — и потом с гоготом носился по полю, убегая от Джинни. — Видишь, какая ты кровожадная! Прирожденная охотница! — ржал он на бегу. У меня руки чесались отвесить ему подзатыльник за неприкрытый флирт с моей сестрой. Но я не вмешивался. Я не видел Гарри таким беззаботным со слизнями, так пусть хоть немного побудет собой настоящим. Не забывает, как это. Когда мы закончили игру, и Джин ушла переодеваться, я остался, чтобы помочь Гарри уложить мячи. Я был не прав вчера, но и Гарри был не прав тоже — думаю, он, как и я, это понял. Поэтому я не стал возвращаться к тому случаю, и про заигрывания с Джин не стал ругаться. Нашёл нейтральную тему. — Тебе повезло: лучше всех знаешь возможности команды соперника. Сам тренировал и испытывал, — усмехнулся я. Гарри, не глядя на меня, затянул ремень на квоффле и с грохотом захлопнул чемодан с мячами. — У меня и так не простая задача, можно не усложнять её? — прошипел он. — Ничего я не усложняю, — оторопел я. Понятно, что Гарри ещё злится на меня, но разве я ему в чём-то мешаю? А ничего, что это я, а не Малфой, на его стороне? — Вечно ты видишь только свои проблемы, и все должны танцевать вокруг них! — рявкнул Гарри не в тему. — Не заметил, что твои дядюшки живы, и надо радоваться этому? Не заметил, что мне на Слизерине посложнее, чем тебе? Вокруг бывшие враги, а старые друзья меня едва знают. А единственный друг, на которого, как я думал, можно положиться, то и дело пренебрегает моей дружбой и выдумывает гадости! — Я не пренебрегаю! — вставил я. — И не выдумываю! То есть, да, я думал про него гадость, но я же перестал! Остыл и сам понял, что ерунду навоображал на ровном месте. Гарри запихнул чемодан с мячами на положенное место и направился к раздевалкам, сердито топая на каждом шаге. — Гарри, — я потянул его за плечо, — Ну, извини, я погорячился. — Отвали, у меня свидание с Малфоем! — выплюнул он. Стряхнул мою руку и скрылся в слизеринской раздевалке. Я выругался. Отлично! Гарри меня отверг. Не здешнего тупого Рона, а меня самого. Не из-за чужой дурной репутации, как Гермиона, а из-за моих поступков. Вроде недавно посмеивался над моей вспыльчивостью и подсчитывал рекордное время остывания — а теперь требует отвалить. Гарри тоже нужно время одуматься или я его совсем достал? Вроде и ссора-то пустяковая: ну ляпнул я глупость, ну ушёл. Бывало и похуже. Не подрались же, и я не оставил его в трудную минуту, как тогда, в лесу. А с другой стороны: сказал бы кто-нибудь подобное про меня и Хорька или про меня и Петтигрю — фу, мерзость же! Я бы злился. И вмазал. Но я же извинился! Два следующих дня я все пытался перехватить взгляд Гарри и прочесть в нём весть о прощении. Но Гарри не смотрел на меня. — Не сейчас, — безразличным тоном отозвался он, глядя сквозь меня, когда я протиснулся через толпу его прихлебателей и встал на его пути в коридоре, позвал поговорить. — Время приёма старосты висит на доске объявлений. Будь любезен, ознакомься. Слизни захихикали, будто он сказал что-то ужасно остроумное. Ну и пожалуйста! Ну и приду! Уважаемый староста Слизерина, у нас проект по хоркруксам, хватит дуться. Надо продумывать детали плана, до каникул осталось всего ничего! В день приёма старосты Гарри развернулся и вышел из класса, едва увидев меня за партой. Вот так я и оказался без друзей, всеми отвергнутый — как мой двойник. Осталось только обидеться на весь мир и продаться Пожирателям. Потянулись тоскливые учебные дни. На Защите Гарри встал в пару к Малфою, чтобы не пришлось смотреть на меня. Домашкой я теперь занимался в одиночестве, и потому съехал по Трансфигурации до своих обычных две «Удовлетворительно» на одну «Слабо». Гермиона продолжала на меня злиться. С остальными сокурсниками я перебрасывался едва ли парой фраз в день. Я был им не интересен, и они мне, в сущности, тоже. Они такие дети! Всего год разницы — и нам уже не о чем поговорить. В свободное время я изнывал от безделья. Выучил пару новых заклинаний: Ветряной сглаз для битв на улице, где есть пыль, песок или снег, и из этой же серии Конъюнктивитус. Планировал использовать их в битве против Нагайны, и только когда отработал, запоздало вспомнил, что змеи больше используют слух и нюх, чем зрение. Без подсказки Гермионы только время потерял! Ну, может против магов сгодится. Ничего весёлого или полезного сделать мне не удавалось. Я навещал в совятне Изольду, отрепетировал «Одо-герой» для похорон Арагога, натренировался попадать снежками в дерево, разгромил сам себя в полусотне шахматных партий. Мне и раньше в этой реальности нечасто удавалось встретиться с Гарри, но только сейчас я понял, как важны были эти встречи. Теперь ни квиддича, ни трёпа, ни серьезных разговоров о войне. Может, Гарри уже поменял планы и действует без меня, а я даже не узнаю, пока в газетах не напишут о его победе или гибели. Джинни от меня не отвернулась, наоборот всё рвалась поболтать. Но её явно интересовал Гарри, и я сам уходил от разговоров, чтобы не пришлось врать или признаваться про ссору. Единственный, с кем я мог поговорить теперь — это Хагрид. Вот я и приходил к нему: грыз сухие кексы под унылые рассказы, кто в лесу родился, а кто сдох. Других друзей я, похоже, не заслуживал. В очередной раз я вышел из его хижины уже в сумерках. Снег то выпадал, то таял, и только в середине декабря, наконец-то, нормально лег. Всего две недели назад мы с Гарри поругались, а кажется, что прошло полгода. Хоть одна польза от нашей с ним ссоры — не надо выдумывать ему подарок на Рождество. Раньше мама присылала мне немного денег, и я выискивал в Хогсмиде что-нибудь полезное и недорогое. Сейчас я не получил ни кната, и Джин, похоже, тоже. Она-то выкрутится: уже решила, что на каникулах испечёт пирог и пришлёт его Гарри. А я могу только самодельную открытку начеркать, никому не нужную. Ничего близкого по ценности его подарка — золотисто-рыжей Изольды. Гарри прав, незачем со мной мириться. От меня никакого толку, только усложняю его непростую задачу. Знаю, я сам виноват, достал его своими обидами. Но Гарри хватило нескольких глупых слов, чтобы отвернуться от меня. Может, не такой уж и крепкой была наша дружба. Я хотел с досады пнуть камешек на дороге, но тот вдруг с писком отскочил от моей ноги. Я прищурился, разглядывая тёмный силуэт на снегу. Крыса? Хвост! Я огляделся и, убедившись, что меня никто не видит, поднял крысу и сунул в карман мантии. Направился к лесу. Что Петтигрю от меня нужно? Ему донесли о нашей с Гарри ссоре? Скажу, что гриффиндорцы нашли и отобрали зелье Григория Льстивого, пусть добывает новое. А если он скажет, что Волдеморт дал мне задание убить Гарри? Мне придётся тянуть время, чтобы не подвести свою семью. Я почувствовал, что у меня трясутся руки. Я сцепил их в замок и пошёл глубже в лес — не столько скрываясь с глаз, сколько чтобы потянуть время. С первой субботы ноября я знал, что рано или поздно Петтигрю явится ко мне. Я ломал голову, что мне в этом случае делать — но так и не придумал иного решения, кроме как просто убить. Но я не готов, я не умею! Нужно выслушать Петтигрю, «согласиться» выполнить задание. Тот доложится своему хозяину, и Волдеморт на какое-то время притихнет, будет ждать результата. Я не могу предупредить Гарри о задании — тогда придётся рассказать о предательстве. Сейчас из-за ссоры куда ниже шанс, что мой друг поверит, будто я не такой как мой двойник. Тайно приглядывать за Гарри я тоже не смогу — мы почти не видимся. Если бы мы уничтожили хоркруксы, то можно было бы устроить Волдеморту ловушку. Но сейчас его не убить. Драконье дерьмо! Я не смогу вести двойную игру! Я не окклюмент, как Снейп, я плохо вру и не умею выпутываться из злодейских интриг. Петтигрю у меня в кармане, он сейчас беззащитен. Одна Авада — и он не сможет сдать меня. Закопаю крысиную тушку в лесу, никто не найдёт. Волдеморт решит, что Хвост не передал задание, что он сбежал, как это уже бывало с Пожирателями. Я вытащил палочку, а другой рукой нащупал крысу. Не вынимая из кармана, ткнул в неё палочкой и пробормотал: — Петрификус Тоталус. Крыса перестала ёрзать в моей руке. Я вытащил её, положил на снег. Петтигрю только притворяется другом того Рона. Надо будет — легко сдаст кому угодно: хоть своему хозяину, хоть аврорам на допросе. Я должен защитить Гарри и волшебный мир, потому что без меня Гарри не справится с Волдемортом. Да кому я вру, себя я хочу защитить! Мерлин, какой же я трус — и как только попал на Гриффиндор?! Боюсь за свою шкуру и готов убить человека, лишь бы никто не узнал мою тайну. Боюсь произнести заклятье и прикончить предателя. Нужно убить крысу. Отрубить щупальце зла, лишить Волдеморта услуг шпиона-анимага. Будь на моём месте Хмури или Сириус, они не колебались бы ни секунды. Джеймс Поттер смог ради защиты Гарри принести в жертву какого-то Пожирателя, и я смогу. Я перебрал пальцами вокруг палочки. Сбегать в спальню за палочкой Чарли? Да нет, глупо. Олливандер знает и про осиновую, и про лиственничную, он подал документы в Министерство на обе. Если меня начнут проверять, я в любом случае обречён. С трудом сглотнув, я навёл палочку на крысу и отступил на пару шагов. Это неправильно: лучше выпустить заклинание в упор, чтобы никто не увидел вспышку. Но почему-то в упор страшнее, хотелось увеличить расстояние — а лучше сбежать. Медленный вдох. Ещё один. Я стану убийцей. Может, уже стал, просто не знаю. Я не применял Аваду в битве за Хогвартс, но использовал много опасных заклинаний. И я точно убил часть души Волдеморта. Мои глаза привыкли к сумеркам, и я теперь различал круглые уши и вытянутую морду крысы. Видимо, Петтигрю моргнул, когда в него попал Петрификус. Глаза были закрыты, и это хорошо, не встретимся взглядом. Так проще представлять, что передо мной не человек, а просто крыса, вонючая полудохлая тварюшка. Мне показалось, что крыса шевельнула лапой — той самой, на которой не хватало пальца. Заканчивается действие Петрификуса. Назад дороги нет. Петтигрю расскажет своему хозяину о нападении, и мне не жить. Или моим родным. Я должен. Кровь стучала в висках, а руки дрожали так, что казалось, я не попаду даже в дерево с двух шагов. Крысиная лапа снова дрогнула. — Авада Ккх… — я закашлялся. — Авада… Я не могу! Должен быть другой путь! Пусть кто-нибудь сотрёт ему память о сегодняшнем дне или вообще обо мне, пусть его судят и отправляют в Азкабан, как положено. Я шагнул к крысе, чтобы обновить Петрификус, и тут она перевернулась и бросилась за дерево. Я за ней. За пару шагов почти догнал, почти наступил на хвост — но крыса увернулась сначала от моего ботинка, а потом от моей руки. Тёмная шерсть легко различалась на снегу. В редкой сухой траве спрятаться Хвост не мог, вот и мчался к кустам — голым, но с густо переплетенными ветками. Пока я буду пробираться через эти заросли, Хвост скроется. — Стой, гад! Авада Кедавра! — выкрикнул я. Хвост отскочил в сторону, словно у него были на затылке глаза, и заклятье ушло в землю. Добежав до кустов, Хвост проскочил под нижними ветками и поспешил глубже в низкие заросли. Уходит, тварь! Я бросился животом на снег и вытянул руку вперёд. — Авада Кедавра! Вторая зеленая вспышка Смертельного заклятья сорвалась с кончика моей палочки, пролетела под ветками и вошла в бок крысы. Короста упала на бегу и больше не двигалась. Я прополз в кусты и вытащил неподвижное, ещё тёплое тельце. Подул, будто мог вдохнуть в него обратно жизнь. — Короста… Питер… Голова и хвост бессильно свисали с моей ладони. Как же так вышло? Я не хотел, я уже передумал! Если бы он не побежал, я не стал бы кидать в него Авадой. Я хотел только остановить его, не дать проболтаться! Импидимента. Инкарцеро. Аресто моментум. Конфундус, Локомотор Мортис, Петрификус — нужно было использовать их, а не Смертельное заклятье. Я расколол свою душу. Я убил человека. Я закрыл рот рукавом мантии и завыл от бессилия и обиды на себя и свою глупую судьбу.