***
Август 2015 года. Школа-интернат для одаренных детей "Эсперс". Тренировочный зал. Этот день стал первой встречей этих двоих. "Демон" впервые видит своего хозяина и скалится от злости, осматриваясь. Миша был спокоен, понимая, что если будет паниковать, то будет крах. Он стоял в центре достаточно большого полукруглого зала в таком же готическом стиле(как и вся школа), рядом стояли ряды скамеек из темно-вишневого дерева, где ученики наблюдали за тренировками других студентов. Окон в этой комнате не было из-за соображений безопасности. Некоторые ученики могли поранить кого-то, разбив даром этим самые стекла. Из-за этих же соображений стены были укреплены. - Молодец. Только не нервничай, смотри на него. - тихо произнёс Толстой, наблюдая за учеником. Лермонтов вздохнул и этим отвлек демона, который исчез. Миша досадно отвел глаза и покачал головой. "Снова. Снова я не справился". - думал молодой человек. Но на плечо легла тяжёлая рука директора. Миша поднял глаза на директора, а тот еле заметно улыбнулся. - Всё получиться. Ты хорошо справился сегодня, молодец. Садись на место. - молодой человек кивнул и по пути к своему месту услышал "Аня, теперь ты". Этого момента ждали все, кто был в зал. Аня подошла к центру комнаты под гробовую тишину. Она вздохнула и закрыла уши руками. По воздуху прошлась легкая вибрация, а стены тренировочного зала стали расплываться. Секунду спустя комната стала опушкой леса. Все завороженно смотрели на это, будто сейчас происходит великое чудо. По сути так оно и было, ведь Аня была не просто одной из лучших. Она была самой лучшей за всю историю существования школы. Лермонтов всегда восхищался тому, как красиво выглядел "Фантазёр" со стороны. Мало кто в этот момент понимал, что это прекрасная картина лишь прямая атака на сознание и разум. Это не могло не восхищать, но у некоторых внутри легкое чувство страха. Не каждый мог так легко проникнуть в мозг и всё там перевернуть. А эта хрупкая, милая девушка могла. - Хм, - фыркнула сидящая в самом дальнем углу зала зеленоглазая брюнетка. Весь её внешний вид можно было описать один словом "стерва", что не было далёким от правды. Эта девушка спокойно игнорировала чуть ли не все школьные правила, которые только можно было, но при всей своей заносчивости и полной уверенности в своей уникальности, дара у сей особы не было. Точнее, он был, но спал... По словам Апполинарии Сусловой. - Ничего нового! Как обычно! - громко закричала брюнетка, собирая злые взгляды одноклассников. Сама Аня даже не дернулась. Сейчас она вся в своём мире, нарисованным её даром. Стоит понимать, что такой контроль над чужим сознанием (не одного человека, а достаточно большой аудитории) требует большого контроля над своим собственным разумом. Ты не можешь внушить другим то, что нужно тебе, если свой собственный разум болен. И Апполинария это знала, стараясь всеми силами вывести Аню из равновесия. Но вот только она не знала, что сделать это сложно. Сниткина лучшая среди учеников, Толстой приложил не мало усилий, чтобы она контролировала себя и такие мелочи, как колкие комментарии Сусловой. Остальные просто привыкли к такому поведению брюнетки. - Замечательно... - задумчиво произнес Толстой, когда Аня убрала руки от головы. - Теперь я хочу попросить тебя взять под контроль... А вот, Апполинария, - директор жестом подозвал задиру в центр тренировочного кабинета. Суслова закатила глаза и спустилась. Она смерила Аню надменным взглядом и, сложив руки на груди и переваливая вес всего тела на левую ногу, стала ждать. Это и правда что-то новенькое... Но того, что произошло дальше никто не ожидал. Аня достала из внутреннего кармана школьного пиджака пистолет. Она сняла его с предохранителя и приставила к своему виску. - Эй, ты что?! - испугалась брюнетка и хотела было уже кинуться к девушке, чтобы уберечь её от необдуманного поступка. Но она не успела. Выстрел звучал как гром среди ясного неба, а Апполинария замерла в той позе, в которой она была за секунду до выстрела. Такого никто ещё не видел. Никто не мог вымолвить и слова. Вот такого точно никто не мог ожидать, а Мише впервые стало очень страшно. Что она сейчас вытворяет? Какого чёрта она сейчас себя застрелила?! А Аня внезапно открыла глаза и уставилась на Суслову. Её взгляд стал пустым и холодным, словно сейчас она была живым трупом. Это так пугало, что хотелось убежать подальше от места действий. Миша дернулся в сторону Ани, но Толстой поймал его за воротник рубашки. Парень уже хотел было возмутиться на это, однако тихо директорское "Смотри", заставило снова потерять нормальную способность двигаться. Картина была жуткой: Суслову скрутило от какого-то не понятно откуда взявшегося чувства страха. Она старалась закрыть глаза и уши от какого-то существа, что пыталось её достать и как-то ранить её. Возможно, даже убить. Апполинария через буквально пару секунд спряталась под парту, не переставая шептать себе под нос "Господи, отойди, мать твою... ". Миша не мог отделаться от жуткого ощущения, что по спине ползло ближе и ближе к самому центру мозга. Он не знал, что Аня может быть такой. Такой пугающей, опасной и другой. Как только брюнетка спряталась под партой, Сниткина пару раз моргнула и снова стала прежней. Вот только стояла она очень не твёрдо и немного шаталась. Толстой перестал держать Лермонтова, который сорвался с места, хватая подругу по руки. - Все хорошо? - парень развернул Аню к себе лицом и под аплодисменты других студентов, потащил её в мед. пункт.***
Наше время. Больница города Санкт-Петербурга. Палата Михаила Лермонтова. Пару раз моргнув, Лермонтов снова выплыл из своих фантазий, которые были такими приятными и теплыми. Аня навсегда отпечаталась в его сердце и теперь, вспоминая кольцо на её пальце, болеть в груди начинало неимоверно. Но вместе с этим болеть начинали и другие участки тела. Опустив глаза на руки, Лермонтов увидел на руках бинты, покрывающие почти все участки тела, которые были не скрыты одеялом. Кажется, взрыв не прошёл бесследно. Кое-как оторвав руки от кровати, Миша прикоснулся к лицу и вздрогнул. Лицо тоже было все в бинтах, кроме глаз. Но самое время было подумать о другом. Тургенев подкинул пару интересных идей: Аня не виновата, а значит её можно достать из цепких лап крыс и реабилитировать в глазах общества. Потребуется время для этого, но если приложить должное количество усилий, то справится можно. Вторая идея - это пропажа "Демона". Он молчал, хотя обычно часто говорил что-то. Возможно, просто нужно подождать немного, но что-то говорило ему обратное и больше дар себя не проявит. Были известны случаи, когда дар пропадал (примером была одна из учениц, которая прожила чуть подольше из-за смерти дара. Так она жила ещё пол года в адских мучениях). Кажется, он теперь второй такой случай среди выпускников. Ближе к вечеру в палату два раза зашла мед сестра, дала таблетки, милым высоким голосам рассказала, что всё хорошо, принесла поесть и ушла, бросив, что врач придет завтра утром. Ночь Лермонтов провел в каком-то тумане из-за таблеток и мыслей, что висели над ним от всего, что случилось. Но когда сон совсем покинул Лермонтова, то в голову полезли уж совсем жуткие и страшные вещи. То перед глазами появлялись образы его любимой Анечки. Он винил себя за тот грязный поступок, но в тот момент ему было так хорошо. Она не понимала его и дразнила столько лет, можно сказать насиловала его, хотя и сама того не понимая. Поэтому, чего она могла ожидать от такой чистой любви, что была не замечена? По спине прошёлся холодок. Такой знакомый и не приятный. Этот холодок проникал в каждую клеточку его тела, которая сжилась о такого не приятного изменения. "Как же ты сейчас жалок..." - произнёс скрипучий голос "Демона" - "Даже дышать с тобой один воздухом невозможно! Отвратительный!" - Раз... Раз я тебе так мерзок, то какого чёрта ты пришёл?... - Миша повернул голову к потрепанному завернутое в черный плащ. "Демон" хрипло рассмеялся и уселся на краю кровати. - Что ты смеешься-то?... Иди, ты свободен теперь... "Ага, конечно! Думал, что? Я тебя просто так оставлю?! ХА, не дождешься!" - существо мерзко засмеялось и похлопало по плечу Мишу. - "Хочу теперь кое-что предложить. От этого ты точно не откажешься. И подружку свою заберёшь, и прибьешь своего конкурента. Ну, как тебе такое?" - В прошлый раз твои идеи не привели ни к чему хорошему. - буркнул парень отворачиваясь от "Демона". - Оставь меня, наконец-то, одного. Я сам справлюсь. Из-за тебя мне придётся прыгнуть... Ах, чёрт! - бок пронзила тупая боль из-за костистой руки, что вцепилась в часть тела. - Какого ты ко мне пристал?! "Ты сначала послушай, а потом будешь отказываться... Хотя, я не думаю, что от такого ты сможешь отказаться." - сладкий, хриплый шёпотом стал говорить столь сладкие речи, о смерти, боли, страданиях и любви. Той чистой любви, что жила внутри Миши чуть ли не с самого первого дня встречи с Аней. - "Вспоминай зачем ты это сделаешь, а я уже сделаю все остальное. Это наш последний контракт." - А если... Если я не смогу? - спросил Лермонтов. Дар усмехнулся и гадко засмеялся. "Тогда вместо него пойдешь ты..."***
И Лермонтов быстро пошёл на поправку. Спасибо "Демону", который вылечил его. Врач и мед сестра только разводили руками и спустя полторы недели выписали его из больницы. Тургенев в тот день позвонил и сказал, что ждёт у себя в кабинете для отчета, а так же что машину за ним отправит и та отвезёт его куда он только скажет. На это Миша ничего сказал. Как будто он куда-то, кроме съёмной квартиры, может поехать? С "Демоном" больше сессий не было, а итог разговора превратился в старый кусок пергамента в сумке Лермонтова. До такого они никогда не доходили, но рано или поздно это должно было случиться. А сейчас, когда на кон было поставлено вообще всё, что осталось у Миши, то почему бы и нет? Когда Лермонтов вышел из больницы, то грустно осмотрел предстающую перед глазами улицу. Мрачно, конечно, но уже не так как до попытки арестовать крыс. Появилась надежда на то, что всё снова наладиться и будет как когда-то в детстве. Из воспоминаний выдернул голос водителя, который торопливо говорил кто он, кто его отправил и так далее. Миша на всё это только кивал, смотря куда-то себе под ноги весь путь до машины. Дорога тоже была молчаливой, за что Лермонтов был очень благодарен водителю. Он мог насладиться красотой Невского, подумать о своем и о будущем, в частности. Прошлое так и осталось прошлым, да и бог с ним. Главное сделать всё, чтобы снова стать человеком. В таких мыслях Миша даже не понял, как оказался дома, в своей кровати и с альбомом в руках. Он перелистывал фотографии из самых далеких моментов жизни, погружаясь туда глубже и глубже. Вот, обычная фотография. Двое детей сидели на большом диване и улыбались. Девочка с длинными каштановыми волосами и большими полными радости глазами. Аня, без сомнений. Мальчик на этом фото был тоже счастливым и улыбающимся. В темноволосом ребёнке Миша узнал себя. Тогда он был живым и внутри не было этого мудака. А вот ещё одно фото: первый день в школе. Школьная форма на Ане сидела просто потрясающе, в отличии от Миши. Он часто разбавлял её черными рубашками или водолазками, которые подчеркивали всю мрачность характера Лермонтова. Парень так и не понял, как из счастливого ребёнка он стал тем вечно хмурым и злым подростком? Неужели всему виной стали те искренние чувства? Но как тогда жить после этого и любить, не боясь того, что всё то светлое и доброе исчезнет из твоего мира? Миша осмотрел квартиру уже более осознанным взглядом, замечая вещи, что как-то были связаны с Аней. Даже будучи очень далеко она была в его жизни, косвенно или напрямую влияя на него. Он осознал это влияние только тогда, когда увидел её дар впервые. Когда она прострелила себе голову, она словно что-то поменяла в нём. Но она не со зла! Она этого не хотела! Просто вот такой её дар: красивый и опасный, если не знать как им управлять. Но она делает это мастерски, а он просто давно был готов пасть перед ней как самый преданный раб. Любовь слепа и порой застилает глаза настолько, что ты сходишь с ума. Вот Миша и сошёл с ума от такой любви. Аня же здесь не при чём. В голове снова появился голос "Демона", говорившей о том, чтобы он запомнил. Всё, что сейчас видит и чувствует, чтобы потом понимать ради чего он решился на это. Но на этот раз "Демон" добавил, что видит себе подобных из далека и прекрасно знает их мотивы. "Не забывай, что демоны и ангелы - одно и тоже, но цели у них разные. Ты же не хочешь, чтобы любовь всей твоей жизни сделали демоном?" - кряхтел голос дара, оставляя шрамы на и так побитой души. Конечно, он не хочет такой участи для Ани. Она светлый и добрый человек, который не должен быть среди крыс. Они все давно стали преступниками, а она не такая. Миша отложил альбом на прикроватную тумбочку снова осмотрел квартиру. Самая обычная однушка, с самым простым ремонтов десятилетней давности. Пустоту душевную Миша не заполнял вполне себе материальным хламом, предпочитая заваливать себя работой. Да и то помогало это не особо, учитывая, что он один пахал так сильно над крысами и их преступлениями. В основном, это были либо мелкие драки с хулиганами, либо крупные грабежи или шантаж. Но поймать их было сложно. Кто-то очень хорошо о них заботился и покрывал все их грязные делишки. Переутомлялся парень довольно часто от такого графика. Тургенев часто давал протеже выходные, но тот игнорировал это как мог. Он отдохнёт только тогда, когда Достоевский ответит за свои преступления и сядет в Мерсо. А там ему самое место, а не Ане. Лермонтов снова осмотрел квартиру, понимая, что она ужасно пустая, словно ей не хватало чего-то. Точнее кого-то. Как и хозяину этой квартиры. Закрыв глаза, паренёк оказался в мире беспокойных сновидений, где нет ни Фёдора, ни Тургенева, никого... Кроме Ани, её брата Ивана и самого Лермонтова. Эти двое были большими друзьями и опорой по жизни.К сожалению, любой (даже самый крепкий дом) может разрушиться, оставив вас без ничего и тогда заполнять пустоту придется болью... Таковы они - герои нашего времени.