Цветок Поднебесной

      Вдовствующая императрица никак не отреагировала на поклон отца. Они не виделись больше двух лет, но она не испытывала никакой тоски по родителю.              — Ваше Величество, я так счастлив видеть Ваш прекрасный лик. Вы ни капли не постарели, в отличие от меня, ха-ха…              Юйлинь поджала накрашенные алой помадой губы и изящно махнула рукой, приглашая к столу. Обед был накрыт на двоих, но блюд было очень много, и все они без исключения потрясающе выглядели.              — Дочь моя, вижу, ты как следует постаралась, это не может не радовать старика!              Генерал Мо улыбался, наливая в свою чашу вино. Вдовствующая императрица молча взяла палочки в руку и принялась есть, даже не пытаясь как-то поддержать разговор с отцом.              — Юйлинь, почему ты такая отстраненная? Мы так давно не виделись…              — Как вы смеете обращаться ко мне подобным образом? Вы разговариваете с Вдовствующей императрицей этой страны!              Юйлинь грозно посмотрела в глаза отца, замечая, как его загорелое лицо вмиг побледнело. Удивившись, он вдруг опустил взгляд в тарелку, хмуря широкие брови и не понимая, почему она так разозлилась.              — Простите, Ваше Величество.              Юйлинь на мгновение прикрыла глаза, чтобы успокоить часто бьющееся сердце.              — Вы хотели о чем-то поговорить?              — А, да… Я вернулся с утреннего собрания, но там не было ничего интересного, хотя мне нравится, что змей Гуанъяо на Вашей стороне, он неплохо окучивает императора. Ха-а, но есть кое-что, что не дает мне покоя. Это ведь из-за Вашего Величества повысились цены на соль?              Юйлинь посмотрела на отца непонимающе.              — Верно.              Если бы перед ним сидела не императорская особа, а всего-навсего дочь, он бы без раздумий сказал бы: «Дура, что ты творишь!» Однако сейчас нужно было подбирать слова.              — Это ошибка. И она может привести к бунтам. Вы перестарались, набивая свою казну золотом. Простой люд не может купить соль, чтобы сохранить продукты до следующей весны.              Вдовствующая императрица поджала губы.              — Что теперь делать?              — Я не знаю. Если бунт все-таки где-нибудь вспыхнет, я не стану никуда уезжать.              Юйлинь взяла вяленое мясо палочками и откусила его. Какое-то время она молчала, не понимая, с чего бы отцу отказываться.              — Почему вы не поедете?              Генерал Мо замялся. Он подлил себе еще вина и выпил его залпом, прежде, чем признаться:              — Я болен. Мое время подходит к концу.              Зрачки Юйлинь сжались до точки. Из ее рук выпали серебряные палочки, а сердце, до этого часто бившееся, замерло. Она смотрела на старого отца и не могла поверить в то, что сейчас услышала. Почему-то единственной реакцией на эту новость был смех. Громкий, заливистый, почти безумный.              Генерал Мо непонимающе вглядывался в смеющееся лицо дочери, ощущая, как где-то внутри него закипает беспокойство. Он ожидал какой угодно реакции, но только не такой.              Юйлинь, вытерев слезы платком, перестала улыбаться. Она взглянула на свою правую руку; на указательном пальце находилось массивное золотое кольцо с огромным красным рубином. Она вдруг сняла украшение и протянула его отцу.              — Возьмите. Оно вам нужнее.              Генерал Мо взял в руку кольцо, когда-то подаренное ей им самим же.              — Дочь моя, знаю, тебе будет очень тяжело, порой даже невыносимо, но ты моя кровь. Уверен, ты со всем справишься. А если все-таки допустишь ошибку… то умри благородно, так, как подобает твоему статусу. Никто не должен отнять твою жизнь — сделай это сама, если почувствуешь, что время твое пришло.              Он надел на безымянный палец дочери кольцо, но оно оказалось слишком большим.              — Ха-а, похоже, тебе придется поносить его некоторое время на шее. Найди цепочку.              Юная Юйлинь взволнованно кусала губы, глядя в глаза отца, единственного человека, которого она искренне любила. Ей было не больше восемнадцати, когда она должна была войти во дворец в качестве жены императора.              — Папочка, я не понимаю…              — Смотри. Надавливаешь вот сюда, и камень отодвигается. Внутри находится белый порошок, видишь? Это смертельный яд. Его не нужно разводить в воде, просто засыпь в рот, и через несколько минут тебя настигнет благородная смерть. Конечно, это может и не понадобиться, но все же… Пусть это кольцо будет всегда при тебе.              Юйлинь дрожала от страха, но все равно кивала, боясь разочаровать отца.              — Д-да, папочка.              Генерал Мо наконец понял, почему его дочь так громко и клокочуще смеялась. Он и сам не смог сдержать улыбки.              — Ха-ха, поверить не могу, что оно вернулось ко мне спустя столько лет.              Юйлинь ничего не ответила отцу. Ее лицо выглядело безмятежно, словно бы теперь все было предопределено.              — Без меня тебе тоже не выжить, ты же знаешь?              — Конечно. Все в порядке. Такова судьба, и я ей подчинюсь.              — Ты стала совсем взрослой. Потеряла все свое очарование и детскую невинность. Ты даже… немного пугаешь меня.              — Вы снова относитесь ко мне без должного почтения.              Вдовствующая императрица отпила гранатовый сок и несколько поморщилась — он оказался очень кислым. Генерал Мо сжал пальцами свой ханьфу, понимая, что дочь намеренно унижает его и ставит на свое место.              — Похоже, ты всем сердцем ненавидишь старого, больного и умирающего отца. Я раньше и не замечал этого.              Юйлинь вдруг улыбнулась.              — Рада, что хотя бы сейчас вы это поняли. Вы не являетесь моим отцом после того, как бросили меня на растерзание Цинхэн-цзюню. Я ждала помощи, хотя бы словесной поддержки, но встретилась с очередной жестокостью со стороны любимого человека. Ваши слова привели меня в чувство и вместе с тем уничтожили во мне все человеческое и доброе. Детская невинность? Хах, она пропала сразу же, как только я очутилась в этих самых покоях. Вы сами привели меня в это ужасное место, вы сами превратили меня в чудовище, и вы смеете мне что-то предъявлять?              Генерал Мо грустно ухмыльнулся, наливая себе еще «Улыбки императора». Он не хотел продолжать этот разговор, потому что понял, насколько это бессмысленно.              — У вина и правда восхитительный вкус.              Юйлинь улыбнулась в очередной раз.              — Рада, что вам нравится.       

***

      Вэй Ин так и не смог собраться с силами, чтобы вернуться к себе. Вэнь Нин пытался пригласить лекарей, просил служанок одеть наложника лежа, в какой-то момент он даже начал уговаривать омегу, но тот ни в какую не хотел уходить обратно, в гарем.              — Ха-а, я сдаюсь. Наложник Вэй, оставайтесь тогда в покоях императора. Я нарушаю правила дворца только из-за того, что Его Величество приказал мне относиться к вам с должным почтением.              Вэй Ин обессиленно поднял взгляд на евнуха, пытаясь сыскать хоть немного жалости. Вэнь Нин устало выдохнул и покачал головой.              — Раз вы не хотите помощи от лекаря, воспользуйтесь мазью самостоятельно. Я пойду, наложник Вэй.              Усянь принял решение вообще не двигаться весь оставшийся день. У него даже аппетита не было — главной целью стало как можно неподвижней лежать, чтобы уменьшить боль. В какой-то момент он даже провалился в сон, но тут же дернулся, когда ощутил чье-то прикосновение к волосам.              Омега чуть приоткрыл глаза и почувствовал приятный сандаловый запах.              — Лань Чжань… Ты вернулся… — тихо прошептал он, снова прикрывая глаза. Усянь доверительно ткнулся носом в бедро императора, едва ли не мурча от ласкового поглаживания по голове.              — Слышал, Вэнь Нин так и не смог выгнать тебя из моих покоев. Настолько болит?              — Угу… Очень болит, Лань Чжань. Очень-очень.              Ванцзи поджал губы, вздыхая. Кажется, он и правда перестарался.              — Прости, А-Ин. Ты ведь смазал себя сам?              — Нет.              Лань Чжань нервно погладил лоб.              «Нужно было сделать это самому перед тем, как уходить на собрание. Это моя ошибка», — подумал Ванцзи, убирая руку от волос возлюбленного.              — Я сам все сделаю.              — Что?              Вэй Ин открыл глаза и взглянул на мужчину снизу вверх.              — Как это?              Лань Чжань встал с постели, взял баночку и приоткрыл ее. Потом он сел на колени на ковер и, приподняв край одеяла, приспустил ночные штаны Вэй Ина, оголяя округлый зад.              — Лань Чжань…              Ванцзи аккуратно отвел свободной рукой левую половинку в сторону и наклонился ниже, чтобы разглядеть красный и чуть припухший вход.              Усянь покраснел с головы до ног и уткнулся лицом в подушку, не зная, куда деться. С одной стороны, ему очень хотелось избавиться от этой внутренней боли, но с другой стороны, это все было слишком смущающе. Омега крупно вздрогнул от ласкового поцелуя в правую ягодицу.              — Лань Чжань!              — Потерпи немного, первое время, наверное, будет больно.              Вэй Ин закусил нижнюю губу, когда ощутил прикосновение подушечек пальцев ко входу. Самое безумное в этом положении — это нарастающее возбуждение, которое Вэй Ин пока что успешно скрывал.              Ванцзи некоторое время кружил пальцами вокруг дырочки прежде чем медленно ввести целую фалангу среднего пальца.              — Ха… Внутри так горячо. И, кажется, ты все еще растянут. Я добавлю еще один палец, хорошо?              Ванцзи вставил указательный и двинулся дальше, чувствуя разбухшие мягкие стеночки. Императора бросило в жар: он снова захотел оказаться внутри.              — Н-нх… Лань Чжань, б-больно…              Вэй Ин закусил край подушки и подтянулся вперед, пытаясь соскочить с пальцев. Ванцзи позволил ему это сделать, потому что нужно было зачерпнуть еще мази.              — Все хорошо, потерпи. Это скоро пройдет.              Лань Чжань наклонился, нежно целуя Вэй Ина в шею, чтобы расслабить, успокоить. Омега тихо застонал, когда в него снова погрузились пальцы, и вместе с болью к нему пришло и удовольствие. Вэй Ин оторвался от подушки и повернул голову к императору.              — Ха… Ха-а, поцелуй меня, Лань Чжань… — томный голос Вэй Ина окончательно сорвал императору крышу.              Наклонившись вниз и вперед, Ванцзи впился в приоткрытые губы возлюбленного, на ходу засовывая в его рот язык.