***
— Она явно сегодня в хорошем настроении, ты ей понравилась. Поиграешь в дочки матери два дня? — Арс старался объезжать целые разлившиеся на дороге озёра, иногда переводя взгляд на свою дочку в зеркале заднего вида. Девочка полностью погрузилась в свой волшебный мир и сейчас вела тихий диалог с круглым плюшевым лисёнком. — Если ты сумеешь забрать Кьяру себе, то двумя днями это не ограничится, ведь так? Не переживаешь по этому поводу? — Не понимаю, к чему ты клонишь… — Арсений напряжённо сжал руль, как он делал всякий раз во время стрессовых разговоров. — Победа в зале суда будет означать то, что малышка переедет к тебе, даже возможно, встречи с биологической матерью запретят, если сочтут Алёну невменяемой. Твои гастроли, работа, командировки, — я понизила голос до многозначительного шёпота, — убийства по выходным, бешеная девушка одного из твоих друзей, чёрные делишки Стаса… Мы пару часов назад подругу похоронили, Арс. Думаешь, это приемлемая среда для ребёнка? — Кьяра моя дочь. Я не могу бросить её у бывшей жены, которая пропадает по барам, ища нового папика, и забывает забрать девочку из детсада. К тому же, теперь мы вместе, ты сможешь помогать мне и… — Арсений, тебе стоит поговорить с дочерью в первую очередь и узнать, насколько плохо или хорошо ей живется. Может, ситуация поправима, — мой тяжелый вздох прозвучал вымученно и устало, — Конечно, я готова иногда помогать тебе, но и ты меня пойми. Я планировала постепенно вернуться к работе, заняться незаконченными делами, решить вопросы с квартирой, если мы окончательно съехались. Все выпали из жизни на продолжительный срок по понятным причинам, но сейчас нужно возвращаться к прежнему ритму и темпу. — То есть, по-твоему мнению, Кьяра будет мешать тебе трахаться со мной перед похоронами и возвращаться в бездонную яму работы, превращающую тебя в бездушного язвительного робота? — Арс слишком громко выругался, но девочка на заднем сидении даже не подняла голову, — Извини, я думал ты в курсе, что у меня есть дочь. Ты просто боишься ответственности и ведёшь себя как ребёнок. — Я не боюсь той ответственности, которую сама решаю возложить на свои плечи, но сейчас ты вынуждаешь меня. Чужой ребёнок, Арс. Я должна жертвовать работой и привычной жизнью, чтобы воспитывать, ухаживать, следить, кормить, укладывать спать? Кьяра впервые меня видит. Даже моя огромная симпатия к ней не изменит того, что малышке будет плохо и одиноко с нами. — В таком случае, можешь не помогать, — Арсений припарковал машину, вышел и принялся выгружать сумки с вещами дочери. Я не стала подниматься с ними в квартиру, хотелось немного побыть одной. Тоска по свободе, своему забытому компьютеру, пустой маленькой квартире одолевала всё сильнее. Будь Оксана жива, она бы точно написала мне пару сообщений в телеграмме, где предлагает смотаться в Москву на съёмки или просто погостить. А если бы я совсем приуныла, позвала бы в Крым провести какой-нибудь городской концерт ради смеха. В горле стоял ком, влажные волосы липли к лицу, а я наблюдала, как Арс с Кьярой заходят в подъезд. Мне было жалко эту милую и молчаливую девочку, которая столкнулась с разводом родителей слишком рано, видела слишком много скандалов, слишком много драмы, она чувствовала себя слишком ненужной каждый день. Арсений пока не понимал, что его безумное желание отвоевать дочь у бывшей жены может привести к трагедии, потому что он не был готов превратиться в семьянина и отца одиночку. Целью было выиграть суд, а не окружить Кьяру любовью, вырастит из нее достойного человека, однажды помочь с домашкой по математике. Арс стал одержим, а я рассуждала рационально. Внезапные мысли об Антоне вызвали болезненную улыбку на лице. Он тоже когда-то считал, что поступает рационально, и куда его это привело?.. Я сидела за барной стойкой и смотрела в балконное окно. Старые листики с планами и списками дел держались за стену из последних сил, а некоторые уже отвалились и медленно покрывались пылью по углам комнаты. Давно опустевшая квартира смотрелась безжизненной, утерявшей былой вид. Я скучала по старой себе. Вечно занятая, с хроническим недосыпом и гастритом, влюблённая в работу и ночные перелёты. Я была верной самой себе, самодостаточной и скрытно-счастливой. Моя личность абсолютно повёрнутого трудоголика засела где-то в тени и с осуждением смотрела, во что же я превратилась. В голове с трудом воспроизводились воспоминания о моём знакомстве с актёрами Импровизации, а я уже почти согласилась нянчить ребёнка одного из них. Жизнь точно глумилась надо мной, потому что, прерывая мои мысли, на телефоне высветилось два сообщения. Они будто олицетворяли то перепутье, на котором я очутилась. Арс: Пожалуйста, вернись домой. Давай спокойно поговорим, я ведь не справлюсь без твоей помощи. Ты нужна мне так сильно Стас: Здравствуй, Оля. Ты, наверное, надеялась никогда больше не получить от меня сообщения, но нужно поговорить. Тебе стоит срочно приехать в Москву по одному делу Непонимающим и мутным взглядом я смотрела на экран, зарываясь всё глубже в чертоги своего разума. Я ведь могла уехать, могла сбежать. Однажды ощутив на губах привкус риска, опасности, беззакония и крови, ты уже не сможешь жить без него. Только богу известно, что там замышлял Стас. Но очевидно, что-то вне любой морали и правил, что-то мерзкое и притягательное. Возможно, я даже встречусь с Антоном и Димой. Или Ирой… Буду засыпать в съёмных квартирах, пересчитывать деньги, перевозить контрабанду, продавать людей или просто монтировать детское выступление. Никто не знал. Но я до сих пор помнила про обещанную мне должность администратора шоу. Связываться с Шеминовым было опасно, я гарантировано могла закончить как Окси. Гнить в земле и думать, зачем же я ввязалась в это. Уже полностью обезумевший образ «старой» меня носился и требовал немедленно взяться за новое дело, совершить очередную ошибку, нырнуть в тёмный омут, полный чертей. В другой части головы было отпечатано лицо Арсения. Его холодные небесные глаза, ямочки на щеках, иногда кудрявая чёлка, приятный запах духов. Каждая наша ссора, каждое сентиментальное и бурное примирение, каждое сокровенное слово, спрятанное в поцелуях. Мы были крепко связаны приятными и ужасными событиями. Я обещала ему. Обещала больше не причинить боли, не оставить его. И сейчас он сидит с дочкой на руках, потягивая остывшее кофе из кружки, смотрит в телефон, ждёт моего ответа. Сердце бешено колотилось от осознания того, что он так и не дождётся. Не сможет объяснить малышке, куда пропала странная женщина в плаще, с которой он живёт. Этот мужчина ждал моего пылающего желания кинуться на амбразуру, моего самопожертвования во имя недавно сформировавшейся семьи. Я знала, как могу ему помочь. Привлечь к делу по лишению родительских прав свою тётю из Москвы, гениального нотариуса и практикующего адвоката. Она бы помогла нам. Арсений бы оставил Кьяру себе. Я бы смирилась с ролью мачехи, наверное, смогла бы полюбить эту девочку, как родную дочь. Звучит, как счастливый и ясный финал. Я не могла объединить эти две идеи в своей голове. Оставалось меньше двух дней, чтобы разрешить вопрос с Кьярой, нужно было бросить все усилия на задействование имеющихся связей. Ожидалась тяжёлая и продолжительная борьба, которая противоречила моему мнению и принципам. Я не представляла будущее малышки и её существование в условиях нашей сумасшедшей жизни с Арсом, а он совершенно не понимал меня. Тем не менее, мой побег от проблемы и отказ в помощи означал наш разрыв. Попов никогда не примет и не простит то, что я бросила на растерзание самое ценное и дорогое, что у него было. Даже если я не укачу к Шеминову, не выберу преступную и авантюрную жизнь, Арсений не простит.***
Неосознанными движениями я накидывала на плечи куртку и запихивала в рюкзак свежие вещи. Конечно, я возвращаюсь к Арсу. Мы только начали строить наши отношения, закладывали их на боли, сожалениях и скорби. Я не могла позволить себе повторить ошибку — обесценить его проблемы, усомниться в собственных желаниях. Так уж сложилось, если всё катится по наклонной — мы один на один держим удар. Надо возвращаться, надо помочь Кьяре.***
— Тебя не было меньше часа, а я уже с ума сошёл, — Арсений крепко обнял меня, так что я впечаталась в дверной косяк, — Я пойму, если ты не захочешь возиться с этим делом, но умоляю, будь рядом. — Арс, всё в порядке. Я позвоню своей тёте, и она поможет нам разобраться. Ты считаешь это решение правильным, значит и я тоже, — потирая ушибленный затылок, я улавливала звуки включённых на телевизоре мультиков. — Спасибо… Тысячу раз спасибо. Осталось одно маленькое дело, и мы вернёмся в нашу сказку о путешествии на море. Я обещаю! — Попов чмокнул меня в лоб и метнулся в сторону кухни. Я снисходительно проводила взглядом этого чересчур воодушевлённого человека и направилась в ближайшую гостевую комнату, чтобы совершить знаменательный звонок в Москву. Честно говоря, звонков должно было быть два. Мне стоило переговорить со Стасом, чтобы отдалённо прояснить срочность ситуации, но эта мысль пока пугала и отвлекала от изначального плана действий. На телефоне высветился контакт тёти с милой фотографией. - Булка моя, давно не слышались! Ты живая вообще в своём болоте?! По новостям такие ужасы крутили… — Привет, тёть Лен… Телик реже смотреть надо… — Ну и голос у тебя! Дурёха, опять вляпалась во что-то? Сразу говорю — той заварушки с документами мне хватило. — Нет… Больше никаких чёрных дел. Один мой знакомый, точнее друг, точнее… — Детка, тебя очень плохо слышно, говори яснее! - Ммм… Мой молодой человек судится с бывшей женой по поводу лишения родительских прав. Двое суток дали на подготовку к судебному процессу. Мы хотим нанять тебя, как адвоката. — Оля, ты совсем с крышей попрощалась? Она у тебя поехала давно, но сейчас безвозвратно отправилась в район Анапы. Какой молодой человек? Какая бывшая жена? Какой ребёнок? Ты в своём уме?! — Умоляю, мы не справимся без твоей помощи. У дорогого и близкого безвыходная ситуация. Нам не к кому больше обратиться. — О, господи… Так. Чёрт с тобой. Мне нужны все данные в электронном виде: о твоём «парне», о его жене, о ребёнке. Вся существующая информация о их личной и совместной жизни. — А ты не приедешь в Питер? - Это уже совсем перебор. Такие дела легко решаются, если есть старые знакомые в соц опеке. Но имей ввиду, я смогу помочь только в том случае, если эта бывшая жена действительно не готова дальше растить ребёнка. Суд чаще оправдывает мать, нежели отца. — Я всё сделаю в ближайшее время. Спасибо огромное! Люблю тебя! — С твоей жизнью предлагаю тебе поступать на юридический, чтобы каждый месяц не вываливать на меня новый пакет навоза, а разбираться самой. Целую! Как показывала практика, если тётя просила скинуть ей что-то на электронную почту, значит проблема решена уже на половину. Странное подобие радости ёрзало в груди, и я с каждой секундой всё меньше хотела отвечать Стасу. Арсений точно не оценит моих начинаний юного предпринимателя. Всё же, стоит отложить эти мысли на ближнюю полку и разобраться позже. — Оля, ты будешь ужинать? — невероятно тёплый и домашний вопрос послышался из глубины кухни. Никогда бы не подумала, что однажды услышу такие слова вместо привычного заказа доставки фастфуда. — Давай я Кьяре тоже отнесу, — почти бегом достигая заветной плиты и стоящего рядом сосредоточенного Арса, я решилась сделать первый шаг к сближению с этой причудливой маленькой графиней. — Было бы замечательно, мне как раз нужно разобраться с предстоящим судом. К тому же, ты говорила, что надо выяснить, насколько плохо живётся моей дочери. Вот и прояви все свои навыки психолога, здраво оцени положение, — Арсений слишком гармонично смотрелся в своих излюбленных полосатых пижамных штанах. Будь я на его месте, полностью отказалась бы от остальных предметов гардероба. Стараясь удержать в руках горячую тарелку с макаронами, я подсела к девочке на диван. Она увлечённо следила за развитием событий в новой серии Фиксиков, но, заметив моё присутствие, решительно выключила телевизор и повернула голову. — Макароны принесла? — Да, твой папа просто «мастер» кулинарии, и у нас даже продуктов особо нет… — я как-то смутилась от резкого вопроса. — Я люблю макароны, — малышка принялась поглощать пищу с невероятной скоростью, — Мама кормит меня только оливками и яичницей, а сама ест рыбу. Рыбу я очень не люблю. — Ты меня не удивила, — даже смирившись с ужасным сходством Арса с дочерью, я не переставала умиляться таким всплывающим фактам, — Как тебе квартира? — Я тут была два раза, когда папа забирал меня в кино. У вас очень чисто. Хочу жить в той маленькой комнатке с окном, — Кьяра явно говорила о гостевом помещении с небольшой кроватью и шкафчиком. — А ты бы хотела жить здесь? — Папа сказал, что скоро заберёт меня навсегда, и мы будем каждый день ходить в парк. Я бы взяла с собой маму, но тут уже не осталось места. Или вы будете спать на одной кровати втроём. Я поперхнулась и стала громко откашливаться после такого заявления. Девочка лишь ожидающе смотрела на меня, доедая остатки макарон. — Кьяра, ты ведь понимаешь, что родители сейчас в сильной ссоре. Послезавтра пройдёт суд, где решат, с кем ты останешься. К большому сожалению, выбрать сразу двоих не получится… — Но почему? Я одинаково люблю и маму, и папу. Они же раньше жили вместе, и всё было хорошо. Зачем они стали ссориться из-за меня. Я могу путешествовать между домами хоть каждую неделю… — Иногда взрослые совершают ошибки и необдуманные поступки. Ты уже достаточно взрослая, и тебе придётся принять это. Хорошенько подумай, потому что твоё мнение может сильно отразиться на финальном решении суда. Кьяра молчала. С печально опущенными глазами она рассматривала свои руки и перебирала подол юбочки. Она не плакала, истерично не доказывала, что хочет сбежать от матери. Девочка любила её, как показалось мне после нашего разговора. Может, Арсу действительно стоит оставить всё, как есть. Не тревожить и до того поломанную детскую душу бесконечными заседаниями и проверками соц опеки. Дети по природе больше привязаны к матерям. — Я хочу спать, — таким же решительным и серьёзным тоном Кьяра озвучила своё желание. — Пойдём, помогу тебе переодеться и улечься. — Нет! Громкий и нервный возглас девочки насторожил меня. Она моментально осеклась и принялась лепетать объяснения. — Я просто… Просто уже взрослая… Стесняюсь переодеваться. А тебя вообще первый раз вижу. Давай я сама, а ты потом можешь зайти, — Кьяра нырнула в глубину коридора и с шумом захлопнула дверь в гостевую комнату.***
— Она не договаривает, это абсолютно точно. Убежала от меня слишком странно. Вроде все дети дошкольного возраста любят, когда их укладывают спать. — Не хочу тебя разочаровывать, но может она правда стеснялась тебя, вы едва знакомы. Когда я заходил к ней, то ничего не заметил, — Арс выключил прикроватный светильник и сгрёб меня в охапку вместе с пуховым одеялом. — Не знаю… Какое-то ощущение неприятное, — это ощущение я знала прекрасно, подкатывающая к гортани тревога и сдавленное дыхание, — Алёна какой месяц не давала тебе нормально видеться с дочерью, а тут отпустила на двое суток. Ни звонка, ни смс. Слишком просто и легко. — Ты себя накручиваешь… — Арсений говорил уже сонным голосом, утыкаясь носом мне в шею, — Моя бывшая жёнушка затеяла суд… и решила успокоить меня утешительным призом… Может, она считает, что эти два дня будут последними, но это вовсе не так… — Думаешь, мы правильно поступаем? Ответа уже не последовало. В полной темноте я могла разглядеть только очертания телевизора и люстры. Что-то было не так. Я понимала это, когда последний раз говорила с Оксаной во время распития текилы. Понимала и теперь. Мелкие изменения в мимике, странная манера речи, когда разговор поверхностно задевал болезненные темы. Сегодня я наблюдала то же самое. Слишком тихая и серьёзная для своего возраста девочка, сменяющиеся и противоречащие друг другу факты. «У вас так чисто», «мама кормит меня только оливками, но я очень люблю её», «я переоденусь сама, а ты зайди позже». Игнорирование ругательств и восприятие их, как само собой разумеющиеся. Что-то было не так. Но я никак не могла понять что. Глаза слипались. Надо спасти Кьяру.