Девочка с севера

Рита лежала на своей верхней полке и никак не могла успокоиться. Слёзы лились как будто бы сами по себе, и девушка не могла с ними справиться. Несмотря на хороший и весёлый вечер, не смотря на шуточки Арса и Антона, не смотря на приподнятое настроение всей команды, когда все легли, Риту вдруг придавило каким-то странным чувством. Она не могла определить, что это, но было похоже на безнадёжность, растерянность и страх. Завтра они вернутся в Москву, а это значит, что придётся снова возвращаться в редакцию журнала, снова ездить по модельным показам и фотографировать фиг знает что, устраивать фотосессии каким-то обычным девочкам без особого реквизита, опять стабильно жить в своей квартире и вообще забыть обо всём, что было в эти три дня. Сказка кончена, завтра карета превратится обратно в тыкву, но Рита не потеряет хрустальную туфельку, чтобы её принц разыскал её где угодно. Она прислушивалась к дыханию Шаста на соседней верхней полке, и он сопел так уютно, что Рита не могла не отметить: она была бы готова каждую ночь слышать под боком это сопение, она бы хотела этого, хотела бы просто обнимать его в тамбуре, сидеть рядом с ним в автобусе, спать у него на плече, жить в одном номере отеля, вместе завтракать, встречать рассветы, закаты, держаться за руки, разыгрывать Арса, болтать с Оксаной, она бы хотела стать частью этой большой семьи, очень хотела, до слёз и щемящей боли в груди, но с другой стороны она понимала, что это уже слишком нагло — после того, как они впустили её к себе на три дня, приняли в компанию, после всей заботы Арса и Окси. Пора и честь знать. Нельзя надоедать людям. А то получится, как тогда. Девушка поёжилась, думая, что команда Импровизации — первая и, скорее всего, единственная в её жизни команда, которая приняла её, и в которой ей было комфортно. Рита улыбнулась и подумала, что благодарна этим трём дням. В её голове пронеслись вдруг все моменты минувшей командировки — как она дурачилась с Арсом, как подкалывала Тошу и дарила ему конфеты, как пряталась от проводника, как после концерта ребята позвонили Паше по видео-связи, и насильно знакомили Риту с ним. Улыбнулась сквозь слёзы и перевернула мокрую подушку другой стороной. Под ней, на нижней полке, зашевелился сосед, и девушка вздохнула. Лечь в купе с Арсом, например, не получилось — обратные билеты были вразнобой, — и ей пришлось спать с Тошей. Не то, чтобы ей что-то не нравилось, но просто… она ужасно стеснялась, поэтому просто постаралась поскорее выключить свет и спрятаться под простынкой. Она сама не поняла, как чувство умиления и дружеского тепла переросло в эту дурацкую влюблённость, когда в груди то жарко, то холодно, и всё сдавливает железными обручами, и воздуха в лёгких нет. Девушка потёрла мокрые глаза. Да, она опять вернётся домой. Снова будет работать в журнале, нужная только Кате, которая никак не переедет из Воркуты в Москву или хотя бы в Питер. Снова будет из дома на работу, с работы домой. Снова наблюдать за ребятами через телефон и знать, что её никто никогда не полюбит. Мало что изменилось с того вечера в Анапе. Антон громко вздохнул во сне и, кажется, перевернулся на спину. Рита обернулась и посмотрела на его лицо в свете фонаря — напряжённое, озабоченное. Ей стало его жалко и захотелось обнять. Она вспомнила его взгляд в Анапе, вспомнила все моменты во время съёмок, когда он словно выпадал в другое пространство, вспомнила, как почти всегда старался смотреть либо в сторону, либо себе под ноги, как специально задирал брови, делая независимый вид. Создавалось ощущение, что им обоим не хватало тепла и любви. Хотя нет, это она всё надумывает от своей боли. В одной Москве найдётся так много женщин, готовых любить его, что вряд-ли он расстроен из-за этого. Скорее всего, просто устал от гастролей — нелегко несколько раз в месяц ездить по городам России, а ещё снимать своё шоу на Ютубе и в дополнение к этому две программы на ТНТ. Рита снова откинулась на подушку, сил плакать уже не было, редкие слёзы тихо текли по щекам, и девушка согнула пальцы, чтобы хоть как-то передать свою боль. Закусила губу и начала неосознанно царапать руки, как тогда, в Воркуте. Она ненавидела себя за эту слабость, за то, что ведёт себя, как маленькая, за то, что не может спокойно принять расставание, за то, что так быстро привязывается к людям, она ненавидела себя за свою эмоциональность, ненавидела себя за то, что плачет, а не благодарит судьбу за то, что однажды сунула Оксане свою визитку. Когда руки уже заболели от царапин, девушка шмыгнула заложенным носом и всё же прекратила истерику. Она провела языком по пораненной искусанной губе, а потом тихо соскользнула с полки и подошла к рюкзаку Антона, лежащему у самого края его одеяла. Да, она знала, конечно же знала, что нельзя рыться в чужих вещах, кто же не знал, но она не могла по-другому, это был единственный вариант. Она нашарила внутри пачку сигарет и зажигалку, вынула только одну, потому что оставалось ещё больше половины, ничего страшного, купит себе в Москве ещё, уложила всё так, как было до неё, и тихо вышла в коридор, стараясь не разбудить никого. Быстро вышла в тамбур и, облокотившись спиной о стену, взяла сигарету в губы. Как курить, она знала лишь из фильмов и книг, ну ещё видела, как это делает Антон, поэтому думала, что, в принципе, ничего там сложного нет. Девушка поднесла зажигалку к сигарете, но с первого раза поджечь не получилось. Она попробовала со второго — тоже ничего. Рита не знала, зачем это делает, но у неё болела от слёз голова, у неё болело в груди, ти было нечем дышать, хотелось как-то продуть лёгкие, убрать эту боль изнутри, сделать хоть что-то, а не лежать и плакать. С третьего раза у неё получилось, и девушка всё же вдохнула в себя дым. Тут же она закашлялась, голова закружилась, в глазах потемнело, и Рита аж осела на пол, потому что при качке поезда стоять на ногах вообще не получалось. Арс думал, что надо бы сказать Рите, что Стас уже позвонил продюсерам Импровизации и предложил кандидатуру Риты как помощницу администратора. Почему он не сказал этого, когда они тусили перед сном? Нет, можно, конечно, и с утра, но почему-то ему показалось, что нужно сказать прямо сейчас. Всё равно ему не спится. Главное, чтобы Рита ещё не спала. Он встал, тихо открыл дверь и вышел в коридор, с наслаждением вдохнув свежий воздух. Он подошёл к соседнему купе, открыл дверь и сделал шаг к полке, на которой спала Рита. Риты не было. Четыре утра. Темно за окном. Что ж, наверное, она в туалете. Он вышел в коридор и встал у окна, ожидая, пока она вернётся. Но прошло три минуты, пять, семь, а Риты всё не было. Это было подозрительно. Нет, конечно, она могла выйти в тамбур подышать свежим воздухом, потому что окна в купе не открывались и было душно. Вдруг откуда-то послышался приглушённый кашель, Арс понял, что из тамбура, и поспешно вышел туда. Открыл дверь и тут же наткнулся на Риту, которая так сильно кашляла, что, кажется, могла перебудить весь поезд, она пыталась дышать, хватала воздух ртом, и в глазах у неё мелькала такая паника, что стало ясно — она думает, что сейчас задохнётся окончательно. — Рит? Рита, блять, — голос Арса дрогнул, в нём проскользнула холодная паника. Он быстро взял её подмышки, стараясь распрямить грудную клетку. Девушка то кашляла, то пыталась вдохнуть, из-за чего всё это выглядело, как истерика. Не говоря ни слова, Арс перекинул её руку себе через шею и, пнув дверь, вывел её прямо на стык между вагонами, крепко держа за талию. Арс прижал её к стене, взял её лицо в свои руки и пару раз осторожно шлёпнул её по щекам. У Риты перед глазами было темно, темнее ночи, в голове со скоростью света мелькали события из жизни, проносились мысли. «Какая жалость, что так и придётся умереть, нет-нет, чёрт, блять, не хочется, я не знала, о чём думала, когда хотела умереть, можно и обратно в Воркуту, только бы не умирать, только бы ещё раз посмотреть в глаза Антону и обнять его, только бы ещё раз заплакать, почувствовать запах осени, влюбиться, в кого угодно, вот Арс, такой милый, Арс, не уходи, пожалуйста, о Господи боже…» — Рита, слышишь меня? — твёрдым голос спросил Арс, но как бы он не старался, в его голосе всё равно слышался его страх. — Рита, ты сейчас дыши, только дыши, прокашливайся, давай, давай, сильнее, — он встряхнул её за плечи. — Не переставай кашлять! Поезд тряхнуло, и он еле удержался на ногах, вжав Риту в стену поезда, чтобы она не упала. Рита сквозь панику, накрывающую её волной за волной, услышала его голос и снова закашляла, стараясь выкашлять всё. Когда она первый раз вдохнула запах мазута, девушка чуть не заплакала от чувства воздуха в лёгких. — Дышишь? — нервно спросил Арс, ещё раз встряхивая девушку. — Дышу, — она оперлась о него всем дрожащим телом и всхлипнула. — Пошли, — он крепко, немного больно, взял её за руку, и утянул в тамбур. — Дыши воздухом, — бросил он и отвернулся к противоположной двери. Рите было ужасно неловко, она терпеть не могла такие моменты, когда она оказывалась в тупой ситуации, и её приходилось спасать. Беспомощную себя она доверяла только Кате, зная, что та не осудит и примет её любой, но при общении с другими старалась быть максимально независимой. Рита сложила на груди и отвернулась к своей двери, смотря на проносящиеся мимо чёрные силуэты деревьев. Она всё ещё глубоко и рвано дышала, во рту было горько, и она кусала губу, чтобы не заплакать в голос. Вся тупость ситуации заключалась даже не в том, что Арсению пришлось вытаскивать её из этой пиздостраданческой лабуды… Самое болезненное было то, что она всю жизнь мечтала, чтобы о ней кто-то заботился. На самом деле ей хотелось, чтобы о ней заботились. Рита улыбнулась сквозь слёзы. Человека, который заботился бы о ней, так и не нашлось, и ей пришлось самой им стать. Не смотря на всё то, что Катя для неё делала, Рите нужно было ещё больше. И когда она поняла, что никогда никого такого не найдёт, ей пришлось стать сильной. А теперь такое… завтрашнее расставание показалось ей ещё более ужасным, потому что Арс и Окси, они… Они давали ей то, чего она всегда жаждала, и что с непривычки еле-еле принимала. Девушка пощупала карман кофты и нащупала чупа-чупс, который вручил ей Арс тем утром, когда они прибывали в Питер. То утро показалось Рите таким далёким, что стало ещё грустнее. Девушке казалось, что она уже долго в своих мыслях, но на деле прошло лишь пару минут, после которых Арс взорвался. — Нахера? — спросил он коротко и обернулся. Рита сглотнула слёзы и постаралась ответить не дрожащим голосом: — Ты про что? — Это, конечно, не моё дело, но нахера ты решила покурить?! — он подошёл ближе, и Рита почувствовала, как он зол. — Ты…только Шасту не говори, — попросила она срывающимся голосом и порадовалась, что в темноте слёз не видно. — Пожалуйста. А то мне так стыдно станет…я…я всего одну, и там ещё больше пачки…не злись, пожалуйста…я приеду в Москву и куплю ему новую… — Я не про это, — оборвал он жёстким голосом, и девушке стало ещё хуже. — Нет, если хочешь, можешь курить, это не моё дело, ты взрослая, знаешь, что это вредно ужасно, что это… — Арс запнулся. — Что это убивает. Но начала хотя бы с какой-нибудь фигни с лёгким вкусом! Ты затягивалась? Рита молчала. — Рита, это не лайт-херня по типу «Мальборо» или «Явы»! Рита, это «Парламент»! Эта хуйня может любого кабана с ног скабанить, не то, что такую хрупкую девушку! — ей показалось, что его голос снова дрогнул от гнева. — Я…я же не знала… — Что случилось, Рита? — он осторожно взял её за плечи, и Рита вздрогнула от неожиданности и страха — он казался сейчас таким большим и рассерженным… — Шасту не говори…про сигареты… — она опустила голову. — Не скажу. — Пообещай, — Рите показалось, что его слова звучали неубедительно. — Если ты расскажешь, что случилось. Девушка упрямо молчала, массируя грудь, в которой сосущей пиявкой засела боль. Жаловаться Арсу на то, что она ужасно привязчивая и к тому же наглая, она не собиралась, но если она не скажет хоть что-нибудь, то он может рассказать всё Шасту, и тогда ей будет ещё более стыдно, чем если она всё расскажет Арсу. Девушка уже и сама запуталась, сбилась с хода мыслей, поэтому она просто стояла и разглядывала сквозь темноту грязно-бежевую стену, вспоминая, как стояла так в тамбуре с Тошей пару ночей назад. — Рита, — требовательно сказал Арс. Рите вдруг стало ужасно жалко себя, и она не выдержала — разревелась прямо при Арсении. Это было именно то, чего она боялась. Она показала свою слабость человеку, которому не могла доверять вполне. Она всхлипывала в темноте, опёршись затылком о прохладную стену тамбура, и не могла выдавить из себя и слова. — Так, — строго сказал он и, взяв её за руку, потащил в коридор. Арс подтолкнул Риту в свободное купе, и Рита вдруг на секунду испугалась — небезосновательный страх всех девушек, — но потом тут же отогнала эту мысль. Она села на нижнюю полку и сжалась в комочек, почему-то даже не подумав выбежать. Арс вернулся в купе с двухлитровой бутылкой воды и протянул её Рите: — Я почему-то раньше не подумал, — извинился он и сел напротив. — Пей, прочищай свои лёгкие, дурашка, — и он сказал это так нежно и мило, что Рита снова чуть не расплакалась — она подумала, что хотела бы всю жизнь слышать это дружеское «дурашка» от Арсения… — Рассказывай. В темноте не так страшно. Она поймала его руку, протянутую ей навстречу, и немного успокоилась, когда он слегка сжал её пальцы. — Ты понимаешь… — Рита почувствовала, что ему знать можно. — Ты понимаешь, я… у меня никогда особо не было друзей, только Катя, ну ты её помнишь, мы с ней Шаста из моря вытягивали… — Рита замолчала, погружаясь в события трёхлетней давности. Снова как наяву у неё перед глазами вспыхнули ночное море, бледный, как смерть, Антон, пропасть в его глазах, и у девушки по спине пробежали мурашки, когда она поняла, что у него уже тогда было что-то не так. Ей вспомнилась его натянутая улыбка на концерте и показная бодрость. — Я слушаю, — тихо сказал Арс, медленно и осторожно поглаживая её по руке, успокаивая и давая понять, что он рядом. Голос у него был такой мягкий, и Риту как будто бы закутали в плед. — У меня никогда особо не было друзей, меня ни в какой компании не принимали, и мне так надоело быть приживалой, пытаться влиться, пытаться совпасть, пытаться хоть как-то обратить на себя внимание, что я перестала, — твёрдо произнесла девушка, сдерживая комок, давящий на горло. — И я решила, что больше не буду лезть ни в одну компанию. Я до сих пор не работаю в команде, не считая журнала, и то даже там я по большей части работаю с людьми по отдельности. Потому что самое ужасное чувство на планете — чувствовать себя лишней. Чувствовать, что ты погоды не делаешь. Что есть ты, что нет тебя — всем всё равно. Это ужасно унижает, понятно? — немного резко спросила она, потому что раздражение, обида и боль рвались наружу. — Понимаю, — почти прошептал Арс, и Рита поняла, что он кивнул головой. — Когда меня позвали работать с вами, я тоже переживала, что буду лишней. Потому что вы — кумиры стольких. Но это неважно, — поспешно сказала она, зная, что Арсений сейчас начнёт возражать. — Я не скажу, что вы мои кумиры, но мне нравится, какие вы люди, нравится то, что вы делаете, то, как переносите все жизненные невзгоды. Вы были мне старшими наставниками долгое время, даже не зная об этом, да, это так. Тебе может это не нравиться, плевать, завтра мы больше не увидимся, — сказала она совсем дрожащим голосом и замолчала. По её интонации Арсений догадался, из-за чего именно Рита сейчас страдала. Она привязалась к ним за эти три дня. Ей казалось, что они — ЕЁ команда. Ей хотелось остаться. Арс чувствовал то же самое. Ему казалось, что она в их команде смотрится органично. Ему казалось, что их оператором должна быть только Рита. Он думал, что без неё и её смеха их туры будут уже не такими классными и весёлыми. Без её улыбки при виде чупа-чупса. Без её толчков в бок. Без её глаз. — Солнце, — тихо сказал он и пересел. — Можно тебя обнять? — Ммм, — пропищала Рита и сама уткнулась ему в грудь, потому что это было всё. Потому что она больше не могла быть сильной и держать себя сама. Потому что она не могла больше не показывать своих эмоций на ребятах. Потому что она больше не могла думать о завтра. Арс обнял её за плечи, прижал к себе и стал медленно поглаживать её ладонями по дрожащей спине, успокаивая и слушая её приглушённые всхлипы. Солнышко…она даже плакать при нём стесняется. — Рит… тише-тише-тиш… — он потёрся щекой о её волосы. — Рита… тише… слушай… — Я…прости, я не хотела, я знаю, это глупо, некрасиво, ужасно… — Ужасно что? Показывать свои слабости? — Да… — Почему ты так думаешь? — Потому что… — Рита запнулась. Она даже не знала, почему. — Потому что никто не должен их видеть. Никто не должен видеть, как ты слаб. — Почему? — Потому что…слабых не любят. Тех, кто плачет и жалуется. — Это ты так думаешь? — спросил Арс, и Рита замолчала. — Скажи, если бы я при тебе заплакал, ты бы почувствовала ко мне отвращение? — Нет… — ответила девушка через какое-то время. — Ты бы ненавидела меня? — Нет… — Ты бы перестала со мной общаться? — Нет… Но ты — это ты. — Ты думаешь, что если со мной после моих слёз не перестанут общаться, а с тобой перестанут, да? Почему? — Потому что я и так никому не нужна, а если я ещё и ныть буду… К тому же, ты сам никогда никому не показываешь свои чувства. У Арса что-то ёкнуло в груди, и он тоже замолчал. — Почему, Арс? Тишина в ответ. — Почему? — повторила Рита. Он молчал. — Потому, что ты думаешь так же, как и я. Потому что ты считаешь, что никто не должен видеть, что у тебя внутри. Даже ребята. Почему? Потому что ты тоже считаешь, что слабых людей не любят. Потому что ты сломлен так же, как и я… — прошептала она, прижимаясь к нему ещё сильнее. Арс едва слышно всхлипнул и запрокинул голову, сдерживая слёзы. Чёрт, эта девчонка попала по самой больной точке. Она права. Сказать легче, чем сделать. Но он не скажет ей о том, что она попала. — Арс…я из неблагополучной семьи. Знаешь, что это значит? — Что? — спросил он, отвлекаясь на разговор. — Что я умею читать настроение и мысли человека, даже если он ничего не говорит. Я знаю, что я права. Знаешь, почему ты пошёл меня успокаивать, хотя мог бы пойти спать? — Почему? — Потому что видишь во мне себя. Отзеркаленного. Потому что себе ты не помогаешь, держишь себя в рамках. Но для меня ты хочешь лучшего. Ты не хочешь, чтобы я повторила твоих ошибок. Арс, можешь сто раз отнекиваться, но я знаю… Арсений молчал. Сколько раз он думал, что непроницаемый, как железобетонная стена, что никто ни о чём не догадается, а тут эта девочка всё поняла за пару секунд, просто прижимаясь к нему всем телом… — Рита… — и имя у неё такое тихое и спокойное. — А? — Я хочу тебе кое-что сказать… — Ну? Арс хотел рассказать ей про решение Стаса, это было бы правильно — сказать это сейчас, но…ему почему-то захотелось сказать это на вокзале. Пусть все ребята увидят, как они ей дороги. Потому что Арс знал, что Окси Рита тоже симпатична, что Стас был бы не против работать с ней на постоянной основе. В конце концов, пусть Дима видит, что его план работает, и может, Шаст, увидев, как красиво Рита радуется, что-то да почувствует… Арса ещё раз кольнула совесть за то, что они делают это всё буквально за его спиной, и очень надеялся, что это не выльется в ещё большую трагедию. — Спать пора, нам приезжать через три часа. — Ага… — она прижалась к нему ещё сильнее. Её к нему тянуло. Что-то было в нём такое…надёжное. Что-то, чего ей не хватило в детстве. — Давай, я тебя разбужу скоро. У Риты было тепло и спокойно на душе, она ни капельки не жалела, что высказала всё ему. — Арс… — еле слышно сказала она и затихла. — М? — Ты…если тебе нужна будет поддержка, я…в общем…я понимаю, как это — держать всё в себе, и будь уверен, что всё останется между нами, если… — Я понял, — улыбнулся он. — Спокойной ночи. — Спокойной, — Рита, наконец, встала. — Арс… — А? — Обещай не говорить Шасту. Ладно? — Хорошо, — усмехнулся он. Девушка вышла в коридор и посмотрела на станцию, где они, оказывается, уже долго стояли. Старинное здание подсвечивали фонари, изредка мимо вагонов пробегали люди, около здания какие-то потёртые урны и остальная вокзальная атрибутика… Рита вдохнула и почувствовала себя счастливой. Что она дышит, что живёт. В конце концов, ну не будет она с ними ездить — позвонит Арсу, и тот организует встречу! Будет грустно — наберёт Окси, она, наверное, не станет возражать. В вагон начали заходить люди, и Рита, чтобы не мешать им, вернулась в своё купе на верхнюю полку. — Что-то случилось? — сквозь сон спросил Шаст, поворачиваясь в её сторону. — Ничего, — улыбнулась она и залезла на свою полку. — Приезжаем скоро. Спи, — у девушки мурашки прошли по спине от того, как нежно она сказала «спи», но стесняться этого не стала — вряд-ли он сквозь сон что-то такое отметил. Он повернулся к ней спиной, а Рита села, сжавшись в комочек и укутавшись простынкой. Поезд тронулся, застучал колёсами, и в предрассветной дымке всё это девушке показалось просто волшебным. Она провела рукой по кровати, запоминая на пальцах ощущение этой поездки и, улыбаясь, уставилась на кудрявую макушку Шаста. Что-то случилось, о чём он не говорит… У каждого из них свои секреты. И каждый держится сам. Солнышко… Может быть, ему было бы легче, если бы он выговорился, но Рита знала, что он никогда ничего такого не сделает. Как и Арс. Она не жалела, что рассказала всё Арсу. В конце концов, хоть кто-то из команды должен знать, как они ей дороги. Рита уснула прямо сидя, уронив голову на руки, которыми она обхватила колени. Она даже не заметила, что спала, пока Арсений осторожно не тронул её за плечо. — Полчаса и мы выходим, собирайся, — сказал он тихо. Рита кивнула, потёрла глаза, потому что спать хотелось невероятно, и потянулась, осматривая купе. Соседи их сошли и стало хоть немного посвободнее. Шаст уже собрал постель и сидел на свободной нижней полке, что-то рассматривая в телефоне. — Доброе утро, — пробормотала Рита, соскальзывая вниз и беря бутылку с водой. — Доброе утро, — улыбнулся он, но девушке эта улыбка не понравилась — натянутая, как и тогда, в Анапе. — Всё хорошо? — спросила она и осеклась, потому что, чёрт, это не её дело. — Да, спасибо, — холодно, заслуженно холодно. Рите так захотелось обнять его, сказать, что они со всем справятся, но она знала, что это не её дело, что для этого есть Ира, или на крайний случай Окси с Арсом, или Дима со Стасом, Серёжа, Паша, но не она. Девушка быстро свернула кровать и собрала постельное бельё в наволочку. Молча отнесла её проводнику и вернулась проверить, все ли вещи у неё в рюкзаке. Вообще, в поездах она старалась вынимать как можно меньше своих мелочей, чтобы точно ничего не оставить, так что проверка была чистой формальностью. — Вы готовы? — к ним заглянула Окси. — Подъезжаем через десять минут. Доброе утро, кстати. — Доброе, — улыбнулась Рита. — Доброе, — кивнул Шаст. — Доброе, — к ним зашёл Дима, и Рите показалось, что у него сегодня особенно хорошее настроение. — Как спалось? — Как обычно, — девушка пожала плечами. — Отрубилась, как только легла, проснулась, когда Арс разбудил. Всё ещё хочется спать, но ничего, дома отосплюсь, на работу только в понедельник. — Хорошо спалось, Дим, — ответил Шаст, не дожидаясь вопроса, обращённого лично к нему. — Как обычно в турах. Жду, когда посплю в своей кровати. — По поводу клипа, Шаст, — Рита присела рядом, стараясь держать себя в руках и не дрожать всем телом от их близости. — Ты хочешь присутствовать при монтаже, или на моё усмотрение? — Я тебе кину разметку на слова, остальное как захочешь, — коротко ответил он, и у Риты от этой краткости всё внутри свернулось в неприятный холодный узел. — Хорошо. Это срочно или может подождать недельку? — Выход клипа намечен на начало ноября, третье число, по-моему. — Хорошо, если я пришлю всё первого числа, будет нормально? — Вполне. Он даже не оторвался от телефона. У Риты возникло странное чувство, будто он всеми силами прячет глаза и не смотрит на людей вокруг. Как будто бы не хочет, чтобы все увидели, что в них. — Поезд подъезжает, — в купе снова заглянула Окси. — Доброе утро, — вместе с ней в проёме появился Стас. — Готовы все? — Да, — вздохнула Рита, подхватывая свой рюкзак и выходя в коридор. Из окна поезда уже видно было пригород Москвы — они почти приехали. Что ж, это было прекрасное путешествие. Рита уже представила, как ляжет в свою родную и тёплую кровать с вкусным кофе, за окном будет накрапывать дождик, собирающийся сейчас в тучки, и она расскажет Кате всё от начала и до конца. Покидает самые атмосферные кадры, неудачные дубли и видео, где они все смеются в гримёрке. Девушка улыбнулась, ещё раз прокручивая в голове все события минувших трёх дней. Окси пропустила Риту вперёд, за Серёжей, Стас, как всегда, шёл последним, проверяя, все ли ребята на месте. Наконец, их огромная компания вывалилась из поезда на перрон, и пришло время прощаться. У Риты на глаза навернулись слёзы, которые она всеми силами старалась сдержать, уговаривая себя, что поплачет в такси. — Пока, — первую она обняла Окси, и ей так не захотелось отпускать её… было бы так здорово, если бы они были подругами, но Рита об этом не сказала, хоть и очень хотела, чтобы Оксана знала это. — Ты такая классная, — наконец, выдавила она из себя и замолчала. — Ты тоже, — Окси посильнее прижала её к себе и провела руками по спине Риты. — Ты очень крутая девчонка, Рит! Та улыбнулась и дала «пять» Стасу, Диме и Серёже, немного стесняясь их обнимать, потому что они не слишком сблизились за это время. — Пока, Арс, — она по-дружески пихнула Попова в бок, как обычно, и обняла, привстав на цыпочки. — Спасибо тебе…за всё, — шепнула Рита ему на ушко и отпустила. — Удачи, — успел сказать он, прежде чем девушка подошла к Шасту. Она не решалась его обнять и так и застыла на месте, понимая, какая выходит идиотская ситуация. Рита кусала губу и еле держалась, но с каждой секундой всё сильнее тонула в его глазах, где снова снег в океане, где зимнее море и шторм, волны с пеной и шумом на фоне, где тоскливый крик чаек и стоны подводной глубины, где пропасть и бесконечная боль, где рваные раны и окровавленные бинты. Девушка рвано вдохнула, чувствуя, как в её глазах раскрываются старые шрамы, и он видит их, видит, как плывёт её зрачок от слёз. Мимо шли люди, сзади ждали ребята, а у Риты ничего не было вокруг, кроме белого шума в ушах и покалывания на кончиках пальцев, и ей больше ничего не надо было — только это морозное море и золотые кудри, которые ерошил ветер. Пасмурная осенняя погода вполне подходила под атмосферу романтики, и Риту подгоняли взгляды ребят за спиной, она знала, что выдаёт себя с головой, что ведёт себя так, будто бы она никогда больше не увидит Тошу, что она палится, но и пусть. И пусть, и пусть, и пусть. Она его и правда больше никогда не увидит. Риту толкнул чемоданом проходящий мимо мужчина, и девушка очнулась. Она хотела дать Тоше кулачок, потому что обнять ужасно стеснялась, но тот сам обнял её, усмехнувшись: — Я всё такой же реальный, да? — Да, — усмехнулась она в ответ, еле сдерживая себя, чтобы не уткнуться носом в его свитшот. — Пока, — она протянула ему последнюю пачку Фрутеллы и быстро опустила голову, потому что слёзы уже не сдерживались. Последняя пачка конфет перед прощанием — слишком символично, чтобы не заметить… — Моё.такси уже подъехало, — сказала она надломленным голосом, закрывая лицо волосами. — Так что я просто хотела вам всем сказать, что работать с вами было для меня огромной честью и радостью, это был мой лучший проект и лучшие три дня. Спасибо вам всем, я буду скучать, — и она развернулась, намереваясь скорее уйти. — Ты что, ей не сказал? — возмутилась Оксана, кидая взгляд на Стаса. — Что не сказал? — Про оператора блин! — возмутился Арсений, понимая, что дооткладывался. — А…. забыл! — Стас хлопнул себя по лбу. — Но в любом случае нам для начала нужны официальные бумаги. Не надо раньше времени её обнадёживать, мало ли чо может произойти. Да, Лев раздолбай, но на его место давно метил Эдик, и он давно к этому шёл, поэтому руководство может просто поставить его. Лучше перестраховаться. Арс хмуро покусал губу, соглашаясь, что в словах Стаса есть логика. — Пойдём, такси подъехало, — вздохнула Окси, смотря вслед Рите. Рита даже не обернулась, зная, что тогда точно не сможет уйти.