***
Несколько часов назад. — Нет, ты представляешь, я реально попёрся в 3 часа ночи в грёбанный круглосуточный магазин через две улицы от моего дома, просто для того, чтобы купить этому мелкому троглодиту мёд и рыбу! — восклицает чуть ли не на весь бар Гриша, больно ударив по деревянному покрытию стола. Скорчился, вон как, аж замолчал от такого смачного шлепка, уверен, матерясь сейчас в самого себя. — Ну, ты сам захотел ребёнка — теперь не жалуйся и выполняй все приказы Валова — младшего, — не без жалости ответил я, глотнув из почти литровой кружки пива. То уже чуть потеплевшее от слишком медленного меня, но всё такое же неплохое на вкус. — Так он наглый совсем: на свет ещё не вышел, а уже во всю командует. — Поверь, этим он пошёл в тебя. В баре, где мы планировали обосноваться «да буквально на пару часиков. Потом я спокойненько вызову тебе такси до дома, Михалыч», мы и впрямь пробыли не больше двух часов. Только вот дальнейший план Гришки пошёл по одному, всеми известному месту. Сначала тому приспичило подышать свежим воздухом, и мы пошли в сторону центрального парка, где — обожечкикошечки — стоял весь такой величественный фонтан, и я впервые в жизни узнал, что у друга моего, походу, бзик на них. Полностью проигнорировав тот факт, что почти на самом видном месте стояла табличка «купаться запрещено» для особо одарённых, Петрович с громким «плюх» шмякнулся в воду, ещё до конца не протрезвев. Счастлив он был, как никогда раньше (уверен, даже больше, чем после новости о беременности Катьки — жены его, что сейчас к матери в другой город умотала). Просто представьте: мужику уже под 30, а он плещется в воде как ненормальный, так ещё и песни не особо разборчиво, но напевает. Я бы даже сказал, орёт на всю улицу, если не на весь район. Благо, никого на горизонте так и не появилось за то время его весёлого копания в воде, поэтому спустя громких десять минут, мне посчастливилось вернуть Гришку на землю. На этом история не заканчивается, кстати. Начинается всё самое интересное, потому что слух у Петровича отпадный, и в какое — то мгновение — честно не вдупляю как — я оказываюсь прижатым к холодной бетонной стенке самим Гришкой, чьи глаза неестественно блестят в ночи, а ещё влажная рука плотно накрывает мой рот. В этот момент и я слышу еле уловимое копошение и тихие всхлипы, очевидно, девушки. Доходит до меня быстро (не зря всё — таки на учителя пошёл): за этой стенкой, прямо за поворотом, происходит что — то, что видеть и во что встревать, на самом деле, не хочется, но Петрович сейчас полупьяный, плохо соображает, а я, вообще — то уже давно должен быть дома, но друга бросать на произвол судьбы как — то не по — мужски и… — Чё здесь происходить, блять? Отошёл от неё! Убери свои лапища от девушки! И пока шатающийся, но зато полный энергии и желания набить кому — то морду, Гришка с кличем «скыбыдыщ!» врезает насильнику прямо в лицо, я подбегаю к полураздетой, мало соображающей и совсем растерянной девушке, беру на руки и мчусь обратно в парк, всем Богам молясь, чтобы друг мой в той же подворотне коньки и не отбросил по собственной нетрезвости.***
— Итак, вы утверждаете, что посреди ночи гуляли в нетрезвом состоянии, затем услышали чужие крики и поспешили на помощь гражданке Смирновой, избивая насильника до состояния полусмерти. Я верно всё изложил? — Если кратко, то да. Всё так и было. — Чтож, вашему другу сейчас тоже нелегко, — офицер указывает на всего побитого Петровича в камере, что заснул крепким сном, стоило только приехать в полицейский участок, а я невольно морщусь от этой картины. Наверняка, больно спится лицом вниз, причём с гематомами на нём. — Жертву, как и самого насильника, увезли в больницу на обследование. Девушка получила огромный шок и говорить пока не в состоянии, поэтому полных показаний мы сейчас получить не можем. В таком случае, вам придётся переночевать на пару с гражданином Валовым. Я обречённо выдыхаю, и лишь смиренно захожу в камеру, отодвигаясь подальше от вонючки Петровича. Я говорил что — то про то, что он мой друг? Забираю свои слова обратно: друзей за собой в камеру не утаскивают.