«Давай проживем еще один день в ненависти? Только ненависть может нас с тобою спасти Ты тоже хочешь убить меня‚ не пизди Но я убью тебя первым, сколько может тебе везти?»
Температура за окном медленно опускается, вечерами гонять в футболке уже не так комфортно. Потому теперь Артёму приходится покрепче кутаться в куртку по утрам и ждать потепление, которое обещают последнюю неделю. В пасмурную погоду он чувствует себя дерьмом. Школоты по пути в школу встречалось мало, а это говорило о том, что вышел он слишком уж рано. В теории даже человек с наикрепчайшей психикой не выдержал бы находиться в одной кухне с обиженным Ильёй более часа. Как тёлка, чесслово. Проводить краш-тест своих нервов у Тёмы не было желания. А тут… Можно полюбоваться видом одиннадцатиклассника, самозабвенно тянувшего дым из палочки здоровья. Привалившись к дереву стоит, под ноги себе смотрит и дымит. Наверняка вычисляет интегралы. Артёму вот похуям, у него в планах только мимо проползти, а мозг уже зудит доебаться до несчастного. И вот так вот, вроде рядом проходил, подобной сцены застать не хотел ни разу, но ведут две неподвластных ноги сами. Артём уже издали ощущает напряжную ауру, которую хочется подавить своей. Такой же некомфортной, такой же малопонятной. — Здарова, зожник. А я-то думаю, чего ты так рано приходишь… Бритый обращает на него внимание, тут же почему-то нервно дёргает рукой. Будто мама застала его за дрочкой перед батиным журналом. Просто прелесть. — Следишь, когда я прихожу? Артём подходит чуть ближе и прикрывает пол своего лица воротом, потянув за замок. Да нет, просто заметил. — Куришь? — нейтрально спрашивает, протягивая было синий Честерфилд из внутреннего кармана бомбера. В ответ отрицательно мотают головой. Артём одними зелёными фонарями следит за тем, как сильные и толстые пальцы подносят к лицу сигарету. Как она крепко обхватывается поджавшимися губами. Артём щас проблюётся от раздирающего носоглотку запаха, если не съебёт сию же секунду. Табак отвратный. Но он продолжает стоять недалеко от Влада и тупить просто по-страшному. — Как хош. Иди, куда шёл, – посылает его этот самый Влад. Честно говоря, мериться сейчас хуями — последнее в списке под названием «чего хочет Альтеев». Он хотел бы сейчас дочитать Историю бога и бутылочку светлого нефильтрованного. Точно не продолжать стоять на холоде, нюхать эту парашу и пытаться получить пиздюлей. А знаешь ли ты вообще, нахрена тут стоишь? — Да думаю добиться разрешения конфликта. Не хочу, чтобы пришлось таскать в школу каждый день сменную одежду из-за дыры в спине от твоего взгляда. — Артёму даже представлять эти глаза-лазеры не надо. — Ты ебанутый? Мне похер. Нет конфликта. В лице парня ни тени улыбки, ни намёка на хоть какое-то чувство юмора и способность воспринимать сложные предложения. Альтеев вообще ни разу его весёлым не видел. Тот весь деграднутый в плане эмоций и, кажется, знает только две: долбоёбская злость — самое яркое проявление, недовольство происходящим — для повседневного пользования. Вот именно про таких тебе мама говорит: «с этим больше гулять не пущу». Вот именно такие — плохая компания. Но, опять же, Артёму так никто не говорил. Он может оправдывать себя этим сколь угодно. — Правда? Просто на твоём ебле вижу только желание свернуть мне шею. Хотя может я путаю это со страстью? — мурлычет Артём. У пацана отменно работает защитный механизм, благодаря которому так забавно наблюдать, как дёргается глаз и ходят желваки. Слишком жирно, Артём. Тот недобитую сигарету бросает почти сразу, тушит пяткой. Неэкономный. Затем сплёвывает и выходит на тропинку к воротам, наверняка мечтая, чтобы Артём до дверей школы не дошёл. Чтобы его задавила на своём Рено их любимая директрисса, чтобы тот споткнулся и пробил лбом пороги. Чтобы, в конце-то концов, его инопланетяне спиздили. — Отдыхай, кретин. — А вот это уже эйблизм. Это не было в новинку, люди частенько вот так от него сваливают, потому что терпеть столько говна никто не любит. Потому что каждое его предложение подмывает проехаться по линии челюсти и выбить всю эту напускную крутость. И ему крупно повезло, что этот тяжеловесный персонаж воздержался. Ну а вообще, приятно знать, что у кого-то дела с социальным поведением не лучше, чем у него самого. Где-то на уровне с отмороженными социопатами… О, да он почти догнал Артёма.***
Он заканчивает самостоятельную гораздо раньше остальных и гордо топает к учительскому столу. Ничего необычного, училка даже смотрит в его контрольную тетрадь с котятами "хорошего дня", отобранную у кого-то, ради приличия. Смотрит. Далеко не в хорошем смысле удивляется. Поправляет очки и продолжает смотреть. Потому что ни единой хуёвой ошибки (кажется так ему) у него нет. Потому что ему, может, и было когда-то (дня два назад) насрать на этот предмет, но вчера он реально слушал её бубнёж и даже записывал в тетрадь (сделал пару заметок). А она, значит, из-за своей упёртости просто не хочет признавать, что он заслуживает чего-то лучше выведенной четвёрки. — Четыре? — Альтеев, врать не буду, я могла поставить тебе вообще два. Очевидно, ты списал! — довольно грубо заявляет карга, откладывая тетрадь. Она строго оглядывает класс, а ребята тут же опускают глаза с инцидента в свою тетрадь. — Да серьёзно, вы вообще видели, кто сидит вокруг меня? Артёму вообще плевать, если это их оскорбит. — Наверняка у тебя есть телефон. — Мой телефон вот здесь. — Альтеев не стесняясь достаёт из коробки с мобильниками, собранными ей перед началом, свой потрёпанный. — Ну я ни за что не поверю, что у тебя нет ни одной ошибки. Альтеев, ты у нас здесь точно не самый одарённый. Блять, да что с ней не так? Противная старуха гоняет его по теме, заставляя рассказать все определения. Женщина кривит в недовольстве крашеные губы на каждый правильный ответ. И этот жест всей своей сутью напоминает кого-то. — Тогда… Давай Закон Ома. — Ток прямо пропорционален напряжению и обратно сопротивлению. Сам Ом бы лучше не сказал. Только это старая тема. Артём уверен, что произнесённые им формулы красуются у каждого в тетради. Если он не увидит на перемене по сигарете с каждого на своей парте… Может на них он сможет даже купить чью-то задницу. — Что ж, Альтеев. Это была слишком простая тема. Однако, — женщина вывела рядом с четвёркой более высокую оценку. Прошлую она с сожалением зачеркнула. — Не знаю, что должно было случиться… Надеюсь, ты и дальше будешь так готовиться к моим урокам. Похвально. И вот такой, удовлетворённый выигрышем, Артём потопал в спортзал покорять новые вершины. Идей, что ему делать оставшиеся двадцать минут, больше не было. — Альтеев, чё опаздываем, не понял? — Я даже не в этом классе, Виктор Михалыч… — А, ну точно. Иди играй, раз свободен. Желательно к синим, а то, блять, вообще как в первый раз. Девчонок видно не было, видимо, всей лихвой опять отпросились, помотав космами перед старым извращенцем. Те, что едва красивее обезьяны, не имеющие таких эффектных способностей, гоняли от ворот к воротам с дикими орами. Среди красных жилетов разгляделся и новенький, уводящий мяч из рук (ног) Димана, который точно не был к этому готов. Да и никто не был, потому бронепоезд ловко уводил мяч дальше, пока Данил не умудрился остановить его в трёх метрах от ворот. Этот придурок Исаев даже в обычной игре пытается что-то доказать. М-да, команда Данила на этот раз была слабовата. Хотя, богатенький буратино больше специализируется на хоккее, оно не критично. Да Артём и сам не силён в футболе, но вписаться был обязан. Артём кидает рюкзак перед дверью раздевалки и выбегает на поле: «Ну чё, девчонки, кто хочет меня в свою команду?». — Бля, Тёмыч, тебя прислал сам Господь бог? — смеётся капитан и хлопает его по плечу. Артёма рады видеть всегда. А Артём чо, выбежал, поддержал. Да так, что вся эта его пиздобратия уже минут через десять валялась на полу от смеха, придерживая животики, когда он с силой красиво въебал по мячу… Кручёный точно не остановил бы вылетевший Влад. Влад, пытающийся его присвоить и явно неудачно попавший под траекторию полёта. Случайность. А теперь шпала лежала на спине, прикрывая лицо, с прихуевшим взглядом в потолок. Пол холодный, но тот этого, видимо, не чувствует. Но раз Михалыч сказал, что отопление заебись, просиживая в своём кабинете, где блоков с батареями аж в два раза больше, чем во всём спортзале, то значит и мальчикам будет не холодно. Особенно таким, как этот, в шортах. Яйца настудит. Артём думает подать руку. Но быстро откидывает идею, видя, как Влад сам встаёт, хмурится и сжимает губы в полоску, надвигаясь. Кровь капает прямо на футболку. Дежавю, мать вашу. Но подбородок он к груди на автомате прижимает. Обучаемый. Это Артёму, отчего-то, очень даже понравилось. — Я, блять, тебе ноги переломаю, полудурок! — орёт ему поверженный было воин, а у Артёма по коленям проходится дрожь, будто он в метро катается. Он не катался, но уверен, что ощущения схожие. И объяснить бы это тем, что зассал. Но у Артёма вообще один основополагающий инстинкт не фурычит. Он просто не может объяснить, почему ничего не делает, когда машина эта подходит ближе и толкает его в грудь. У Артёма сердце в ней же больно ебашит, а он ждёт, что будет дальше. — Ты всю оставшуюся жизнь будешь рывками передвигаться, гандон. Холод бы ещё… Приложить. — Го на свиданку? — А Артём придвигается ещё ближе, больше положенного. И это такая наглость для старшего, и такое спустить он точно не может, поэтому толкает так, что налетает спиной Тёма прямо на ловящих ахуй пацанов. Сквозь гомон прорывается оглушительный свист. Чуть ли не ультразвуковой. — Так, ну-ка быстро разошлись по углам, бойцы. — На шум из кабинета вылетает физрук. — Продолжаем играть. А Влад то ли не слышит, то ли в рот ебал мнение Михалыча, но Артёма он оставлять не намерен. Пытающегося как-то придержать Васю тоже отпихивает в сторону, а Михалыч уже орёт благим матом. И только когда он даёт парню подзатыльник и свистит в лицо, тот приходит в себя и перестаёт вырываться из рук парней. Артём, если честно, ваще не врубается, что творится в голове бритого маргинала. Ни капельки, серьёзно, — и это ему до зубного скрежета нравилось. Счёт их команда, по итогу, всё же выровняла, чтобы не было так позорно. Главный игрок покинул поле с травмой, так что сделать сие было проще. Под конец Артём посматривает на недруга и не то чтобы хочет извиниться. Не хочет, но натыкается на остатки крови на подбородке и изнутри прикусывает щёку. Тот выглядит как ёбнутый тупой хулиган с ватой в носу, который курит перед тем как идти в школу на урок отбитой химички, а она может и родителям позвонить, и к директору за ручку отвести. Похуй как-то, не заводит друзей. Да даже когда кореша Артёма из параллели подходили побрататься, этот Влад посмотрел так сверху вниз пренебрежительно, не по-доброму, и всех дружно послал нахуй. Они толпой пизды ему тогда навешали. Результат? Олицетворение слова «по-е-бать». Злой, мутный, пиздецки дерзкий. Но когда чуть прилипшие из-за пота шорты облепляют мощные ноги, то, что повыше, а выделенная половина спортзала так старательно вытирается им прямо руками, этот парень кажется не таким уж плохим… И думает Альтеев обо всём этом, когда они дружно с новичком драят зал после уроков. В разных его концах, но сопровождая процесс косыми взглядами. И когда они сходятся посередине, то сначала окидывают друг друга недовольными взглядами. Им ещё остался склад с инвентарём и обе раздевалки. — Слушай, я опаздываю кое-куда… Может съебёмся? — говорит, на удивление, не Артём. — Прямо с языка снял. — Альтеев кидает тряпку в ведро и вытирает лоб предплечьем. — Так что насчёт…? Но Влад уже сваливает выливать ведро с водой и конец предложения не застаёт.