Золотая клетка

Щека горит. Я все ещё чувствую ладонь Мэй. Мне бы стоило придержать язык за зубами… но кто же знал, что это её так сильно обидит? Да еще и за дверь выставят... Зачем я вообще ляпнул про Аделаиду? — Мэй! Я не хотел тебя обидеть. Просто… Ну, у имён же есть свои значения… Понимаешь? Я слышу её тихие шаги за дверью, понимаю, что она меня слышит. — Аделаида, например, значит благородная. Оно… Дверь открывается, и я вижу хмурую Мэй. — А я, значит, не благородная? — Мэй… значит милая и красивая. Я думаю, что это имя создано для тебя, — я ласково улыбаюсь её хмурости. Девушка одаривает меня задумчивым взглядом. Наверное, решает, куда еще меня ударить. Наконец-то она сдаётся и молча уходит в глубь комнаты. — Делай и считай как хочешь, — отмахивается она, укладываясь в кровать. Я захожу следом и тихо закрываю дверь. — Мэй, прошу, не обижайся. Ты должна понять, что всё, что между нами это… Я ведь не могу сказать, что это игра. Нет! Мэй мне симпатична. Может даже больше… Я стою в ногах кровати и наблюдаю за тем, как девушка растирает крем на руках. — Что «это»? — хмурится она. Нежная, ласковая, заботливая… — Обман? Ложь? — недовольно спрашивает она. Такая, добрая и милая. Такая… — Моя… — шепчу я, но замечаю недоуменный взгляд жены, с мягкой улыбкой подхожу к краю кровати и продолжаю: — Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. С тобой жизнь кажется ярче и живее. Мэй, ты самая прекрасная девушка из всех, кого я когда-то встречал. Мое сокровище. Она пораженно смотрит на меня. Оглядывает каждый сантиметр моего лица, заглядывает в глаза, желая прочесть, нет ли в моих словах обмана. Но я искренен с ней. Я не желаю ей больше врать. Этой лжи слишком много в моей жизни. Она всё ещё молчит, а я присаживаюсь на кровать и ласково касаюсь ладонью её щеки. Медленно поглаживаю большим пальцем её бархатистую кожу. Вспоминаю наш поцелуй у бассейна и невольно тянусь к её пухлым губам, которые не портят даже шрамы, притягиваю лицо девушки к себе навстречу. Мы так близки друг к другу, чувствую её теплое дыхание на своих губах. — Энтони, что всё это значит? — шепчет она. — Не знаю, но я хочу, чтобы ты понимала… Для меня нет никого лучше тебя. — И как давно ты решил для себя это? — спрашивает она, касаясь моей ладони. — Когда после каждого отъезда начал хотеть вернуться домой, потому что знал, что ты там. Да, может ты и не ждала меня, проклинала, не желала видеть, но меня это не волновало. Не могу сказать, что я люблю тебя Мэй, но то, что я сильно к тебе привязался это факт, — касаюсь губами кончиками её носа и улыбаюсь, замечая красноту на щеках от смущения. Хотя на её лице видно, как смешались эмоции. Растерянность, непонимание, недовольство, радость. Она не понимает, как реагировать на все сказанное мной, но я её не осуждаю. — А Аделаиду ты любишь? — девушка смотрит на меня выпытывающе. Слышу как за окном вновь гремит гром, а маленькие капли дождя начинают противно стучать по стеклу. — Не думаю… я не знаю, — честно отвечаю я. — Я погружен с головой в работу, могу разобраться во всем, но не в себе. Мэй отстраняется от меня. Садится поудобнее на кровать, опёршись спиной о подушку. — Иди сюда, — шепчет она, протягивая руки. С глупой детской улыбкой я падаю в объятия жены, укладывая голову ей на плечо. От неё слабо пахнет сладкими духами. Утыкаюсь носом в её шею и расслабленно выдыхаю. — Прости, что всё так происходит, — говорю я, крепче сжимая жену в объятиях. — Всё в порядке, — она укрывает меня одеялом и гладит по голове. Волосы ещё сырые и они сильно путаются в её пальцах. — И ты прости. Мне не стоило закатывать этот скандал. — Это скандал обоснован. Тебе не стоит за него извиняться, — провожу пальцами по гладкой ткани пижамы девушки, через которую чувствуется её тело. — Давай-ка спать. Для тебя день был тяжёлым, — она говорит тихо, убаюкивающе. Мне не хочется выбираться из её объятий, не хочется даже на секунду отстраняться. Но я всё же перекатываюсь на свою сторону. Мэй молча укладывается на бок, отвернувшись от меня. Ночью я с трудом засыпаю. На улице разбушевалась гроза. Ветер свистит сквозь щели в окнах. На удивление Мэй спит спокойно, не брыкается и растягивается на всю кровать. Мне тоже бы следовало успокоиться. Отпустить все мысли. Освободиться хоть ненадолго от проблем. Ближе к утру гроза утихает, позволяя мне заснуть. Но только я закрываю глаза, как слышу тихий звон будильника. Девять утра… Его завела Мэй, но, кажется, будильник это последнее, что может её разбудить. Сама же девушка сопит у меня на груди из-за чего не хочется даже шевелиться. Вдруг разбужу? Мы так редко бываем вместе. Придерживая жену рукой, я свободной отключаю будильник. Пусть ещё немного поспит. Пусть побудет рядом. После нашего вчерашнего разговора я понял, что мне нужно как следует разобраться в своей жизни. Но как всё это сделать? Почему одна часть мозга не может думать об одном, а вторая о другом, да так чтобы все это не смешивалось в одну кашу? Аккуратно поворачиваюсь на бок и прижимаю Мэй к себе. Та утыкается носом мне в грудь, продолжая крепко спать. Мне нужно разобраться в работе. Сейчас столько проблем… Горят мои договоры, срываются поставки, границы влияния расшатываются. На другой стороне баррикады моя личная жизнь, которая сейчас дала неплохую трещину. Две девушки, которые ещё не видели друг друга, но, я уверен, поубивают при одном только взгляде. Я могу сказать точно, что Аделаида не та девушка, с которой я бы хотел провести всю жизнь. Мэй… Мои мысли прерывает стук в дверь. — Да? — осторожно отзываюсь я. — Спите? — слышу голос тёти Лауры. — Там завтрак уже готов. Так что, если не хотите остаться голодными, то спускайтесь! — Хорошо, сейчас будем, — отвечаю я ей и слышу, как скрипят половицы и ступени, говоря о том, что женщина ушла. — Мэй, солнышко. Пора вставать, — я стараюсь легонько раскачать девушку, но та лишь зарывается в одеяло. — Еще… пять минут… — Никаких пяти минут, солнышко. Они уже прошли. Будильник уже давно звонил, — я поднимаю её, завернутую в одеяло, словно в кокон, и целую в лоб, — пойдем завтракать. Она недовольно супит носик смотря на меня сонными глазами. — Ладно, хорошо. Пойдем, — кивает она и слезает с кровати, забирая одеяло с собой. Не знаю, почему, но я обожаю наблюдать, как девушки собираются куда угодно. Они всегда делают это как-то по-особенному элегантно. С удовольствием наблюдаю за тем, как скатывается пуховое одеяло с фигуристого тела Мэй. Как оно оголяет её плечи, на которых держатся тонкие бретели верха пижамы. Вот Мэй собирает свои темные, густые волосы, которые тяжело поддаются резинке. Как бы она ни старалась, но несколько непослушных прядок все же выпадают из ее неуклюжего пучка. Пробегаюсь взглядом по ее фигуре, которую видно сквозь полупрозрачную ткань пижамы. Как же она красива, как нежна. Девушка накидывает сверху более плотный халат и наклоняется ближе к зеркалу. Сначала мне кажется, что она любуется собой, но пойдя ближе понимаю, что ей наоборот противно смотреть на себя. — Мэй… — Я стала ужасной, да? — расстроенно спрашивает девушка, проводя пальцами по ссадине на щеке. Пораженно моргаю в ответ на её слова. — Нет, солнышко. Ты очень красивая. — Но не так, как раньше… — Мэй вновь поворачивается к зеркалу. — Ты только скажи честно. Я не обижусь. — Мэй, я говорю тебе совершенно честно. Эти шрамы и ссадины тебя совершенно не портят. Ты как была красавицей, так и осталась, — приобнимаю её со спины и крепко прижимаю к себе, упираясь подбородком в макушку девушки. Чувствую, как она напряжена в моих объятиях, но не отстраняется. — Когда ты вернёшься в Ниццу? — неожиданно спрашивает она. — Я тебе уже надоел? — усмехаюсь и слегка ослабляю объятия. — Нет, просто интересно. Ты ведь говорил, что работы много, а сейчас просто убежал от неё. — Иногда это полезно… Убегать от работы, — я отпускаю Мэй и подхожу к окну. Погода сегодня прекрасна. Ясно и тепло. От вчерашнего дождя не осталось ни следа, будто всё это было сном. На яблоне, растущей рядом с домом, расположилась стая воробьёв, звонко щебечущих между собой. Когда я был здесь последний раз, её едва можно было разглядеть с окна этой комнаты. Теперь она величественно возвышается над домом, раскинув ветви в разные стороны, скрывая его в своей тени. — Как вообще у тебя дела? — Мэй заправляет постель, пока я сижу на подоконнике, разглядывая вид на город через листву яблони. — Не скажу, что всё хорошо… Мне нужно убрать Риччи. Он заноза в моей заднице. Этот старик наверняка уже понял, что всё, что он накопил на меня – подделка, поэтому рушит мне все, что можно, — я хмурюсь, вспоминая, сколько дел он мне сорвал и как лишил меня информаторов. Старик всё никак не может успокоиться… Слышу скрип пружин и отворачиваюсь от окна. Мэй лежит на кровати, сложив руки на животе. — Всё хорошо, солнышко? — ласково спрашиваю я. — Хочу вот так лежать и всё, — признается она. — А завтрак? — Иди без меня. Не хочу… Мне не нравится её настроение. Наверное, я и впрямь плохо на неё влияю. Вчера она была более жизнерадостной. Наклоняюсь как можно сильнее из окна и срываю два больших красных яблока. — И все же завтрак это важно, — настаиваю я, протирая одно из яблок о свою футболку. — Скушай. Они такие вкусные. Всё детство только ими и объедался. Девушка слабо улыбается, поворачивается ко мне и забирает фрукт себе. В ее маленькой ладони яблоко кажется ещё больше. — Интересно, как бы сложились наши жизни, если бы не все эти происшествия? — задумчиво спрашивает Мэй, разглядывая, как красная кожура блестит в лучах солнца. — Думаю… мы бы надоели друг другу за это время, — улыбаюсь я, смотря в окно, но потом всё же перевожу взгляд на девушку. — Ну или же мы смогли бы лучше разобраться в своих чувствах к друг к другу. Мы бы выросли совсем другими людьми. — Уверен? — Твой отец наверняка оставил бы тебя в Ницце. Наши мамы могли бы воплотить свою мечту и работали бы вместе в Ницце в модном доме. Отцы занимались бы работой, а мы… Золотая молодёжь, — смеюсь и кладу яблоко на стол, стоящий возле окна. — Жили бы на широкую ногу, ни о чем не думали. Смотрю на Мэй, которая молчит. Она до сих пор держит яблоко, приложив его к груди. О чем-то думает. Такая серьёзная, когда думает о чём-то. Она не выглядит так устрашающе, даже когда злится. Будто планирует план убийства… — Энтони, скажи, — она наконец-то смотрит в мою сторону, оставаясь всё такой же серьёзной, — если бы я была одна в твоей жизни… Ты бы смог меня полюбить? Этот вопрос заставляет меня молчать долгое время. Я знаю, что она не любит ждать ответа, но я не могу вот так просто разбрасываться словами. Меня легко может покорить любая с первого взгляда. Все девушки такие прекрасные, со своей изюминкой. Даже если бы мы с детства были рядом с Мэй, и она задала мне этот вопрос, то навряд ли я смог бы дать ей точный ответ. Рядом со мной было много девушек. Мэй и Аделаида – единственные девушки, которые так сильно притягивают моё внимание. Они совершенно разные. Первая – спокойная и милая девушка. Она подобна солнечному лучику в пасмурный день. Нежная и заботливая, а вторая… Более пылкая, страстная и властная. Но всё же в них есть что-то, что меня тянет. — Знаешь, если бы была девушка, которая совмещает в себе всё, что есть в тебе и Аделаиде, то она бы навсегда заняла моё сердце, — честно отвечаю я, не собираясь ходить вокруг да около. Мэй не отвечает. Откладывает яблоко на тумбочку рядом с кроватью и всё же прерывает тишину: — Мы правда сможем оформить развод, как только всё это закончится? Этот вопрос словно нож в спину. Я понимаю, что сам виноват в подобном, но отпускать Мэй далеко от себя мне не хочется. — Да, наверное, — улыбаюсь я. В моих руках ведь столько власти, я могу просто отказаться и ни один суд, и полиция не будут на её стороне. Жестоко? Зато она рядом… — «Наверное» мне не подходит, — отмахивается девушка. Она поднимается с кровати и выходит из комнаты, оставляя меня одного. На тумбочке так и осталось лежать сорванное мной яблоко. Она даже не попробовала…