***
До рождества оставался месяц. Погода в Ницце всё портилась, зима добралась даже самые южные уголки Франции. Первый снег настиг нас уже в начале декабря. Положение, между нами, с Риччи оставалось прежне нейтральным. Ни хуже, ни лучше, хоть я и работаю куда сильнее, чем раньше. После очередной поездки в офис я возвращаюсь совсем без сил. Укладываюсь в тёплую постель и слушаю, как Мэй тихо напевает какую-то до жути знакомую мелодию, крутясь у зеркала. — Как тебе моё платье? — Как всегда чудесно, — признаюсь я приоткрыв один глаз, — Дидье снова творит чудеса. Она улыбается, крутя юбку в руках. Длинное алое платье из фатина, легко повторяется каждое её движение. Вместо рукавов от плеч спускается что-то наподобие мантии того же цвета и материала, а широкий пояс подчеркивает тонкую талию жены. — Как думаешь, я смогу затмить в этом платье всех наших родственников на юбилее твоего дяди? — Черт… — я поднимаюсь с кровати, — я совсем забыл про юбилей. — Мы не едем? — голос жены встревожен. — Поедем. Я не могу отказаться. Только вот подарка у нас нет, но я еще решу этот вопрос.22 декабря
От сердца оторвав пару заводов в Восточной Франции я поручаю Сэму разобраться с документы и предоставить мне их в Париже. — Я хочу взять оба платья, — Мэй смотрит на свой чемодан, а потом на меня — Одно на юбилей, а второй на Рождество. Ой, а может еще и это взять? Она кивает в сторону шкафа и Вивьен достаёт вешалку с белоснежным твидовым костюмом. Наш вылет через полтора часа, а моя ненаглядная не может определиться что именно она хочет взять в Париж. — Солнышко, ты можешь взять всё, что твоей душе угодно. Только немного побыстрее. — Будешь меня торопить полетишь один! — она хмуро смотрит на меня кидая мне вешалку с синем платьем, которое я с трудом ловлю, — Оно мне разонравилось уже! Вивьен, прошу, упакуй вот это красное, комбинезон и вон то белое с пиджаком. О, Святая Дева Мария, что творится с моей супругой в последнее время? С горем пополам мы всё же собираем чемодан Мэй и выезжаем из резиденции. Перелет проходит тихо. Думаю, это из-за того, что Мэй укачало и она сидела, вжавшись в своё сидении, толком не отворачиваясь от иллюминатора. Весь перелёт я был рядом. Крепко держал её за руку, ласково поглаживая кончики пальцев. — Смотри, — шепчу я, наклоняясь к жене, — вот и Париж. Давно мы тут не были. — Ночной Париж чудесен, — улыбается она. Мы прибываем в Ритц около десяти ночи. Вымотавшись дорогой я стягиваю с себя пальто и, откинув его на кресло, падаю на мягкую кровать. — Мэй? — Да, милый? — Пойдем в бар… Жена вопросительно приподнимает бровь. — Да ладно тебе. Расслабимся. Выпьем. Я хочу провести время только с тобой. Считай у нас маленький каникулы. — Я не особо хочу пить, но компанию составлю тебе с удовольствием. Я только переоденусь. И её выбор конечно же падает на это злосчастное белое платье из-за которого мы чуть не опоздали на рейс. Я слегка одергиваю низ платья и недовольно цокаю. — Коротковато. — Ну и что? Пусть все смотрят и завидуют, какая у тебя жена красавица, — усмехается Мэй быстро выбегая из номера.23 декабря
Мы шли по улицам Парижа, рассматривая украшенные дома. — Я никогда не была в Париже на рождество, — Мэй словно маленькая девочка разглядывает всё вокруг. В её глазах отражаются огоньки, переливающиеся разными цветами, — вообще мы с папой не очень часто праздновали. Он дарил мне подарки, а потом оставлял меня с соседкой и её тремя детьми, уезжал в Ниццу. Она хитро прищуривается, смотря на меня. — Мне жаль, что так было, — я виновато опускаю взгляд. — Ты не виноват, — Мэй крепче сжимает мою ладонь, — просто после смерти мамы как-то с праздниками не заладилось, да и мне уже было как-то не до них. Тони смотри! От неожиданного оклика. Я вздрагиваю и чувствую, как Мэй тянет меня к одному из ярко украшенной витрине. Там разворачивается целый маленький город. Маленькие домики с фонариками в окнах, заснеженные деревья и ёлки с кустами, сугробы из ваты, в которых спрятались деревянные фигурки людей, но больше всего привлекает внимание железная дорога. По ней едет игрушечный состав. Черные, серебряные, красные и золотые вагоны. Какие-то везут маленьких людей, какие-то целый вагон мандаринов или угля, а сам поезд свистит и выпускает пар. — Какая красота, — Мэй облокачивается о позолоченные перила, рассматривая игрушечный город. — Невероятная, — улыбаюсь её детской невинности, которую так давно не видел. Обнимаю её за талию и кладу голову на макушку, наблюдая за тем, как поезд преодолевает очередной круг. Помимо нас у витрины стоят дети и подростки. Последние делают вид, что им безразличны эти детские штучки, но в глубине душе они все рад. Так же как Мэй, как и стоящая рядом с нами пожилая парочка. — В детстве я писала письмо Перу-Ноэлю, чтобы он подарил мне такую железную дорогу, — Мэй поворачивается ко мне, — а что ты просил у него? — Я не писал письма, — признаюсь я, — мне обычно сразу дарили всё, что я хотел. Она лишь тихо смеётся. — Мы можем ещё немного погулять? — спрашивает Мэй отводя меня от прилавка, — я хочу купить имбирных пряников. — Пойдем, у нас ещё есть время. Я крепче сжимаю её ладонь и веду за собой. В номере, утомлённая прогулкой, Мэй засыпает быстро. Я сижу рядом с ней на краю кровати. В груди чувствуется неприятная колика. Где-то в глубине колется тревога и я не могу понять почему. В последнее время мне снятся тревожные сны. Смерть отца и мамы. Приснилось, как ко мне приходит Сэм и говорит о смерти Нормана. Слишком много смерти… Набрав сообщение, я откладываю телефон в сторону и укладываюсь рядом с женой. Она что-то сонно бурчит себе под нос и прижимается ко мне. — Как я тебя люблю, моё солнышко.24 декабря 10:00
Утро начинается суматошно. Мэй остаётся в комнате приводя себя в порядок перед вечерним празднованием, а я разбираюсь одновременно с документами завода и разговорами по телефону с Вильямом. — Сегодня? Тоже здесь? Какая удача, мистер Миллер! — Я ставлю подпись там, где мне указывает Сэм, — у моего дяди сегодня юбилей, около восьми вечера в ресторане. Как насчёт встретиться сегодня в баре? Где-то часов в шесть? Вас устроит, мистер Миллер? Я рад это слышать, тогда до встречи. Я откладываю телефон и усаживаюсь на стул стоящий рядом. — Чтобы я делал без Мэй… Я совсем забыл о юбилее Пьера. — Кстати, о Мэй…— Сэм укладывает документы в бумажный конверт, — ты не заметил, что она в последнее время странно себя ведёт? Нервничает сильно. — Я думаю она просто переживает. За эти полгода столько всего произошло, а сейчас наступило такое внезапное спокойствие. Хочешь не хочешь, а волноваться будешь. — Может, ты и прав. Не думай, я не подозреваю Мэй ни в чем, просто… Просто столько мыслей в голове. Ты ведь знаешь эту «героиню», теперь ещё и храбрости набралась. Всё сама делать надумает. Я лишь усмехаюсь и прикрываю глаза. Сэм прав, за то время, что Мэй пробыла здесь одна она стала намного более собранной и серьезной. Думаю, дай ей волю она в одиночку полезла бы к Риччи. Но такую волю я ей не дам. — Зачем тебе встреча с Миллером? — спрашивает Сэм. — Хочу отправить Мэй в Штаты. Пусть там пересидит, да и нужно поговорить о Панаме. У нас осталось там пару дел с полями, а она под влиянием Миллера. Не хочу претендовать, но своё забрать следует. — Мэй не одобрит переезд, — хмурится Сэм. — Её никто не будет спрашивать. Здесь опасно. Да, может не видно, но я это знаю. Пусть хоть истерику устроит, пусть хоть смертью мне грозить будет, но я её не оставлю здесь. Сэм качает головой. — Ох и наслушаемся мы…24 декабря. 19:35.
Мы сидим в баре, допив очередной стакан виски. Трезвый я на юбилей дяди не пойду. — Я с удовольствием приму вашу жену. У меня есть свободная квартира в Бруклине. Я уверен, что она ей понравится. — Это чудесно, — улыбаюсь я, постукивая пальцами по кожаной обложке ежедневника, — если вдруг она начнет закатывать истерики, прошу, не при каких угрозах с её стороны не думайте отправлять её назад во Францию. — Ох, не стоит волноваться, — Вильям отмахивается, — я знаю толк в женских истериках и как их устранять. — Да, такой опыт очень уж полезен. Я открываю ежедневник и оттуда выпадает свернутый листок. Столько раз крутил подарок Мэй в руках и листал, но никогда его не видел. Подняв лист с пола, я быстро пробегаюсь глазами по содержимому. — Мистер Старк, всё хорошо? Вы так изменились в лице. — Мистер Миллер, я… — Тони! — Сэм подбегает к нам с Вильямом. — Что такое? — я испуганно смотрю в сторону друга. — Мэй и Ада пропали! В комнате Ады всё перевёрнуто. Кровь… Я не знаю чья. Их нигде нет! — Я сообщу своим людям. Это последнее, что я слышу от Вильяма и убегаю из бара.