Маг - рунист

Закончив выкладки, я свернула шесть листов в трубочку, связала огрызком веревки от давно занявшей место в моем безразмерном желудке колбасы, и, подумав, запихнула сверток спящему Дереку под камзол. Попробовала за обшлаг рукава, но глубины не хватает, а вот между пуговицами на застежке – самое место. Меня, правда, когда руку приблизила сантиметров на тридцать, сперва слегка дернуло, как током, и защипало кожу – охранный периметр, надо же, но я подождала – и он разобрался, что ни непосредственной, ни отложенной опасности в свертке и моих помыслах нет, и пропустил. Второй раз подобное повторилось, когда я прикоснулась к одежде. Надо же, какие интеллектуальные штучки! И это помимо того, что на стенах комнат и входах-выходах стоит многослойная защита, не видна, но чувствуется каким-то душноватым металлическим привкусом на границе сознания. Пропихнула бумажки поглубже, полюбовалась на безмятежную физиономию спящего шефа – а он ничего так, если на время забыть, какая сволочь. И не видеть ни его живой глаз – водянисто-голубая радужка и выражение, как у дохлой рыбы, ни артефактный – полное впечатление, что общаешься с киборгом. Я тоже прилегла на ковер. А что – тепло, сухо, сквозняков нет, но воздух свежий – чего б не поспать? А то я в последнее время как мокрый сахар – не высыпаюсь. Вырубилась раньше, чем руку под голову сунула. Ну и, конечно, да, я ожидала этого – гребаный туман. Кому не спится в ночь глухую? Известно кому, Аре. Вон, маячит в тумане, задом ко мне. – Эй, мастер пепка! Что попой повернулся, черную мессу служишь? – Не понял? – эк он быстро в этом тумане перемещается... неорган хренов. Только маячил вдалеке – и уже нос к носу. – Спрашиваю, что ты там, на Ирайе натворил, что тебе черноту приписали? – Это смотря кто приписал, – слишком спокойно реагирует, жаль. – Да тамошний главный особист. – Дерек? – довольная улыбка. – Обидели юродивого, отняли копеечку, – пропел козлетоном. – Не дали патрона к власти привести. – Райвана? – Райвана не трожь. Мужик сделал все, что в его силах и даже чуть больше. Артаса. – Ой, как интересно! Артас – это же король-лич из Варкрафта, есть даже песенка "лич кинг прикольный парень был, но гейский паладин его убил". – Ага, убьешь его... Но нагнули изрядно. И, что интересно, это сделал человек, и не попаданец, а местный. Вот оба и бесятся – и хозяин, и слуга. Самое смешное даже не это – Райван так и не понял, кого это он натянул... перед смертью. Теперь эта шайка втроем пытается "отыграть взад", ан, время ушло и оружие утрачено. – Это те хреновины, что должны были уничтожить магию? – Нет, но, в принципе, нисколько не лучше... Уж они бы там наворотили... Но наша взяла, осталось выдавить из Ирайи остатки их присутствия. Хаос... – И тогда настанет порядок? – Вот именно. Нет, я не против Дерека, он сейчас на своем месте, но и воли ему особенно давать не стоит. Собака хороша на цепи, а крокодил – в огороженном бассейне. – Значит, зря я ему оружие против Пекрито сделала? Наверно, надо было пиратов поддержать? – Пиратов? Романтично. А ты знаешь, что бедненький Пекрито – некромант и зомбодел? Что он за свою жизнь народу уничтожил больше, чем погибло при бомбардировке Хиросимы? – За триста лет сто сорок тысяч? Ну, ладно, увеличим вдвое, учитывая неучтенку... По тысяче в год... это даже не смешно, больше погибает на МКАДе. А сколько погибло в Первую Мировую войну? Более пятисот тысяч убитых солдат и офицеров, как минимум – точного числа нет. Сколько во Вторую Мировую? Пятьдесят четыре миллиона только погибших на полях сражений. Оба подсчета – без мирного населения. Смекаешь, как говаривал Джек Воробей? Так вот, а мое оружие – это даже не Хиросима. Никому я его не дала, успокойся. А Дерека снабдила технологией огне-маго-устойчивых материалов. И воюют пускай по-старинке, канхагами да файерболами. Я отчиталась, все. Отвянь, дай мне хоть раз нормально выспаться. – Ну-ну, спи... – протянул А.М. – Кстати, меня тут одна старуха просила тебе передать, а то она в конторские катакомбы до тебя достучаться не может. Твою мать... э... то есть Хюльдину... судить будут, по законам военного времени, да и трансвеститка одна подставилась по полной программе... Так что, если захочешь вмешаться... – Ты поможешь? – Нет, конечно. Но вмешивайся, я разрешаю. Проснувшись, обнаружила, что лежу, крепко зажатая в объятьях, так, что не двинуть ни рукой, ни ногой. Судя по тому, что как в одежде завалилась, так и осталась, никто на мою, кхмы, честь не покушался. Уж не знаю, с чего на шефа нашел такой стих, но среди ночи он подгреб меня под живот, как дите – плюшевого медведя, и зафиксировал по рукам и ногам. А теперь еще и сопел, довольный, в макушку. Хотя, признаться, захват хорош – и не дернешься, и защита работает на двоих – я-то, дурища, не ставила... Хотя тут, судя по всему, не Лубянка, возможностей отдать концы гораздо больше и они разнообразнее. А уж милый гадюшник Средьмаша вообще детсадом покажется, со всеми их изотопами без контейнеров в неучтенных местах. Но, однако, пора вставать, уже вовсю солнце светит. Если А.М. не соврал, а ему нет никакого резона, то надо рвать когти к порталу, и выручать двух ни в чем не повинных дам. Что Кутха невиновна – это точно, а Ларут, если и виноват, то в излишней доверчивости к людям. В общем: "Дерек, подъёооом!" Проснулся, но делает вид, что спит и не слышит. "Руки разожми, дылда немецкая!" – "Дилдо?" – смешок. – "Да что хочешь, только вставать пора! И мне – гнать в Гнездо Виверны. Там, чую, с моей семейкой не все в порядке". – "С твоей? Но ведь..." – "Да, я родилась не там, – тяну настолько занудным голосом, что у самой зубы свело. – Но сейчас это моя семья, и заботиться о ней – мой священный долг". Ага, что такое долг, он понимает, уважает и все такое. Продукт куцей западной культуры. Если бы я сказала, что привязалась к ним, как к родным – элементарно не понял бы, а так – даже не возмущается, что к порталу несусь, а ведь переброска энергии жрет – закачаешься. Это почти как самолет главы государства в личных целях использовать. Сам настраивает. А вот это – фигвам, еще куда-нибудь не туда забросит. Подхожу, проверяю. Понимаю, что с этой конструкцией мне не один час разбираться, и требую с него малую клятву, что этот перенос будет именно в крепость "Гнездо виверны". Он смотрит на меня, как на чокнутую, но клятву дает. Да, в последнее время у меня обострение паранойки, и есть с чего. Шагаю под льющееся с потолка сияние, несколько мгновений "падения" – и я в центре базальтового круга родной крепости. Встречает меня незнакомый парень с сержантскими нашивками и в зачарованной по самое нехочу кирасе. Интересное тут производство, в основном, штучное, из всех металлических изделий штампуют только гвозди (плоские), да еще солдатские миски и ложки, из магоемкой продукции – кристаллы к канхагам и махагам явно стандартизованы, зарядники к ним... а остальное – хрен разберешься с первого взгляда, как сделано, хорошо хоть, все больше заклинаний плетется на рунической основе, реально прочесть без полного "дезассемблирования". Вот и то, что у парня на кирасе наверчено – без поллитры не разберешь, а с поллитрой – не одного часа, а может, и дня дело. И парень серьезный, приметный, но ни в обороне, ни после нее я его не видала. – Эдлэ... – делаю вопросительное лицо. – Марен. Марен из Эсве, вэль Хюльд. – Вольно, – говорю. Собственно, не будь я магом, он был бы для меня старшим по званию, но в ситуации "сержант не-маг и капрал-маг" маг выше. – Я не заметила вас при отражении атаки тварей, вы прибыли недавно? – Точно так, вэль Хюльд. Из "Свиного копыта". – Много тварей на вашу долю досталось? – Да хватило, но у вас, конечно, больше... – Потери? – Гарнизонных немного, а в карстах селяне все до одного погибли, у них и оружия почти не было, только у тролля брети переносная... – Т`кхир? – неприятная догадка резанула по нервам. – Да, а что, знакомый? – Он меня, еще мелкую, к потолку подкидывал. – Погиб... – Марен сочувствующе вздохнул. – Жижей от мертвых тварей залило, заживо в этом... сгорел... – А его дочь, внук? Крипина, а вот как мальца нарекли – не знаю. – Какая-то тролльчиха по Копыту металась, все порывалась со стены соскочить... не ваша? – Не знаю, буду выяснять. Еще новости есть? Много я пропустила? – Да так... – морщится. – Комиссия лютует. У вашего Ларута все бумаги перевернули, теперь на складах роются. Наблюдателей местных, из помощников, в подвале закрыли, вроде, не под арестом, а типа того, что "от возмущенного населения их прячут". А какое оно возмущенное – все на их стороне. Не нравится мне это! – А что они говорят насчет причины "возмущенности" этого "населения"? – Ну, как – что? Проворонили тварей... оттого подготовиться никто не успел. – Да... плохо, что Т`кхир погиб, в любом смысле плохо. Хотите мне помочь? Кажется, я знаю, как доказать их невиновность, но мне нужен свидетель. – После полудня смена караула, так что могу... сопроводить. – Хорошо, – говорю. – И второго кого-нибудь позовите, для полного комплекта свидетелей. – Можно! – обрадовался Марен. – А кого лучше? – А кого-нибудь из комиссии... – Ох, вэль Хюльд, удружили! – оживился Марен. – Я уж думал, придется ради справедливости приказ нарушать, и молчать о нашем разговоре. – А, – машу рукой. – Молчать о том, что говорится здесь, бесполезно. Наверняка где-то во-он там, – указываю на потолок. – Плетение или артефакт стоит и все запоминает. И хорошо, если не в реальном времени конторским стучит, хотя, учитывая, что они сейчас в бумагах роются... нет. Пожалуй, просматривают записи раз в день и в ускоренном режиме. Так что уж отвлеки одного из них от проверки и приведи к запруде у кузни. Да, знаю, разрушенной запруде у разрушенной кузни... После полудня, но до заката. Когда к запруде подошли эдлэ Марен и вэль Игнер (а еще взвод стрелков с канхагами рассредоточился по руинам кузни, выбирая места, откуда меня удобнее взять на прицел), я уже немножко побеседовала с рекой. Но лучше расскажу по порядку. Руины и разбитая запруда не прибавили мне оптимизма, но, по крайней мере, у нас никто серьезно не пострадал, а отстроиться заново, имея в семье трех здоровых мужиков – не проблема. Сбросила куртку и полезла в воду. Убрала с развалившейся запруды разбитое в щепу бревно и доски, которые едва держались и могли в любой момент поплыть по течению, потом устроилась рядом с остатками стенки, почти как в ванне, и слилась сознанием с рекой. Отклик пришел сразу, речка словно ждала моего прихода. В ее сбивчивых мыслечувствах я уловила дикий восторг, какой на Земле испытывают мальчишки после просмотра крутого боевика с роботами-трансформерами, звездными войнами и нашествием зомби в одной серии. Сбивчивая и захлебывающаяся от полноты чувств "речь" струй, мгновенно сменяющиеся и наслаивающиеся друг на друга образы, общее взбудораженное состояние. Если выразить это одной фразой, она бы звучала так: "Это было круто, что ты не радуешься?!" Я мысленно хмыкнула и пустила образы смерти, разрухи, погибших и увечных людей. Река моментально ответила: "Все люди смертны". – "И притом внезапно смертны", – ответила я и показала обезлюдившие поселки, разрушенные крепости, тоскливый и долгий, серый и печальный вечер, позднюю осень, дождь, потом зиму, снег, и из года в год каждый день одно и то же. "Хочешь?" – "Нет!" – "А ведь будет! Признавайся – ты пропустила тварей по дну, ты помогла им незамеченными подойти к поселку и крепости?" Смущенное: "Да". – "И что теперь с тобой делать?" – "Развлекать?" Да, а еще поить, кормить и танцевать... Река ведет себя не только, как ребенок, но еще и как избалованная девица. И это смертельно опасно для всех жителей черного буфера. Вспомнилось дофига эпизодов, как дети ломали бабочкам крылья, затискивали до смерти котят, заигрывали маленьких собачек, как великовозрастные дуры загоняли на покатушках лошадей, как умирали засунутые в "барбины домики" мыши и хомячки, как иссыхали в неприспособленных условиях черепахи... загнивали кактусы и засыхали фиалки... и все это с ярким, просто пронзительным чувством сожаления и дыхания пустоты... Река притихла, даже водопад с развороченной запруды стал тише и глуше. "Не надо..." – "Чего не надо?" – "Не умирайте все, это скучно". – "Мы можем и просто уйти, живи-теки одна, дружи с рыбами и зверями". – "Нет! Не надо! Не хочу одна!" Обычная детская истерика... Но вот теперь можно и договориться. Вылезла из реки, не чуя от холода ни рук, ни ног. Как раз переговорщики подошли. Спрашивают меня, что я тут в одиночестве делала, а я говорю: " Отойдите от берега и не пугайтесь". И тут подымается над запрудой "дева вод", не полностью, правда, тело только до пояса сформировала, но уж такое, что большинство мужчин слюной изойдут, не посмотрят, что девица из воды слеплена. Ну, и она заявляет: "Звери с той стороны по моему дну прошли, я не мешала. А если хотите – ни одна тварь не посмеет ко мне в воду сунуться! Я такое могу!" Конторский хмырь на нее смотрит искоса, оценивающе так, и спрашивает: "Ведь не даром? Что ты хочешь за это?" Река, изгибаясь всем телом: "Развлекайте меня! Мне нужны песни. И сказки. И чтобы певцы и сказители сидели на берегу, и переживали все, что поют. И чтобы девушки и парни танцевали и любили друг друга – тут, рядом, у воды и в воде... да, так! И чтобы ни одного дня без песни, или сказки, или истории!" Я подождала, послушала, как они торговались – конторская крыса отжал у реки еще и оповещение в случае, если заметит в своей долине какую-либо опасность, а река – народные гульбища на своих берегах трижды в году. Посмотрела, как скрепили договор клятвой... Машинально сгребла щепок и запалила костер. Солнце ушло за горизонт, становилось сыро и холодно, а я после "купания" одежду как следует не просушила... Потом мы со взводом бойцов из Свиного Копыта вернулись в замок, а конторские выпустили мою мать и еще троих наблюдателей. Весь следующий день прошел под знаком счетов – пришлось влезть в бухгалтерию. Тут мне, кстати, ничего не улыбнулось, Ларут действительно перерасходовал гарнизонную казну и влез в долги, но именно это помогло крепости выстоять при недавнем прорыве, ибо неизвестно, смог бы гарнизон отбиться при ограниченных запасах кристаллов-накопителей. Я, в конце концов, сбила только острие атаки, основное совершили простые воины с канхагами и брети. Так что отчет обо всем этом был составлен и отправлен в Контору. Сама комиссия после этого передислоцировалась в крепость Тенистого Лога – там четвертые сутки ждал расследования своей боголюбивой деятельности капитан Фарен. А мы, наконец-то, смогли отправить в последний путь погибших защитников крепости. Не скажу, чтоб это было "мрачно и торжественно", но обыденным оно точно не было. Я сделала так, чтобы тела, до этого пролежавшие не один день в заморозке, сгорели быстро и без малоприятных для зрителей эффектов. С огнем мое сродство после общенья с рекой лишь окрепло. Если раньше я любила поплавать, как только удавалось добраться до более-менее чистого водоема – и меня из него было лебедкой не вытащить, даже стирая белье машинально играла с водой, то теперь пришло отрезвление и сопутствующий ему сухой рисунок действительности, словно кто-то на расплывчатой акварели сделал чертеж рейсфедером. Понятно, четко, никаких сантиментов... На капитана Ларута было больно смотреть. Кто ему Кагар – ведь не только денщик, верно? Но и на любовника непохоже, потому что у тхайен обеты – первое, да и сильно измененная физиология – второе, вообще неизвестно, женские органы какие остались или нет. Стало быть, близкий друг или что-то вроде того. Но напился капитан от души, не то, чтоб до соплей, а до остолбенения какого-то. Сидит, молчит, глаза в кучку, и ни рукой, ни ногой не двинет. Был бы женщиной – заплакал бы. Был бы мужчиной – стал бы буянить, мебель посек, меч испортил, морду кому-нибудь набил. Но он же себя контролирует так, что ни лишнего взгляда, ни лишнего слова, ни лишнего чувства наружу не выпустит. Жесткие требования и самодисциплина с раннего детства, это в нем явственно чувствуется. Собрат по несчастью. Сажусь рядом, наливаю себе. Молча пью. Ларут смеривает меня мутным взглядом, кивает. Потом, собравшись с мыслями: – Вот вы, маги... да... сильнее нас, выше. Ага, выше, чего бы там вы сами ни говорили... если ты сильнее – легко быть великодушным... Хмыкаю. – Сильнее или нет, а без простецов может прожить, от силы, десяток из нынешних магов. Остальные зависят от вас не меньше, чем вы от них. И в этом случае спорить, кто главнее... не стоит. – Не стоит... да, конечно. У вас сила, власть, а мы что – букашки... Вы живете долго, как альвы... пока вас не убьют... а вот такие, как... – Кагар. – Да! – Ларут упирается кулаками в стол и встает. Качнувшись, находит другую опору, уже вертикальную – стену. За нее и держится. – Он тебя спас, да, столкнул на лестницу. Сам погиб. А убить должны бы тебя! Ты одна там на крыше светилась! – Ага, – соглашаюсь. – Прогуливалась, дышала свежим воздухом. Непонятно только, кто первую волну тварей положил. Видать, сами сдохли, со смеху! Глядя, как людишки без мага пытаются крепость оборонять. – Мммм... – Ларут опускает глаза, хватается за столешницу и старательно ищет ногой запнутую под стол табуретку, потом, отчаявшись, садится на стол. – Прости. Я дурак... Но ты пойми... – ? – Нас учили – знаешь, как учат детей в Хапренернауте? – ага, ну, наконец-то пошел разговор по делу. – Нас учили, что душа доблестного после смерти растворяется в Свете, а труса – во Тьме. Без остатка. Так вот, я думаю... да, думаю... а какая разница? Какая разница, краххачан сварчгах, Тьма или Свет? И каково нам – живым... пока живым... понимать, что Кагар... что таких, как Кагар – уже нет... совсем нет, понимаешь? И ссал я с горы на Свет! И на Тьму! Если таких, как Кагар, уже нет! – Ларут, – говорю я. – Ларут, погоди. И послушай меня. Ты помнишь, что я сражалась не одна. – Да, Хюльд... и не говори – "сражалась", ты не баба, ты как мужчина... С тобой было два демона? Или шамана? – Это духи моих предков. Всех орков оберегают предки, и даже если в тебе не так уж много орочьей крови, и даже если просто приняли в род... ну, понял, да? Так вот, если живешь правильно, если не предаешь свою кровь, свой род – они тебе помогают, они приходят, чтобы тебе помочь. Знаешь, что это значит? – Они не растворились... они стали демонами?! – Сам ты демон, Ларут, дурья башка... Я о том, что Кагар – орк, и он точно в детстве не жил в Хапренернауте! Он будет помогать своему роду, а потом в нем же и возродится. И мертвые предки будут уже ему помогать. Это же просто... даже орку понятно. – Хюльд, почему я не орк? – может, я ошибаюсь, но, кажется, еще немного – и будут пьяные слезы. Нет, сдержался... – Ну, в общем, кэп... подойди к моей матери, поговори, она, все-таки, шаман, знается с духами. А я – только маг, многого не знаю. Ларут кивает головой, или просто отгоняет сон... нет, берет себя в руки, встает, провожает меня до двери. – Это... да, а она меня будет слушать? Я, все-таки, не из вашего рода... – Орки, – я гордо поднимаю голову. – Не заморачиваются человеческими предрассудками! И мысленно про себя добавляю: "у них и собственных хватает". Через пару часов, потраченных на обдумывание вопроса, я начинаю рваться к переговорнику. Проблема состоит не в том, что меня не пускают, а в том, что пустить могут только по личному приказу коменданта, а Ларут дрыхнет пьяным сном. Еще где-то полчаса капитан приводит себя в порядок, унимая начинающееся похмелье различными элексирами, еще час ждем, когда освободится Дерек и соизволит со мной поговорить. Никто, кстати, в возможность этого разговора не верит до тех пор, пока раздраженное лицо бессменного главы всемогущей Конторы не появляется над переговорным "блюдцем". – Опять ты, Хюльда? – Опять я. Бумаги передал в лабораторию? – Уже в производстве! – у Дерека живой глаз сейчас на лоб выскочит, конечно, забавная ситуация сложилась: какая-то мелкая магичка некоронованного главу империи дрючит, но зачем же так удивляться? – Еще один вопрос. Местные религии. Я знаю, почему до сих пор культ Элим-Лами не изжит. Знаешь такую поговорку: "свято место пусто не бывает"? – Ну, это и до тебя было ясно. – Так нужно другой культ, что этот вытеснит. – Ага, и будет новых астральных паразитов плодить. Или предлагаешь, чтоб как у орков? – Не претендую, – скромная я, да. – Чтоб наша, орочья традиция имперской стала, но учти, что и там, откуда ты родом, не только персонифицированные религии были. Конфуцианство помнишь? А мистические практики теософов? – Ты что, тут теософию возродить собираешься? – нет, все-таки западное мышление слишком линейно... – Не нужно ничего возрождать, дритт! – тут уже я закипаю, как тей-фре в закупоренной посуде: вот-вот и взорвусь. – Собери в Конторе пяток-другой шаманов, которые сами придут, а они пойдут, как только скажешь: "по поручению Вийды", пусть исследуют верхние, нижние миры и пути душ. И пусть кто-нибудь конспектирует, что они увидят, в реальном времени. А потом напечатайте книжечки и ознакомьте как можно больше народу. Почему орки не религиозны? Потому что они не верят, а знают! Я все сказала, а ты поступай, как хочешь. Дерек поджал губы, слушая мою гневную тираду, а потом качнул головой: – Ну, конечно, не все так просто... но рациональное зерно в этом есть. Благодарю, Хюльда. Сама поучаствовать хочешь? – Как получится. Вообще-то, конечно, хочу. – Ну, тогда жду тебя завтра. Кстати, а кто это – Вийда? – Вийда... Одна хорошо известная духам орка. Большего сказать не могу. – Ладно, пока! Завтра тебя с восхода до заката у телепорта будет ждать охрана. Сеанс связи закончился, туманный образ над блюдом исчез, и тут возникла заминка – Ларут стоял поодаль с отвалившейся челюстью. Видимо, столь неформальный диалог вогнал его в какой-то там диссонанс... а, ладно, переживет. Оно даже лучше – уважать будет больше. Вон, даже позволил зайти без дела в другую каморку, покрутиться у телепорта, изучая магическую часть конструкции. Видимо, считает, что я и ее решила улучшить, и вообще, смотрит на меня, как на аватар Мудрости, не иначе. Надо поскорей сваливать отсюда, а то загоржусь. Вечером сижу дома, с семьей, в срубе, собранном "на живулю", и вместо окон в стенах пока просто прорублены узкие проемы. Дерево должно просохнуть – тогда братья переберут заново, сплотят и проконопатят. Пока и в этом пожить можно. Едим кашу с мясом, обсуждаем ремонт кузницы и песни-пляски у реки. Оказывается, Контора взяла это под контроль и послала к нам двух известных сказителей, которые, правда, еще в пути, а пока наибольшей популярностью у водной девы пользуется Натих, пьяница и похабник, но мужик с юмором и неиссякаемым запасом историй. Потом гуляем с мамой на приречных холмах, беседуя о судьбе и случайности... почему-то именно такая тема пришла, и она важна для обеих. Кутха знает, что я уезжаю, и духи сказали ей, что больше мы не увидимся. Мне жаль, но лучше, чтоб так: рядом со мной слишком опасно. Мать говорит: "Вийда, ты всегда на ветру! Твои крылья должны быть острыми, как у ласточки – и тогда тебя не догонят". Срываю лиловый цветок с резким, полынным запахом и прячу в карман... Пора собирать вещи. На следующий день, с дорожным мешком за спиной, вхожу в портальную комнату. Коленки мелко и противно дрожат, а по спине ползет холодная капля. Ларут активирует рунные узоры, выставляет отметку на один из столичных пунктов прибытия – вчера было оговорено, который из трех. И я ныряю в переливающийся мыльный пузырь, украдкой кинув удвоенную руну райдо в южный сектор настройки, тем самым сместив пункт прибытия на несколько сотен километров к югу. Йес! Жива. Свалилась метров с трех высоты, приложилась боком и рукой, но жива и здорова. Верно расчитала, тут ни холмов, ни леса, стало быть, впаяться телом во что-то твердое маловероятно, опасность одна – нет поддерживающего контура, могла распылиться нахрен, но, к счастью, уйма силы, вбуханной в нужные руны, сузила неопределенность места прибытия до размеров моей тушки. Перевернулась на живот, осмотрелась. Потом с коленок. Потом встала во весь рост. Выкинуло меня в чисто поле, вокруг – зеленые колосья какого-то злака, похожего на овес, а вдалеке, в жарком мареве полдня маячат крыши домов и частокол деревни. Прощай, Контора! Я тебя никогда не забуду, и, надеюсь, никогда не увижу! Дерек, хорошо, если ты сочтешь это случайностью, и не будешь искать виноватых... а меня – можешь искать. Я знаю, что сделать, чтоб у тебя это не вышло.