Маг - рунист

На пятое утро путешествия мы попали под ливень. Сперва туман не рассеялся, как обычно, а поднялся и затянул пеленой весь небосвод, потом впереди обозначилась серо-сизая лента дождевого фронта, он шел навстречу и приблизился гораздо быстрее, чем мы ожидали, и вскоре первые капли ударили по крыше повозки. Это был не осенний мелкий дождичек, а полноценный ливень, но шел он не десять-пятнадцать минут, как это обычно бывает, мы неслись под ним почти час, прежде чем поток с неба ослабел, а потом и совсем прекратился. Всадники промокли до нитки, а хвары не обмякли и не стали вялыми лишь потому, что неслись как угорелые, и разгорячились, но это ненадолго – следовало как можно быстрее протереть их и поменять попоны. Нежная скотина, хоть и чешуйчатая, зимой на них без обогревающего амулета не поездишь, осень и весна – рискованное для путешествий время, и только летом лихая скачка не сопровождается постоянными опасениями за здоровье скакунов. Лошадей на Ирайе нет и не было никогда, это накладывает серьезные ограничения на передвижение и людей, и товаров. Давно пора отечественное големостроение развивать – что наши опупки в Академии медлят? Проспят же все на свете, дварфы нас обставят и по железу, и по финансам, будем потом закупать на заемные деньги чужие машины, а за это собственными ресурсами отдуваться. Или хлебом. Или бородатые решат отхватить жирный кусок от югов, и мы не сможем им помешать, потому что техника у нас будет чужая, а, значит, с сюрпризами. Хотя вряд ли решат – крестьянствовать они не умеют и не любят, вот железяки крутить – это их, выплавлять металлы, обрабатывать камень, или гору долбить – лишь бы только в земле не возиться. И как они на исторической родине жили? Питались наверняка какой-нибудь биосинтетической дрянью. Один их "сыр" чего стоит, помойка рядом с ним – душистый цветник. На Ирайе, небось, в первый раз хлеба откушали. Что они здесь пришлые – я уверена, как и в том, что "дети Ллира", альвы, люди и орки не эволюционировали из местного зверья, а приперлись либо организованно, либо чередой случайных попаданств из соседних миров. Сомневаюсь только насчет нагхов – чешуйчатые умники как раз подходят к местному "мезозою". Животный мир тоже в чем-то напоминает Австралию, колонизированную козами и кроликами. Хотя, конечно, местное зверье оказалось не столь безобидным. Те же чиоки, хищные ящеры размером с собаку, не только успешно конкурируют с пришлыми волками в средней климатической зоне, но и полностью вытеснили их на юге вплоть до нулевой зимней изотермы. Гленки же плодятся, как кролики, жрут, как свиньи, и бегают так, словно их уже за хвост укусили, так что должен случиться серьезный катаклизм, чтобы они вымерли. Скорее уж передохнут люди и крысы. Кстати, о крысах. Особенно порадовало то, что на въезде в Энстору не собирали пошлину. Мы-то, как люди государственные, все равно платить не должны, но очередь из возов не подвинешь, и пришлось бы стоять, пока всех не пропустят, а так проехали без особой давки, ну, разве малость притормозили, когда в воротах две телеги бортами сцепились. Возницы, как увидели одного из наших менталистов, хорошо, если штаны не обмочили, а уж разобрались со своим транспортом мгновенно. У парня бесцветные "рыбьи" глаза и взгляд прирожденного убийцы, что в сочетании с черной формой и отстраненной манерой говорить дает потрясающий эффект, еще на допросах заметила. На самом деле, он в Конторе недавно, опыта мало, до этого служил на южной границе. Но талантище развязывать языки был замечен, парня повысили в звании и перевели в дознавательный корпус под начало опытного специалиста. Вот его начальник – опытный "мозгокрут", полноватый дядька неопределенного возраста с мягкой улыбкой и ленивыми движениями. Настоящий мастер потрошить мозги аж до пренатальных воспоминаний, и само проникновение почти незаметно, лишь когда начинается активное считывание, чувствуешь, что тебя выворачивают, как перчатку. Со мной он тоже хотел проделать подобную процедуру, и я уже запустила бредогенератор, но молодой его остановил. Активное переглядывание, телепатический контакт, и я чувствую, как щупальца чужого внимания нехотя меня покидают. Уфф... Пронесло. Не факт, что бредогенератор мне бы помог. Так вот, интересное новшество – дорожный налог собирают в "стойлах", и рассчитывается он по количеству тягловых единиц, вне зависимости от того, что и сколько на этих единицах ввезли. С одной стороны, вроде, доход меньше, чем мог бы быть, а, с другой, много не своруешь – сразу видно, сколько стойл занято. Сами стойла построены у городской стены, сверкают свежей краской и королевским асфоделем на эмалевом гербе. Так что и налево деньги не уходят, и крысятничество пресечено на корню. Ну, и экономия на уборке – быков не гоняют по городу, улицы не засираются. Опять же, товары оставляют на ближних складах – тоже, какое совпадение, принадлежащих короне. Аренда склада – денежка небольшая, но объем реализации от налогов не скроешь. Хочу познакомиться с тем, кто это придумал, чувствую, с его помощью и другие проблемы разрулить можно. А вот и родные места – п-образное длинное здание с пятью рядами абсолютно одинаковых окон, это казармы, по левую сторону от них, если смотреть от воротной башни – пряничный домик Академии: островерхие башенки, лепнина, витражи; по правую – двухэтажный, с виду напоминающий подсобные службы, кубик Конторы: обманчивая простота и незаметность, внутри он намного больше, чем снаружи, за счет как пространственной магии, так и подземных этажей. Тех, о которых я знаю – одиннадцать, а сколько их на самом деле, затрудняюсь сказать. Мощеная серым гранитом площадь, каждый камень знаком, сколько меня здесь на первом курсе гоняли (разве меня? однако, заемная память окончательно стала своей), даром, что не "эдлэ", а "вэль". "Дисциплина для всех, вэль Хюльда, извольте отрапортовать по форме, после чего – десять кругов, прыжками... на левой ноге". Каждый круг по этому плацу – немногим менее километра, десять кругов – где-то километров девять издевательства. Но самое неприятное было в том, что "качество прыжков" командиру не понравилось, и он приказал "возместить оное количеством". Капитан Этель был подчеркнуто вежлив и зверски изобретателен, и, к тому же, обвешан амулетами так, чтобы не оставить ни малейшей надежды на отмщение будущим боевым магам. В общем-то правильно, основная масса поступающих была в возрасте десяти-двенадцати лет, и уже избалована родителями, а переростки, вроде Хю, не упускали случая поставить мелких барчуков на место. Конфликты капитан давил так, чтоб и желания продолжать не возникло. Когда же закончилось "выбивание подростковой дури" и началась настоящая боевая подготовка, насмешки и обращение "вэль" мгновенно исчезли, а любое замечание и приказ, до предела краткие и однозначные, следовало выполнять беспрекословно именно ради сохранения собственной жизни и жизни своих товарищей. Не то, чтобы отсев был большим, но из тех, кто поступил одновременно с Хюльдой, погибло двое "боевиков" и один необратимо лишился дара. Это считалось почти идеальным результатом, у других "практиков" погибало больше народу, а капитан Этель трепетно относился к жизням курсантов. Переломы, раны, ожоги, обморожения – это чепуха, как и хроническое переутомление, это излечимо, за учебный год каждый "мажонок" лежал в лазарете как минимум десять раз, это не считая тех мелочей, которые исцеляли своими силами. После многим приходилось заново ломать неправильно сращенные кости и растворять глубокие, мешающие кровообращению шрамы, но все это делалось, обычно, у частных целителей, за свои деньги и на каникулах, а во время учебы эти неудачники хромали и кривились, но оставались в строю, причем, никаких скидок на временное увечье им никто не делал. А не так уж оно было хреново, правда. Во всяком случае, работать в "связке" и "звезде" я только тут научилась (ага, "я", как же... "мы пахали"), и координировать действия приданного полувзвода с канхагами – тоже, и на одном инстинкте мгновенно выбирать верную тактику... а вот стратегию и прочие офицерские предметы нам по программе не положено было, но капитан Этель, без какой-либо дополнительной платы, готов был заниматься этим в любое свободное время. Говорят, его семья погибла в черном буфере, но это из серии "одна баба сказала", доподлинно известно лишь то, что во время моей учебы близких людей у него не было, и что ко мне он относился особенно трепетно (читай: гонял, как сидорову козу и давал чуть не вдвое большую нагрузку, чем остальным). Встретиться бы теперь, посмотреть, насколько оценка той, настоящей Хюльды соответствует действительности. По приезду капитан Астел с двумя бойцами проводили меня в гостевую (ага, ни окон, ни ручки на двери) комнату и ушли. Через полчаса девушка в одежде служанки и с ухватками профессионального телохранителя принесла мне обед. Вполне приличный, но мяса можно бы и побольше. Часа через три, когда я уже собиралась улечься на диван и поспать, заявился сам Дерек. Прямо чуть не сказала "великий и ужасный", именно такая физиономия у него в тот момент и была. Не-а, не проняло, чтоб меня напугать, нужно нечто посерьезнее плохого настроения начальства. – Ну,- говорит. – Считай, проверку на адекватность ты прошла. На удивление мало трупов. – Чего?! – Почти никого не убила, даже там, где стоило. Очень изящные, воистину женские решения. Честно, понравилось. В разведшколе ГРУ изменился стиль обучения? Тьфу, блин, и это глава Конторы! Во всем необычном видеть "руку Москвы" – это не просто дурной тон, это глупость, за которую ты прямо сейчас и получишь. – Вам доложить по порядку, или сперва рассказать, что произошло на вашей родине, пока вы тут строили "светлое будущее"? Кстати, для общего развития: ГРУ в России разогнали, а КГБ теперь воюет в основном с собственным народом. – Ну, расскажи,- оживился шеф. – Что же должно произойти, чтобы говорить эдаким тоном? Тон не нравится? Понравится ли сама инфа? О том, как ваши соотечественники радовались, когда разломали Берлинскую стену. Как позакрывали производственные предприятия, поскольку они без интеграции по СЭВу стали не то, что неконкурентоспособными, а вообще от жилетки рукавами. Как заводы превратились в сборочные цеха, а то и просто склады готовой продукции. Как инженеры и квалифицированные рабочие стали коммивояжерами, а осси – бедными и презираемыми "родственниками" весси. В лучшем случае. Это только то, что я узнала из интернета и рассказов знакомых. Что такое интернет? Ах, да, это действительно светлая страница в истории Земли. Большие ЭВМ ушли в небытие, персоналки стали многофункциональным девайсом, а серверы в локальных сетях – не намного крупнее, чем в метр по большей диагонали, даже НАСА-вские. Однажды ученые додумались, как их объединить в общую сеть. Если хочешь, расскажу подробнее тому, кто у тебя конкретно обработкой информации занимается. На том, что случилось с СССР, остановилась кратко, говоря больше о внешнеполитических последствиях ослабления и развала, о нестабильности однополярного мира, но Дерека это ушибло намного сильнее, чем ситуация на когдатошней родине. Все-таки осси, наш человек, хоть и сволочь... Об активном внедрении "нового средневековья" и поддержки мировым капиталом самого дикого мракобесия не только в странах третьего мира, но и в развитой "семерке", об "обезьяньих процессах" по всей Европе и шариатском самосуде чуть не в центре Берлина. О падении уровня среднего и высшего образования и "тестовых" программах вместо фундаментальных. О перманентном кризисе и его причинах. Спокойно, фактографически, эмоции-то уже давно перегорели, изредка увязывая факты в систему, поскольку человек двадцать лет на родине не был (а по времени этого мира – вообще столько, что впору самые простые вещи забыть), явно о многом и не догадывается. Не сразу заметила, что клиент спекся. Мрачный, как черт, подлокотник сжал – побелели костяшки. – Считаешь, есть нечто общее с нашей ситуацией, в Империи? – Пока некоторые тенденции, но для беспокойства хватает причин, иначе и грузить бы не стала. Первое – финансы, точнее, банковские структуры. У вас они в зачаточном состоянии, а дварфы выдают через свои меняльные конторы немаленькие суммы под высокий залог. Твоим гражданам, между прочим! Если так дальше пойдет, то ситуация с ростовщической нацией, государством в государстве и против него, повторится, только на новой почве. Определенные различия будут, но экономические отношения скорее изменят менталитет дварфов, чем наоборот. Что делать? Перехватить инициативу, естественно. Если бы на Земле в свое время не ликвидировали тамплиеров, история, возможно, пошла бы другим путем. Но создавать надо свою систему, благо, на магических носителях информации и средствах связи государство может не экономить. Саму ее структуру следует хорошенько обдумать и не допускать уже известных ошибок. Другие, конечно, будут, но хотя бы некоторые исключим. Подрастить и вписать в созданную систему средний класс, потому что крупные землевладельцы и перекупщики от нее не будут в восторге. Есть ли у меня наметки? Да, есть, но это отдельным разговором и после подготовки, поскольку расчеты нужны. Смотрит на меня с интересом, но без огонька, типа, рад, что я сама, без его подсказок догадалась. Насчет «наметок» согласно кивнул: - Да, тут есть где развернуться. Думаю, в ближайшее время будут кадровые передвижки, тогда и начнем. Привлечь тебя как стороннего эксперта или включать в состав? - Казначейства? Не-не-не! Кто у тебя насчет стойл и складов придумал? Вот его – вводи обязательно, а я – если только что-то из земного опыта вспомню, подскажу. Чай, взаимозачетами в особо крупных размерах занималась. Второе – идеология. Провисает, как мокрая тряпка! Сам знаешь, не маленький... уже хорошо. Потому что как исправлять ситуацию, я не представляю. Не знаю, да! Неужели до сих пор думаешь, что меня сюда кто-то послал в качестве волшебной палочки? Да сама я пришла, и звезд с неба не хватаю, просто кое о чем знаю больше. Ты меня в сто раз умнее и в триста – информированнее. Только я с тобой в одной лодке, назад на Землю мне хода нет, и отсидеться за твоей спиной не получится. – А ты наглая девица, – смеется шеф. – Характер один к одному с прежней Хюльдой, если бы не знал, что она погибла, решил бы, что кто-то внедрил ей чужую память, не тронув самой личности. Я улыбаюсь в ответ – уж ты-то точно знаешь, сам ее смерть подстроил. – Дерек, не в курсе, что происходит в вашем астрале? Куда подевались "сорные" духи и кто перепугал мелких стихиалий? – Нет, а что? – А то, что чует моя задница, это связано с делом "клуба самоубийц". – Он назывался "Духовным освобождением", если не в курсе. – Главу нашли? – Нет, как испарилась. Интересная личность, успела создать филиалы по всем крупным городам Империи, исключая столицу и буферы. Уже арестовано больше сотни мелких функционеров, но крупная рыба, увы, уплыла. А как хотелось задать ей пяток неудобных вопросов! – Боюсь, не удастся. Она, вроде как, младшее божество. Скорее, это она вас поймает и допросит, если захочет, конечно. – Н-да... не люблю богов, от них сплошные проблемы. – Так что с астралом? – Пришлю к тебе парочку ваших зеленорожих шаманов, и разбирайтесь сами. – Мерси вам с бантиком, но мне будет шибко неудобно принимать их в этой пусть роскошной, но все же камере. Может, отпустишь домой? – Ах, да, забыл! Держи ключ, - кинул мне цилиндрик с опоясывающей его вязью. – Перед уходом подойди к казначею, тебе там положено. – Положено, а не причитается? Я же, вроде, отпуск гуляла. – Провели, как задание, так что жалованье, не выданное довольствие, премия... Кстати, как насчет присвоения очередного звания, готова? – Не надо, за что меня так! В десятниках ходить нет никакого желания, управлять людьми умею, но не люблю. – А если через ступеньку? Прецеденты были, а по твоим заслугам прокатит. – А можно оставить, как есть? Не создавая мне геморроя. – Ты, наверно, не понимаешь. Мне нужно, чтобы ты присутствовала в совете, на заседаниях разных комиссий, и не в качестве охранника или чьего-нибудь ординарца. – В чем проблема? Сторонний специалист вас не устроит? – Мне нужно, чтобы к твоему слову прислушивались, а звание младшего подофицера... не способствует, прямо скажем. Кроме того, тебе предстоит общаться с аристократией, а для зеленокожей девчонки из черного буфера без каких бы то ни было званий это будет практически неосуществимо – на тебя станут смотреть, как на пустое место. – А пожаловать мне баронский титул ваше могущество не в состоянии? – Титулы жалует император... но можно попробовать. Разве что без земли, разбазаривать ради тебя государственное имущество никто не станет. – Великолепно! А уважения добьюсь сама, если оно мне еще нужно будет. – Вот и ладно. И зайди к Садру в каптерку, а то одета, как нищенка, а не боевой маг Империи. – Не забуду. Когда ждать финансиста? Того, который придумал общественные стойла. – Да это не финансист придумал, хотя... его не забуду. Умный парень, толк выйдет, если раньше башку не снесут. Как начнем кадры двигать, так сразу. Где тебя искать, на квартире? – Да. Кстати, пока не забыла: почему тебя Артас неудачником называет? – Меня? – живой глаз расширился в неподдельном удивлении. – Он так тебе и сказал? – Да. – Потому что это – правда. Ты можешь смеяться, но светлые редко лгут. Даже ради значительной выгоды. Неужели Дерек до сих пор уверен в непорочной чистоте и белой пушистости своего патрона? Либо, вероятнее, столь качественно прикидывается, что от правды не отличишь. Денег мне причиталось столько, что нести в кошельке было как-то стремно. Пришлось выпросить в каптерке длинное полотенце и завязать под курткой тяжеленький импровизированный пояс. На квартире есть сейф, и уж если там надежно хранились яды Лейны и пара моих махагов с дополнительными кристаллами (сейчас от пары остался один, за утерю второго с меня вычли изрядную сумму), то до золота наверняка никто, кроме нас, не доберется. А Лейне я доверяю, пять лет на двоих одну квартиру снимаем, и ни разу даже тени повода усомниться не было. Лейна, моя давняя соседка – целитель и маг жизни, а что ядов в загашнике немеряно – это следствие работы на Контору, стандартные заказы лучше делать с запасом, а то из лаборатории вылезать не будешь. Девушка она серьезная и обстоятельная, хоть и младше Хю на семь лет, так что никаких эксцессов не возникало. Скорее уж Хюльда периодически устраивала дома раздрай. Особенно три года назад, когда подумала, что Лейна уехала в гости к родне, и можно привести на ночь Сурхвала. Оба по этому случаю набрались до поросячьего визга и обсвинячили всю квартиру. И вот, представьте себе, как в четыре утра умотавшаяся над зельями Лейна отпирает дверь, а там все перевернуто и уделано двумя обрыганами. Хю потом целый год бессменно убиралась, в качестве моральной компенсации. Собственно, это даже не квартира в нашем понимании, а верхняя половина дома, с отдельным входом по боковой лесенке, но со всеми удобствами и по столичным меркам недорогая. А что досталась двум выпускницам без отделки, так для магов это ерунда, сперва закрывали облезлые стены иллюзиями, потом заработали на бумажные обои и собственноручно их расписали. У Лейны осенний лес, который она по большим праздникам дополняет иллюзией скачущих зверьков и поющих птиц, а Хю нарисовала на стенах карты, а на потолке – звездное небо. Посередине в качестве лампы свисает костяная лапа монстра, сжимающая в когтях хрустальный шар-светильник. Лапа, конечно, не настоящая, а собрана из модифицированных костей с задней ноги хвара, но выглядит потрясающе. Я потихоньку зашла в комнату, бросила сидор под койку, плюхнулась на стул и вдохнула пыльный, сладкий запах оседлой жизни. "Оседланной", как говорит Лейна. Она-то как раз рвется прочь из столицы, только работа деревенской целительницы – точно не по ней, а в черный буфер ее никогда не отправят, поберегут, потому что ее основной талант – яды – востребован именно здесь. Контора применяет в операциях не только ментальное воздействие, но и, если понадобится, смерть "от естественных причин". Лейна копошилась у себя, но когда хлопнула дверь, она перестала шуршать бумагой, и вскоре я услышала тихие шаги и стук. – Заходи! Белокожая и румяная, как морозное утро, пухленькая, с роскошными формами, Лей и внешне была моей полной противоположностью, мы только роста почти одинакового. Нет, она, конечно, повыше, но ненамного. А сейчас что-то в ней изменилось, и в лучшую сторону. Исчезла складка у вечно поджатых губ, слезло, как шелуха, выражение "ушла в себя и не вернулась", и то, что открылось под ним, было мне по душе. Сияя, Лей ворвалась в комнату, подскочила ко мне и крепко обняла. – Хю! Наконец-то вернулась! А я замуж выхожу! Догадайся с трех раз, за кого. Я как-то автоматически прижала ее к себе и задумалась. Не о предстоящем замужестве подруги, а о том, как мало женщине нужно для счастья. – Никогда не догадаешься! А ты с Сурхвалом когда? Давай вместе! – Сурхвал погиб, - отвечаю. Лейна отпустила меня. – Правда? – радость Лей не угасла, но ушла вглубь, уступив место сочувствию. – Да. И саму потрепало. Может, посмотришь, когда время будет? – ох, что-то совсем нерадостное возвращение у меня получилось, надо исправлять. – А пока рассказывай, что тут без меня было. – Ну, если не догадываешься, мне твой руководитель предложение сделал. – Дерек?! – Да тьфу на тебя! Мэтр Лангскег! Представляешь? – Да ему ж сто лет в обед, а в ужин – двести. – А кого это волнует? Он – маг, так что возраст не помеха. – И еще он – дварф. – Ну и что? Зато веселый, и ухаживает так... – Старомодно. – Неужели? С ним говорить интересно, не то, что с твоими орками, у которых три темы – где служили, кого били и как пили. – Не, это только у местных, специфика профессии. В черном буфере даже у орков темы другие. А уж в лесных поселениях – тем более. Кстати, ты шаманов в Конторе видела? Как они тебе? – Только издали. Старые клыкастые зеленявки. А старик, так еще и тухлятиной воняет, носит на шее лапу, вроде твоей люстры, только меньше в два раза и с остатками шкуры. – Ясно. Ну и афыр с ними. Когда свадьба? – Через три дня, ой, нет, уже два с половиной осталось. А у меня платье не готово. – Что? Этот гребаный женишок, из которого песок ведрами сыплется, не обеспечил невесту нарядом? Да на куйна он тебе сдался? – Хю, ну, что ты взъелась? Знаешь же, как меня называют. Лей-Отрава. Разве приличный человек такую в жены возьмет? А всякая шантрапа мне самой сто лет не нужна. Агерни хоть и жадный дварф, но меня уважает, и не станет тыкать в нос скоропостижной кончиной какой-нибудь аристократической сучки. Я вздохнула. Отговаривать поздно, подруга давно все решила сама. – Он в постели-то хоть что-то могет? – контрольный выстрел в интимное место. – А как же, - зарделась Лей. – Уже мне... – Мальчишку заделал, - ну, да, ошибиться и без сканирования сложно, у дварфов из десяти детей от силы две девочки рождаются, а пол ребенка зависит лишь от отца. – Учти, хуманки от дварфов тяжело рожают, младенцы больно головастые, так что ищи повитуху с магическим даром. – Да я и сама не хуже дипломированной повитухи. Уж со своими костями как-нибудь сама разберусь. – Вот не советую только на себя надеяться, потому что всяко бывает – а вдруг сознание потеряешь? Пока в себя придешь, ребеночек-то и задохнется. – Ну, вот, пришла Хюльда, и начались страсти-мордасти. – Лей, ты меня тоже пойми – не хочу больше близких терять. Хочу, чтобы с тобой все было хорошо, даже если ты выйдешь замуж за дварфа. Так что там у тебя с платьем? Платье было сшито, уже меньше проблем. Из тонкого нежно-белого льна, такое изящное до невозможности, полуприталенное, даже немного стройнило пышную Лей, но на этом его положительные качества исчерпывались. В чисто-белое на Ирайе только покойников обряжают, а замуж выходят в ярком и цветном, чтоб семейная жизнь играла яркими красками. Селянки вышивают белое полотно красным и синим, городские невесты надевают платья из набивной ткани, а богатые – из шелка с ручной росписью. Последний писк столичной моды – "альвстиль", напоминающий извитыми формами и затейливой росписью земной модерн начала двадцатого века. Можно было бы что-нибудь оттуда вспомнить, но вырисовывать замотаешься, к тому же, альвстиль гораздо свободнее относится к симметрии рисунка, ее, по большому счету, вообще быть не должно, только взаимная увязанность деталей и уравновешенность композиции. Да и не успею я все это расписать, умом-то все помню, но у нынешнего тела сноровки в рисовании никакой. – Краски под роспись готовы? – спрашиваю. – Уже, - Лей выставляет пузырьки и баночки. – Хочу сочетать глухой синий, мшисто-зеленый и лилово-коричневый тон. – Одобряю. Фон оставим белым или оттонируем? – Хорошо бы так, чтобы талия потоньше казалась... стыдно, если все поймут, что я с пузом. – Глупости какие. Предупреждаю – на альвису ты даже во сне пьяного дварфа не потянешь, не те параметры, но изобразить что-то напоминающее о лесных фейри – вполне реально, могу свидетельствовать, что среди них встречаются даже толстушки. Согласна? – А ты сможешь? – Если согласишься и поможешь мне – то да. – Я всеми руками! – И сколько их у тебя? – напоказ оглядела подругу. – Ну, все, сколько есть, не забудь, и пошли собирать цветы и травы. Помните, когда-то было повальное увлечение фотограммой? Накладывали все, что найдут, на фотобумагу и слегка засвечивали ее, потом перекладывали – и повторяли процедуру. Проявляли, закрепляли и получали нечто художественное. Иногда. Чаще – полную фигню. Мы не имели права на ошибку, поэтому долго перекладывали собранные травки, спорили чуть не до рукоприкладства, потом с внутренней дрожью опускали на получившийся антитрафарет облачко распыленной краски, создавали другую композицию и окрашивали ткань вокруг нее облачком другого цвета. Цветные разводы пересекались, смешивались, переходили один в другой – эффект батика, ничего подобного я тут еще не видела. Росписи не хватало завершенности – дорисовала на уровне груди раскидистую ветку с лиловыми плодами, словно возникающую из тумана, и в несколько штрихов тонкой кистью набросала по подолу разноцветные папоротники и хвощи. В завершение нанесла синюю краску на швы, слегка размыла ее водой, и осталась довольна. Живописное полотно, в которое превратилось платье, привлекало внимание к роскошному бюсту Лей, может быть – к затейливому переплетению трав на подоле, но никак не к расплывшейся талии. Оставалось лишь закрепить цвет. – А чем волосы заколешь? И какое у тебя ожерелье? – Ну, есть нитка раухтопаза... – И больше ничего? Позор твоему пердуну! Передай, чтоб не попадался мне на глаза, а то станешь вдовой до замужества. Покупать ничего не стали, денег у Лей гшилкам на смех, а у меня одалживаться не захотела. Зато я вспомнила рецепт "холодного фарфора" для бабских поделок. Правда, на Ирайе не достать клей пва, но мы заменили его яичным белком, добавив сразу после остывания мучной смеси. Получилось жидко. Поняли, что придется химичить долго, пробуя разные наполнители и пластификаторы, и пошли в лабораторию. Там выгребли кучу – "может, подойдут" – порошков и вытяжек, и развернулись по полной. Опытным путем нашли оптимальное соотношение компонентов, смешав тонкомолотый порошок яичной скорлупы, белок и отмытую клейковину, добавили красок, да налепили сотни три мелких бледно-розовых, зеленоватых и белых цветочков. Дальнейшую маету с просушкой и прогревом до разных температур я опущу, уж больно долго и муторно оно было, в результате оставшихся цветков с трудом хватило на скромный веночек, зато у Лей оказалась точная пропись изготовления "альвийских фиалок". Нет, я гений, аднака! Сколько фантастики о прогрессорах ни читала, нигде не встречала таких потрясающих изобретений. Еще бы придумала новый способ носки надевать. Через голову, например. Это было бы действительно новое слово, а что там – батик какой-то и фиялочки из кухонных отходов... Совсем несерьезно... Легли спать мы уже к утру, а проснулись к обеду, и то лишь из-за настойчиво повторяющегося звона от входной двери. – Приглашение вэль Хюльде в Керинел Ронта, - посыльный передал мне пакет с золотым стилизованным асфоделем в правом верхнем углу. – Сегодня, в шесть часов пополудни. – Одежда? – Свободная. Значит, и выпендриваться незачем. Форму только что получила, а что не парадная – так оно, к счастью, не нужно. Парадную Хю – тогда еще реальная Хю, а не я – загубила, с пьяных глаз облившись красным вином и жирным соусом. Только вот пакетик раскрою, прочту, что мне там написали... И провал. Пришла в себя, чувствуя, как меня охаживают по щекам, да такими звонкими оплеухами, что в ушах стоит непрекращающийся гул. За окном – полная темень, под спиной – холодный пол, надо мной – напуганная Лей с мокрой тряпкой и двумя пузырьками в руках. Она услышала грохот и тут же прибежала. Заметила упавший пакет и облачко пыли, моментально закляла воздушный фильтр для себя, проанализировала распыленную гадость. Когда поняла, какой это яд, облегченно вздохнула. Потому что противоядие от него давно пылилось в ее аптечке. Влила его мне, бесчувственной, в рот и сформировала плетение очистки крови. Видя, что я никак не прихожу в сознание, начала тормошить и хлестать по щекам. Я пошарила негнущимися пальцами по полу – где пакет? Лей критически осмотрела меня и спросила с профессиональным интересом: – И зачем на тебя дорогущую дрянь извели? Экстракт подзимника достать трудно, а смертелен он только для тех, кто не выпьет противоядия. – Побочные эффекты есть? – промямлила я, язык не желал ворочаться во рту. – Нет, кроме замедленной реакции дня на три-четыре, но это не от него, а от противоядия. – Значит, не хотели, чтобы я успела. Сколько времени?! – Половина восьмого. – Свартч... Пакет прибрала? Не надышалась? – В банку с притертой крышкой. Нет. Что еще надо? – Найти и нанять портшез – для меня. Потом вызвать дежурного из Конторы, передать банку с этим пакетом, дать пояснения. – Сообщать, куда ты поедешь? – Думаю, они сами знают. У Керинел Ронта, летней резиденции императорской семьи я оказалась почти ночью. Нечего было думать, что меня там кто-то ждет. Даже если мне действительно принесли приглашение на аудиенцию, вряд ли пригласивший до сих пор хочет меня видеть. Но хотя бы показаться на глаза наружной охраны стоило, если что – я выполняла свой долг, несмотря на все препятствия. Хоть и безнадежно опоздала. Расплатившись и отпустив носильщиков, я пошла к парку за высокой ажурной оградой, перед которой слабо мерцал в тонком зрении силовой щит. Магические светильники превращали древесную листву в яркую стеклянистую мозаику, чуть колышущуюся на фоне иссиня-черного ночного неба, розовые цветы на колючем кустарнике мерцали, как драгоценности, и одуряюще пахли. Раздался шорох. Справа от меня кто-то сдавленно пискнул. Я еще не решила, пойти посмотреть, что там, или уверить себя, что какие-то бродяги (а, может, наоборот, аристократы, откуда мне знать их вкусы?) занимаются любовью в кустах, как моя паранойка почти без участия разума запулила в них вывернутым щитом – силовой ловушкой. Темнота под деревьями ожила, заклинание вспыхнуло, обтекло серебристым мерцанием четырех людей, которые тащили кого-то пятого (неизвестной расы, уж больно мелок), дергающегося и вырывающегося, и распалось. Двое вскинулись, ударив чем-то в ответ, не успела увидеть, чем, потому что автоматически закрылась щитом камня, а когда сняла его – их уже и след простыл. От зданий послышался шум и лязг оружия, высоко в небо взмыл ярчайший осветительный шар, ворота распахнулись, и на улицу выскочили гвардейцы – признала их не только по форме, но и по тому, как грамотно они распределились по местности и перекрыли все возможные пути отхода. – Если вы ловите тех четырех, что тащили пятого,- сказала я им. – Поторопитесь искать следы портала или прыжкового перемещения, ибо они уже ушли. – Не сопротивляться! – рявкнули на меня, наставив канхаг. – Руки перед собой, молчать и не шевелиться, и сегодня вас оставят в живых! – Вы угрожаете боевому магу Империи, - рискнула возразить я. – Какие у вас основания? – Вы обвиняетесь в покушении на убийство императора Альвальда Первого и похищении принцессы Альфлед. Еще одно слово – и до суда вы пробудете в стазе. Я примирительно протянула руки, на меня тут же надели антимагические колодки. Ничего со мной от них не случится, а провести ночь в каменном мешке, конечно, то еще удовольствие, но лучше, чем одеревеневшей тушкой в хранилище или хладным трупом в покойницкой. С потолка в узкой каморке не капало, но сырость стояла густая, и, конечно же, вонь. Поневоле вспомнился загон Фалль, носатый Иймен, красавица Эльма, здоровяк, не запомнила имени... младший сын древнего рода и все такое. Самое интересное – самый нормальный из этих троих, хоть и аристократ, не сосчитать в каком поколении. Спокойное чувство собственного достоинства и непоказушная тоска где-то в глубине то ли взгляда, то ли второго смысла сказанных слов. Воин по рождению и воспитанию, но абсолютно бездарный в магии – крошечный объем резерва, отсутствие способностей к манипуляции потоками. С современным оружием вроде канхагов ему физически не управиться, доступно только холодное, как стрелковое, так и ближнего боя, с механически активируемыми артефактами. То есть, в нынешних условиях даже себя не защитит. Его действительно жалко. Болтуна Иймо – нет. Этот дурак, реальной жизни даже не нюхавший, достал абсолютно всех. Сперва менталисты радовались, что "птичка распелась", но когда эта птичка по третьему разу пошла перечислять все свои претензии к "жестокому миру", им ничего не оставалось делать, кроме как погрузить его в сон. Самое смешное, что объективно парню было не на что жаловаться: занимался любимым делом, был на хорошем счету у начальства, имел доступ к богатейшей библиотеке, даже вниманием девушек не был обделен – ну и что, что худой и сутулый, зато какие стихи знает! Но что-то не давало ему жить. Сперва Иймо отказался от мяса, потом и вовсе перестал есть животную пищу. Это еще понятно, совесть не выдержала груза вины за погубленные жизни незачатых гшилок (потому что оплодотворенные яйца этой птицы есть невозможно, они тут же приобретают специфический запах), но когда парень заявил матери: "А ведь репе тоже больно, когда ее тушат!", бзик перешел в активную фазу. В последние недели перед впадением в кому парень жил исключительно на ягодах слачи, тщательно выбирая и высеивая на огороде ее семена. Где рассаживать столько неплодоносящей дички – вопрос, но его подобные мелочи не волновали. В фантазиях он обрел мир, где никто никого не ест, ибо все "питаются светом". Эльма просто любила сказки. Не только слушала и читала запоем, но даже сочиняла сама, представляя все в лицах и красках. И стать бы ей писателем "народных книг", как в Империи называют тоненькие тетрадки на дешевой бумаге, издаваемые большим тиражом на деньги государства, с крупным шрифтом и возвышенными историями, но этого же ей было мало! Она хотела во всем этом жить. Фантазии дали ей такую возможность. Три кривых судьбы – по причине врожденной инвалидности, интеллигентских заморочек или бабьей глупости, а выход один, простой и манящий – страна фантазия, в которой все, как ты хочешь. Что-то мне это напоминает. Не меня ли саму? Правда, попав в "страну своих грез", я, в отличие от этих ребят, нашла не исполнение желаний, а очередную кучу проблем, разве что тут они хотя бы теоретически разрешимы. Выходит, я – тоже беглец от реальности. Паршивой и короткой реальности моей прошлой жизни. Ну, а если бы я не "сбежала", прожила ее до логического конца – чем бы оно было лучше? Пара лет мучительного угасания на препаратах, окончательно испорченная сестре жизнь… нет, я правильно поступила, сбежав. Вопрос – не в страну ли фантазию, и он никогда не будет мной разрешен. На любое "да" найдется "нет", и на любое "нет" – "да". Погрузившись в мысли, не сразу заметила, как под дверью возникла полоска света, расширилась, и в дверной проем, пригнувшись, заглянул Дерек. – Выходи, капрал Хюльда. Стоит от тебя отвернуться, как ты в очередную историю вляпаешься. Все обвинения сняты, если хочешь, капитан гвардии принесет свои извинения. – С чего мне такая честь? – отлепляюсь от стены и делаю шаг к выходу, чувствуя, что коленки не желают сгибаться и вообще задубела я окончательно и бесповоротно. – С того, что ты одна знаешь организатора похищения. – Откуда подобные выводы? – Когда начался переполох, та знакомая, о которой мы говорили, возникла на месте пропавшей принцессы и крикнула: "Выпьем за Хюльду!", после чего допила принцессин кубок до дна, кинула об пол, рассмеялась и бесследно исчезла. Похоже, она действительно из мелких божеств, поскольку с замковой системой охранных заклятий ни живой, ни дух даже в парк пробраться не мог, не говоря уж о парадной зале. – Скажи, а не могла ли она оказаться в числе приглашенных? – Если умеет изменять свою суть, то да. Но тогда все равно остается вопрос с ее исчезновением. Портал из резиденции открыть невозможно, это проверяли не раз, да и то, что похитители его открыли именно выйдя за последний периметр, подтверждает мою правоту. – Тогда действительно остается поверить в божественность этой твари. И ждать, чего она с нас потребует за Альфлед. – Может, выйдешь с ней на контакт, спросишь? – Ничего обещать не буду, тем более что колодки ты с меня пока что не снял. – А что, нужно? – Дерек лукаво улыбнулся. – Ну, если не хочешь, чтобы тут повторилась история Тенистого Лога. – Все-все,- напоказ поднял руки шеф. – Сейчас сниму. Только прошу, оставайся там, куда тебя отведут. Для всех, кроме меня и императора, подозрения с тебя не сняты, надеюсь, это ослабит бдительность похитителей, и они допустят какую-либо оплошность. Кроме того, в этом гадюшнике для тебя самое безопасное место – тюрьма. Хорошая такая одиночная камера, для знати, со всеми удобствами... Ну, вот, не успела вернуться домой, как опять посадили. Может, это я за земное везение так отдуваюсь? Конечно, эти три комнаты: кабинет с книжными шкафами до потолка и конторкой из какого-то экзотического дерева, спальня с траходромом и целая зала вместо ванной комнаты, с водопадиком, бассейном и живыми растениями, потрясли мое воображение, особенно когда я представила, как высокопоставленный заключенный ворочается на этой кровати, ища под боком служаночку... но заменить возможность пойти куда хочешь и делать то, что считаешь нужным, кучкой барахла? Абсолютно неравноценный обмен! Кроме того, отсутствие свежей информации вызывает у меня жесткий дискомфорт. – А телевизор? – спрашиваю. – Что?! – Ничего, - отвечаю. – Забыл самое популярное развлечение на Земле? – А, ты об этом... Вообще, если поклянешься не разглашать ход расследования, разрешу допускать к тебе друзей. – В любом количестве, в любое время дня и ночи. – Не более четырех одновременно, не дольше, чем на восемь часов, только не в ночное время. – Отправлять и получать письма и срочные послания. – Сколько угодно, но с обязательной перлюстрацией. – Заниматься магией, иметь доступ в библиотеку, лаборатории магоемких сплавов и рунной артефакторики. – Да это какой-то... – Режим наибольшего благоприятствования. Учти, тебе это будет выгоднее, чем даже мне. Прикинь, все время, что не сплю и не ем – работаю. Не на себя – на Контору! Это же горы своротить можно. – Горы не надо. Ты лучше Альфлед найди. Ну-ну, режим... Если не смотреть на показную роскошь, то как в шарашке. Но Дерек уверен, что это ж мне дохренища свободы, удобства и прочих печенек. Вот вам и адепт Хаоса – такую систему создал, что тоталитарные режимы Земли нервно курят в углу. Вообще картина интересная складывается. Артас не считает его переметнувшимся к противнику, но Арагорн им, в целом, доволен, назвал "цепным псом в нужном месте". Крепко связан с потомками Альфара, который был ставленником Арагорна, и удовлетворен своим положением, хотя Артас назвал его неудачником, и тот согласился. Артас хотел бы его заменить, но пока не знает, кем, потому что предлагать мне столь серьезную должность, даже в далекой перспективе, можно только от полного отсутствия кадров. Вот шепчет моя интуиция, что наименования "Порядок" и "Хаос" в данном случае не несут никакого смысла, тут они вроде наклеек на бутылках с соком, из которых один "натуральный", а другой "обогащенный", но оба разлиты из одной и той же цистерны, и не факт, что в ней вообще был сок, а не смесь подкислителя, подсластителя, ароматизатора и фиксатора. Это аргументы "контра". А что у нас "про"? Дерек не мог поступить иначе – его знания и опыт говорили об одном: чем надежней организована структура власти, тем стабильнее само государство, чем лучше контроль и неотвратимее наказание – тем честнее граждане. Все его юношеские идеалы давным-давно разбились о жестокую реальность, иначе бы его тут сейчас не было. Возможно, не было бы и самой Империи. Дерек, с гораздо большим правом, чем некий "король-солнце", может сказать: "Империя – это я". Так что ломать нельзя – получим "перестройку" на новый лад. Остается только незаметно и последовательно изменять ситуацию. Помнится, Арагорн сказал, что я обязательно наткнусь на все местные косяки, так что остается понять их причину – и исправить, если возможно. Всего-то! Божество устранилось, а я вот взялась… а еще я очень скромная… Да. Информации по мироустройству не хватает, но я знаю, кого теребить. Пригасила свет, легла на кровать, закрыла глаза... На внутреннем экране четко проявилась знакомая, зеленая... физиономия Сан Саныча – орка. Я прикоснулась к ней, впилась вниманием, дернула, потянула. Забеспокоился. Заоборачивался. Зашевелил губами. И пропал из виду. Дотянулась опять, дернула еще энергичнее, требовательнее. "Саныч! Так тебя и этак! Смотри сюда, чудо зеленое!" Слышу – то ли стихи читает, то ли заклинание: слов не разобрать, только ритм. Держусь за него взглядом и дергаю во все стороны, кабы такое в реале было – брылями бы захлопал. Но я не в реале, увы... Снова исчез со внутреннего экрана... Неуловимый Джо, в муравейник тебя... и задом, и передом! Внезапно – ффффух! И грохот. – Э-э-э... Ты помирать собралась? Ну, наконец-то. Явился. Можно расслабиться. Открываю глаза, сажусь на кровати: – Достучалась. Со мной все великолепно, кроме одного: я попала в шарашку. Не ту, конечно, классическую, а вот в такую роскошную, но суть-то от этого не меняется. И нам бы с тобой поговорить где-то не здесь, потому что прослушка, проглядка и прочая про... сам понимаешь. Ну, очень надо. Вопрос касается нашей знакомой скотоводки. Она тут нагадила, как стадо слонов. Орк встает с четверенек: – Угу, понятно... Под ним, над ним, вокруг него обнаруживается куча духов, и не только воробьиные сычики. Один пуховый комок зависает у него перед лицом: – Только быстро, – отмахивается Саныч. Непонятно откуда выкатывается эфирный дед – колоритный клыкастый орк в классическом шаманском прикиде, на котором столько всего понавешено, что и не разберешь, что надето. Дух озирается, жует губами, только языком не цокает, и вдруг изрекает: – Богато живешь, девка! Подмигиваю деду, привыкла уже к обитателям тонкого мира: – Это не я богато живу, а служба безопасности. Я тут – квартирант на правах то ли скрываемого, то ли пленника. И мне пылесборники без надобности, лучше бы в нормальную рабочую обстановку. В лабораторию или на полигон, на свежий воздух. Если тут начну чудить, магуйский спецназ сбежится, – а ведь и правда, напряжение сгустилось в воздухе как перед грозой. – Кстати, думаю, они уже задергались, и малая звезда с поддержкой стрелков сюда топает. У нас полторы минуты на сборы. Шаман склоняет голову набок и прислушивается. Видно, что понял дед только одно – сюда кто-то идет. И встречаться с этим кем-то он абсолютно не хочет. Саныч молча вытаскивает из-за пазухи кристалл, дух шамана тонкой струйкой втягивается туда, за дедком ныряют и сычи. Один, правда, остается. Совенок, пометавшись по комнате, находит какую-то щель и прячется в нее, как раз рядом с плетением "рыбьего глаза". Орк берет меня за руку, и сердце пропускает удар. Да что ж это за жизнь такая? Нам достаточно даже не соприкоснуться, а лишь приблизиться, чтоб тряхнуло, как 220 без изоляции. Меня-то точно, его, вроде, нет. Хорошие у него руки, красивые. Ладонь широкая, твердая, трудовая, пальцы короткие, но цепкие, и все он так ловко делает... залюбуешься. И теплые они у него всегда, как от печки. Окидывает меня критическим взором – ну, да, форма крепко помялась и штанины снизу заляпаны, но последнее не особенно заметно – на классическом-то хаки. Бормочет что-то под нос, а потом – мне, вслух: – Глаза закрой. Головокружительное то ли проваливание, то ли полет кандибобером через голову, и глаза открываю уже в Тумане. До того бывала здесь только в тонком теле, а теперь, гляжу – и вижу наши совершенно реальные сцепленные руки, реальный и засаленный донельзя Сашкин поддоспешник и... странные камни, напоминающие дешевый аквариумный грунт. Да, кстати, валяемся мы оба на камнях, он – в позе лошадки, я, как всегда, боком и рукой приложилась. Поднимаемся, отряхиваемся, одергиваемся.