Маг - рунист

Туман сухой и безвкусный, но ощущения от него то ли знобкие, то ли... да, он и из физического тела энергию тянет. Гадость, в общем. Аж перетрясло. Осмотрелась, гляжу, вдалеке что-то мутное, неопределенно-розового цвета, как киселя в молоко плеснули. – Давненько я тут не была, – говорю. – Это что там за красное белеется? – Костер, – отвечает Саныч. – Рядом с ним – точно ни одна тварь Хаоса не сунется. Повернулась к нему, нахмурилась. Как же надоели эти пафосные названия! Так и чувствуется в них что-то пропагандистское, времен "холодной войны". Кто застал – тот поймет. И те, и другие такую лапшу вешали, да с таким пафосом, что хотелось раз и навсегда выкинуть и радио, и телевизор... нет, телевизор было жаль – по нему "Солярис" и "Шерлока Холмса" показывали. – А как насчет тварей Порядка? – спрашиваю. – Ты, конечно, прости, но мне все меньше нравятся эти названия из заглавных букв. Я ощущала – один раз – близость действительно Великой. Это нечто... столь огромное и при этом однозначное, что два-А рядом с ним – игрушечные клоуны в разноцветных одежках. Но это я так, к слову. Пошли. Ухмыляется. Надо мной-то ржет – ладно, не гордая, а вот над Смертью потешаться, которая не божество даже, а сам принцип – это он зря. Просто не видел, не ощущал. Если одно па их танца по времени занимает вечность, и вечностей этих – не одна и не две. – Какая разница, кто из них круче? – пожимает плечами. – Нам бы в своих проблемах разобраться. Если эти... типа-великие... не напрягаются на "два А", то значит, им так надо. Каждый играет свою игру. Н-да... переоценила Сашу, не ощутил он, не понял смысла. Хотя, возможно, именно Великие и помогут нам против божеств-олицетворений. Между делом, не глядя, как откидывают прядь волос. Просто чтобы не нарушалась гармония их танца. Около костра все напоминало обстановку неосознанного сна средней паршивости. Валуны, пыль, нарочитая заброшенность. И костер, как рисунок над очагом папы Карло, только трехмерный. А пламя-то неизвестно откуда горит, и форма лепестков повторяется с хорошо заметной периодичностью. Может, еще разок намекнуть, и на второй раз поймет? – Когда не мешают их танцу, – говорю. – Мы для них антураж. Финтифлюшки на занавесках. Когда мешают... Смерть передала Фалль щелчок – это помимо того, что все вернула назад во времени – и ту чуть не расплющило... Да, либо не верит, либо не хочет понимать. Прямо говорю – тут не то, что орк, горный тролль догадается! Значит, зайду с другой стороны. Весь этот на коленке сделанный антураж, который меня уже выбешивает – неужели не наводит на размышления? Обхожу так называемый "костер", обнюхиваю – ну, да, если бы это было во сне – сразу бы осозналась, настолько все схематично. Говорю: – Не пахнет! Огнем не пахнет, дыма нет. И туман – подделка, и огонь – подделка... Саныч, а это точно не Фалль сотворила? Какое-то ненатуральное все. И щит этот – прямо как из компьютерной игрушки. Давно уже его заметила, а сейчас подошла, попинала малость, наклонилась, чтоб рассмотреть. Так и есть – царапины и зарубки на нем как в фотошопе "штампом" размножены, текстуры повторяются, одно только вносит разнообразие – нацарапанные по-русски стишки и пометки в стиле "здесь был Вася". Еще один жирный намек на то, что межмировая ментальная связь – не роскошь, а жизненная необходимость. А то эти "младшие" используют нас, как безмозглые инструменты, втемную, и потом остается только совестью мучиться, а исправить ничего нельзя. Саныч, вроде, пытается объяснить, а по моему мнению – просто уходит от разговора: – Не то, чтобы подделка... вещества нет, точно. Иллюзия. Но иллюзия на основе сути. Огонь, по крайней мере, – сильная шняга. Лучше любой химчистки чистит. Поддерживаю эту нить разговора, переводя ближе к собственным мыслям: – Знаешь, на что тут похоже? На картинку с обложки диска. Некий символ чего-то нематериального – но чтобы с другими не перепутать. – Игрушка? – переспрашивает. – Похоже. Тебе, смотрю, тут не катит... Ладно... Девушка, можно пригласить вас в чайную? Вот же хрюк... психолог... нет, бери круче – психиатр, умеет управлять ходом беседы. Ну, вы выделываетесь – и я буду. Изображаю жеманную барышню с парасолькой: – Ах, как любезно с вашей стороны! – но долго не выдерживаю, фыркаю, киваю. – С тобой, Саныч – куда угодно. Пошли! Если уж доверять здесь кому, то орку Сашке, единственная абсолютно надежная личность. Я знаю таких. Пока сам не подличаешь – они тебя не подставят. Был у меня знакомый в... нет, не стану сдавать хорошего человека, мало ли кто эту писульку прочтет. Отошли в сторонку, костер почти мгновенно стал мутно-розовым пятном, а туман сгустился. И тут фрррых из тумана! Здоровый богомол прямо на Саныча из тумана свалился. И давай ему в ухо что-то скрежетать. Вот уж не думала, что насекомыши иначе, чем ногами, звуки издавать могут. Впрочем, тут все не то, каким кажется. Туман – место иллюзий. Нарочито игровая локация. Кстати, об играх. Надо спросить – вон, насекомый уже наскрипелся, можно влезть в разговор. – Угу. Понял, – говорит ему Сашка. Богомол швыряет какую-то какашку Санычу на ладонь, машет лапой, будто отдает честь, и одним прыжком исчезает в тумане. Ладно, чужие игры... Сашка смотрит на меня, ждет, что спрошу. Спрошу, но не об этом. – Да, кстати, – заметно напрягся. – Ты по сети рубился или по полигонкам шастал? Или как я – больше в солдатики? Секундное замешательство. – Я вообще на компьютере играть не люблю. И так работа сидячая. Разве что в "хирсы"... Н-да, тут уж я – дикий пользователь. "Герои", что ли? Кроме "Вархаммера" только "Квак" и "Контру" знаю. Ах, да, еще восьмибитные танчики! Но все это чушь, важнее – как он сам воспринимает игру. – Так о чем мы? – продолжает. – Да, о полигонках... ну, по лесам бегали, эльфов гоняли... зеленых чертей тоже. Иногда. Ладно, давай руку. Подхватывает под локоть и делает шаг. Опять взялись за руки, опять мне по нервам врубило. Нет, это не эмоции или не только они, тут еще энергетика, как у двух разноименных зарядов, каждое прикосновение – короткое замыкание. Но, блин, какой кайф... мазохистский, должно быть. Хорошо, что на этот раз хоть не грохнулась. Перед глазами радуга, будто луч кинопроектора взглядом словила. В следующий раз надо за него покрепче цепляться, а то каждый переход – испытание на прочность. Промаргиваюсь, зрение приходит в норму. Комната, по виду – вариант деревенской гостиницы с привкусом восточного колорита, из-за тростниковых циновок. Окна тоже ими занавешены, а кровать и стол все-таки есть, не совсем "жилище народности мяо". На столе песочные часы и открытый самодельный блокнот на кольцах. Видно, что не просто так лежит. – Вот и я – тоже, – заканчиваю фразу. – Здорово ты проходишь, как финский нож. Да, насчет игрушек: мне чем ощутимей – тем лучше. Потому и Ваху забросила. А животина в тумане – это кто? Неписи или личности? И это – твой мир или где? – Попрыгунчик? – Саныч удивлен, что, никогда не слышал термина "непись"? – Один из мозголомов... вроде воякой был. Нормальный мужик. Ага, все они нормальные. Мозголомы в особенности. Название обязывает. У нас полная Контора медвежатников черепной коробки, только вот насекомых среди них нет, да которые еще и "вояками были". Ладно, отложим этот вопрос, а то вон удивляется – что же я так озираюсь. Да просто думать сподручнее, когда глазами водишь, заодно и обстановку фиксируешь. – А это... здесь я вроде живу, – замялся, бедняга. Я что, как наши конторские стала? Засмущала орчину... – Комнату снимаю, когда в Эльтуроне. Пошли вниз, только сделай вид, что все нормально. Хорошо? Ага, своевременное предупреждение. У него ж сразу после перехода одежда сменилась. Сама. Перетекла, как иллюзия. Все страньше и страньше. Халат новый цветной, пояс широкий, шелковый – красавчик, из-под ручки поглядеть! Ну и оружие, "флорентинка" по-восточному: сабля и кинжал. Вешает на стену щит, снова подхватывает меня под руку. И – в темный коридор. Привыкла я к комфорту в Империи – магические светильники, как лампочка ильича, в каждом доме. Тут меня Саныч опять удивил – начал хлопать дверями, изображая, что мы откуда-то сюда пришли. Неужели внизу ни одного мага, который может просканить "эфирную карту"? – Прошу... – снова берет меня под руку, но я сдвигаю его ладонь до запястья, и обхватываю сжатые пальцы. – Как там у вас к дамам обращаются? Или к командирам? А то не апой же тебя звать – молода слишком. Молода... Когда ж ты сам это поймешь, зараза клыкастая... – К магам одинаково обращаются, – отвечаю. – И к мужчинам, и к женщинам – вэль. От "вейлих" – диктовать волю, – да, что-то официальщина вышла. – Общество у нас довольно жесткое сверху и разгильдяйское снизу. И в армии никто не смотрит, мужчина ты или женщина, требования одни. А ты... – киваю на его потуги имитировать приход и уход. – У нас такое бы не прошло, имитировать присутствие нужно как минимум овеществленной иллюзией. Будет к тебе пара вопросов... Но пока, – улыбаюсь. – Пошли, уважаемый, да придумай, кого мне тут из себя строить. Руку не вырывает, склонился ко мне, шепотом на ухо: – Иностранку. За свою в Эльтуроне вряд ли сойдешь. А вот за магичку с востока – вполне. Они тоже в штанах ходят, – и, отвернувшись, во всеуслышание выдал какую-то фразу, из которой я поняла только "вэль Хюльда". Спустились вниз, в трактир. Обеденный зал – большой, светлый, окна застеклены, мебель простая, но удобная и чистая. На столах – белые скатерти с вышивкой по краям. Стулья, а не скамьи – легкие, с плетеными из лозы спинками и сиденьями, вроде "венских". Окошечко на кухню, около него двое парней, хумансов, в расхлябанных позах и в нарядах, как у половых из дореволюционного трактира. Не хватает только набриолиненных кучеряшек на прямой пробор. Золотистый свет с улицы. И связки... бя... сушеных ушей? по стенам. Понты... Вот от живого (пока) вражины заполучить кусок – это дело, помогает обходить любую его защиту, а от мертвого – только похвастаться. – Однако... – говорю. – Ну, что ж, на китайца похожа. Нихао, Эльтурон. Бегло осмотрела зал и присела за столик в простенке между окнами, откинулась на спинку стула. Да, паранойка, чтоб дверь видеть и в случае чего в окно сигануть. Вслед за заклинанием обездвиживания. Саныч подсел рядом, на стол облокотился, растопырился, ухмыляется. Вальяжно подрулил половой, и мой кавалер что-то заказал. Говорю: – Если что и буду у Ары просить – это с Земли живое кофейное дерево, – принюхалась – нет, кофе тут не пахнет. – А лучше – десяток. По кофею страшно скучаю, а в Хапренернауте как раз подходящий климат. – Я как-то на кофе не подсел, – отвечает. – А вычный взвар похож на хороший зеленый чай. Мне нравится. И еще тут травки есть – от оолонга не отличишь. И китайцы ни при чем. На востоке – земля магов, только там женщины могут, как ты, одеваться. Делай вид, что ты – приезжая магичка. Ну, ладно, не так уж и хотелось, и, кстати, еще одно подтверждение, что не сон – во сне я бы уже крепким кофе травилась. Наркофе... наш тей-фре, хоть и вздрючивает не хуже, не имеет того неповторимого техногенного запаха горячего асфальта, как крепко заваренный робуста. Вскоре поднесли широкий чайник, исходящий паром, две пиалы, блюдо с выпечкой и множество плошек с разноцветным вареньем. Мы с Санычем, не сговариваясь, колданули глушилку, а я – и легкую кисею, чтоб по губам читать никакая лиса не сподобилась. – Ну, вот, – говорю. – А теперь, мил друг Сашенька, расскажи мне про Фалль. Все, что знаешь, включая слухи и сплетни. Потому что эта тварь только что провела операцию, которая может стоить Ирайе очень дорого – от шантажа правящей династии Империи (и это – сущие пустяки) до мировой войны. А магии у нас достаточно, чтобы устроить армагеддец на одну, отдельно взятую, планету. Он кивнул, а я разлила местный чай по пиалам, прикусила рогалик и приготовилась слушать. – Фалль... она же Сказка... она же Ложь... она же Прекраснейшая... она же Манька-Облигация... тьфу, это не она... – шутишь? Малатца, может, оттаешь немного. – В общем, одна из подручных Артаса. Откуда взялась – неизвестно. Причем не только мне, но и Арагорну. Я в лоб спрашивал. Но точно – не человек. Похоже, что материализованная фантазия самого Артаса. Понимаешь... когда я спросил Арагорна, он так интересно улыбнулся, словно с мимолетной нежностью. Думаю, что Фалль в чем-то – представление обоих Ар об идеальной женщине. Или Шут подсуетился, так сказать, желания патрона материализовал... Шут – тот существовал до появления Артаса, был мелким божком. Пошел на службу к Артасу. ...чем занимается? Сейчас прикидываю и вспоминаю... кажется, я мог видеть ее на Земле. Крутилась возле ролевиков, особенно возле молодых, в основном в Питере и в Екатеринбурге. Что болтала – не знаю точно. Рассказывали вроде, что может помочь стать магами по-настоящему. Что, дескать, на Земле тоже магия есть, только инквизиторы всех информированных пережгли, вот искусство и утерялось. Потом мы с ней в Тумане пересекались. Здесь, на земле Хатар, почитается некоторыми как богиня... Несколько раз являлась перед народом. Правда, ее возможности на планете сильно ограничены. Видимо, тут дело в устойчивости энергетической структуры планеты. Когда-то эту землю хорошо сделали. Прорыв извне возможен, только если есть достаточно много адептов, готовых делиться силой. Пока их не так уж много. Ее проповедники несут обычную либеральную чушь про добро, справедливость и прочие радости. Правда, храмов в ее честь пока нет. С теми, кто начинает ей поклоняться, случаются... мелкие неприятности. Вроде быстрой смерти. Я немножко способствовал некоторым... Теперь о Тумане. Там она до последнего времени особо не светилась. Появлялась только около Водопада, в чертогах Артаса... говорят там такие чертоги – любым дворцам занюхивать надо... Но не так давно начали появляться "фермы", как ты их называешь. Скопления тонких тел живых разумных. Обычно в Туман попадают души мертвых, да и то не все. А тут – души живых. Правда, пока я не взбаламутил Пятое небо, никто ими не интересовался. Теперь головоломы отыскивают эти "фермы" и устраивают там коллективную побудку. Превращают иллюзии, которыми удерживаются души, в кошмар... в общем, обладатели этих душ просыпаются в холодном поту от страха. Это головоломы могут... Что ж, емко. Внимательно слушала его, не перебивая. Теперь понятно, что значит – "младшая", и кем ее, да и меня Смерть назвала. Киваю, продолжая мысль: – Иллюзионистка. Астральная бестия. Персонифицированная мечта. Игроки, а, особенно мастера игры и должны ее любить. Без мечты нет игры. И насчет магии она, в принципе, права, но ее методами ничего не прокачаешь, кроме понтов. В лучшем случае. Что в худшем – мы с тобой видели. Она имеет на ролевиков не меньшее право, чем два-А. Хмыкнул: – Насчет прав – не знаю. Смотря, какие ролевики. И какая мечта. Дамочка она, конечно, смачная. Но... ты уж не обижайся, такие – только для постели. Нет, не дура, но на физиономии написано: "Хочу миллион, и ты, мой зайка, мне его принесешь... иначе пошел вон". Из тех, про кого анекдот, дескать, настоящая женщина может сделать из своего мужчины миллионера... конечно, если он – миллиардер. Видел я таких на Земле и стараюсь держаться подальше. Хотя да – хороша... Ой, Сашка, с темы уводишь. Но я верну: – Вот скажи мне, если сможешь – нахрена тебе, серьезному человеку, сдалась зеленая рожа по выходным? А потом я тебе расскажу... как дошла до жизни такой. Согласен? Макнул рогалик в варенье, прожевал. Чаю хлебнул. Я тоже не спешу, молчу, чай пью. У меня времени много. Наконец, провещался: – Нахрена мне зеленая рожа? Сообщу тебе тайну – я был наркоманом! Ага! Эндорфиновым. Аутогенным. Причем – с детства. Состроила большие глазки. Этого мало, продолжай. – Слишком рано научился получать кайф от новых знаний и интересных задач. Поэтому любопытен всегда был, как кошка. Да еще адреналинщик... тоже с детства. Вечно меня куда-нибудь заносило. То взрывал что-то... то с крыши прыгал. В наше время слова "паркур" не знали, но по стройкам и гаражам мы как паркурщики носились... И потом... в горы ходил, с "тарзанкой" с моста прыгал, с парашютом прыгал, в пещеры лазил... все время чего-то новенького хотел. Кстати, про магию... точнее, эзотерику – знаешь, сколько я "гур" перебрал? Костанедианцы всякие, рериховцы, шаманы, аюрведовцы... Кое-чему научился, чисто на казуальном уровне, но "мультиков" не ловил. А "зеленая рожа" – это и физкультура, и эмоции... настоящая игра – это двое-трое суток в измененном сознании. Прочищает мозги лучше любых таблеток, ни выпивка, ни наркотики рядом не стояли. Но это если так относишься... а есть... да, есть те, которые не выходят из игры никогда. Такое бывает. Ага, хорошо мне глазки замазываешь. Или действительно думаешь так? Нет, скорее всего, просто не знаешь, не разобрался в себе. Долила себе чаю, прищурилась сквозь пар: – И насчет красивой суки – не вся правда, и насчет адреналина – тоже. Потому что хрен бы с ним, с переписчиком, он действительно дурак... эх, был бы ты тогда со мной, не погибло бы столько народа! – вот он, запоздалый стыд, которого я так боюсь, когда непоправимое уже произошло и остается только биться лбом в стену. – Так вот, вытащила я еще одного парня, очень достойного, и он, поверь, не на женские прелести повелся, и не на сказочки. На то, что в жизни делать не мог. Ты же знаешь, у нас все современное оружие на мысленном управлении, а у него – ни капли дара. А парень – из древнего рода, где на протяжении трехсот лет каждый мужчина, заметь, каждый! служил Империи. Это вроде инвалидности. Вспомни – на инвалидности же словил Ара одного из наших. Игоря, да? И девочка, которую я успела вытащить – она ведь не на бабу повелась, а на сказки о красивой любви, на мечту! Которой в жизни – кошачьи слезки. Передохнула, глотнула чаю. Это у Сашки ораторская глотка, а у меня горло сохнет. Продолжаю: – На себя погляди – ты же не альпинизм выбрал, и не байкером стал, адреналинщик... хотя попробовал многое из того... ты выбрал – прожить еще одну жизнь, понарошку, но все же... сколько тебе лет там, на Земле было – ведь ты младше меня, чувствую! – но помнишь ли ты, как мальчишки, да и девчонки, что греха таить, хотели быть космонавтами? Это – тоже адреналин? Да не-ет! Это – тяга за все пределы, границы, вовне! И смотрю испытующе. Кивает и молчит, ушел в себя, вспоминает что-то. Лицо разглаживается, на губах слабая улыбка. Да... если девушку вспоминает, то для меня это жесткий облом. Трудно зелененькой копии Земфиры Рамазановой конкурировать с русской девчонкой. А я еще своего лица как следует не видала, может, Хюльдины воспоминания сильно приукрасили внешность? Э-эх, ладно... Продолжим. – Человеку дано слишком много. Мозг не используется и наполовину, двадцать-тридцать процентов – для большинства предел. А ведь разум определяется не столько мозгом. Мое серое вещество сгнило там, в земле на Земле, – тычу пальцем в пол. – А думаю я так, как думала там, а не как думала Хюльда. Она не была дурой, а просто другой. Практичнее, приземленней, – отхлебываю чай, что-то горло перехватывает. – И человеку слишком мало дано. Каждый день одна и та же рутина. "Та-рутино меня убивает", как сказал Наполеон. Так ему и надо. А нам? В мечте люди реализуют оставшиеся восемьдесят процентов себя. Печально, но факт. Я пришла в тусовку Элхэ после того, как перешла на денежную и, увы, сволочную работу, которая ничего не давала моему уму (и не требовала, правда) и за которую меня покусывала совесть. Знаешь, я еще до того, как попала под облучение, испытала странное чувство... – интересно, как психиатр такое расценит? – Стояла на балконе, смотрела в ясное, синее небо, и так хотелось прыгнуть... чтоб раз – и все, и ничего нет. Думаешь, мало кого так тянет? Вот именно... Автоматия саккад. Зрение постоянно ищет разницу тона, тело – разницу температур, а ум и душа – новой информации, новых задач... и хоть какого-то чувства. Помнишь песню Наутилуса – "Она читала жизнь, как роман, а он оказался повестью"? Да, Саш, моя любимая песня. И еще одна – "Я хочу быть с тобой". Только я тебе, конечно, этого не скажу. Если нет отклика – так хотя бы лицо сохранить. Блин, и впрямь становлюсь как япошки с их дурацкими понятиями... Вдохнуть, выдохнуть... – Еще у меня есть какое-то смутное подозрение насчет цели фантазий. Не додумала, но и того, что сказала – хватит, – и (внутренняя барабанная дробь) главное: – Чтобы выпилить Фалль, ее даже убить будет недостаточно – она хоть младшее, но божество, и возродится. Ее надо ЗАМЕНИТЬ. Согласен? – Согласен, – неожиданно быстро и охотно кивает. – Мечта, да. Но она подменяет мечту. Наверное, где-то есть настоящая богиня мечты, только где? А по поводу инвалидности... Мы не всегда совпадаем с тем миром, в котором родились, по востребованности таланов. Твоего бы парня в любой немагический мир... А меня... знаешь, мне и на Земле нравилось. Узнавать новое можно и там. Просто в нынешней России это труднее и хуже оплачивается. Так, да не так, Саныч. Есть магия или нет – дело десятое, возможности не от нее зависят. А от того, есть хоть что-то впереди, или нет, жизнь там, или медленное, а то и быстрое угасание. В какую сторону парабола глядит. – Если крыльев не дано, – говорю. – Значит, нужно крылья сделать. И парню тому не в любом немагическом мире было бы комфортно. На Земле он повесился бы сразу же, и не из-за отсутствия магии, а из-за полного отсутствия перспектив. Любых. Что, ты не видел, как спиваются и стреляются ребята из горячих точек? Ты же психиатр! Знаешь, что я тут, грешным делом, продумала... – сказать, или нет? Ладно, Сашка меня не выдаст, даже если будет наотрез против. – Если все – здесь – получится. Вернуться на Землю. Однажды. Но не голяком, как с нее уходила, а эпически сильной и с командой. Отдать долг нашей общей мамке. Дать шанс человечеству продолжить развитие. Да, пока я никто... и ни хрена не могу. Знаешь, кто мне дал надежду? Та, которая обычно ее отнимает. Хохотнула – неужели я такая страшная, Саныч? Чего ты жевать перестал, с куском во рту остановился? – Она назвала меня, как и Фалль, "младшей". Значит – развиваюсь. Молчит. Слово, имя, которое я не сказала – не произнес. Ладно, потом переваришь, у тебя на это время будет. – Значит, так! – встряхиваюсь. – Есть такая штука, как астрал. Сновидчеством занимался – знаешь. Если сновидение – личный астрал, то астрал – коллективное сновидение. И он может быть притоном наркоманов и хищников, а может – огромной школой, театром и местом встреч с умершими близкими. Когда-то этруски называли эти встречи "звидан". Погуглить сейчас не могу, единственное, что помню – разрешение на такие встречи им выдавал Менеока, видимо, страж порога. То есть, чем будет наша мечта и на кого она будет работать – решать нам. А то за нас решит какая-нибудь Фалльшь. Предлагаю найти людей... или эльфов, орков, кого угодно... или хотя бы поднапрячь Ару, чтоб их нашел, чтобы они занимались астралом. Особенно там, откуда воровала людей Фалль. Опять губами жует, затылок чешет, на меня поглядывает. Эх, Саныч! У меня душа старше тела, а у тебя – моложе. И здоровее. Ты, хоть психиатр, а психов до такой глубины не поймешь, как ни старайся. Собственного опыта нет. А сновидцы – гарантированные психи с расщеплением сознания, иначе во сне не осознаешься. Одна половина разума спит, другая – за ним следит. Астральные законы тоже на психов рассчитаны. Ты формируешь среду своим разумом и фантазией, а потом эта среда на тебя же и бросается. С тем, что ты там придумал. В астрале реагировать на опасность так, как реагируешь в реале – смерти подобно. Агрессия против агрессии плохо работает, убегать вообще нельзя, бояться – все равно, что самому себя без ножа зарезать. Даже если попросишь – не потащу. Впрочем, не о том пока речь. – Что такое "чеченский синдром" – знаю, – говорит. – Сталкивался. Да, дело в перспективах и в оценке обществом. У фронтовиков Великой Отечественной никаких синдромов не было... Если и спивались – так из-за физической боли, из-за как попало залатанных ран. Потому что было... как ни смешно – светлое будущее, – так, уже теплее, но еще не совсем. – У нас, у тех, кем мы были на Земле, этого светлого будущего не стало. Личное... может быть. В частном наркодиспаснесере можно заработать столько, что не только на хлеб с маслом, но и на Канары три раза в год хватит, и на скромный домик в три этажа. Но это, по большому счету, не перспективы. Человечество действительно уперлось в стену, – да! Саныч – умница, что не прочувствовал, то понял умом. – И если получится... Ладно, это все – потом. Сашенька, если получится – да я, даже если к тому времени сдохну, на том свете чечетку спляшу! Пьет чай, думает, я не тороплю. А рогалики-то закончились. Отодвигает чашку. – Коллективный астрал? Как ты описываешь – похоже на Пятое небо. У меня хватит сил протащить туда одного-двух... даже, пожалуй, пару сотен. Но пятое небо уже обустроено под души мертвых... обустроено богами. Поделено... Нет, Саш, не то, в среднем астрале ты, пожалуй, и не был. То, о чем ты говоришь – его верхняя кромка, а от нее и до эфира – слоев немеряно, да еще локаций до кучи, чем разумные просвещенней – тем богаче астрал. Особенно расцветает он с началом книгопечатания. Продолжает: – Можно, конечно, попробовать там себе кусочек оттяпать. Но смысл? Для того чтобы помочь Земле, достаточно расконсервировать те "пути", которые оставили Странники. Есть тут одно местечко в горах... хозяева ушли, а входы в телепорты остались. Вот бы эту технологию поиметь... Ну, вот, все перемешал и получились щи с марципанами. Ладно, придется самой с Арой встречаться, хотя и не хочется. Говорить о женщине с мужчиной должен мужчина, а женщину, особенно страшненькую, вроде меня – не поймут, все претензии спишут на зависть. Эх, ну почему не вселилась в мужское тело – они ж везде погибают чаще... Правда, вышел бы гомик... фу! Жизнь печальна. А для Земли даже отсутствие или наличие магии не критично, технологиями ее заменить можно, вопрос сложней – в закулиске. В том паучине, что устраивает армагеддец всякий раз, как человечество поднимает голову чуть выше корыта. Вот его надо бы снять, и качественно – чтоб не возродился. А потом еще и переделывать всю систему, желательно – малой кровью. Никакие технологии Странников нам тут не помогут, только сами. – Слушай, а при нелимитированной энергии ты сможешь своими рунами сделать "пространственный карман" на пару тысяч человек? Пусть временный – достаточно на один раз... Тогда и Фалль прогнать можно. Вытащив из-за пазухи кристалл, показывает: – Попадалось мне несколько вещиц, которые "отправляют" вполне материальные вещи в иные измерения, при этом превращая их в данном конкретном трехмерном пространстве в точку. Таким был мир Лофта – он был связан с осью миров единственной математической точкой, причем во всех измерениях, кроме трех... Так работают порталы "странников", через которые проходили из мира в мир не то, чтобы один-два "сноходца", тысячи, целые племена... Кристалл? Чегой-то сомневаюсь я в его мощи. Больше похож на сложенную в многомерную гармошку пространство, чем на настоящий внепространственный карман, и лучше туда помещать духов, с физическими телами может получиться жестокий конфуз. Чай кончился, и я покачала пиалой, заставляя остатки отвара кружить по стенам, взяла небольшой таймаут, прикинула. Говорю: – Карман... могу. Только есть одно жесткое "но". При складывании кого и чего бы то ни было в "карман", или "ничто-нигде-никогда", ты забираешь определенную толику вещества из всего Континуума, и если где-то до тонны – это мелочи, свыше тонны – уже опасно, а когда начинаются промышленные масштабы, то нестабильность будет весьма ощутима. Боги-то скомпенсируют, а мы? Тропой этот табор провести никак? Выпучил глаза: – Говоришь, нестабильность... И прямо-таки слышно, как мысли жужжат, того и гляди, мозги перегреются. – Ладно, это с одной дамой обсудим. Сможет ли она скомпенсировать? А тропу еще найти надо. Самое обидное: местная эфирная мелочь их не ощущает. Так бы давно проблем не было бы... Ну, Саныч, ну, шаман, тудыть через колено. Каким местом искали-то? Мы с сестрой в Подмосковье две аномалки такого рода нашли, правда, опасные, но уже видели перед собой древовидные папоротники, когда повернули назад. Это на Земле, почти лишенной магии! А там, где она есть, да с такими слабыми границами мира, как на Ирайе – запрещают подобные эксперименты, чтоб не прорвать, не впустить кого-то чужого и чуждого по той же тропе. – Если хочешь, – говорю. – Даже я могу найти, хотя и не геомант. Практики не было, но учили... настоящую Хюльду, так что у меня знания есть. Насчет суперкармана – подумаю. А если есть, кому, в случае, скомпенсировать перекосы, то прошу тебя: когда затеешь заварушку – притащи меня. С Фалль хочу встретиться. Я знаю, как побить ее на ее же поле. И еще, кажется, знаю, как сильно уменьшить ваши потери при захвате территории. Интересует? Кивок с кривой рожей. Не верит. Зря. У нас вся Ирайя иммигрантами из других миров заселена, сейчас бьемся над тем, как от вовсе негуманоидных пришельцев избавиться. У тропы два конца, и на другом может быть кто и что угодно. Да, кстати, мне ж теперь еще астрал с патроном обсуждать, раз Саныч не понял, заодно выясню насчет похабной анимации в тумане: – Хорошо, – говорю. – Что ты меня к костру сводил, теперь у меня к Аре вот такущий, – показала жест "отруби по локоть". – Вопрос поимелся. А может, и к Наблюдахе... Молчит, недоверчиво смотрит. Ребята, я тут серьезно – если кто не понял – за дело взялась, и сделаю его, даже если придется кое-кому руки повыворачивать. И даже если эти "кое-кто" – вневеерные божества. Для этого не обязательно иметь превосходящую силу, для этого достаточно находиться в ключевой точке. Чай допит, рогалики съедены, варенье вымазано дочиста. Пора расставаться, а не хочу. Пусть Сашка и не гигант мысли, но меня это совсем не волнует, мне он хорош такой, какой есть. Жаль, что я ему не хороша. И тут он, словно услышав мои мысли, смотрит на меня, поднимает брови домиком, и спрашивает: – Слушай, а ты не хочешь посмотреть Эльтурон? Погуляешь, сравнишь миры... Блин! Да согласна, согласна! Он расплатился и мы пошли. Город терпко пах солнцем и пылью, потными телами, жареной рыбой и острым ароматом чесночной подливы. Я наклонилась и потрогала здоровенный дикий камень, бледно-рыжий известняк, когда-то давно пристроенный строителями в фундамент и утопленный до половины в раствор, и порадовалась его сложной форме, с окатом и сколами, с маленькой белой ракушкой и россыпью блестящих кристаллов лилового кварца в обнажившемся за сколом нутре. Не то, чтобы это было уж очень красиво, но оно было настоящим: ни один кристалл, ни одна трещина не повторяли другие, все царапины были разных форм и размеров. Подняла голову – из-за плоской крыши тянулась к нам корявая ветка, с десятком, от силы, запыленных и скрученных листьев и зелеными, мелкими, тоже какими-то пыльными плодами. Но и она была настоящей – то есть, разной на всем своем скрюченном протяжении. Эта телесность, массивность, самостоятельная значимость мира меня обрадовала. Не "потому что", а просто так. На втором этаже, на балконе, опоясывающем мезонин, сидел, свесив босые ноги, парнишка лет семи и увлеченно выстругивал что-то из палки, аж язык высунул и прикусил. Нормальный мальчишка, измазюканный, в драных по низу штанах и застиранной великоватой рубашке, ноги в грязи и царапках, на скуле желтеет старый синяк, он сейчас – весь в своем деле, маленьком, но реальном, и сам так реален, как никто и нигде другой. Дальше по правой стороне шел внушающий уважение каменный забор, через него перевешивались ветви с коричневыми сдвоенными орехами в потрескавшейся кожуре, наверно, несъедобными, раз никто не оббирает. По левой стороне обнаружился домик, разрисованный травяным узором, сплетенным с силуэтами то ли крылатых кошек, то ли зубастых птиц и увенчанный фигуркой жирафа с мордой ящерицы. На открытой терраске сидела старуха с темным, как деготь, лицом и плела корзину. Рядом с ней стояла пара уже готовых изделий – изящные, с выдумкой штучки, для модниц. Она перехватила мой взгляд и приветливо кивнула, произнесла что-то на местном, не понятном мне языке. Показываю, что восхищена ее работой. Может, и купила бы, если были бы местные деньги, хотя – на что мне? Я несусь по жизни так, что все барахло просто сдувает, за два месяца убила три полных комплекта форменной одежды, да еще две пары обуви. Из окошка на втором этаже слышно младенческий требовательный плач, вот он утихает, мимо окна проплывает спина в накинутой шали, дитя, ублаготворенное, сосет грудь, даже на улице слышно. Кусочек чужой жизни промелькнул перед глазами. Завидно? Нет, конечно, но... если бы у меня была запасная жизнь – я бы хотела прожить ее так, с мужем-кормильцем, с горшками в печи, обедами, постирушками, обязательно – с кучей детей и целым выводком внуков: лохматых, босоногих, живучих... орчат. Но, знаете ли, именно запасную, другую. Потому что есть такое слово "надо", и кроме меня это "надо"... нет, может, кто-то и сделает... но никакой гарантии, что вообще кто-нибудь возьмется. Обернулась к Санычу, и увидела, что он в ту же сторону смотрит. Не... тебе тосковать рано. У тебя как раз еще сто шансов на такое будет. И, думаю, не только в Кароде. Это я свое будущее в руках держала и знаю на вкус, а у тебя оно куда разветвленнее. – Саш, – говорю. – Психиатр в тебе не вопил, не бил тревогу, когда ты сюда попал, да еще и в таком экзотическом теле? – Я не сюда попал, – отвечает. – А в степь. Конечно, сначала думал, что с ума сошел. Но степь еще более реальная, чем Эльтурон. Потупил немного и вспомнил про теорию супер-струн, да про то, что каждый может быть тем, кем захочет... есть такая теорийка у земных эзотериков. Правда, никто вроде, пока из дурнушки королевой красоты стать не смог, но, может, те, кто может, на королевские регалии плевать хотели. И решил, что пока в этом теле поживу – удобное. Как у всех, никто за чудо-юдо не принимает. – Так, выходит, ты захотел, – ну, если я сейчас ржу, то не в голос. Злая я, злая. Еще с Земли надоели рассуждения о том, что "если вас избили в подъезде – значит, вы сами этого подспудно хотели". – Стать орком. По-чесноку, оно тебе даже идет. Интересно, человеческая внешность тебе так же шла или хуже? А вот при чем тут струнная теория – не очень понимаю. У меня тоже весело – я до сих пор своего лица не видала. То есть, максимум – отражение в воде. Зеркала у нас запрещены, а амулетик, чтобы на себя со стороны посмотреть, не в каждом доме имеется, – это что же я, оправдываюсь, что ли? Какое гнусное предположение! Я объясняю, а то ты, Сашенька, наши ирайевские реалии совершенно не знаешь, надо тебя просветить. Не знаю, правда, зачем. – И пути в параллельные миры торить нельзя: теорию читают, а практику – ни-ни. Так, о чем я: у вас тут где-нибудь в зеркало посмотреться можно? Как говорится, с этого и следовало начинать. – Можно, конечно! – и потащил в стекольную мастерскую. По дороге чуть не впаялись лоб в лоб в гномскую процессию – купец поперек себя вдвое с охраной из дюжих молодцов на полголовы ниже меня, зато широких, как танки, и столь же бронированных и вооруженных. Вот таких ребят в войске весьма полезно иметь, с их национальным оружием – от секир синей стали и блочных арбалетов до большой брети на колесном ходу. Мечты, мечты... Стекольная мастерская – в одном из проулков. Никакой химией не разит, наоборот, цветами пахнет и дизайн "экологический" – перед входом разбит палисадник с какими-то пестрыми сорняками, а стены дома оплетены вьюнком аж до третьего этажа. Красиво, особенно в сочетании с витражами в окнах. Заходим. Мелодичный звон стеклянного колокольчика, и навстречу нам идет продавец. Эльф. Не альв – тех я по Хюльдиной памяти знаю, у них черты жестче, носы вровень со лбом, часто с горбинкой, и все лицо – острое, как опасная бритва. Только ушки такие же. У этого черты мягче, правильные до невозможности, глазищи длинные, небесной синевы, и две косички над висками колоском заплетены. Одежда свободная, льняная, только пояс роскошный – из оправленных в серебро цветных стеклышек. Саныч ему что-то говорит, эльф сдержанно улыбается и приглашает за собой. Идем между стеллажами и полками с разноцветным стеклом, от пуговок размером с горошину до внушительных ваз сложной формы с цветочным или древесным орнаментом. Все это переливается и сверкает под светом магических ламп, многократно отраженным от зеркал и прилавков со смальтой и наборами для витражей. Волшебно! Не удержавшись, подхожу к одной заковыристой штучке из кобальтового и марганцевого стекла с умопомрачительными переходами. – Саныч, переведи ему, – беру своего спутника за локоть, шепчу, а вот это уже громко, для продавца. – Вы простите, скажу честно – зашла посмотреть, а не покупать. Красивые вещи... – дотрагиваюсь кончиком пальца до сине-лилово-коричневой вазы. – И стекло качественное – теплоемкость большая. Стекло действительно хорошее, преломление как у хрусталя, пузырьки и шлиры отсутствуют в принципе, единственный дефект – остаточное напряжение чуть в стороне от центра вогнутого донышка. Дотуда трудно достать, но стоит разок тюкнуть – и ваза разлетится вдребезги. Эльф ловит мой взгляд, он понял, что я поняла, и ничуть не смущен. Возможно, такова философия творчества – обязательно должно быть слабое место, ничто не может быть идеальным и вечным. Эта ваза, в принципе, способна простоять не один век, в нее будут ставить цветы, ее будут мыть и заполнять водой снова – но однажды кто-то случайно тюкнет камешком в донце... Зеркала оправлены в бронзу и серебро, тонкий растительный узор, разительно отличающийся от грубоватой орочьей "звериной" резьбы. Впрочем, мне нравится и то, и другое. Так, как может нравиться африканский агат с его брутальными трещинами – и упорядоченные формы звездчатого кварца. Чего-то одного – мне всегда мало. Подхожу к зеркалу – вот он, момент истины! Хмм... то ли эльфийские зеркала льстят, то ли я как-то симпатичнее, чем полагала. Трогаю пальцем скулу, провожу по щеке, подбородку. В принципе – очень даже ничего рожица. Сильно выпуклый лоб (все, что досталось от дварфа-прадедушки), острые скулы, переносица вдавленная и глаза слишком глубоко посажены, от чего кажется, что я все время смотрю исподлобья, нос прямой и короткий, верхняя губа длинновата, но не критично, обезьянистость только намеком. Да, хорошо, что я раньше себя не видела, а то бы глупостей наделала много... Если бы не зеленоватая кожа – вполне в Челябе за свою бы сошла, там и более первобытные типажи встречаются. Подзываю Саныча, хватаю за локоть и придвигаю к себе. – Встань рядом, а? – немного меняю позу, и получается подобие парного портрета – двое, объединенные чем-то большим, нежели одна раса и случайное знакомство. – Смотри, какая картинка вышла – прямо в брейгелевском стиле, или, может, Милле? – Саныч либо тупит, а, скорее, не хочет понимать, так что немного сдвигаю акцент. – Как у вас с живописцами и другими деятелями искусства? Писателями, поэтами... Ты подумай – именно они могут стать заслоном от... нашей знакомой. Подходит эльф, и, глядя на двойное отражение, ехидно ухмыляется. Я поворачиваюсь к нему, отпускаю Сашку, киваю, чтоб перевел: – Благодарю, вы серьезно мне помогли (а глазами: что уставился, орков не видел?). Эти вещи навели меня на дельную мысль (глазами: что захомутать этого субчика, который со мной пришел, невозможно, надо ловить на случайной оплошке – и потом сбегать, не дожидаясь его отрезвления). Ну и, потом, они просто прекрасны (глазами: урок вашей вазы я усвоила, благодарю). Всего вам хорошего, и покупателей лучше, чем я (тех, что не разбираются в сопромате или не видят в тонком диапазоне). А Саныч купил банку с притертой пробкой. Вышли. Куда теперь? – О! – Сашка поднял палец. – Тут слух прошел, что пару щенов привели. Их редко продают. Пойдем, глянем? – Пошли, – говорю. Что-то меня плющит после этих блескучих стекол, прогуляться полезно. По дороге Саныч целую лекцию мне прочел: – Знаешь, – говорит. – Удивительные звери! Если бы орки не умели родниться со своими волками, те вряд ли бы подчинились. А так – молодых связывают заклинаниями запрета охоты на двуногих, а запечатленный волк уже думает вместе со своим наездником... – Как с гиенами, – говорю. – В Африке почти так же пятнистых гиен приручают, только ниггеры одних самок берут, они покрупнее и поумнее. Без какой-либо магии: кого первого гиеныш увидел, открыв глаза – тот и родной. Говорят, гиены мысли чувствуют, но сама не проверяла, так что не поручусь. В детстве я мечтала о собаке, а когда выросла – перестройка и все риски безвластия, нельзя – по краю хожу: убьют меня – куда псина денется? Теперь – тем более. Подумываю, как бы у бородатых заказать голем наподобие мотоцикла, оно не живое – не жалко, ежели что, и бросить. Саныч укоризненно качает головой, либо последнее ему шибко не нравится, либо вспоминает что-то свое и не очень приятное. Щенков держат не в загоне, а в сарае из лозы – стены собраны из щитов-плетенок, крыша из таких же щитов, накрытых шкурами. Дырки в плетенке большие, все хорошо видно, только в мелких пятнах света и тени. Пол земляной, какие-то шкуры в углу, деревянные миски с водой... и щеночки. Большие, крупнее пони, а еще ведь расти будут, глаза только детские – наивные, доверчивые, с сизым отливом. Сами темно-серые с белой грудью, широкой, крепкой, как у стаффов, естественно, крупнее в три раза, чем у них. А в остальном фигура, действительно, гиенистая, только лапы какие-то странные, так и не разглядела как следует, почему. Полюбовалась щенами, пока Саныч с волчатниками какие-то вопросы перетирал, и подумала, что против серьезного войска, укомплектованного магами, орки на таких зверях – все равно как-то не очень, вроде как с шашками против танков. Когда отошли от загонов, спрашиваю: – Вопрос по переселенцам: какое вооружение, магия, как организованы, что могут в бою? – Лесные охотники, – отвечает. – Вооружение – копья, луки, пращи, топоры, остроги. Попали в дикий лес, выживали. Все – очень мощные маги, особенно земли, им оружие не очень нужно. Нанимаются для ухода за посевами, для укрепления шахт. Транспорт – вьючные лошади, хотя, если надо, можно купить телеги, кибитки. Какое-то прирученное зверье есть: охотничьи собаки, куры... но кур, наверное, с собой брать не будут... Саныч в своем амплуа, еще бы о клопах вспомнил. Говорю: – Значит, каменюжники. Элементалей напустить, зыбуны сделать – это здорово. Но это как танки без поддержки пехоты, выпиливаются точными ударами по магуям. Наших, с Ирайи, со слабым даром, но с канхагами в руках, для этого потребуется всего раза в два больше, а если подготовленных силовиков с большими брети – то один к одному. Так что, пошли-ка на скамеечку, и обсудим план кампании, – смотрю, мнется. – Ну, притащу я твоих, Саш, переселенцев, или тропой проведу, а их раз! – и всех перебьют. Хоть какой-то план кампании у тебя есть? – План кампании? – морщится, рожицы свои корчит. – Еще вопрос, влезут ли тролли в драку. Хотя почти уверен, что – да. Плана пока нет – слишком мало о тиу знаю. – Когда знать будешь? А то я уже о порталах всю информацию в башке подняла, мозги жужжат, как стая мух на навозе, а он – "не зна-а-ю". "Как маму зовут? – Не знаааю... – Как папу зовут? – Не знаааю... – Как тебя звать? – Тооолик! – Кем хочешь быть? – Космонааавтом!" Если я буду разбираться с той сучкой, огневой поддержки у вас не будет. Или у тебя есть еще магуй Огня или Смерти? И что с пехотой? Желательно, не с одним холодняком. Разошлась я что-то, обидела Саныча. Просто не люблю неоправданных потерь. И оправданных не люблю, но тут уж ничего не попишешь. – Давай приховаемся куда-нибудь, не хочу говорить на ходу, внимание рассеивается. И обсудим. – Тогда до берега дойдем. Тут – сутолока, а там – простор... Знаешь, я, кажется, совсем орком стал. Эльтурон – хороший город, но тесно в нем. Двуногих слишком много... А пехота у нас есть, и конница, то есть, волчница. – Из орков с гуками... ятаганами, то есть. Прелестно... – что это я взъелась, как злой капитан перед шпаком, у самой-то знаний кот наплакал, теория с Академии и солдатики с земной еще жизни, с игры – еще большая абстракция. Тьфу! Два лопуха. Сбавляю обороты. – Это ты степняком стал. А, может, и раньше был таким, в глубине души. У нас орки социализируются в казармах, и ничего... Кто в Дикой Степи не ужился – уходят в Империю, а там у них только один путь – в армию, учебка – и в черный буфер. Ну, да не о нас говорим – о вас. Так что пошли. Я тоже сутолоки не люблю – опасная вещь, когда мысли другим заняты. Ну и повел он меня закоулками. Сперва через рынок прошли, протолкались. Народ там пестрый, не только эльфов с хумансами видала, но и двуногого кошака в килте, только кожаном, без тартана, наглая усатая морда и быстрая ныряющая походка, и каких-то тощих до жалости существ с колышущимися под одеждой горбами, и разнообразных орков – и светленьких вроде Саныча (таких меньшинство), и темненьких, вроде той бабки с корзинками. Ну, и самая наглопрущая часть толпы – дварфы. Поодиночке не ходят, проход занимают полностью, чуть что – морду кирпичом и в драку лезут, и попробуй докажи, что не хотел. Впрочем, с Санычем связываться побоялись, видно, они смелые только крестьян безоружных распихивать. Потом мы свернули на грязную улочку, сразу вспомнилась площадь у трех вокзалов, не она сама, а то, что рядом с ней во дворах творится. Единственное отличие – шприцов, бутылок и блевотины нет, а домишки закопченные, грязные, из арыка тухляшкой пасет, детей много, чумазые все, как цыганята, мелкие возятся прямо в пыли, и откуда-то из глубины ветхих построек доносится визгливая бабья ругань. Резко умолкает, потом слышно возню, всхлипы, жалобные причитания... Все как у нас, разница лишь в цвете кожи. Согбенный орк тащит тележку, в ней под тряпками и не разберешь, что, только ведро отчетливо обрисовалось. Тетка выскакивает перед ним и выплескивает в канаву помои. Старик привычно ругается, тетка отвечает ему тем же. Видно, что повторяется это не первый день, и обеим сторонам поднадоело. Драные птички – то ли куры, то ли цесарки – ищут что-то в грязи, переговариваясь скрипучими голосами. Выходим на другую улочку, тут грязи поменьше, но больше пыли, и дома еще эфемернее, много плетушек из лозы и тростника. Меняется и запах – все меньше в нем дерьма и гнили, все больше моря – ароматов соли, йода, преющих водорослей, креветок и рыбы. Ветер, играя, несет по воздуху тряпку, за ней гонится девочка лет десяти, подхватывает и повязывает на голову, смешно выпячивая нижнюю губу. Семенит женщина с корзинкой на голове, в корзинке бьется живая рыба, и я почти физически чувствую ее агонию под жарким солнцем. Откуда-то потянуло коптильней, мы сворачиваем в переулок, и тут же натыкаемся на столовку под открытым небом. Первобытная печка, с едва промазанными щелями между разнокалиберных камней, нещадно чадит, но коптит исправно, то и дело к ней подскакивает дед в замурзанном халате и, отвалив импровизированную дверцу из обмазанных глиной жердей, выхватывает очередной решетчатый "противень" и ссыпает с него золотистую, исходящую жиром копчушку в корзину. Торгует ею бабка: руками, перемазанными в жире и саже, подхватывает горсть копчушки и ссыпает ее в тростниковую корзинку, тут же принимает деньги и сует их в карман передника. Саныч покупает большую плетенку и испытующе глядит на меня. И что? Ну, антисанитария. Хумансы бы точно животом заболели, а орки крепче. Судя по тому, что я не простужаюсь, иммунитета у меня хватит, чтобы и от этого не захворать. А если нет – ну, уж болезнетворных бактерий убить у меня силы хватит. Пожимаю плечами, и Саныч начинает секретничать с дедом. Итогом перешептываний становится кувшин какой-то бурды, который дед притаскивает из подпола – кувшин холодный, на боках тут же оседают капли. Подкинув полученную монету, старикан ловит ее и отправляет в недра засаленной тряпки, намотанной по самые брови, при этом так воровато оглядывается на бабку, что все присутствующие улыбаются его пантомиме. Выходим к морю – сразу посвежело, ветер всю вонь уносит. Скалистый берег, высоко, на таком Пушкина в детских книжках рисовали, и, думаю, правильно: именно с высоты можно как следует разглядеть водную ширь, ощутить ее безбрежность и зыбь, или парад пенных волн и буруны над подводными скалами, а когда ты на пляже или в лодке – видишь только до ближайшей волны, и ощущения... не те. Но спустились, а то наверху как на сцене – всем видны, да и места присесть нету. Внизу пару валунов приглядели, уселись близко, еще чуть, и коленями соприкоснемся, а оба старательно этого избегаем. Таскаем по очереди копчушку, кувшин друг другу передаем. А вот тут прикоснуться можно, нечаянно так за руку прихватить и задержаться на мгновение дольше. Естественно, продолжаем друг другу мозги выедать. Саныч говорит: – Маги есть. Хотя я больше на шаманов рассчитываю. Впрочем, магия тиу – не боевая. Могут многое, но силы в основном берут во время обрядов... Вроде как инки или ацтеки с их вырыванием сердец и кишок. Тиу используют чужую боль и смертный страх. В этом отношени орки для них – очень неудобные противники. Большинство воинов умеет впадать в боевой транс, в котором не чувствуешь боли, даже если тебя на кусочки режут. Если сотня идет с шаманом, то в атаке все – в боевом трансе. В том числе и волки. Боли нет, страха нет... Продолжают драться даже тогда, когда уже, по сути, умерли. Я это видел... это страшно, когда орк, у которого вообще нет нижней половины туловища, успевает извернуться и вцепиться в ногу того, кто его убил... и роняет его, добирается до горла – и только тогда затихает... Так что "подпитываться" во время боя с орками тиу трудно. – Так, – говорю. – Теплее. Малефики, значит. Стихийные источники не используют. Уже легче. Саныч вздыхает. Видимо, для него в малефиках ничего хорошего нет, а я оцениваю это несколько с другой стороны. – Я пособирал инфу по стычкам на море... Даже рыбацким суденышками тиу не так уж много могут противопоставить. Основное оружие у них – луки. Правда, смазывают наконечники какой-то нервно-паралитической гадостью, которая не убивает, но на время обездвиживает. Потом собирают не способных сопротивляться бедолаг и увозят в рабство. Да, могут создавать искусственных духов... по сути, это элементали, но временные, нестабильные, не обладающие собственной волей. Шаманы в этом отношении гораздо сильнее – их "вассалы" сами соображают, причем тиу они тоже не любят. – Это не элементали у них, а големы. Не только из глины можно лепить, из воздуха тоже, на основе энергетического конструкта одноименной стихии. Значит, надо рушить их сосредоточение, туманить мозги. Шаманы твои смогут? – Что могут шаманы? Да многое... элементалей пасут. С богами говорят. И – старшие – немного, как ты говоришь, менталисты. Старшие шаманы могут ужас наслать... У некоторых есть еще премерзкое умение – "волна смерти" называется... это те, кто до пятого неба могут добраться... в общем, открывают канал в мир мертвых, и все, кто в зоне действия, просто лишаются души. Ее высасывают жадные духи – караульные мира мертвых. Смотрит на меня. Не-а, не впечатлилась. Что толку чужое войско погубить, если свое падет тоже? – Как я понимаю, это тотально, – говорю. И чужих, и своих, то есть, это – оружие последнего шанса. Ладно, ужас наслать – тоже здорово, внимание должно рассеяться хоть немного. Чем еще могут эти тиу? – Тиу? Файербол, или "небесный огонь"... да, могут. Хотя пара мелких "ветродуев" влегкую уводит любой файерболл с курса, так что прицельной стрельбе по оркам говорить сложно... Самое пакостное, что есть у тиу – живые деревья. По сути, лес тиу – это одна сплошная заградительная полоса, через которую прорваться не так уж просто. Шипы, яд, живые лианы-душители, взрывающиеся плоды – семена пробивают кожу и моментально начинают расти... в общем, старики, кто с нынешним Великим Властелином в свое время воевал против тиу, без пива всю это погонь не вспоминают... Кстати, Великий в свое время использовал огнеметы – помпы, поливавшие заросли горючим маслом. Шаманы набрали кучу саламандр... в общем, сначала прожигали просеку, потом шли... и то потерь было не просто много, а очень много. Потому-то столько веков между тиу и Кародом вроде бы не война, и не мир... вне леса тиу – не бойцы. А в лес – попробуй сунься. С другой стороны, весь мир для тиу – пустой звук. Если бы им не были нужны рабы, они бы вообще за опушку не выходили... – Лес, говоришь, – улыбаюсь, это ж подарок судьбы! Потому что верховой пожар – не сахар, а такие случаются даже в сырых лесах Амазонки. – Спалим мы его нахрен. Как нормальные умные орки. – Как? Напалмом? – И им бы неплохо, но где ж тут возьмешь столько карасину? А постное масло хреново горит. Брети тебе притащу, нормальную такую толстушку брети. – Мага? – Нет, лучше. Базуку. Управление, правда, ментальное, и вес большой. Зато как саданет огненным шаром – каменную стену без магического укрепления пробивает, до пяти метров, земляные и глинобитные – сносит нахрен, но главное – все, в чем хватает воды, взрывается изнутри в клочья. При массированном обстреле возможны пожары даже в сырых лесах – высвобождается много стихийной огневой силы. А вместо саламандр – мешок гранат типа термитных, только стихийных, на основе плетений. Унесешь? Брети полцентнера весит, да мешок с гранатами столько же, да и я не меньше. Зато на весь монстрятник хватит. – Ну, если достанешь... дотащу, не волнуйся, на полпути не брошу. А ментальное управление – ученик шамана потянет? – Если потянет физически, то ментальное управление – сущий кошачий чих, у нас толстушками троллей вооружают, даже поговорка есть: "Кто в бою нужнее, чем тролль? Только тролль с большой брети!" Научу за полдня, главное, чтоб не экспериментировал. Видала я мозги на потолке, еще по земному реалу. С гранатами – сложнее, я сейчас не знаю, какие сделаю, все зависит от наличия материалов. – А сможешь? Ты же, вроде, в шарашке? – Вот именно. А готовимся мы к войне. Смекаешь? На испытательном полигоне ящик гранат туда-сюда – величина абсолютно незаметная. – Вот так и начинаются истории об инопланетном оружии. – А чо б не порадеть родному чело... орку? Саныч усмехнулся, потом резко посмурнел: – Тут в другом загвоздка. Ты говоришь о Фалль. Я думаю, что у меня там тоже развлечение со старым знакомцем будет... У меня в лесу есть информаторы. Так вот, пока старейшины тиу решают, провести ли обряд "открытия врат". Пока не проведут – Фалль, конечно, может тут появиться, но ни на что, кроме дешевых фокусов, способна не будет. А вот обряд с использованием Зерна Хаоса – и она, и Шут, и Артас появятся во всей божественной мощи. И тут надо рассчитать по времени... Зерно Хаоса я пока найти не могу. Пока... В худшем случае оно уже у тиу. Они пока тянут, потому что немножко помешаны на заветах предков, законах и прочих политесах. Но, если эти извращенцы почувствуют настоящую опасность, они проведут обряд. Значит, ломиться в лес без подготовки – только ускорить гибель этого мира. – Это что же, – только в этот момент я поняла, осознала до печенок, что настоящие противники-то могут оказаться намного, просто непредставимо сильнее нас. – Может случиться, мы столкнемся с божественной мощью аж в трех экземплярах? – Надеюсь, до этого не дойдет. Если боишься... – А вот мои эмоции к делу не относятся, – обрываю его. – Если все получится – нужно очень быстро пройти от восточной опушки, со стороны людей, до Сердца Леса... думаю, у тиу не хватит фантазии проводить обряд где-то еще, кроме как в их ритуальном круге... Сутки, двое... Подготовка ритуала – дело занудливое, но надеяться, что оно потребует больше двух суток, нельзя. По идее, там километров восемьдесят расстояние, не больше. Волчьи сотни по степи пробегают столько от рассвета до рассвета. Но это – по степи. Значит, нужно понять, как быстро прожигать просеку. Или не прожигать – хотя бы превращать землю в зыбун, валить и затягивать в землю деревья, потом – вал элементалей земли, которые более или менее ровняют дорогу... Ну, а что твоя красавица сможет выкинуть, если ритуал будет хотя бы частично проведен – не знаю... – Восемьдесят... Подумаю. Поражающее действие одной стеновой "зажигалки" – не более двухсот метров в сухую погоду, в сырую – вчетверо меньше, быстро кончатся. Устроить верховой пожар – реально, при таком-то запасе огненных артефактов, но ритуальщиков это подстегнет. Да и вряд ли тиу будут спокойно наблюдать, как мы ломимся. Перенестись бы по воздуху... Как же не хватает вертушек! – Ты еще скажи – ракет воздух-земля. – Да... – пою на мотив "Бесконечности" Земфиры. – По-дарите истребитель мне с ракетами воздух-земля, я не умею летать, но научусь и с нуля, – и резко обрываю. – Но никто не подарит, а все мои гранаты и брети – паллиативы. Раз все завязано на определенное действо – планомерное наступление не поможет, нужна операция спецназа. Иначе нас немного задержат, подготовку немного ускорят – и придем мы в гобличью жопу. Идеально – высадка непосредственно у этого круга. Из чего? Думай, Саша, думай! – А что тут думать, – говорит. – Если нету ни вертушек, ни спецназа. Совсем стемнело, пиво кончилось, от рыбы во рту запах костра. Вода поднимается все выше, вот она уже облизывает наши ноги. Пора уходить. Проблема оказалась слишком сложной, чтобы решить ее с наскоку, значит, буду думать. Перешли на узенькую полоску песка, пока не залитую водой, я говорю: – Вернешь? – Да. Держись, – и берет за руку, но я шагаю вбок, за его спину и обхватываю сзади – что вы, никаких объятий, просто фиксируюсь покрепче, чтоб не потеряться там, в междумирье, и зажмуриваюсь. На ковер в родной Конторе мы вываливаемся в пикантной позе: он – на четыре конечности, я – сверху, как панночка на бурсаке. Сползаю на ковер, он поднимается. Теперь он покраснел, точнее – побурел лицом, так вот оно как выглядит! Когда орки краснеют. Говорю: – Прости уж, хотела как лучше. Он: – Да ладно, чего там. Пойду я. Напоминаю: – Связь – через твое зеркало, так докричаться проще. Не знаю, услышал или нет, надеюсь, что успел. Что-то пробормотал – и исчез, а вот топот в коридоре все громче. Не успели, ребятушки! Хрен вам, а не моего Саньку!