Маг - рунист

Не оглядываясь, быстро зашла в ванную комнату и поставила плоский щит от нейро-ментальных атак. Когда в мою вип-камеру влетела пятерка силовиков, предварительно шмальнув заклинанием обездвиживания, я как раз успела скинуть рубашку и вылить на голову ковш воды. Дождалась стука в дверь, обмотала голову одним полотенцем, накинула на плечи другое, сняла щит, взялась за ручку... и бросила случайный взгляд под ноги. Весь пол от двери до ванной был угваздан следами характерно охристого цвета – точь в точь как пыль в приморском городке, где мы с Санычем так хорошо погуляли. Кинулась их затирать. Дверь, поскрипев туда-сюда, все же открылась, и я, бросив взгляд из позы поломойки, то есть между ног, убедилась, что высокое начальство снова почтило меня своим присутствием: его сапожки сорок десятого размера. Они потоптались, придвинулись ко мне, дверь захлопнулась и чавкнула запором. – Хюльда... Да встань же нормально, мне что, с твоей задницей говорить?! Разогнулась. – Да? – Что ты опять устроила? – с тоской в голосе. Ценю, Станиславский поверил бы. – Ничего. Выясняла личность и связи организатора похищения. Тебе сказать, или не интересно? – Каким образом? – У меня есть свои люди... не совсем люди и не совсем свои, конечно, но с обеих сторон конфликта. Кто – позволь умолчать. Связалась с ними, поговорила... получила ответ. – Да ну? – Дерек уселся на край бассейна и закинул ногу на ногу. Ой, неустойчивая поза, так и тянет его подтолкнуть. Нарочно провоцирует? – И кто же этот таинственный организатор? – Шлюха твоего патрона. Очень дорогая шлюха, настолько, что одним миром, думаю, ее бесполезно соблазнять. Продолжать, или не веришь? – Не верю, но продолжай. Хмыкнула. – Звать ее Фалль, специализация – астрал, иллюзии и мечты, отражения и искажения, ложь. Слыхал о такой? – Нет, – шеф энергично растер лоб, а потом и всю физиономию, чувствую, умотался он крепко. – Ты искренна, но где гарантия, что тебе не солгали? – Нет гарантии, – говорю. – Но если у тебя самого нет осведомителей в Тумане, то я – единственный источник информации. Если есть – спроси у них, должны знать. – Н-дааа... – неопределенно протянул Дерек. – И чего же она добивается? – Пока мы не раскрыли ее сеть "спящих в Тумане", она кормила ими зверушек Артаса, а теперь, когда мы прищемили ей пальчик, обиделась. Вполне могла бы кого-нибудь укокошить, например, императора или тебя. Не качай головой, ей это по силам. Но сучка больше любит интригу, поэтому устроила похищение. К чему оно приведет – не знаю, у меня недостаточно информации, но она есть у тебя. Думай сам. А если хочешь, чтобы я тоже покумекала, принеси мне мемуары очевидцев распада королевства Арфэн. Хотя лучше бы показания, но, увы, их нет. Там тоже был проникающий и неотслеживаемый портал, только никого не крали, а банально вырезали всю королевскую семью. – Я об этом подумал, – Дерек вытащил ладонь из воды, смочил лицо и лысину, мизинцем убрал каплю из уголка мертвого глаза. – Значит, Кугро? Считаешь, эта шлюха... имеет связи с Костяшкой Пекрито? – Тебе лучше знать. Ты когда-то был с ним знаком... – Когда он еще не был костяшкой. Преобразование сильно меняет психику. Не в последнюю очередь потому, что оно исключительно болезненно, не всякая жертва демонов столь сильно и долго страдает. Так что лича Пекрито – нет, я не знаю. Но я знаю кое-что о похищенной. С тобой поделиться? – Если это значимо для дела. Просто так – не нужно, я не любопытна. – Ты – удивительная женщина, Хю! – Дерек встал, потянулся, медленно подошел ко мне, положил руки на плечи. – Хочешь стать моей любовницей? – Что?! – полотенце упало, но шеф не дал мне его поднять, крепко зафиксировав руки, и я оказалась перед ним голой до пояса. Ага, было бы на что смотреть. – А что такого? – взгляд не возбужденный, а страшно усталый. – Замуж, прости, не возьму, нельзя мне плодить законных наследников, а в постели – поверь, твой Сурхвал... ах, да, он не твой... но что-то мне подсказывает, что нормального мужчины у тебя, девочка, и на Земле не было... так вот: ты не пожалеешь. Пауза. Для меня это как пыльным мешком по балде, а Дерек терпеливо ждет ответа. – А скажи-ка мне, сколько твоих любовниц умерло своей смертью? Опустил веки и кивнул: – Правильный вопрос. Ни одной. Все убиты или стали жертвами несчастных случаев. Но ведь ты не боишься риска. И, что еще ценнее, из самых провальных ситуаций выходишь если не с победой, то, хотя бы, без поражений... и живой. У кого Арагорн забрал удачу, чтобы наделить ею тебя? – А почему он должен у кого-то ее забирать? – вот это интересный оборот, теперь аккуратненько пошуровать отмычкой, и ларчик откроется. – Тьма творить не способна, все, чем она наделяет – это то, чего она лишила других. – Почему ты считаешь Арагорна темным? От многих я слышала, что темный, наоборот, Артас. – Тут дело не в масти, – Дерек сморщился, словно постарел на несколько десятков лет, хотя для мага его уровня такое в принципе невозможно – разве что сам захочет. – Твой патрон – ретроград. Пытается сохранить то, что есть, даже если оно до корня истлело. Но там, где нет эволюции, произойдет революция – катастрофа, которая принесет с собой кровь, смерть и хаос... но даже она лучше постепенного угасания, инволюции и распада. Я знаю, помолчи, все твои возражения. Артас жесток, меры его часто непопулярны. Но он посылает нас лишь туда, где нужны кардинальные перемены. И, смею надеяться, мы их приносим. – Ну, что ж, тогда я тебе тем более не нужна. Судя по всему, твой патрон со своей шлюхой поставили на Костяшку Пекрито, и не стоит дергаться, когда они начнут преобразовывать мир... в некротическом стиле. Это ведь тоже революционные перемены? Иди, присягни ему. – Идиотка! – Дерек грубо толкнул меня, но я-то держалась за тумбочку, привинченную к стене, а он стоял на скользком полу... результат предугадать несложно. Поднявшись и отряхнув грязь с одежды, шеф криво усмехнулся: – Когда-то твой патрон отнял у меня удачу, и отдал ее дураку Альфару. Альфар давно мертв, а я... не стал удачливее ни на волос. – Но, может, не так уж велика твоя неудача? Все-таки, триста лет стоять во главе Тайной службы, провести успешные преобразования во всех областях жизни Империи, раскрыть не один заговор и не погибнуть при пятнадцати – что, больше? однако... покушениях на тебя. Что рядом с этим – гибель твоих любовниц? – Ну, во-первых, для плетельщика неудачливость – досадная помеха, но не препятствие, тем более – не клеймо. Чтобы неудача состоялась, ты должен представлять то, что для тебя будет удачей. Если же ты будешь считать неудачу удачей и удачу неудачей, твое невезение обознается и подарит тебе удачный исход. Оно же тупое! И завязано на твой ментал. Конечно, сама методика манипулирования механизмом неудачливости сложнее, тоньше и изящней, но смысл именно таков. Второе, что делает руководитель вроде меня – нанимает удачливых исполнителей. Единственный риск для него – удачливые карьеристы, но тут, опять же, применяешь принцип "думаем от противного". А в последние сто лет уже никто не стремится занять мое место, слишком тяжела эта ноша. Ну, и третье. Моя судьба накрепко связана с судьбой потомков Альфара. Их связал еще Райван. Он бы младшим Великой Судьбы, и, как следствие – необыкновенно искусным плетельщиком. Мне до него не дорасти никогда. – И ты хочешь, чтобы я поделилась удачей... Прости, но мне нечем делиться. Я, если и младшая, то другой Великой. – Значит, правда... Чьей же? – Сам не догадался? – Тьмы? – Нет. Давай, не будем гадать, да и сама я не уверена в том, что мне оно не почудилось. – Такое не чудится, и в тебе ощущается зачаток великой силы. Пока, правда, абсолютно не реализованный. – Замнем. Скажи лучше, какой смысл похищать именно Альфлед, когда наследник короны – Бриан? Чьи-то брачные планы? – Скорее уж, мрачные. Альфлед – будущая плетельщица, и способна превзойти по искусству и силе меня. Я обучаю ее уже полтора года, все основы она получила. В дальнейшем может совершенствоваться сама. – Но откуда такой дар в ЭТОЙ семье? Не ты ли приложил э-мм... двадцать первый палец? – Скорее, это сделал мой учитель. Прабабка Альфлед – младшая дочь владыки Дождливого леса, а Райван любил альвис. Императрица имеет зачатки того же дара, но он не развился из-за альвийской доминанты. У Альфлед, предположительно, восьмая часть его крови, но еще половина – чисто человеческой, от отца, в результате альвийский "принцип стабильности" потерял силу. Для развертывания такого дара – вполне достаточно. Вообще, дети и внуки Райвана, те, о которых точно известно, что в них его кровь – стихийные маги ллири, и среди них нет ни одного менталиста. Об остальных потомках можно только догадываться, вероятно, даже в нашей Конторе служит не один носитель его крови. Но ни одного плетельщика с силой, как у Альфлед, среди них нет. Не слышали о подобных уникумах и в других государствах. – Значит, шлюха замахнулась на управление судьбой. Как думаешь? Все-таки, это баба твоего патрона, стоит ли вмешиваться? – Я уже сказал, меня не касается, чья она баба. Кстати, не советую говорить подобным тоном и такими словами с кем-либо еще, ну, может, кроме меня. Не поймут. Оскорбятся. Вызовут на дуэль. Когда говоришь со мной в присутствии других – ладно, тебя ведь УЖЕ считают моей любовницей, да еще грохнувшей своего жениха, то есть отмороженной на всю голову. Вот ведь злыдни, а? – и ласково улыбнулся. – Ладно, поняла. В общем, пригони мне еще и всю литературу по портальным перемещениям, особенно мобильным и прыжковым. Возможно? – Вполне. Только пришлю вдобавок секретаря, а то одна ты в такой горе книг точно не разберешься. И, не возмущайся, телохранителя. Ты – весьма ценная часть нашей Конторы. И... советую еще раз подумать над моим предложением. После ухода Дерека я, наконец, надела рубашку и пошла в спальню. Там, на кровати, меня дожидался роскошный халат с меховой опушкой, да и сама кровать была застелена наново. Видимо, ее перерыли в поисках артефактов, способных вызывать тот всплеск, что устроил Саныч, утаскивая меня в свой мир и потом возвращая, а после, для надежности, просто заменили все тряпье другим, снабженным следящими плетениями. Вон, в пуговице на наволочке, в трех бусинах на вышитом покрывале, в пряжке пояса... и уверены, что теперь мне от них никуда не деться. Не буду разуверять. Только вот ложиться на это произведение шпионского искусства мне как-то сразу расхотелось, словно там вместо плетений мыши, блохи и клопы. Да и вообще не понимаю богатеньких – как можно спать на скользких и холодных шелковых простынях, провалившись в пуховик, как в трясину. По мне гораздо приятнее жесткий ворс шерстяного ковра и теплый, чуть неровный на ощупь, деревянный паркет. Свернула куртку, сунула под голову вместо подушки, и моментально заснула. На полу. Первый сон – самый сладкий и самый сумбурный, во время него почти никто не осознается, исключение разве что для выскальзывающих в астрал из стадии засыпания. Но именно в этом сумбуре я почувствовала пристальное внимание извне. Словно кто-то смотрел на меня долгим изучающим взглядом, но из-за дальности расстояния ничем другим не мог себя проявить. Я рванулась к нему, наткнулась на плотную сеть (возможно, так проявляла себя защита камер), истончилась, вытянув сновидческое тело в иглу – и проскочила сквозь ячейку. В сновидении одна из добрых традиций – не держаться традиций, особенно в определении формы тела и его способа передвижения. Я взмыла в небо, и это было небо астрала, а не сновидения, не сконструированное памятью синее с облаками изображение, а серебристо сияющий купол. Стало быть, получился выход, а не проекция – мой первый астральный выход на Ирайе. Да... не прошло и полгода. Как только я перенесла взгляд с дальнего плана на ближний, передо мной появилась девушка, уж очень знакомая, вот только кто она такая, я долго не могла сообразить. Пока до меня не дошло, что она похожа на меня-теперешнюю, как зеркальное отражение. Лицо, фигура, даже армейское барахло не первой свежести. – Ну, здравствуй, сестренка! – И тебе... – я причувствовалась, и ощутила некую принципиальную разницу между нами. – Не кашлять. – Да я уже давно отперхалась, – ухмыльнулась девица уголком рта. – Ну, как тебе мое тело? Нигде не жмет, не трет, не болтается? – Хюльда! – вырвалось у меня. – Она самая. А ты почему не боишься – вот вышвырну из тушки, займу свое законное место, и будешь тут бесплотным духом бродить. – Да ладно стращать, – смеюсь. – Ну, вылезешь ты в реал на пару дней вместо меня – тут тебя опять и угробят. Только более качественно, чтоб тулово вдребезги и мозги навылет. – А тебя, значит, нет, – даже как-то обиделась мертвая Хюльда. – Меня – нет. У меня ж опыта больше, – понты наше все, главное – верить, что оно именно так, а не иначе, в астрале это единственный способ солгать. – Да и покровитель не один вона там, – показываю вверх пальцем. – Имеется. – Божество или Великий? – И тот, и другая, и еще знакомых до кучи – не дадут помереть. Им это невыгодно. Я тут ценный кадр, вроде ассенизатора. В смысле – говно разгребаю. Ты так не сможешь. – И много уже разгребла? – Да на пару каторжных галер хватит. – Однако... – Это я еще многих жалела. Ну, дети у них малые, да и вообще, что с тупых селян взять? А гильдейцев порвала в клочья. Но вот с одной серьезной тварью схлестнулась, убить не смогла – так она другим пошла мстить. – Не нам ли, случайно? – сестра глядит недоверчиво, исподнизу и искоса – я тоже так в последнее время все чаще смотрю. – Кому – вам? – зеркалю позу и тон. – Нам, духам. Развелось всякой дряни в Тихих Лесах – за Гребнем меньше водится. Отбиваться устали. – И что это за дрянь? – спрашиваю, задавив фантазию на корню. – Пошли, сама увидишь. Она взяла меня за руку и мы шагнули. В астральный, то есть, придуманный лес. Это был не тот лес, который рисуют наши художники, и где непременно обитают медведица, пестун и два маленьких медвежонка, где рыщет серый волк и бродит заблудившаяся Машенька, это была и не зимняя тайга, где звезды с кулак, мороз-карачун и "розовый снег – даже во сне", и, как я поняла, это была вовсе не коллективная мечта орков, ее-то я примерно представляю. Это был жуткий Сухой Лес, и если в нем было что-то живое – то это живое было хищным и страшно голодным. А духи орков, огородившись наспех придуманными камнями и выворотнями, держали круговую оборону. Мертвая Хюльда перетащила меня сразу в центр этой толпы, и взгляды всех присутствующих скрестились на мне. – Эхе, Вийда! Ты что, тоже того? – оркобабка с черепушкой на посохе моментально оказалась рядом. – А, нет, только спишь... Это своим помогать пришла, что ли? Оно, конечно, надо-о, только сперва бы хумансов двоих-троих в мою честь забила, а то смотри – совсем истошшала я, руки трясутся, – и размахивает посохом, как булавой. Подошел и тот буйный орк, с которым отстаивали Гнездо Виверны. Выглядел он совсем плохо, низ тела размывался коричневой дымкой, и получалось, что он плывет по воздуху. Если не подкормлю – количество защитников нашей баррикады сократится именно на него. Дотронулась до плеча – дала силы, бабке тоже подкинула, но без контакта, а то она наглая, присосется – не оторвешь. Остальные подтягиваться начали, на запах дармовой жратвы, но передышка резко закончилась – из-за деревьев полезла дрянь. Вот тут-то я и увидела, чего орки боятся, потому что внешность астральных существ формируется именно под влиянием наших вне-сознательных представлений и страхов. То есть, выглядели они гарантированно "нереально", зато реальным был гулкий ужас, на волне которого они приблизились к круговой баррикаде. Драконо- и динозаврофобия нервно курят в углу, такого собрания зубов, клыков, рогов и когтей не выдумать создателям банальной Годзиллы и Юрского парка. Ребята, откуда вы на Ирайю пришли, что ваше бессознательное населено столь жуткими монстрами? Но хватит удивляться, пора лезть в драку, а то мои сородичи не отмахаются... В астрале – свои законы, отличные от пореаловых и эфирных, в нем бесполезно отвечать на удар ударом и злостью – на злость. Гораздо результативнее несимметричные плюхи. Поднимаю глаза к корявым веткам и выдумываю свой ответ, из породы мухарапундиков. Жирное белое брюхо, маленькие лапки враскорячку, красный гномский нос, мутные глаза и дебильная улыбка, растягивающая слюнявую пасть. Беззубую. Он никого не жрет, и даже не убивает. Он висит на ветке, как экзотический плод, вращается, лыбится... и пердит. Нравится это ему, ну, что поделаешь. И то, что любит, он делает хорошо – монстры, попавшие под воздушный удар, улетают со скоростью, несоизмеримой с силой истечения газов. Подскакивают, по-дурацки переворачиваются, замирают в воздухе и шлепаются со всей дури. Создаю еще четырех мухарапундиков, размещая по направлениям "малой звезды", и атака захлебывается, в прямом смысле. Но причина, конечно, не в придуманных газах придуманных существ. У каждого народа – свое, в чем-то отличное от других чувство юмора, только в самом его низу у всех обязательно лежит тема нечаянного унижения, конфуза, фекальные шутки дошкольного возраста. Это есть у всех, только у некоторых весь юмор в них заключается, у других же варианты неожиданности перемещаются выше – от генитальной зоны до социальности и даже формальной логики. "Висят две сосиски, особенно крайняя" – это сложно, не все поймут. Зато явление мухарапундиков сработало на всех орков, и именно так, как надо: глядя на тот цирк, что творили мои астральные боты, духи загоготали. Поначалу, конечно, сдерживались, фыркали и мычали, но потом их прорвало. Ржали, хлопали друг друга по спинам и животам, хватались за колени, плюхались на задницы, катались по земле в пароксизме хохота, плакали и икали. Пришлось поспешно свернуть всех пятерых, как раз вовремя получилось – вместе с первыми взрывами смеха тягучий ужас исчез, а зубасто-когтистые монстры превратились во что-то до жалости дряблое, и были рады провалиться сквозь зыбкую почву нереальности. Не дожидаясь, пока духи нахохочутся и обратят на меня внимание, я смоталась в нормальный сон, а из него вскоре проснулась. Оказывается, проснулась не зря – меня пытались переложить на кровать. Девушка атлетического телосложения и худой-бледный мужчина с растрепанной седой шевелюрой и странным лицом. Большие, круглые, какие-то кукольные глаза, маленький курносый нос, губки бантиком и полное отсутствие подбородка – он выглядел, как пупсик из концлагеря, это было и смешно, и жутко. Я оттолкнула обоих, что-то промычала спросонья и уселась, держась за голову. Сил-то потратила много – сперва духов кормила, потом мухарапундиков делала – и не отдохнула совсем. После такого сна дополнительно спать надо. – В постель не пойду, – отвечаю на не заданный вслух вопрос. – Слишком мягкая, шелковая и вообще роскошная. Я к этому не привыкла и не собираюсь. К тому же, она слишком большая. Заблужусь – как искать будете? – Найдем, – улыбается девушка. – К ноге веревочку привяжем. – Не надо меня на веревочку, – отвечаю. – Я не грузило. Уж лучше оставьте, как есть. И снова ложусь на ковер. И снова меня выкидывает в астрал к орочьим духам. Атака продолжается, только теперь вместо монстров на нас прут... хумансы в футуристичных скафандрах и с железными хреновинами, зверски напоминающими лазерное оружие земной фантастики. Ну ни фига же коллективное бессознательное у диких орков! Оружие, кстати, вполне действующее – половину барикады ликвидировало походя. И рожи у этих новых ботов такие... соответствующие. С оловянными глазами, в которых только холодная ненависть, и больше ничего. Сразу ясно – смехом их не проймешь. Фанатики. Что ж с ними делать? С фанатиками? Гы! – Дети мои! – раздалось с серебристого неба. – Бог любит вас! Мое крепкое убеждение сработало, или прообраз этих марионеток действительно был крайне религиозен, но боты как-то сразу затормозили и опустили оружие. Они уставились в небо, а я уставилась на них, и ударила всей артиллерийской мощью безусловной любви. Есть такой прием в астральном мочилове: на тебя кидаются, а ты их любовью, любовью! Омерзительная штука, на самом деле, и с настоящим чувством общего имеет только название. Зато очень похожа на то, чем обрабатывают свои жертвы тоталитарные секты, от малоизвестной "доктрины Муна" до широко известных "свидетелей" и РПЦ. Ботов ею словно парализовало. Они опускали оружие, вставали на колени, плакали... Оркобабка беспрепятственно перелезла через остатки завала, подошла к одному "хумансу", взяла за руку и попыталась откусить палец. Он на это не среагировал, но сама его "плоть" начала таять, превращаясь в ничто. И если бы только его – в потоке божественной любви истаивал остальной "звездный десант". Я подумала, что наконец-то можно нормально поспать, и покинула астрал. Если бы! На границе яви и сна ощутила, как меня трясут, и шепчут на ухо: – Ви... пошли, Ви. Там ваще гобличья жопа... Ну, давай... Вставать не хотелось, в астрал выходить – тем более, я, отмахнулась, расслабилась и отдалась течению сна... чтобы оказаться на прежнем месте, среди орочьих духов. Они застыли в ужасе, запрокинув головы в небо. К нам приближалось НЕЧТО. Псевдопочва дрожала под его тяжкими шагами, а голова, увенчанная короной, появилась над верхушками Сухого Леса. Лицо выглядело схематичным рисунком, но глаза были живыми – и светились нечеловеческой яростью и умом. Если до того были боты, то это – явно игрок, и игрок гораздо сильнее меня, как минимум, прокачанней. Блинская игровая терминология... А если призвать одного из админов? Не факт, что придет, но попробовать можно, или даже воспользоваться кое-какими паролями... Читерство – вот наше все! Поднимаюсь над остатками баррикады, над вершинами леса и лечу навстречу гиганту, сосредоточиваясь на одном состоянии – на большее у меня не хватит ни времени, ни сил. Вот он протягивает ко мне руку... ладонь летит наперерез, как неуправляемый болид, и в последнее мгновение я вхожу в... в Это. Ничто, которое ничтожит. Зияющая пустота. Преддверие Великой Смерти. То, что снимает любые противоречия, исцеляет любое страдание и лишает любого существования. То, что не знает границ. Находясь на волос от этого состояния, я чувствую, как вокруг меня расходится сферический волновой фронт, как он встречает... уже не встречает сопротивления, вгрызаясь в чью-то плоть. Я не помню, чью – я даже себя-то толком не помню... "Вийда!" Громовой шопот, шелест, безраздельно заполняющий сознание... Состояние исчезает мгновенно, я лечу спиной вниз, падаю долго и прикладываюсь больно. Подо мной – какие-то сантехнические трубы и камни, надо мной – ярко подсвеченная дыра в потолке... то есть – в полу верхнего помещения, и в нее заглядывают два силуэта. – Вэль Хюльда! – этот голос я знаю, это мой телохранитель, статная девица с руками, как у морячка Папая, и она испугана. – Вы живы? – Ага! – ответить удается с третьего раза, голос никак не хочет работать в полную силу. – Не шевелитесь, сейчас за вами спущусь! Хрена вам, не шевелиться... я, конечно, ушиблась, но ничего не сломала, и прекрасно чувствую все тело, до последней жилки и косточки, так комплексно, ярко, как на голограмме, где вместо графического изображения возникают ощущения. Такой же волновой природы. М... что-то новенькое и весьма приятное... Встаю, в проломленной дыре развернуться можно, только ходить нельзя, оглядываю стенки. Кажись, я во сне просадила пол вплоть до какой-то линии коммуникаций, вентиляции, что ли? Или, может, тайного хода? Нет, ход не был бы в половину человеческого роста, все же коленно-локтевая поза – не самая удобная для передвижения. Стенки пролома не гладкие, то есть, не прорезаны и не проплавлены, они словно осыпались от старости. Забавный эффект. Это что же, я в астрале мочилово устраивала, а в реале моя эфирка "сферу смерти" сама слепила? Кошмар какой... Что ж теперь делать, когда опять сородичи позовут? Дерек Эльхемский спал. Он спал и не знал, что я опять натворила. Шкурил меня тот исхудавший пупсик, которого ко мне приставили секретарем. При ближайшем рассмотрении он выглядел много хуже, чем при первом знакомстве. Во-первых, у него не было обеих ног по колено и кисти правой руки, все это заменяли маго-механические протезы, и если насчет ног без сканирования еще можно было бы ошибиться, то протезу кисти даже не потрудились придать естественные очертания. Во-вторых, это было ерундой по сравнению с тем, что творилось с его эфиркой. Фактически, половина эфирного тела, причем, в районе жизненно важных органов, отсутствовала, и была заменена вживленными в него плетениями, которые подпитывались как минимум от трех стандартных кристаллов. Не знаю, насколько оно эффективно функционировало, но лицо мужчины было бескровным, губы – синеватыми, а в глазах иногда такое промелькивало... При том, что не старый еще человек. В общем, если шеф решил меня серьезно предупредить, то у него получилось. Жить в таком состоянии, как эдлэ Вейлин – страшнее, чем умереть. Наверно, у меня это на лице отразилось, потому что он, кинув быстрый взгляд, скомкал разговор и спросил сочувственно: – Может, успокоительного? – Нет, – говорю. – Какое успокоительное, когда в астрале такое творится. Да и спать я больше не буду, до прояснения непоняток. – И что там творится? Думаю, нужно поставить в известность вышестоящих. – Хорошо. Пишите. Главе в особую папку. Что? Не, выражение такое. Идиоматическое. Бумага, карандаш?.. Почему не нужны? А... передаете на запись... Тогда слушайте и... передавайте. Орочьи "духи предков", фактически, все духи умерших и пока не переродившихся орков подверглись массированному нападению. Сперва это были астральные существа типа страхоедов и болеедов, основная ударная сила – наведенный ужас и причиняемые страдания, изгоняются и уничтожаются искренним смехом. Вторая волна не идентифицирована, предположительно – некая сила, связанная с ненавистью к оркам. Изгнана посредством любви... нет, не настоящей, если надо, я продемонстрирую это состояние. А вот третьим пришло божество. Скорее всего, далеко не самое сильное, возможно – изгнанное или изрядно кем-то побитое и после этого не восстановившееся. – Элим или Лами? – Ну, если это Элим... то он сильно хезнул здоровьем. Хотя, наверно, кто-то из более старых, истощившихся и вовсе забытых божеств. У него лицо еще до нашей встречи было таким... будто нарисовали. И каменная корона. Вейлин недоверчиво хмыкнул: – Неужели кто-то из Древних Королей? Уже сколько веков о них даже не слышали. И вы его... Пустотой? – Смертью. Правда, не поручусь, сильно измененное состояние было, но что оно транслировалось через эфирку – хреново, случайно могла убить вас. – Какой вы интересный термин используете. – Какой? – Земли мертвых называете "астрал". – А... на одном из малоизвестных тут языков значит – "звездный". Если хорошо присматриваться, астральная материя состоит из мелких звездочек, и она очень пластична, достаточно внимания и хорошего воображения, чтобы в астрале строить дворцы и выращивать сады и леса, создавать моря, степи и горы за одну ночь. Даже магом не надо быть... эдлэ Вейлин! Идея! Бедняга от моего вопля аж вздрогнул. – Пишите... передавайте, то есть, – говорю ему. – Надо найти лишенных магического дара людей, обладающих хорошим воображением, вот имена троих, они живут в Керемнице или окрестностях, недавно проходили свидетелями по делу о "спящих в тумане". Надо поискать и остальных из подобных клубов, кто остался жив и в здравом уме. Да, имена: Киаран, баронет Хоэльский, весьма достойный молодой человек; Иймен из Керемницы, бывший переписчик в городском архиве, сейчас, наверно, без дела слоняется, болтун, но хорошо идет на сотрудничество, Эльма из Керемницы, о ней у меня почти ничего нет, надо посмотреть в бумагах по делу "спящих...". Найти. Предложить работу на благо Империи. При согласии привезти сюда. Я их научу всему, что знаю и умею сама – по астралу. Для Дерека сделайте пометку – "это тоже связано с нашей общей знакомой". Вейлин посмотрел на меня оживившимся взглядом, может, я ошибаюсь, но у него даже щеки слегка порозовели, а потом спросил: – А живописцев – можно? Есть, правда, еще и поэты, мастера слова, но абсолютно бездарные к магии, только у вторых нет пространственного воображения, как у первых... Специфика живописи. – Вполне, – отвечаю. – И скульпторов. Сделайте пометку от своего имени, ведь это вы предложили. И еще... – я очень внимательно посмотрела на него. – Возможно, есть маги с выгоревшим даром, но не потерявшие волю к жизни. Последнее особенно важно. Они тоже подойдут. Нужно предложить им. Ну и... – да, сработало, у "пупсика" разгорелись глаза, но он мгновенно притушил промелькнувшую в них надежду. Я вздохнула. – Придется мне распрощаться с этими апартаментами. Не потому, что дыра в полу, – кивнула я на соседнюю комнату, где вертелось трое магов разной специализации, только что на вкус не пробуя обломки паркета и каменную пыль. – А потому, что это вопрос безопасности всех, кто окажется рядом во время очередного перехода астральной магии в явь. Скажите подготовить самый маленький, но хорошо защищенный полигон и перенести туда стол, стулья и нормальную койку, а не это, – я ткнула пальцем в сторону открытой двери в спальню. – Безобразие. Можно просто матрас и одеяло. И прошла в спальню – поговорить с девушкой-телохранителем. Да, надо переспросить имя, а то в этом бедламе я толи им не поинтересовалась, толи забыла. Она стояла около кровати, теребя кисточку покрывала и явно собираясь застелить ее сразу же после ухода дознавателей. Действительно, нужное дело, учитывая измятый вид траходрома... С кем же она так? Неужели с этой развалиной? Кивнула, отозвала ее в сторону. – Эдлэ... – Вэль Никана. – Очень приятно. Вэль Никана, я не ревнительница нравственности, но мне не все равно, с кем вы развлекались. Одно дело, если кроме нас троих: вас, меня и эдлэ Вейлина, здесь никого не было, и другое дело – если, когда я спала и выходила в астрал, тут был кто-то четвертый. – Кроме нас троих никого не было. – Стало быть... – Стало быть, я... развлекалась с эдлэ Вейлином. – Ого! – только и сказала я уважительно. – В таком состоянии еще что-то может. – Он же... Ничего вы не понимаете, вэль Хюльда, – потупилась, а даже не порозовела, значит, ни хрена не смутилась. – Может быть, может быть. Впрочем, это меня не касается. Мне нужно теплое одеяло, жесткий матрас и простая мебель. Сейчас эдлэ Вейлин узнает, какой из подземных полигонов можно надолго занять, и мы туда переберемся. Я буду спать в испытательной зоне, вы с эдлэ Вейлином при этом будете находиться в помещении для наблюдателей. Поверьте, это оптимальное решение. – Да. Я сама об этом подумала. – Почему не сказали? Прошу вас, вэль Никана, если что-то пришло вам в голову, говорите, не стесняйтесь. Даже если это, мягко говоря, не соответствует действительности, мы с эдлэ Вейлином смеяться не будем. А ведь оно может оказаться и единственно верным решением! Что будет, если вы его утаите? – девушка кивнула, и я продолжила. – И еще, давайте отставим эти "вэль" и "эдлэ" на самую дальнюю полку. Слишком долго и церемонно. Я – Хю, ты – Ника, он – Вей или Вейли. Согласны? – Да, вэль... Хю. – Отлично, Ника! Пошли, спросим, что выяснил наш... обольститель юных охранниц. Вейлин встретил нас сведенными вместе бровями и пальцем, прижатым к губам. Вслушивался во что-то еще полминуты и заявил: – Насчет полигона устроил, мебель выберете сами на складе... – Ника знает, какую, распорядится сама. – Хорошо, – удивление едва промелькнуло в глазах и угасло. – Еще: сюда движется шаманская кодла в полном составе. – Это сколько? – Трое. – Твою ж... Тут раздался шум и ругательства на орочьем, и все это старушачьим скрипучим голосом с подвываниями – работа на публику. Я так и видела, как бабуся идет на тройку силовиков, размахивая руками, а из рукавов у нее высовываются разозленные духи и щелкают длинными, как ножницы, клювами. – Вейли, скажи охране – старичье пропустить. А то ведь она не остановится, пока все не оглохнут. Тот закрыл глаза, сосредоточился, и вопли прекратились. Зато шорох, топот, шум чего-то мелкого, стучащего друг об друга, возобновились, в спальне что-то со скрипом отодвинули... и в дверь кабинета торжественно вплыла бабка в синей стеганой душегрее и юбке до полу, богато расшитой тесьмой, стащила головной платок из-под шапочки, промокнула им вспотевший лоб и уголки губ, шумно отдулась, и схватила меня за руки. Ее тираду я поняла с пятого на десятое, потому что мать дома на орочьем только ругалась, а Сурхвал считал хорошим тоном даже для ругани употреблять общеимперский. Так что знания орочьего у Хю, а, значит, и мои, исчерпывались двумя десятками общеупотребительных фраз, которые в черном буфере знали все. За бабкой в синем завалилось еще две примечательных личности: дедок с тухлой лапой на шее и тихонькая согбенная тетка, помладше буйной старушки лет на десять. Дед, даром, что мелкий, как воробей, а вошел, выпрямившись и развернув грудь, будто гордая птица индюк, и одет был как индеец – весь в замшевых шмотках самошитного происхождения и цацках из косточек и перышек, и не грязный, вонь распространяло именно его новое украшение. Тетка – щупленькая, тонкокостная, с усталым бесцветным лицом, тащила пудовый булыжник, а в нем шевелилось нечто нематериальное, но чрезвычайно плотное и энергичное. Не пырмыргуй ли? Вообще-то любимый гномский дух, но приручить его – надорвешься: туп, своеволен, прожорлив, и способен проедать почти любые препятствия, как физического, так и магического плана. Боится только щитов и сфер тьмы и смерти. А тихонькая шаманка, заметно, что дружит с этой дочерней стихией. Я сперва думала, что с рухташами, духами горных пород, но эфирный аромат выдал присутствие смерти. А бойкая старушка окружена такими же, как она, бойкими духами воздуха – не сильфами, твариками помельче и поглупее, принявшими облик птиц, особенно меня порадовали цапли в рукавах и кулички в бусах и пуговицах, поминутно высовывавшие оттуда длинные любопытные носы. Связка витых ракушек на поясе тоже была заполнена до отказа, и тянуло от нее болотом – никак, мелкие тинники спрятались. Прямо не бабуся, а царевна-лягушка в старости: махнет рукавом – и сопатка долой, цапля зарукавная клювом, как бритвой, отрежет. Но рукавами она больше не махала, а, взявши меня за запястья, поднесла ладони к своему лицу и забормотала: – Афтех, Вийда, харха инеш, кэзр хугыш эйхте... – для меня это был набор слов, два из которых я поняла, но не поручусь, что верно. – Что ручей вам нажурчал? – спрашиваю. – Простите, уважаемая, но не понимаю по-орочьи. Бабка остолбенела. – Стыдно, госпожа! – наконец произнесла она с горечью. – Родного языка не знать! Я, Нохта, дочь Цапли, пришла к тебе от всего Леса, Хоброк Усмиритель и Удха Ят – от Великой Степи, а ты, значит... И резко отпустила руки. – Ну, простите, уважаемые, – пожала плечами, дескать, какая уж есть. – Я не виновата в том, что сказали духи. Надеялась, что поможете отвести беду от наших с вами предков. Сколько веков они берегли нас – пора нам о них позаботиться. – Не сердись, госпожа, – отодвинул бабку дедок. – Глупая она, одно слово – птичка! Чирик-чирик. Мы к тебе за тем же пришли, духи говорят – плохо, чужаки идут, воздушных бьют, водных бьют, земляных бьют, одни огненные еще стоят как-то, а остальные нас просят помочь, да куда нам против такой своры. Я, вон, одну тварь разделал, а бэлэк ялкыр всех потерял, сам еле жив остался. Помогай, госпожа Вийда! – и повалился в ноги. Мать моя родная... орки ж никого господами не называют, у них сам великий вождь, когда объединяются племена – "старший брат", и к нему на "ты", а госпожа или господин – это титулы божественные, давно уже не звучавшие. – Дедушка, встаньте! – поднимаю его, а он из рук выскальзывает. – Да вы что, сдурели – госпожой меня называть? Ну, я – Вийда, и что с того? У меня что, третий глаз от этого вырос или хвост проклюнулся? И без вас мне никак не справиться. Наши мертвые отбиваются в Тихих Лесах, и леса те стали страшными, злыми. Помогла им продержаться, но одной меня там точно не хватит. Удха, ты в царстве мертвых давно не была? – Да, госпо... Вийда. Декады уже полторы, как сходила. – Пути торила для померших? – Не без этого. Вот, еще прошлой весной... – Погоди. Нижних обитателей знаешь? – А то ж... Смотри, собачку на них откормила, – и булыжник с пырмыргуем показывает. – Это ж пыр... – Был пыр, а стал – завер, охотник на нижников. – Страхоедов? – И болеедов, и тхотов. Душеглота пока еще не завалит, а остальных – сожрет, не подавится. – Хорошо. Все вещи с вами? Идем, устроимся на новом месте, там и договорим. А потом – в астрал. – Э? – дедок округлил глаза. – Пошли, – говорю. – На новое место. Оттуда нам удобнее будет в земли мертвых ходить, чужих духов гнать. Остальным безопаснее, тем, кто вокруг нас. – Кочуем, значит? Чтоб хумансы со страху не обгадились? – съехидничал дедок, но Удха на него глянула исподлобья, и тот осекся. – Идем... Тут как раз подошла прислуга с тележкой из библиотеки, да, нехилая вышла кучка спецлитературы, и мы потащились на новое место. Спускались ярусов то ли семь, то ли восемь – специально не считала, а на глаз – так дошли до самого низа, где под ногами сплошная базальтовая плита, в которую вплавлены стены. Тележку пришлось левитировать, что, учитывая ее перегруженность и относительную узость прохода, я делала весьма аккуратно и сосредоточенно, не до счета ярусов было. Вейлин трудился минут пять, открывая замки – от чисто магических с системой аурной и голосовой идентификации до механического потайника с полусотней точек, которые нужно было нажать в определенном порядке. Мы вошли на полигон, и, не успела еще закрыться дверь, как услышали дробный топот – это Ника напрягла двух силовиков транспортировкой барахла. Кстати, тряпье с траходрома, обвешенное жучками, они прихватили полностью. Да, забавно придумано, вместо моих магуйских шалостей показывать службе постельные игры охранницы с секретарем. И, сдается мне, Ника получила на это "добро" у Дерека. Признаю, подковерные интриги трехсотлетнего менталиста мне не понять, хотя попытаться стоит. Но это после. Силовики тут же слиняли, а прислуга разложила мои матрас и одеяло на полу испытательной зоны, туда же кинули все подушки, рядом пристроили тележку с книгами, и мы вшестером уселись в кружок. Еще бы эмалированный чайник и пиалы в руки – и полный Тюратам. Подозвала парнишку, по виду более сообразительного, чем его старший сослуживец. – Тей-фре сюда притащи, в посуде этак на полбочонка, и не бурды, а чтоб заварили покрепче. Пирогов, с чем там, в жральне, найдется. Каких-нибудь фруктов. И, это... отхожее место тут есть? Здорово. Хорошо, хоть такое. Тогда еще воду и мыло для умывания. Все запомнил? Да, эдлэ Вейлин передаст, чтоб тебе отпустили. За счет Конторы, конечно! Да, Вей? Вот и прекрасно. Убежал. Посмотрела этак с прищуром на дедусю Хоброка, на Удху Ят, на птичью бабушку, и спрашиваю: – А скажите мне, уважаемые, вы на небо путешествовали? И каким способом? Шаманы выпучили глаза и переглянулись, Вейлин хотел что-то вставить, но я остановила его жестом. – Как? Как все – духи несут, – ответила Нохта. – Ну, да, – хмыкнул дед. – Тебя-то стаей надо нести. А я мал-мало сам умею. До пятого неба хожу. – Ну, а я дороги торю, мне положено, – почти прошептала Удха, и я поняла, что в племени, а то и не в одном, она исполняет похоронные обряды. – Что ж, прекрасно. Все вместе в гости пойдем, в Тихий Лес, хоть он уже совсем и не тихий. А потом поглядим, что с остальными духами приключилось. Ника, следи за состоянием тел – всех, не только моего. Если что-то не то почуете – бегите с Вейли в укрытие. Кто-то должен будет потом рассказать, что случилось.