Рождённая под знаком Хагалаз

      Взволнованный трель ворвался в дом, прервав разговор ярла с женой:       — Господин! Господин! — сбивчиво затараторил крючковатый раб. На левой руке у него не хватало двух пальцев. — Там два конных воина! Один в доспехах, при мече, а второй — страшный, весь в татуировках, со здоровенными копьём, мечом и секирой. Велели нестись быстрее ветра и гостью вашу звать — почтенную Илву Ульфсон, а не то кожу с меня спустят, да на вертеле зажарят! — ярл знал этого раба, он не был ни труслив, ни впечатлителен. Так напугать мужчину, прожившего несколько лет среди норманнов, пусть и рабом, не просто.       — А ну-ка, — Хвитсерк встал, распахнув здоровые плечи. — беги, позови пару хольдов, да Илву с Рагнаром. Пойдём, посмотрим, что там за гости приехали. Чужих рабов они мучить собрались!..       Право собственности и законы гостеприимства ценились в этих краях очень дорого. Для доброго человека всегда найдётся мясо, эль и крыша над головой, но вот тем, кто пришёл с плохими намерениями…       Хвитсерк поправил меч на поясе и медленно вышел. На руках красовались несколько золотых браслетов. Подумав, ярл достал из-под рубахи золотую цепь, чтобы показать, что он не простой человек.       Во дворе царила суматоха: дети носились, как ужаленные, возле двух всадников. Женщины вновь зашептались между собой и засверкали полными интереса глазами. Хольды тоже не заставили себя ждать — несколько молодцев бежали за ярлом с щитами и в броне. Хозяин с удовольствием отметил выручку бойцов. Хотя сейчас они были не нужны.       Первого гостя ярл узнал мгновенно — барон фон Штосс не изменял своим привычкам и прибыл в тяжёлой броне. Но вот человека на сивой кобыле Хвитсерк не знал. Похожий на скалу воин держал в руке тяжёлое рубящее копье — хоггспьёд. За спиной висели щит и здоровенная секира, а на поясе болтался меч, да такой ширины и длины клинка, что немногие, даже очень умелые воины, смогли бы справиться с подобным. Из-под расстёгнутой рубашки на волосатой груди гостя был виден орнамент татуировок. Он носил густую бороду и шевелюру.       «Красавец!» — с лёгкой усмешкой отметил про себя ярл.       — Здравствуй, Хвитсерк-ярл! — спешившись, поклонился фон Штосс. — Я вернулся и привёл с собой друга. Сагр Сигурдсон, по праву прозванный берсерком.       Когда ноги Сагра коснулись земли, раздался глухой удар, и мужчина поклонился.       — Здравствуй, ярл Хвитсерк. Да будут твои хирды так же сильны, как раньше, а имя твоё пусть воспевают в веках! Дозволь быть гостем в твоём граде Муспельхейме. Мы не богаты, но взяли на себя смелость преподнести тебе в дар этот плащ, украшенный золотым шитьём, франкской работы. — Сагр достал из сумки, привязанной к седлу, дорогую вещь и принёс её хозяину.       — Я рад приветствовать тебя в своём городе, Сагр, сын Сигурда. Дозволь и мне одарить тебя. — ярл снял небольшой перстень из белого металла и протянул его берсерку. Это тоже был элемент местных традиций — за подарком следует отдарок, потому любой умный человек имел при себе пару безделиц, которые можно было не скрепя сердце подарить. Ну, или пропить при желании.       За это время Аса, поистине мудрая женщина, оценила обстановку, притащила откуда-то пару рогов пива и вручила один Илве, толкнув ту из толпы к гостям, а второй вынесла сама. Штосс приготовился принять из рук «невесты» напиток, как внезапно Сагр распахнул медвежьи ручища, едва ни сбив того с ног, и заорал:       — Илва Ульфсон, Йотуны меня задери! Стрекоза треклятая! Как я рад тебя видеть! — голос его взревел так, что даже властный бас ярла мерк в сравнении с этим. Наиболее впечатлительные граждане испуганно отшатнулись, а детина сгрёб Варю, уже готовую бежать, в охапку и вскинул над землёй. — Сколько лет! С роду бы не поверил! Помнишь, вы с отцом гостили у моих родителей три раза подряд на славный праздник Йоль?! Хотя да, конечно, не помнишь! — А потом вырвал из рук девушки пиво, влил его в свою медвежью глотку и поцеловал её в губы.       Сказать, что Варя удивилась — не сказать ничего. И она сама не знала, от чего. Ни то от того, что этот здоровяк держал её в воздухе одной рукой, ни то от поцелуя, ни то от того, что все откровенно пялились. Она подумала дать мужлану пощёчину, но все присутствующие, включая фон Штосса, реагировали абсолютно спокойно, да и страшно было пытаться драться с таким громилой.       Аса, вновь переоценив ситуацию, оббежала гору мышц с девушкой в руке по короткой дуге и передала свой рог рыцарю.       — А теперь, дорогие гости, прошу к столу! — объявил улыбающийся ярл и, по-дружески похлопав Штосса по спине, повёл в свой дом.       Варя, пользуясь тем, что все наконец начали расходиться, побежала к Рагнару. Тот, как и всегда, стоял с невозмутимо-скучающим лицом.       — Что это, твою мать, было?! — слова сопровождались яростными жестикуляциями. Варя впопыхах постаралась пригладить растрепавшиеся волосы.       — Слегка невоспитанный северянин, но в рамках приличия. — Артём уже начал разворачиваться.       — Он меня поцеловал!       — Ну да, — было видно, что диалог мужчине в тягость. — Ты же подала ему рог. А если незамужняя женщина даёт рог мужчине, то полагается поцелуй. Традиции. Если бы что-то было не так, Иоганн или ярл уже устроили бы разбор полётов.       — Дикари! — девушка скривила лицо и провела тыльной стороной ладони по губам. Их всё ещё покалывало от чужого прикосновения, а также присутствовал привкус эля. Варе хотелось как можно скорее от этого избавиться. — Я вообще не могу понять эти законы! Это же полнейший абсурд! То есть, раба можно унизить, а свободного человека — нет, так?       — Да, — сухо ответил Рагнар.       — Раба можно наказывать как угодно, но если наказать свободного человека — это преступление, так?       — Да, но зависит от ситуации, — Немой тяжко вздохнул и посмотрел на Варю, как на надоедливого и чрезвычайно любопытного ребёнка. — За всё полагается плата. Даже раб может пожаловаться ярлу, что его сильно истязают. На тинге — местном суде всё решается. Вчера всё прошло без разбирательств, но такое бывает очень редко, тебе просто повезло, иначе пришлось бы выплачивать тому хускарлу компенсацию за пробитую голову.       — Я всё равно ничего не понимаю! — Варя развела руками. — Рабы ведь точно такие же люди, почему у них так мало привилегий? Почему их используют как вещи? Почему никто не заботится об изнасилованных рабынях, когда те беременеют, а детям не даётся ровным счётом ничего?! Такими темпами везде останутся только одни рабы! Так почему ярл ничего с этим не делает?!       — Погоди, — Рагнар устало поднял руку, прерывая полившийся поток вопросов, смешанных с пучиной негодования. Он потёр переносицу, голова сегодня разболелась как никогда прежде, слишком долго он игнорировал «болезнь», и вот, к чему это привело. Теперь даже алкоголь не сможет замаскировать эту боль. — Послушай… Вспомни уроки истории. Рабы всегда были низшим из слоёв общества, они не имели прав. Здесь большинство трелей — пленники. Кто-то был воином, кто-то монахом, кто-то прислуживал у бывших господ. Как думаешь, что будет, если дать рабу, который был воином, свободу и права?       Варя задумалась, когда Рагнар замолчал, давая ей время поразмыслить над словами. Людей на улице практически не осталось, большинство уже пировало на празднике, вновь голося во всю глотку. Самым громким, разумеется, был Сагр. Его мощная фигура выделялась на фоне всех остальных. Он был словно великан, не сумевший до конца уменьшиться в размерах.       — Он поднимет бунт, — наконец ответила девушка и решительно взглянула в глаза мужчине.       — Как один из возможных вариантов. Но воевать на чужой территории в одиночку — самоубийство, — Рагнар чуть пригнулся, приблизившись к лицу Вари настолько, что смог чувствовать её взволнованное дыхание на лице. От девчонки исходил ненавязчивый и приятный запах фруктов. — На правах свободного человека можно совершить очень многое. Поэтому свободой надо наделять осторожно, чтобы никто не воспользовался ей против тебя.       — Думаешь, — словно бросив вызов, Варя сделала короткий шаг вперёд, гордо задрав подбородок: — собака укусит руку, что её кормит?       На лице Рагнара появился волчий оскал:       — Уверен.       И, резко развернувшись, он ушёл, оставив Варю с ещё бóльшим количеством вопросов. Едва он успел коснуться дверной ручки, как из дома вывалились два пьяных тела. Мужики смеялись и продолжали горланить старые песни, совсем не замечая внезапно скривившееся в отвращении и злости лицо Рагнара. А Варя заметила. От неожиданности она даже испугалась, впервые за всё время она видела его таким озлобленным и раздражённым, словно это был другой человек.       Гости давно уже расселись за столом, когда Варя наконец вошла. Трели, как сумасшедшие, носились туда-сюда, раздавая кашу с мясом и овощами в глиняных горшках, копчёное мясо, рыбу. В вечном очаге весело потрескивали сухие поленья, время от времени раздавались выкрики: «Скёль!» — местный тост.       Иоганн повернулся к Варе, когда та заняла место рядом с ним:       — Почему ты мне не сказала, что знаешь Сагра?       — Да откуда же мне знать, что это он? — Варя приготовилась наорать на «жениха», чтобы барон не лез с вопросами. Настроение располагало. Она мельком глянула на Рагнара, но на прежнем месте его не обнаружила.       — И много у тебя знакомых берсерков? — Иоганн поднял брови и хитро улыбнулся. Он был немало удивлён такому повороту событий и даже несколько расстроен, всё же ожидал он иной реакции.       — Ты идиот?! Мы были детьми! Ты думаешь, что он с пелёнок был воином Одина?! — Варя не успела понять, как последняя фраза попала в её голову, но она вдруг точно знала, кто такие берсерки и тучу легенд, связанных с ними.       — А… — барон на минуту замер. — Ну да, точно! Извини, я просто не догадался.       — Потому что голова нужна не только для того, чтобы по ней били железом, — фыркнула Варя и отпила немного эля. Она уже начинала привыкать к необычному привкусу.       — Ну да, ещё я в неё вливаю эль! — улыбнулся рыцарь, запивая кусок мяса. — Мне тут сказали, что ты обзавелась рабыней.       — Это тоже относится к разряду «преступление и наказание»?       Штосс улыбнулся:       — Вовсе нет. Просто когда я уезжал, её не было, поэтому решил поинтересоваться, как моя невеста распоряжается деньгами.       — Это не твои деньги, а Рагнара. И я их не трогала, — девушка глубоко вдохнула, не стоило ссориться с Иоганном только из-за плохого настроения. В голове всплыло напутствие Дорты, и она вновь услышала слишком низкий для женщины голос, призывающий думать перед тем, как что-то сказать. — Её имя — Сигрид, её прошлый хозяин умер от болезни. Она пришла в дом ярла просить о помощи.       — Но наткнулась на хускарла, — закончил за неё Штосс и сделал глоток эля.       В этот момент в центр помещения, словно отделившись от тени, выплыла фигура Раннвейг. На ней было красивое дорогое платье с блестящими нитями, извивающимися в сложных орнаментах. Похоже, мачеха решила посоперничать в изяществе с женой ярла, но Аса не удостоила ту взглядом. Позади Раннвейг появились двое крепких мужчин, они поставили перед столом, за которым сидели Иоганн и Варя, тяжёлый сундук с крупным навесным замком.       — Дорогая Илва! — воскликнула женщина елейным голосом. — Здесь и сейчас я прилюдно прошу у тебя прощения! Прими этот скромный подарок от меня в качестве примирения.       Рабыня с искалеченными руками попыталась вставить ключ в замок. Откуда-то послышались тихие смешки. Варя перевела взгляд на дядюшку Хвитсерка — тот внимательно смотрел за всем происходящим со стороны. По блеску в старческих глазах Варя поняла: ему любопытно, но этот интерес был похож на тот, с которым хищники наблюдали за добычей.       Тонкий скрип открывающейся крышки сундука заставил девушку перевести взгляд обратно. Внутри лежали шкуры, дорогие, красивые. Отовсюду послышались одобрительные возгласы, женщины завистливо фыркали и перешёптывались. Варя смогла разглядеть несколько лисьих, но что-то подсказывало ей, что внутри «ларца» спрятаны не только шкуры. Варя подняла глаза и встретилась с широко улыбающимся лицом мачехи.       — Какой чудесный подарок! — наигранно воскликнула Варя. Она вышла из-за стола и подошла к сундуку, но трогать подарки не спешила. — Не стоило так себя утруждать, матушка! Я не в обиде!       — Нет, я должна была поприветствовать тебя, как полагается матери, — твёрдо сказала Раннвейг и сжала руку Вари. — Я… нарушила обычай и нанесла вам оскорбление. Это непозволительно… — она шмыгнула носом и смахнула непрошенную слезу.       — Барон, — Сагр наклонился к Штоссу. — эта та самая мачеха, о которой ты рассказывал?       Иоганн кивнул, не переставая смотреть в сторону женщин. Не нравился ему этот сундук, полный дорогих вещей. Красота слепила, но внутри неё могло скрываться нечто злое и тёмное. Не дослушав Сагра, Штосс поднялся и подошёл к Варе. Осторожно отодвинув шкуры, Иоганн увидел несколько деревянных резных шкатулок, в которых наверняка скрывались драгоценности.       — Богато, — наконец проговорил Штосс, но без какого-либо энтузиазма, скорее в его голосе слышалась скука. Юноша перехватил руку Вари, когда та потянулась к особенно понравившейся шкуре. На вид та была мягкой и манила взгляд своим блеском. — Мы благодарны вам за ваши дары, — облачённой в плотную перчатку рукой он вытащил одну накидку и протянул мачехе. — Прошу, в знак нашего примирения, примите её.       На раздавшийся взволнованный шёпот Сагр широко улыбнулся. Кто-то, несомненно, осуждал поступок молодого барона, кто-то издевательски хихикал, а Сагр прекрасно всё понимал. Мех мог быть отравлен, сильный яд проникал через кожу, уродовал её жуткими нарывами и вызывал страшные боли, а иногда даже убивал. И если это так, Раннвейг не сможет скрывать обман, даже если выкинет врученную шкуру — одного, даже малейшего прикосновения хватит, чтобы вызвать раздражение и зуд.       — Хорошо, — мачеха с улыбкой ответила на жест Штосса и накинула мех себе на плечи. — Мой ярл, — Раннвейг повернулась к столу хозяина. — завтра я устраиваю пир! Для меня будет честью принять вас.       — Мы придём, — Хвитсерк кивнул и поднял бокал с вином.       — Завтра мы обсудим с тобой наследство, которое завещал тебе отец, — мачеха тепло улыбнулась. Так улыбались лишь любящие матери. — Я пригласила лагмана, чтобы всё было честно.       — Х-хорошо… — большими от удивления глазами Варя смотрела на Раннвейг, но видела совсем другого человека. — Я обязательно приду.       — Тогда до встречи. Мой ярл, — женщина склонилась в почтительном поклоне и бесшумно вышла под одобрительные взгляды и шёпот присутствующих.       — Пьём дальше! — крикнул ярл и поднял бокал.       Алкоголь полился с новой силой, музыка заиграла из разных углов просторного дома, и практически сразу все забыли о произошедшем. Сагр рассказывал о своих путешествиях на дальние земли, сопровождая истории частыми жестикуляциями, несколько раз его здоровенная рука опрокидывала рог с элем, заливая деревянный стол. Варя с сомнением поглядывала на сундук, который трели оттащили в дальний угол. Внутри царили смешанные чувства, она металась из крайности в крайность и никак не могла найти душевное равновесие.       Когда праздник закончился, слегка хмельная компания шла в дом Илвы. Мужчины громогласно смеялись. Даже Рагнар тихо улыбался, но всю дорогу сохранял тактичное молчание. Уже дома, усевшись у очага, Сагр неожиданно заговорил:       — Да тебе на тинг надо! Скорчишь жалобно лицо, расскажешь, что мачеха плохо управляется с хозяйством, приносит убытки, а это позорит память твоего отца. Попросишь, чтобы имущество передали тебе, а ей выплатить долю золотом или серебром, ну, или ещё чем… Ярл благоволит тебе, а значит, согласится. Фон Штосс, у тебя деньги есть? Надо будет этой стерве выплатить, Йотун её забери!       — У меня есть, — отозвался Рагнар, бросив небольшой мешочек на стол. — Здесь золото, его хватит, если она решится. С утра вы должны быть подле неё целый день, — Немой достал походный мешок и закинул в него небольшой свёрток.       — Знаю. — отмахнулся рыцарь. — Разберёмся.       — Не разберётесь, — рыкнул Артём, глаза его недобро блеснули. — Один раз я оставил вас одних, и вот, что мы имеем в итоге, — он тяжело выдохнул. Боль накрыла новой, удушающей волной. — Так. Следите за тем, что она ест и пьёт, с кем говорит, а главное — что говорит.       Штосс хотел было ответить, но замолк. Берсерк неожиданно повернулся к барону и тихо сказал:       — Не парься так! Не совсем тупая, вроде!       — Постойте. — Варю что-то кольнуло, и она вгляделась в пустые глаза Артёма. Он выглядел совсем плохо, словно действительно оживший мертвец: на бледном лице стали проглядываться вены, пересохшие губы побледнели. — Ты уезжаешь?       — Мне нужно отбыть на несколько дней. — тон и взгляд мужчины не оставили места для вопросов. Хотя где-то очень глубоко Рагнару показалось, что ему немного тревожно.       — Погоди, — Варя выскочила следом за мужчиной и схватила его за рукав куртки. Его руки мелко подрагивали и были холоднее стали. Она испуганно подняла глаза: — Что с тобой происходит?       — Ничего. Всё нормально. Мне нужно идти.       — Ты говоришь мне слишком мало, чтобы я верила тебе! Я ведь не враг, ты можешь мне довериться!       Выдернув руку из слабой хватки, Рагнар навис над Варей. На его лицо пала тень, от чего он стал выглядеть мрачнее. Под непроницаемым взглядом мёртвых глаз, в которых Варя видела лишь всепоглощающий мрак, она сжалась и ощутила себя беспомощной.       — Я говорю тебе слишком много, чтобы оказать помощь. Вернусь через пару дней. Постарайся не умереть за это время. Задев Варю плечом, он прошёл к конюшне, где его уже ждал чёрный, как крыло ворона, конь. Накинув на голову капюшон плаща, Рагнар вновь стал похож на безликого всадника, и даже когда Варя обиженно показала ему язык, он этого не заметил. Сохраняя равнодушное молчание, Артём отправился в путь, словно пытаясь догнать закатывающееся за горизонт солнце.