Рождённая под знаком Хагалаз

      Иоганн пускал камни по воде. Подобное глупое занятие всегда привлекало с детства. Ему нравилось наблюдать, как после каждого шлепка, по водной глади расходились круги. Не раз Штосс слышал, что подобное развлечение для детей низших сословий, а для рыцарей благородных кровей всегда найдётся что-то лучшее. Под «лучшим» старшие товарищи-рыцари подразумевали игры на деньги, огромное количество разной выпивки и времяпрепровождение с женщинами лёгкого поведения. Куда ни глянь, а везде траты, траты, траты… Иоганн никогда не понимал истинной сути денег, они не влекли завораживающим блеском, возможно именно поэтому он до сих пор не умеет правильно распоряжаться деньгами. «Деньги уходят слишком просто, а их всегда не хватает», — говорил он, когда так называемый друг звал «как следует набраться и повеселиться с самыми страстными красотками». Да вот только Иоганн считал, что не стоит благородным рыцарям связываться с падшими женщинами.       Очередной плоский камень рассёк воздух, ударился о водную поверхность, оставив на ней после прикосновения рябь, и прежде, чем пойти ко дну — совершил ещё несколько коротких прыжков. Теперь предстояло найти нужный камень среди: круглых, выпуклых, слишком больших и вросших в берег — гладкий и не слишком тяжёлый. Самое нудное занятие из всех, которым только занимался в жизни Штосс. Обладая вспыльчивым и не слишком терпеливым характером, Иоганн любил всё делать здесь и сейчас, и ныне, постоянно одёргивал себя, напоминая, что только благодаря терпению человек способен достичь небывалых высот.       В последнее время, особенно часто приходилось проявлять терпение, находясь рядом с Илвой. Если бы кто-нибудь заранее сказал Штоссу, что эта красивая неглупая девушка, так напоминавшая ему принцесс из сказок, обладает тяжёлым характером и неимоверно острым языком, Иоганн бы отрезал наглецу палец и заставил сожрать, чтобы больше ни одна клевета не смогла вырваться из рта. А теперь… Теперь он был шокирован открывшейся части, которая до недавнего времени хранилась в потёмках девичьей души. Множество розовых облаков, витавших вокруг Илвы, излились дождём и испарились, оставив после себя грязные лужи. В этой самой грязи и испачкался Штосс. Не то, чтобы Илва перестала ему нравиться, скорее её внезапно прорезавшиеся зубы стали неприятным сюрпризом.       «Зато строптивых интересно укрощать, — подумал он и наконец сжал пальцами нужный камень. — Но в постели с ними ещё интереснее». Фантазия учтиво подбросила несколько ярких и впечатляющих картин: обнажённая Илва, лежащая на мягких шкурах, её волосы беспорядочно раскиданы, грудь вздымается в такт учащённому дыханию, а на щеках пылает румянец…       Нога внезапно провалилась в небольшую яму, тело по инерции полетело вниз, камень выпал из рук и с громким бульк практически сразу скрылся под водой, обрызгав на прощание горе-романтику лицо. Отфыркиваясь, Иоганн потёр ушибленный подбородок. В штанах стало тесно от накатившего возбуждения. Подобные грёзы были сладкими и приятными, но они занимали слишком много места и затмевали разум воздушной пеленой. Иоганн поперхнулся и в отчаянии огляделся по сторонам. Подбородок противно зудел, а рот наполнялся металлическим привкусом. Штосс активно искал на что бы он мог переключить внимание и едва не схватился за клинок, когда кусты вдруг зашуршали.       — Ох! Гадкие трели! Псы вонючие! — из кустов, придерживая наполовину расстёгнутые штаны вышел Сагр. Его лицо покрывали блестящие на солнце крапинки пота. — О, ярл, здорово!       — Сагр, — Иоганн поздоровался и поднялся. Потёр ушибленное место и сплюнул алую слюну. — Что с тобой? Выглядишь неважно.       — Рабы плохо мясо с утра прожарили! — скривился Берсерк и громко отрыгнул. — Руки им всем переломаю!       — Если мы продолжим выплачивать всем покалеченным и мёртвым деньги — у нас их не останется! Давай они обойдутся словесным предупреждением?       — Словесным предупреждением? — медленно повторил Сагр и глядя на задумчивое лицо, Штоссу подумалось, что мысль со сломанными руками звучит в разы лучше того, что уже успел придумать его побратим. — Ой! — живот Берсерка громко заурчал, и Сагру пришлось обратно скрыться за высокими кустами.       Проводив Сагра сочувствующим взглядом, Штосс взглянул на небо. Золотой круг уже был в самом зените и дарил живущим долгожданное тепло. Уставшие от затяжных холодов люди с облегчением сбросили меха, позволяя себе нежиться под солнечными лучами. Иоганн возвращался в город другой дорогой, ему захотелось пройтись по местным окрестностям, изучить виды. Над головой кричала ворона, другие вторили ей такими же громкими голосами. Рыцарь взобрался вверх по некрутому склону и едва уклонился от колючих ветвей ели, которые, словно опасные шипы торчали в разные стороны, желая выколоть невнимательному путнику глаза.       Когда он зашёл в город — люди во всю занимались рутиной. Уходил Штосс засветло, желая побыть немного в одиночестве, подумать. В тот час горожане ещё спали, везде царила умиротворённая тишина, а сейчас же кто-то ругался, кто-то пел, скрипели телеги, ржали лошади, и визжали дети. Город ожил в очередной раз.       Подойдя к дому, Штосс в удивлении замер.       — Твоя проблема в том, что ты боишься сделать человеку больно. С такими мыслями доблестной Матери Терезы тебя убьют быстрее, чем ты успеешь пикнуть, — Немой говорил размеренно и спокойно. Повадки преподавателя, пусть и бывшего, до сих пор давали о себе знать. Рагнар совершенно безбурно воспринял просьбу Вари научить её пользоваться подаренным Сагром коротким мечом. — А про физическую подготовку я заикаться вовсе боюсь. Тебя обгонит даже улитка.       — Тогда с чего мне начать? — Варя собрала отросшие волосы в высокий хвост. Она настолько сильно была поглощена разговором, что не заметила, как к ним бесшумно подошёл Иоганн.       — Со всего понемногу, — Рагнар постарался прикинуть примерное количество требуемого времени. — Пройдёшь курс подготовки молодого бойца. Учителей у тебя более, чем достаточно, думаю, хоть чему-то да научишься.       Варя приветливо улыбнулась Иоганну. Она вдруг вспомнила, как просила его научить пользоваться луком.       — А с чего начинал ты? — поинтересовалась Илва.       — Я? — Рагнар задумался. Он надеялся никогда не вспоминать первые недели в Мире. — Начинал с забега под названием «Поймай меня, если сможешь».       — Это как? — нахмурился Штосс.       — Эту фразу я кричал волку, который решил позавтракать мной, — серьёзно ответил Немой и передёрнул плечом. В тот момент было страшно до дрожи в ногах. — Тогда из оружия у меня были только ветки.       — Как ты спасся?! — изумился Иоганн.       — На дерево залез, — Немой заметил стоящего неподалёку Бёварда. Мальчишка уже не первый час ходил вокруг их дома, явно поджидал его. «Терпеливый, — подумал Рагнар. — Или просто упёртый». — Ладушки, Вар… Илва, предлагаю для начала научиться пользоваться руками.       — Будешь учить меня держать меч?       — Разумеется. Ведь даже сейчас ты держишь его неправильно, — «Нет врага хуже, чем тупой союзник», — Рагнар решил, что говорить вслух подобную фразу не стоит, мало того, что влюблённый Штосс мог расценить это как оскорбление невесты и вызвать на хольмганг, так ещё и Илва… Хотя её мнение волновало меньше всего. — Ярл, поприсутствуешь?       — Позже, — Иоганн тяжело выдохнул, в его голосе сквозило разочарование. — Нужно обсудить с конунгом дальнейшие набеги.       — Но ты потом обязательно приходи посмотреть! — заулыбалась Илва. Когда она так улыбалась, Штоссу сложно было ей отказать, да и не хотелось пока. — Удачи.       — И вам, — развернувшись на пятках, Иоганн быстрым шагом направился в противоположном направлении. Ему всё хотелось обернуться и посмотреть, что же сейчас делали Рагнар и Илва, услышать её, пусть и глупые, вопросы. Но долг звал, а титул ярла давил на плечи.       В доме конунга он вновь встретил знакомое и уже ненавистное лицо. Оспак ему не понравился с первых секунд, как только Иоганн его заметил в толпе. Неотёсанный и жестокий — это первые два слова, которые пришли рыцарю в голову, когда он попытался описать Безжалостного. Прямо сейчас Оспак сидел за длинным столом, закинув на него ноги, и с хмурым видом ковырялся в почерневших от въевшийся грязи ногтях. Помимо него, конунга и Оспака, присутствовали ещё пара хёвдингов и несколько бондов. Один из землевладельцев выглядел толстым и неуклюжим, облысевшая голова взмокла, и он постоянно протирал высокий морщинистый лоб уже влажной тряпкой. Глядя на эту упитанную мечту оголодавшей стаи волков, Штосс сомневался, что от бонда будет хоть какая-то польза в бою.       — Проходи ярл-Иоганн, присаживайся, — конунг поприветствовал рыцаря отеческой улыбкой и указал на место напротив.       Иоганн сел на широкую скамью за столом. В свете очага извечный чёрный доспех отливал зловещим светом. Длинные волосы свисали по шее. Они начали горячую дискуссию.       Конунг сидел напротив, рядом с ним по сторонам сидели Оспак и несколько хольдов.       — Подумай, конунг. Наши земли не знают набегов, драккары и кноры редко заходят в эти воды, они торгуют. Но я знаю богатые места. Они стоят не на море, но можно подойти поближе с рек, а потом решим походом выйти к стенам. Я знаю язык и нравы, возможно, где-то нам даже сами откроют ворота.       — Ты считаешь, что они настолько тупы? — Спросил Тюггви. Хёвдинг конунга.       Это был мужчина грузный, высокий и хмурый. Прозвище у него было Бочонок, полученное за весьма солидный живот. На самом деле это вызывало уважение. Носить живот может только богатый человек, который всегда ест досыта и ни в чем себе не отказывает. А воевать с таким грузом тем более мог не каждый.        — Они не тупы. — Рассмеялся фон Штосс. — Они просто беспечны. Это дебилы, если говорить о тамошних ярлах. Кроме некоторых рыцарей. То есть… — Иоганн постарался подобрать слово. — Хольдов. Никто не думает ни о чём, кроме своего пуза и возможности кусануть соседа. Люди разрознены, никто никому не даст поддержки.        — И ты просто так проведёшь нас в эти богатые края? В чём твой резон? — спросил Оспак Безжалостный.        Иоганн раздражённо поморщился и ответил:        — Не просто так! Я — ярл, а не бонд! Я живу с меча! У меня нет желания кормиться от земледельцев и воевать с вольными и ярлами за крупицу серебра! Единственная беда этих мест — могучие стены. Мелких баронов… — Штосс выругался, он снова ушёл от привычного северным народом языка. — Ярлов, я имею ввиду, можно взять на клинок или в короткую осаду, но более значимых ярлов или маленьких конунгов сложно брать штурмом.        — И что ты предлагаешь тогда? — Конунг впервые вступил в диалог, до этого старик отмалчивался и наблюдал, все нужные вопросы задавали хёвдинги.        — Я? Я знаю наш язык, а меня знают там. Мы можем войти под видом наёмников, можем грабить монастыри… Чёрт! Да мы можем даже взять дворец герцога фон Гронта в осаду и получить выкуп!        — Кто такой герцог фон Гронт? — Спросил Гарольд, тяжело выговаривая слова.       — Небольшой конунг. Земли у него меньше, чем у тебя, но золотом он славен, а ещё его не жалуют ярлы, потому помощи ему будет ждать не от куда.       — Но неужели у вас нет славных воинов? — Лукаво спросил Ульфрик-хёвдинг, молодой вождь конунга, прославленный хитростью и жестокостью. Он обладал изворотливым умом и был скверным собеседником, всегда норовил найти слабые места в простой, как правило, логике собеседника.       — Есть. Но большая часть славных именитых бойцов сидят либо при больших конунгах, либо бродят по стране, то гоняя разбойников, то сами занимаясь разбоем. Хороший рыцарь стоит дорого. Все стараются откусить кусок земли с крестьянами и осесть там, а потом убивают друг друга расширяя надел.        В этот момент Оспак громко заржал и хлопнул фон Штосса по плечу. На миг все замолчали и уставились на могучего хольда.        — Теперь я тебе верю, ярл! — Оспак ржал, как конь. — С такой родины я бы тоже свалил. А как ты попал на Север?       — Так и попал, — Иоганн улыбнулся. — Отец умер, наследство забрал старший брат, а я пошёл искать удачу. Нанять меня на службу за хорошую цену никто не желал. Потом я встретил ваших купцов и уплыл с ними искать счастья тут. На вашей земле меня хотя бы не хочет убить брат, боясь, что я решу повоевать за фамильный замок.       Оспак Безжалостный налил рог эля и протянул барону.       — Вот это воспитание! Так и надо детей учить! — Все косились на смеющегося хольда, не видя ничего весёлого, но тому было всё равно.       Спор продлился больше часа. Воздух гудел и полыхал эмоциями. Голодом. Злобой. Жадностью. Лица покрылись градинками пота, в помещении становилось невыносимо душно, воздух пропах потом и грязной одеждой. Жирная мечта волков бесконечно прикладывала платок к влажной лысине, постоянно блея об огромных тратах. Под конец обсуждения, толстозадый бонд одним видом вызывал у Иоганна кипящее раздражение и желание отправить на скотобойню.       — Решено! — конунг ударил раскрытой ладонью по столу, и споры мгновенно стихли. Взгляды устремились на Гарольда, все уже догадывались каким будет ответ, но каждый жаждал его услышать. — Отправляемся через месяц.       Оставшиеся моменты обговорили быстро. Всё время Иоганн ощущал нарастающий трепет, в голове яркими искрами вспыхивали воспоминания о родном доме. Он как будто уже стоял там, на вымощенных каменных улочках с высокими домами и тёмными окнами-глазницами. Не один год минул с тех пор, как он покинул родное пристанище. «И совсем скоро я вернусь… Вернусь домой, но не как бастард, а как ярл».       Дом конунга Иоганн покинул пусть и уставшим, но окрылённым. Он никак не мог выкинуть из мыслей удивлённую рожу старшего братца, когда Штосс отрубит ему голову, а потом наденет на пику, чтобы все узрели безоговорочную алую победу. Иоганн вдруг чихнул, и в голове всё мгновенно перемешалось, но вместе с этим до него донёсся какой-то взбудораженный шум. «Святая Дева, нет…» Небольшая группа людей стояла возле калитки их дома и на что-то заинтересованно глазела. Штосс ускорил шаг. «Нет-нет-нет! Пресвятая Мария, не дай мне согрешить, если они кого-то опять убили!». В сапоге неприятно закололо ногу, словно Боги пытались удержать молодого ярла от созерцания происшествия. Но охватившее тревожнее чувство оказалось сильнее, оно подгоняло, подобно всаднику хлеставшему лошадь.       — Грязный ублюдок, я убью тебя!       — Встань в очередь.       — Ха! Гляди-ка, ты ему зуб выбил!       — А он добавил ещё один шрам в мою коллекцию.       — Дай сюда свою руку, Рагнар!       — Что тут происходит?!       Взгляды тут же устремились на запыхавшегося Штосса. Илва хлопала глазами, держа повязку на ладони мертвеца, которая медленно пропитывалась алым. Сагр ногой прижимал к земле барахтающегося мальчишку и одновременно с этим вгрызался в сочный кусок мяса, горячие капли жира капали подростку на открытую шею отчего тот извивался ужом, но выбраться никак не мог. Кровавые пузыри надувались и лопались на губах мальчика, он разъярённо шипел и проклинал всех.       — Местный мститель, — Рагнар сжал и разжал кулак, тугая повязка несильно сковывала движения. Он протянул ярлу нож и кивнул на мальчика. — Попытался меня зарезать.       — Ходи и оглядывайся, подонок!       — А ты выбил ему зуб? — уточнил Штосс и подбросил нож. Тот крутанулся в воздухе и упал рукоятью в ладонь рыцарю.       — Знаешь, я мог бы выхватить топор и снести ему череп. Но я не стал этого делать.       — Учишься у Сагра человеколюбию? — Иоганн вздёрнул бровь. Он прекрасно понимал, что будь у Немого настроение похуже, то всё могло обернуться куда трагичнее, и тогда даже Боги не смогли бы помочь глупому мальчишке.       — Нет. Пытаюсь проявлять сердоболие.       — Хватит уже чесать языками! — гаркнул Сагр. — Забирай своего сына уже!       Рагнар глянул на Берсерка через плечо равнодушными глазами, в которых давно уже не отражался солнечный свет, затем на мальчишку. Тот внезапно затих, глядя на того, кого он совсем недавно звал отцом, исподлобья и оскалил окровавленные зубы. Сейчас Бёвард напоминал щенка, получившего отпор, но по-прежнего рычащего, уже больше от страха, в отчаяние пытаясь напугать волка.       — Это не мой сын.       И развернулся, чтобы уйти.       — Я убью тебя! — закричал Бёвард, царапая землю пальцами. На глазах у него навернулись слёзы.       Илва прижала руки к груди. Она с волнение переводила взгляд то на замершего Рагнара, то на мальчика. Её сердце разрывалось от желания прижать к себе безутешного подростка, но в то же время разум шептал ей: «Это не безобидный малыш!».       — Чтобы убить меня. Тебе надо стать лучше меня. А до тех пор твои попытки — пустая трата времени.       И ушёл, закрыв за собой дверь.       Илва разочарованно опустилась на ступеньку. На ладонях появились свежие мозоли, мышцы приятно тянуло, а ноги чуть подрагивали от напряжения. Она взглянула на задумчивого Иоганна, крутившего в руке нож, на Сагра, наконец убравшего ногу с мальчика. Бёвард поднялся, оттряхивая одежду, а потом потёр ушибленную скулу. В момент удара, Варя чётко заметила, как напряглось тело Артёма, как на несколько секунд у него спёрло дыхание. «Он сдержался, — подумала Варя. Взяв веточку, она начала выводить бессвязные каракули на земле. — Странный тип».       — Папаша у тебя больной, конечно, но в том не его вина! — Сагр хлопнул мальца по спине, отчего тот невольно пошатнулся. — Плыви с нами. Не дренгом, без доли добычи, но ярл хороший, он тебе и отцом будет, и учителем. Да и делу доброму обучат! Всё лучше, чем бедным бондом и сиротой быть!       — Сагр! — прошипел удивлённый Штосс.       — Что? Всё по честному должно быть! Сам посуди: мертвец его мать убил? Убил! Кого мальчишка убить хочет? Правильно — Немого! Вот и пусть пытается, а там и научится чему.       — Ты поощряешь убийства? — Илва оторвалась от своего занятия.       — Конечно! — изумился Берсерк. Он глянул на неё так, будто был поражён глупостью подобного вопроса. — Люди должны уметь убивать! Без этого не может быть жизни! Если человек не убивает — он гниёт! Теряет своего зверя! Люди не могут существовать без убийства и жестокости! Если человек не убивает, он умирает!