⊹──⊱ᚺ⊰──⊹
Варя тихо зашипела, когда невовремя отпущенная тетива в который раз ударила по пальцам, а стрела, пролетев по дуге совсем немного, упала, так и не достигнув цели. Девушка рассерженно поджала губы и засопела, яростно раздувая ноздри. Пот струился по лбу, руки дрожали, но успеха это не приносило. Она что-то делала неправильно, но не могла понять что именно. Варя старалась в точности повторить стойку Иоганна, когда тот ранними утрами тренировался в стрельбе. Она кинула взгляд в сторону невысокого заборчика, за которым, сверкая любопытными глазами, стояли несколько детей. Они ждали от неё безукоризненного профессионализма, но пока что их губы растягивались в усмешках, ведь посмеяться было над чем. Самое обидное, что Варя не могла их винить. Она бы сама с удовольствием посмеялась над непутёвым лучником, да вот только сама над собой смеяться не умела. Оставалось скрипеть зубами от неудачи и продолжать, продолжать… До тех пор пока не получится. «У меня никогда не получится!». Внезапно перед мишенью проскочил кот. Варя уже была готова отпустить стрелу, но испугавшись попадания в животного, руки вильнули сами собой, и стрела полетела в другую сторону. С характерным звуком врезалась в перекладину забора и почти сразу же отлетела, пополнив количество сломанных и не достигших цели стрел. Звон металла и тяжёлые шаги выдали Иоганна ещё до того, как он подошёл ближе. Варя стыдливо опустила взгляд и постаралась выдавить из себя улыбку. Не это она хотела показать, когда звала его посмотреть на тренировку. Но Штосс не выглядел раздосадованным или разозлившимся. Он быстро окинул взглядом усеянный стрелами задний двор, глянул на нетронутое чучело и словно обрадовался её поражению ещё больше. — Это я так разминаюсь! — выпалила Варя с самым серьёзным видом, который только мог получится с алеющим румянцем. — Хорошо, тогда ты не будешь против, если я просто за тобой понаблюдаю? — сквозь улыбку, которую пытался скрыть, спросил Иоганн. — Не против! — как можно твёрже ответила Варя, пока внутри всё переворачивалось. Больше всего не хотелось осрамиться перед товарищами, но фортуна словно плюнула на неё, отвернувшись лицом в другую сторону. Размяв кисти, стряхнула с лица прилипшие волосы и вновь подняла лук. Но прежде, чем стрела бы вновь полетела вперёд, чужие шершавые руки накрыли её, крепко сжав. — Натяни сильнее, приподними локоть, твои плечи должны быть ровными, смотри на мишень двумя глазами, — тихо объяснял Штосс. Холод доспех обжигал спину, даже через одежду, ровный подбородок касался лохматой макушки. Варя смотрела точно на мишень, запоминая подсказки так же быстро, как ткань впитывала в воду. Ненавязчивый запах дурмана щекотал нос. — А теперь, — Иоганн осторожно убрал свои руки и сделал шаг назад. — Стреляй! Рассёкшая воздух стрела попала чучелу точно в грудь. Несколько ниточек соломы бесшумно упали на холодную землю. Варя с секунду смотрела на мишень, из которой торчала стрела. Её стрела. — Я попала, — не веря собственным глазам, прошептала девушка. Губы дрогнули и растянулись в улыбке победителя. — Я попала! — повторила она так громко, что наверняка услышал весь Муспельхейм. Всё это время наблюдавшие дети засвистели и застучали по забору деревянными мечами. Она купалась в маленькой победе, как настоящий чемпион одолевший противника в смертельном поединке. — Да, я видел, — Иоганн заулыбался, ощущая радость Илвы. Сейчас она была подобна маленькому вспыхнувшему огоньку, от которого в воздух взвивались яркие искры. Ему было приятно осознавать, что его помощь не прошла даром и стала причиной искренней улыбки. — Но этого всё ещё мало. Тебе нужно больше тренироваться, чтобы тело помнило каждое движение. — Да! Конечно! — окрылённая девушка вытащила из колчана стрелу и вновь принялась натягивать тетиву. — Правильно? — Не совсем, смотри, — Иоганну доставляло удовольствие объяснять то, в чём он разбирался лучше всего. Когда-то точно так же ему, когда рыцарь был ещё маленьким, все тонкости объяснял отец, а после — хороший друг, котрого отец называл братом. Иоганн не мог вспомнить имя, хотя оно крутилось у него на языке и противно покалывало. Но точно помнил, что все звали его «Седой». Из-за рано поседевших волос, сложно было назвать точный возраст: уже не молодой, но ещё не старый. Умелый и опасный воин, с которым Штосс никогда бы не захотел сойтись в бою. Иоганн до сих пор помнил чуть рычащий хриплый голос и запах всегда дорогого и душистого дурмана, которым была пропитана одежда Седого. — Поняла? — Кажется, — Илва постаралась повторить. Получилось лучше, но Штосс уже знал, что с таким слабоватым натягом тетивы, стрела не долетит, или же, стукнувшись о чучело — упадёт на землю. — Натяни сильнее и про локоть не забывай! Выше подними локоть, да, вот так. Не верти головой, на цель смотри! Сосредоточить внимание на цели. Ничего кроме мишени. Ничего кроме врага, которого предстоит сокрушить выстрелом. В душе Варя надеялась, что ей никогда не придётся стрелять в живого человека, но разумом она понимала, что здесь невозможно жить, не запачкав руки в крови. «Сколько бы криков было в социальных сетях, расскажи я о том, как принято в это время воспитывать детей!» Здешние Я-же-матери были женщинами других взглядов и порой округлившимися глазами смотрели на Варю, когда та задавала нелепые, на их взгляд, вопросы или не в деталях рассказывала о воспитании девочек в… других странах. «Сидеть без дела? Это как же?», «Дочь зависит от матери? Значит мать плохо воспитала!», «Если женщина не умеет готовить — это позор! Как же она накормит своего мужчину, который вернулся из похода?!» Вжу-у-у-ух-х-х-! Стрела попала в плечо чучела. Не самый лучший результат за этот день, но лучше, чем предыдущие попытки! Варя тряхнула руками, пальцы левой руки покраснели сильнее, сорванные ногти пульсировали, не давая забыть о кошмаре, но уже не причиняли скулящей боли. — Эй! Волчица! Ярл! От топота Берсерка сотрясалась земля, а от его крика лошади начинали испуганно фыркать и мотать головами. На плече Сагра сидел Игг, сегодня воронёнок решил посетить нового питомца — медведя, которого так и называли Бер. Сагру очень нравился Бер, косолапый оказался послушным и ласковым зверем, который ко всему прочему пил эля не меньше, чем сам Берсерк. — Чего это с ним? — Илва сняла птенца с плеча Сагра и посмотрела на свои руки — они были в липкой пене эля. Девушка укоризненно поглядела на воина. — А, — махнул Берсерк рукой. — В бочку с элем упал. Они с Бером соревновались, кто больше выпьет! — И кто победил? — спросил Иоганн. — Я! — схватившись за живот, Сагр расхохотался. — Ярл, я ж к тебе не просто так пришёл! — он внезапно отрыгнул. — Я драугра в Хельхейм вернул! Проявил, так сказать, милосердие и всё прочее, но ещё! — воин сделал акцент на последних словах. — Я нашёл для Богов жертв!⊹──⊱ᚺ⊰──⊹
Капище Богов было в полудне ходьбы от городища. Нет, маленький сарай с идолами для, так сказать, бытового пользования был и там. Но на большие праздники или для важных обрядов ехали на большое. Илва держалась Иоганна. Платье из тяжёлой ткани защищало от промозглого ветра, который вновь принялся щипать щёки холодом, стоило солнцу спрятаться за облака. Сапоги с волчьим мехом согревали ноги. Люди собрались ближе к полудню. Идолы Асов в три человеческих роста стояли полукругом. Народ толпился. Бонды, женщины, дети… Но впереди кругом выстроились хольды и хёвдинги. Наиболее прославленные воины. Воздух полнился голосами, запахами и искрил эмоциями. Илва терялась в потоке нахлынувших на неё ощущений. Она смотрела на идолов, а их вырезанные глаза словно смотрели на всех сразу. Чувство было такое, словно она находилась на древнем кладбище, где даже воздух пропитан чем-то… другим. Неземным. Нечеловеческим. Жутким. Илва сделала неуверенный шаг к самому огромному идолу. Одину. Вырезанное бородатое лицо выглядело суровым и смотрело на неё единственным глазом. Девушка дёрнула плечами. Собственные мысли пугали. Обычный кусок дерева не может видеть. Не может слышать. Не может говор… Игг внезапно расправил чёрные, как смоль крылья, и взмыл вверх, содрагая пространство громким криком. Над идолом Одина кружили два ворона. Когда Игг подлетел совсем близко, они впустили его в их странный «хоровод», продолжая тревожить небеса своими голосами. И в одно мгновение галдёж стих. Задрав головы, люди смотрели на птиц, в их глазах плескался благоговейный ужас. Они посчитали это знаком Богов! «В эти века люди были особенно верующими, — подумала Варя, делая шаг назад. Её взгляд был до сих пор прикован к идолу. У неё было странное чувство, словно воздух возле Одина вибрировал. — Им всем требовалось чудо». Иоганн вышел вперёд, чёрный доспех сверкал, начищенный до блеска. Нависла тишина. Молодой ярл знал, что делать. Но знать и выполнять — разные вещи. Он подошёл к огромному чёрному быку. На шее виднелась толстая верёвка, животное стояло смирно, не проявляя интереса к собравшейся толпе. Хвост разгонял назойливых мух, глаза равнодушно смотрели куда-то в сторону. Иоганн старался не думать. От него требовался лишь один точный удар, чтобы не обречь животное на мучения. Копьё в руке качнулось вместе с ударом сердца. В памяти всплыло самое мерзкое воспоминание из детства: несколько ребят его возраста издевались над пойманной сорокой. Один выколол прутом глаз, другой выдирал перья, а девочка просто громко смеялась. Иоганн никогда не понимал, что в чужих мучениях могло так рассмешить. Первый удар — и бычья кровь полилась ручьём в чашу. Потом второй бык, третий. Иоганн убивал животных твёрдой рукой, а чаша переполнялась. Кровь текла по земле, заливая ноги идолов. Барон поднял чашу полную крови и принялся «поить» Богов. Всё проходило в тишине. Когда в чаше осталось не больше половины Иоганн, трепеща сердцем и закрыв глаза, сделал глоток. Вкус крови разошёлся по рту, потёк по гортани тёплой обволакивающей жидкостью. А после тёмная парящая жидкость полилась на лицо и грудь. Запах ударил в нос, кровь попала в глаза, и теперь вокруг ничего не осталось кроме неё. Словно кровь была всем. И была везде. Чаша перешла в руки Сагра, а после и дальше. Воины отпивали кровь, а потом отдавали следующему и так по кругу. Когда братина сделала круг, и чаша опустела, барон пошёл через толпу. Люди расступались перед ним. Илва задрожала от его вида. Он выглядел точно так же, как в кошмаре: залитый кровью, со сверкающим зелёным пламенем в глазах. Впрочем путь оказался недолгим. Совсем рядом возвышался могучий ясень. Вокруг дерева стояли воины. Они держали факелы. Глухо бил барабан. К дереву подводили рабов. Они были разного возраста, разной национальности. Одно объединяло их: на шее каждого болтался крест. Барон удержался от желания попросить Святую деву о прощении, Один мог не понять этого. Штосса затрясло, но он не подавал виду. Берсерк зацепил первого раба петлёй за шею. Рывок! И тело несчастного взлетело на два метра. Он хрипел и дёргался, задыхаясь. Кто-то с силой дёрнул жертву за ноги, раздался хруст ломающихся шейных позвонков, и тело обмякло. Иоганн прикрыл глаза на мгновение, смаргивая алую жидкость. Души несчастных христиан никогда не познают теплоту Рая. Он даже не мог предположить, куда после они отправятся, а может, они вернутся за ним, став обозлёнными драуграми? — Один! — Вознесся рёв толпы. Иоганн подготовил петлю и накинул на шею второму. Всё повторялось. Штосс лишь на миг взглянул в лицо, искажённое обречённым безразличием. Перед ним стояла женщина уже немолодая, с покрасневшими от слёз глазами. Светлые волосы спутались в большой колтун, из которого торчали ветки и ошмётки грязи. От неё невыносимо воняло кислым потом и мочой, а обезображенные губы продолжали двигаться. «Молится» — понял Иоганн, но много ли раз молитвы спасли жизней? Слишком мало, чтобы надеяться лишь на Богов. Сагр легко вскидывал тела верёвкой на два метра вверх, а один из воинов обрывал мучения, с хрустом ломая шейные позвонки. Потом был третий. Четвёртый. Пятый… Когда Иоганну показалось, что он привык, появилась последняя жертва. Хускарл шагал тяжело, но твёрдо. Он двигался в ритм барабана, одетый в доспех. Выйдя в центр круга, окружённый толпой, мужчина запел. Он пел о Богах, о воинах Севера, о подвигах и славе, и народ слушал. Ловил каждое слово так, словно оно посвящалось только ему. А потом хускарл заговорил: — Люди! Братья! Жребий выпал мне! Богам угодно забрать меня в Вальхаллу! В чертоги Одина! Так знайте! Я умру. Но что такое смерть? Это лишь начало! Я счастлив! — бородатое лицо преобразилось с широкой улыбкой. По спине Илвы пробежались мурашки. Она никогда не сможет привыкнуть к тому, насколько просто люди могли расстаться с жизнью. Словно они и смерть — давние друзья, идущие рука об руку. — Так радуйтесь и вы! Я передам Богам о ваших планах! Всеотец услышит о нашем славном походе! Один! — Вдруг Взревел пленник. Никто не понял, когда верёвка оказалась на его шее, но Сагр рванул с чудовищной силой, и тело взмыло вверх. Воин не дёргался, лишь захрипел и сжал кулаки. Иоганн знал, что делать. Он ударил копьём точно в сердце, с такой нечеловеческой силой, что прибил хускарла к дереву, словно не он бил, а сам Тор вёл его руку. Илва вздрогнула от смачного треска, который на мгновение перекрыл остальные шумы. Лицо хускарла застыло в вечном блаженстве, словно он увидел нечто, что смогло пересилить боль удушья. Смерть наступила мгновенно. Жертва ушла в Асгард.