Рождённая под знаком Хагалаз

      Илва рухнула на мокрую палубу, глядя на чистое небо. Шторм наконец закончился, и тучи, словно проигравшие воины, расходились, уступая место солнцу — законному хозяину небосвода. Она не чувствовала тела от усталости, каждая мышца изнывала от боли и требовала отдохнуть. Во рту пересохло, на губах чувствовались частички соли, а промокшая насквозь одежда прилипла к коже, но из груди рвался хриплый смех. Они живы! Они живы и ещё на плаву!       — Твоя молитва сработала! — сквозь смех выдавила Илва и повернула голову к привалившемуся к борту Рагнару. С него ручьями стекала вода, а пальцы заметно подрагивали от перенапряжения. — Любимчиков не бросают, да?       — Вроде того, — Немой устало усмехнулся и облегчённо выдохнул. Оторвались. Видимо, руки Брунхильды не настолько цепки и сильны, как славили о ней легенды, а может, простая удача? Рагнар провёл рукой по лицу и стряхнул ненавистные капли. Это могло быть всё, что угодно, только не удача. В неё он не верил. — Не желай больше приключений.       Илва хрипло рассмеялась. Она взглянула в другую часть корабля, возле румпеля, громадным медведем, сидел Сагр. Он громко хохотал, готовый разразиться победной песней, восхваляя Одина и всех Богов. Рядом, снимая мокрое железо, находился Штосс. Молодой ярл, в отличии от побратима, был хмур и, кажется, зол. Илва не понимала почему Иоганн в подобном расположении духа, они ведь выжили! Многим воинам повезло меньше! Неужели он расстроен смертями? Варя в задумчивости прикусила губу, продолжая глядеть на ярла, но так и не смогла разгадать причину.       После грозной бури, едва не отправивший драккар ярла на дно, наступил не менее беспощадный штиль. Погода стояла ясная и спокойная. Ветер с каждым днём становился всё менее частым помощником в пути, и поэтому команде всё чаще приходилось грести. Илва работала на равне со всеми, иногда сменяя кормчего у румпеля. Ладони успели покрыться мозолями и огрубеть, а на капризы уже не оставалось сил. Под руководством Иоганна и Рагнара ей пришлось перерисовывать карту, которую море забрало с собой, как и множество припасов. Их должно было хватить, а теперь… Теперь приходилось рассчитывать заново, но каждому человеку на драккаре порция урезалась до предела.       — У нас есть ремни, — мрачно сказал Рагнар, глядя на оставшиеся мешки и бочонки.       — Это ты так вешаться предлагаешь? — невесело усмехнулась Варя, сидя позади Штосса и Немого. — Будем тянуть жребий или начнём с рабов?       — С тебя, как с самой бесполезной, — тихо прорычал Рагнар и по спине Вари прошёлся холодок. Кажется, он не был настроен на шутки и девушка замолчала. — Если еда закончится, нам придётся варить кожаные ремни, — выдохнув, объяснил Артемсон и Варя кивнула. Последнюю фразу он добавил совсем тихо, чтобы услышал только Штосс. — Жрать своих — это не то, чем я хотел бы заняться.       — До этого не дойдёт, — не так уверенно, как хотел, ответил Иоганн и смахнул выступивший на лбу пот. Становилось жарко.       — Воды тоже осталось немного, — с той же пугающей мрачностью заметил Немой, глядя на бочонки. Он не заметил проскользнувшей в голосе ярла неуверенности. Несколько повреждённых во время шторма бочонков удалось залатать, а из других пришлось разливать воду по флягам или в кружки, стараясь уберечь по возможности каждую драгоценную каплю. — При жаре — дней пять, может быть чуть больше, но грести люди не смогут.       — Нам надо уберечь команду. Хотя бы попытаться, — Иоганн сжал кулаки в бессильной злобе.       Глядя на понурые плечи одних из сильнейших воинов, Варя вдруг задумалась о том, что даже могучие викинги, как Рагнар, Штосс и Сагр — обычные люди, способные умереть от голода. Этот факт не вязался с тем, что они — одни из лучших. Разве такие сильные люди достойны погибнуть подобным образом? Следом промелькнула мысль: несмотря на удручающее положение, она была рада разделить с ними эти тяготы. Уж лучше так, чем мучиться на земле от ожидания и догадок!       Когда она поднялась на палубу, то на неё обрушилась тишина. Повисшее на драккаре безмолвие пробудило беспокойство, и несколько игл вонзились в сердце. «А может, стоило остаться на земле?» — прозвучал голос в голове, и Варя неуверенно прошла к румпелю. Солнце безжалостно сияло в небе, обжигая прикосновениями. С каждым часом становилось жарче, и вскоре обессиленные хирдманы начали сбрасывать тяжёлую одежду. Тела покрывались блестящими градинками пота, кожа краснела, а мокрые волосы липли к лицу. Вскоре над ними нависло невидимое облако вони. Илва потрясла флягу, и в ответ ей донёсся сладостный плеск воды. Она облизнула губы, но открывать не стала, решив оставить до более тяжёлого момента.       Шуршание волн начинало действовать на нервы. Тяжёлая гребля уже не помогала отвлечься, солнце по-прежнему светило, превращая воздух в удушливое пекло, смешанное с невыносимым смрадом потных тел, мочи и блевотины. Виги ползал по палубе с ведром и тряпкой, собирая всё то, что совсем недавно вылезло из него. Его трясло от стыда, но никто не смел даже упрекнуть. Каждый мог оказаться на месте молодого воина, и каждый когда-то на нём оказывался. Раздетый Сагр проверял канаты, некоторые пришлось перевязывать заново, а другие — менять. Богиня Ран порезвилась на славу с кораблями, и Сагр был рад, что она наигралась.       — Не знаю, что хуже: штиль или шторм…       Губы сидящего рядом Рагнара дрогнули в подобии улыбки. Они гребли примерно час под солнцем. Чтобы не заработать солнечный удар, Варя разорвала несколько ненужных тряпок и сделала подобие косынки.       — Может, сейчас самое время помолиться?       — Разве что, за то, чтобы у тебя язык отсох, — в привычной манере ответил Рагнар и резко дёрнул весло. Неожидавшая подобного Илва не удержалась и свалилась с места. С разных уголков драккара послышался тихие, вялые смешки. — Что? Ты только что разрядила обстановку. Молодец.       — Обхохочешься, — подняться на ноги оказалось тяжело. Тело болело от тяжёлой работы, а кости ломило от жары. Илва сняла импровизированную косынку и выжала из неё впитавшуюся влагу. — Не знала, что у тебя есть чувство юмора.       Она села на место и заметила неодобрительный взгляд Иоганна. Молодой ярл злился из-за мелочей, стал чаще нервничать, и его лицо постоянно было красным.       — У меня его нет, — признался Рагнар, и они одновременно налегли на весло.       В этот момент раздался звук блевотины. Кого-то опять стошнило и едва успевший присесть Виги, снова побежал за ведром и тряпкой. Пот щипал глаза, жажда начинала терзать не хуже убийцы, но Немой знал, что впереди ещё множество мучительных дней и поэтому приходилось терпеть. Возле его ног, в подобии спасительного тенька, сидел Игг. Подросший воронёнок сидел неподвижно и можно было подумать, что он мёртв, но это было не так. Птица также изнывала и обессилила настолько, что не могла двигаться.       — Отнеси ворона в трюм, — сказал Рагнар.       — Он не может быть один, — мотнула головой Варя и через силу снова налегла на весло.       Рагнар снова поглядел на ворона. Ему было жаль, пожалуй, только Игга. Несчастный птенец, чудом выживший в лесу и слишком прикипевший невинной душой к людям. Теперь Игг связан с ними до конца жизни, и Рагнар надеялся, что хотя бы у птенца она сложится лучше, чем у него.       — Чего стоишь? Скоро ваша смена грести, будь готов.       — Да, ярл.       Рагнар скосил взгляд и заметил скутильсвейна — бородатого воина по имени Брэнд Беззубый. Огромный мужик, уступавший в размерах Сагру, но явно способный потягаться с берсерком. Брэнд стоял неподвижно, как будто прирос ногами к палубе и почёсывал сгрызенными ногтями штаны в районе паха, пока раскрытые, как у дикого животного глаза, безотрывно пожирали единственную женщину на драккаре. При шторме, взятых с торгового корабля рабынь смыло волной, оставшиеся две сами выпрыгнули за борт. Илва, как и все мужи, скинула с себя большую часть верхней одежды, наивно полагая, что никто не осмелится смотреть в сторону невесты ярла. Но измотанные и изголодавшиеся воины не только съедали тонкую фигурку взглядами, они изнемогали от желания сжать в руках женское тело.       — Нож при тебе?       — Всегда, а что? — Варя едва не рухнула следом за веслом, когда наконец прозвучала команда смены гребцов.       — Не потеряй, — подняв Игга, ответил Немой и на затёкших ногах поплёлся в трюм.       После ничтожной порции чувство голода притупилось, но не пропало. Мясо закончилось. Оставались несколько булок хлеба, да овощей, но этого оказывалось слишком мало. Ещё хуже дела обстояли с водой и корректировкой курса. Люди начинали нервничать, из разных углов драккара доносились недовольные шепотки и косые взгляды. Штосс терял терпение, жара и нависшая над ними духота мешали сосредоточиться. Момент передышки наступил ночью, когда ярл дал добро на полноценный сон, пока сам он пытался на карте определить их местонахождение и построить наиболее благоприятный курс.       Илва лежала на расстеленных шкурах, глядя на усыпанное звёздами небо. Без палящего солнца наступила долгожданная прохлада, и наконец подул слабый ветерок, подгоняя драккар вперёд. Море, как будто тоже погрузившееся в сон, стало безмолвным, и округу окутала звенящая тишина. Варя замерла, прислушиваясь. Губы дрогнули в улыбке, она боялась пошевелиться, ведь любой звук мог разрушить хрустальную тишь.       Тяжёлые шаги прозвучали подобно страшному грохоту. Илва сморщила лицо в недовольстве и приподнялась на локтях. Это был Рагнар. Он что-то тихо бурчал, пока на его макушке взмахивал крыльями оживший ворон. Переступая через храпящих хирдманов, они дошли до форштевня. Немой ловко забрался на драконью голову драккара и расправивший крылья ворон, взлетел в небо, мгновенно растворяясь в ночной черноте.       Позади раздался клацающий звук металла. Рагнар услышал их раньше, чем Штосс успел подойти ближе.       — Не спится, ярл?       Иоганн не ответил. Рагнару не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что безбородый рыцарь с плескающейся в глазах усталостью и безнадёгой, глядел в окружающее море и снова предавался сомнениям.       — Даже у птиц больше мозгов, чем у нас, — вдруг сказал Немой, наблюдая за тем, как весело носится по небу ворон, ему точно не хватало свободы в удушливых и влажных стенах трюма. Теперь он понимал, почему Илва сказала, что пернатый не мог быть один — малыш скучал. В последнее время все заняты делами, а что остаётся крылатому? В жару особо не полетаешь, и поэтому приходилось наблюдать за всем, что творилось.       — К чему это ты клонишь? — обиженно просипел Штосс, решив, что данная фраза адресована ему, ведь именно по его, Иоганна, вине они все попали в подобную неприятность.       — А это уже как ты сам решишь, — Рагнар искоса глянул на ярла. — Каждый сам себе на уме.       — Я не хотел, чтобы так вышло!       — А разве я тебя в чём-то обвинил? Я лишь сказал, что птицы — создания благоразумные, — Рагнар подставил руку, и довольный Игг опустился на неё. Ворон благодарно пощипал клювом колючий подбородок Рагнара и громко каркнул. — Обращайся.       Немой также ловко, как забирался ранее, спустился на палубу.       — Иди спать, ярл. Впереди ещё долгая дорога, и воинам нужны здравые суждения, а не красная рожа вожака.