Рождённая под знаком Хагалаз

      Оспак Безжалостный действительно не жалел ни себя, ни других. Корабли шли день и ночь в полном темпе. Старый конунг хоть и был твёрд рукой и умом, но всё же был стар. Гарольд уставал и много спал, а Оспак подгонял людей.       Час назад Свенельд сын Стена закончил последнее развлечение. Чужеземному ярлу дали шанс показать викингам, чего он стоит, доказать собственному богу, что он его достоин. Но Браен-ярл, хотя этот Браен и представлялся каким-то чужим и непонятным титулом, оказался слаб. Оспак слышал, что бог христиан был очень отважным, он выдержал не человеческие пытки, висел прибитый к деревянному кресту, как сам Один когда-то висел прибитый к дереву и проткнутый собственным копьём. Но чужеземный ярл орал, как женщина, когда его раздели и привязали к мачте. Он рассказал все дороги, он рассказывал, у кого и сколько воинов, он говорил, где богатые святилища его бога и жрецы, что едят с жёлтого металла. А потом Браен плакал, плакал и орал, как вонючая баба. Он даже не просил убить его. Этот немытый лорд свинопасов просил пощады! Оспак сплюнул за борт.       День только начинал входить в силу, по словам покойного пленника, который отправился объяснять своему богу, почему уродился трусом, викинги встретят ближайший город через день. Сначала будет лес, где можно укрыть корабли, а потом в одном переходе, появится город некого ярла Армена с титулом «храф» или «граф». Но он был не конунг.       Оспак задумался. Его голос прозвучал хлестко и жёстко даже по меркам суровых морских убийц:       — Смена гребцов! Конунг, мне нужно говорить с тобой. — При всём своём нраве, Безжалостный не повышал голоса на старого Гарольда.       Оспак дождался жеста и только тогда подошёл к старцу.       — Гарольд-конунг, к утру мы будем уже в лесу, где можно укрыть корабли, от туда всего дневной переход до первого города, это будет большой город…       — Оспак, брат, — старый викинг перебил хольда и наклонился — Я стар, а не глух или туп. — Послышался каркающий смех. — Ты хочешь сбросить ритм на наших кораблях, отправив головной корабль вперёд на разведку?       Безжалостный смутился и кивнул.       — Ну так делай! И ещё: пусть все переодеваться в трофейные вещи. Не хватало, чтобы каждый трель узнавал в нас врагов.       Оспак кивнул. Старый конунг вновь засмеялся.

⊹──⊱ᚺ⊰──⊹

      Едко воняло жжёными тряпками, шкурами и костями. В воздухе стояли сладкий аромат горящей плоти и медный привкус пролитой крови, липнущей к губам. Сагр с наслаждением втягивал запахи, раздувая широкие ноздри, стряхивая со светлой бороды остатки крови и грязи. Пахло победой, одной из тысяч на пути их хирда. Берсерк поднял руки к темнеющему небу, чувствуя, как духи неистово плясали и выли вокруг, наслаждаясь развернувшимся боям, а человеческий жир плавился и шкворчал на импровизированных жертвенных алтарях.       Насытившиеся кровью воины выглядели довольными. Сидя возле журчащего ручья, они обмывали багровые мечи, оттирали руки и суровые лица. Над их головами кружили вороны, птицы выбирали пищу по душе, ведь сегодня у них настоящее раздолье. Ешь не хочу!       Но Сагр не был так же весел, как его братья по оружию. В душе Берсерка прорастали колючие ростки сомненья. Проходя мимо воинов, он вглядывался в выдубленные в ветрах и морозах суровые лица, пока что они счастливы, пока что их головы не трогали воспоминания о всевозможных и бесчисленных богатствах этой земли, но когда они пересытятся кровью и натешат плоть, тогда они вспомнят о словах ярла и потребуют золота.       Сигурдсон покачал головой. Он надеялся, что у барона всё продумано до мелочей. Всё же не хотелось бы рубить своих же соратников. Под ногами чавкала влажная земля, ветви высоких деревьев скрывали яркое солнце. Сагру не нравились леса, среди стволов и раскидистых кустов он чувствовал себя зажатым в угол, лес — гадкий обманщик. Казалось, что вот-вот начнётся просторная полянка, как из теней вырастали очередные тени плотно растущих елей. А ещё здесь было полно голосов. Они звучали совсем слабо, но Сагр слышал их. Тихий хохот лесных духов, заманивающих, приглашающих зайти как можно глубже.       Послышались молодые звонкие голоса — это Виги Отец вместе с ещё одним молодым хольдом затянули песнь о великих победах и невиданных краях. Тихое потрескивание костров служило им музыкой.       Сагр улыбнулся, глядя на юнца. Виги рос и мужал на глазах, из него выйдет славный воин, достойный после жизни отправиться в чертоги Вальхаллы и занять место среди лучших. Но улыбке не суждено было задержаться на лице Берсерка долго. В тихую песнь внезапно ворвался совершенно посторонний звук. Звук блевотины.       Нахмурив густые брови, Сагр пошёл в сторону доносящихся стонов. Под ногами хрустели ветки и скрипели камушки. Воин оттянул ворот рубахи и потёр пальцами зудящую кожу шеи. Под короткие ногти забилась грязь немытого тела. В таких условиях любая, даже самая плёвая, рана могла стать последней в жизни. Будучи на землях врага, воины стремились помочь братьям всем, чем могли, чтобы снизить смертность в рядах.       — Великий Один! — охнул Сагр, раздвигая могучими руками колючие ветви елей. От его голоса худая фигурка, скрючившаяся пополам, вздрогнула и запрокинула взъерошенную голову.       Лицо Илвы было бледным с нехорошим зеленоватым оттенком. На её губах вздувались желчные пузыри, на одежду попали несколько вязких капель, а на влажный от пота лоб налипли несколько тонких прядей грязных волос. Она несколько раз сморгнула выступившие слёзы, голова кружилась, а к горлу вновь подкатывала обжигающая тошнота.       — Совсем плохо? — Сагр покачал головой, протягивая девушке мех с водой. Кажется, Илва оказалась не готова к такому количеству мёртвых тел и жуткому смраду.       — Просто съела что-то не то, — она старалась выглядеть как можно невозмутимее, но дрожь в теле мешала храбриться. После пары глотков чистой воды стало немного легче дышать. Перед тем, как вернуть мех, Илва сделала ещё пару жадных, но небольших глотков. — Где Иоганн?       — Ушли с Рагнаром, — махнул рукой Берсерк, показывая своим видом, что ему не очень интересно. — Мертвец хотел ему что-то показать.       — Что делать будем дальше?       — Мы будем грабить. — Спокойно пожал плечами Берсерк, глядя в даль. — Свити! — Не громко позвал он одного из дренгов. — Сойди с тропы и поищи мяту, немного крапивы и листья земляники.       Худощавый дренг, у которого из-под верхней губы торчал кривоватый клык, кивнул и умчал в лес. Шуметь и много говорить не стоило, лес хорошо передаёт звуки.       Варя неловко стушевалась, опуская глаза вниз. Ей хотелось извиниться, что от неё одни неприятности, ободрить товарища, но мыслями Сагр был уже не здесь. Он замер. Ноздри смешно раздувались при вдохе, а ещё, Варя могла поклясться, норманн шевелил ушами! Как настоящий зверь! Девушка удивилась, а Берсерк вскинул руку.       — Мне что-то не нравится, — мрачно пробормотал он. — Вздеть бронь! — Пусть он не был вождём формально, но близкий друг и почти брат ярла имел вес. Да и в походе не принято спорить на такие темы. Даже если бы подобное выкрикнул не матёрый убийца, а мальчик-Виги, никто бы не поспорил.       Люди быстро поправляли экипировку, тяжёлые «очкастые» шлемы вновь украшали головы. Гул стихал.       — Что происходит? — Спросил Вилфред Парус.       Толстый здоровяк с длинными усами, который стал почитать юную Илву ученицей в непростом деле, появился быстро и беззвучно. Девушку поражало это умение: двигаться быстро и тихо, особенно в исполнение громадных мужчин. Этой науке Иоганну следовало бы поучиться, его железо безбожно гремело всё время.       — Не знаю. — Сагр показал ряд острых зубов. — Духи ведут себя странно, слишком резвятся. Звуков посторонних я не слышу, но что-то не так.       Варя напряглась, ожидая ссоры, ну да, что за объяснение? Духи. Но на её удивление кормчий лишь кивнул и побежал трусцой, раздавая короткие рычащие команды хирдманам. Викинги очень суеверны. А чего ещё ждать, когда жизнь и благосостояние зависят не только от личных навыков, экипировки и командной работы, но и от удачи? Потому это объяснение могло удовлетворить кого угодно.       В мгновения ока в чащу стали выходить дозоры, вьючных животных загрузили всем лишним.       — Приготовься. — Сагр понял, что его подруга вряд ли понимала происходящие. — Будь готова бежать или драться в любой момент. Сможешь? Бежать может понадобиться много. Пока лошади не устанут.       Девушка кивнула, надев кольчугу. От брони тело отяжелело, дышать стало труднее, её до сих пор трясло, но противник никогда не интересовался самочувствием врага. Лишь на секунду она прикрыла глаза, смахивая с глаз капли пота и…тишину лагеря разорвал чей-то крик:       — В щиты!       Девушка едва осознала, что именно происходит, когда Сагр поднял щит над ней и в деревянную основу ударило сразу две стрелы. Игг встревоженно захлопал крыльями и громко закричал, словно пытаясь перекричать поднявшийся гам. Ворон взлетел вверх, теряясь среди тёмного неба и торчащих веток. Совсем рядом рухнуло пронзённое стрелой тело бородатого хирдмана, тяжёлая рука шаркнула по шее, оставляя кровавый росчерк. Сердце грохотало в ушах громче криков, дыхание сбилось, от страха становилось тяжелее дышать. Илва медленно повернула голову. Она не почувствовала, как прикусила язык.       Из-за зарослей к ним осторожно приближались силуэты. Их было не слишком много, но каждый был вооружён до зубов и представлял смертельную опасность.       — Вот дерьмо, — только и успела проговорить Варя, пока не стало слишком поздно.       Илва резко пригнулась и прыгнула вперёд, едва не упав лицом в грязь как раз в тот момент, когда над головой пролетел меч — достаточно близко, чтобы услышать, сквозь звон и крики, как железо рассекло воздух. Затем крутанулась и увидела перед собой грязного лохматого человека, совершенно не похожего на воина, даже отдалённо. Мужик больше походил на умалишённого крестьянина.       Илва облизнула пересохшие губы. Они смотрели друг на друга, словно не верили, что встретились на поле боя и что прямо сейчас кто-то из них должен погибнуть от руки другого. Илва занервничала, руки мелко затряслись. Она медленно потянулась к рукояти меча, не смея оторвать глаз от противника.       Мужик с воплем сорвался с места, замахиваясь топором. Илва подняла тяжёлый щит, приняла сильный удар, чуть не упала, ударилась спиной о ствол дерева, выхватила клинок из ножен и погрузила его прямиком в живот, наискось, выкручивая и пронзая плоть, внутренности, снова и снова громко крича. На руках она ощутила прикосновение горячей крови. Спина крестьянина выгнулась, рот раскрылся, испуская зловоние гниющих зубов, из живота красно-розовым клубком вывалились, источающие пар, блестящие внутренности.       Краем глаза Илва заметила целящегося в неё лучника. Сердце на мгновение замерло от страха, девушка схватила заваливающееся набок тело крестьянина и прикрылась им. Стрела насквозь пронзила тело, брызги крови попали ей на лицо. Тело вздрогнуло ещё раз, и в этот момент на неё напали откуда-то сверху, повалив в кусты.       Сцепившись в один клубок из ярости, ударов и рыков, они покатились вниз по небольшому склону. Илва царапала шершавое лицо сорванными ногтями, пытаясь нащупать глаза. Чужие руки рвали ей волосы, удар тяжёлым кулаком пришёлся прямиком в грудь. Илва охнула, но броня смягчила удар. Упав на живот, ощутила, как острые камни ободрали подбородок и щёку.       Противник схватил её за запястье в тот момент, когда она выхватила нож. Огромный кулак врезался ей в челюсть. Зубы клацнули, Илва ощутила, как прикусила язык снова, рот наполнился привкусом металла. Такой же грязный и вонючий мужик, навалился на неё всем весом, вцепившись в нож. Илва перехватила руки противника и начала толкать нож в другую сторону. Но силы были не равны. Лезвие постепенно приближалось к её шее. Она смотрела в лицо мужчины, на его оскалившуюся пасть, с которой свисали пузырящиеся слюни.       — Сдохни!       Илва беспомощно задёргала ногами, попытавшись сбросить с себя противника. Клинок уже касался тонкой кожи острым концом. Алая ленточка струилась по бледной шеи. Плечи изнывали от боли, локти уже практически упирались в землю, руки тряслись и теряли силу. Лицо покраснело от усилий, а пот предательски заливал и щипал глаза.       Внезапно раздался рёв. Хватка ослабла, и мужик начал отчего-то отмахиваться. Илве не сразу удалось разглядеть в полумраке носящееся из стороны в сторону чёрное пятно.       Игг. Ворон кидался на противника с неимоверной скоростью, оставляя на лице и голове красные борозды. Игг бросался камнями и хватался когтями за одежду, издавая при этом громкий воинственный клич. Пользуясь моментом, Илва высвободила ногу и с силой ударила ботинком в лицо. Но в последний момент удар вышел недостаточно сильным. Вместо желаемого эффекта, крестьянин лишь сильнее разозлился и набросился с новой силой, занося нож для решающего удара.       Илва зажмурилась, жизнь вспыхнувшим мигом пронеслась перед глазами, сердце замерло от колющего страха.       В-вжу-ух!       Враг лишился головы. Брызги крови попали Илве на лицо, залились в рот, горячие, липкие, с резким запахом. Тело рухнуло перед ней безголовой тушей, пару раз дёрнулось и окончательно обмякло, заливая землю алой лужей. Голова укатилась дальше, изо рта высунулся язык, глаза закатились. Надрывно дыша, Илва поднялась на нетвёрдые ноги, кашляя и отплёвываясь, она пыталась стереть с губ чужую кровь.       — Цела?!       Иоганн. Должно быть, он вернулся, когда они уже скатились с пригорка, а в яростной борьбе она не услышала звона его брони.       — Да… — выдохнув, прошептала Илва. Язык распух и болел, говорить было непривычно и тяжело. Она прикрыла глаза, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. — Да…       Игг опустился ей на плечо и потёрся головой об ободранную щёку.       — Хреновое у них барахло, — Рагнар появился внезапно и бесшумно. Он с отвращением рассматривал топор, которым был вооружён один из нападавших. Лезвие давно затупилось и уже не было пригодно для рубки дров, не говоря уже о том, чтобы разрубить человека.       — Это даже не воины, — фыркнул Иоганн, взглянув на обезглавленное тело. — Ты точно в порядке? — обратился он к Илве. Девушку по-прежнему трясло.       — Вроде бы, — пожала та плечами. — Ничего смертельного.       Иоганн придирчиво оглядел невесту. Его взгляд стал особенно мрачным, когда обнаружился особенно глубокий порез на щеке. Такая могла сыграть слишком плохую шутку.       — Плохо выглядит, — хмуро сказал Штосс, глядя на рану. — Промыть надо, — ярл через плечо глянул на Рагнара. — Осмотрись тихонько в чаще, пока мы здесь, — затем вновь обратился к Илве. Её лицо припухло, на скуле расползался синяк. Штосс выдохнул сквозь стиснутые зубы. Более он никогда в жизни не позволит ей отправиться с ними в поход. Слишком велик риск её потерять. — Пошли.       Рагнар устало кивнул. Повсюду валялись искалеченные тела. Трупы были разбросаны по земле, словно рассыпавшиеся гвозди, изрезанные и израненные, нашпигованные стрелами и изуродованные прикосновениями стали. Смерть стала царицей в этом месте, и от её присутствия воздух наполнился могильным холодом и букетом ароматов бойни. Но что-то было не так. Рагнар не мог понять, что именно, но чувствовал неправильность происходящего. В груди как будто натянулась струна и плохое предчувствие дёргало за неё, словно пыталось сыграть на музыкальном инструменте.       Внутри сапога что-то больно кольнуло стёртые стопы и Рагнар поморщился. Мелочи доставляли куда больше неприятностей, хотя на первый взгляд казались незначительными. Сняв сапог, начал разминать затёкшие пальцы, чувствуя несравнимое ни с чем удовольствие. Он прикрыл глаза, позволяя телу расслабиться. В этот момент к нему незаметно подбиралась бесшумная смерть. Выпуская плоский язычок, гадюка медленно ползла между валяющимися телами, надёжно скрываясь от ненужных глаз. Змея чувствовала исходящую от человека опасность для себя и хотела избавиться от неё. Она не понимала зачем, но она должна атаковать и убить. Вернее понимала, в её голове было много цветов, образов и чего-то ещё, но змеиный мозг не мог этого ни понять, ни осознать, заставляя гадюку действовать.       Когда змея подползла ближе, Рагнар внезапно, словно услышав её, открыл глаза, но та уже распахнула пасть с ядовитыми зубами, бросаясь на жертву молниеносно и смертельно. Немой швырнул держащий в руке сапог в змею, успевая в последний момент. Но гадюка отступать не желала. Схватившись за топор, он не смог его вытащить, словно тот за что-то зацепился. Стоило ему отступить назад, как из-под земли словно вырос корень, о который Рагнар споткнулся и начал терять равновесие. Змея наступала, а позади откуда невозьмись образовался небольшой обрыв. Немой схватился за дерево, которое протянуло ему ветви, как руки помощи.       Но эта помощь оказалась очень хрупкой.       Ветки затрещали и Рагнар вздрогнул. Либо его прикончит змея, либо он сломает шею. Бесславная смерть.       — Держись!       От топота Сагра задрожала земля. Не заметив шипящую в ярости змею, Берсерк раздавил ядовитую смерть, наступив той прямо на голову. Громадная рука Сигурдсона выдернула Рагнара и из лап разверзшейся безликой бездны. Как только Рагнар твёрдо стоял на своих двоих и пытался отдышаться, он услышал, как будто из обрыва донёсся разочарованный вздох.       — Спасибо, — хрипло ответил Артём и прокашлялся. Его пробила мелкая дрожь.       Берсерк расплылся в добродушной улыбке старшего брата и хлопнул Немого по спине.       — Гляди по сторонам, добрый друг!       — Обязательно, — натянув сапоги, Артём взглянул на Сагра осознанными, практически живыми глазами, заставив того улыбнуться шире. Рагнару всегда нравился Берсерк: тот видел больше, чем могло показаться, а ещё Сагр поразительно совмещал в себе необузданную звериную ярость и искреннюю любовь к членам семьи.       — От судьбы не уйдёшь, — всё с той же улыбкой сказал Сагр, но почему-то от этих слов стало не по себе. Они задели за живое. Сагр положил тяжёлую руку на плечо Артёма и несильно сжал. Следующая фраза была сказана серьёзно без улыбки. — Но ты попытайся.