Что такое алхимия?

      Военные облегченно вздохнули, когда девушки из органов опеки покинули дом полковника.       Бреда обменялся с начальником рукопожатиями, а Риза скромного его обняла.       — Отпразднуем? — воодушевленно предложил младший лейтенант.       Мустанг пожал плечами, почесав в затылке. — Не думаю, что сейчас лучшее для этого время. Мне нужно съездить в штаб и подписать отпускной. Вы не могли бы побыть со Стальным какое-то время? — Он кивнул в сторону ребёнка.       — Конечно, без проблем, полковник Мустанг, — сразу согласился Бреда. — Старший лейтенант?       Риза кивнула. — Безусловно.       — А, да… — Полковник вздохнул. — Ястреб, можно тебя на минуточку? — Он мягко схватил ее за локоть.       Когда военные вышли во двор, Мустанг поспешил раскрыть зонт, укрывая себя и Ризу от дождя.       Девушка благодарно кивнула. — О чём вы хотели поговорить?       Полковник прочистил горло. — Я не сомневаюсь в том, что смогу позаботиться о мальчишке, но не уверен, что смогу справиться с его ментальным здоровьем. Понимаешь?       Хоукай моргнула, обняв себя за плечи, и тихо шмыгнула.       — Хоть смена обстановки на него хорошо повлияла, я не знаю, на сколько его хватит, и сможет ли он спокойно переносить моё общество.       Хоукай вскинула брови. — Вы хотите, чтобы я…       Мустанг поднял свободную руку в знак капитуляции. — Я не прошу тебя полностью переезжать ко мне; все-таки, я понимаю, что тебе нужно личное пространство и все такое… Но, как бы нагло с моей стороны это не казалось, прошу проводить какую-то часть времени со Стальным.       — Мне не сложно, правда. — Ястреб улыбнулась. — Но штаб… Может… мне стоит взять отпуск?       — Если хочешь, но не смею просить.       — Так будет лучше. Не стоит вам отказываться от работы; тем более в такой сложный период.       — Думаю, ты права, — согласился Мустанг. — Но всё же я возьму отпуск на неделю, чтобы помочь Эду обжиться.       — Мне ехать с вами, полковник? Взять отпуск? — уточнила Риза.       — Слушай, лейтенант, при всём уважении… Хаймансу я не доверяю… Отложишь поездку в штаб до вечера?       Хоукай усмехнулась. — Конечно, сэр.       Через пару минут Мустанг скрылся за поворотом, круто зарулив на скользкой дороге, а Риза вернулась в дом.       Обстановка не изменилась: Эдвард скромно сидел в своем кресле в углу комнаты, а Бреда стоял чуть поодаль от него.       Хоукай улыбнулась, присаживаясь на корточки возле мальчика, слегка сжала его ладонь. — Тебе что-нибудь нужно? — спросила она, пытаясь поймать взгляд алхимика.       Эдвард дёрнул головой, но проигнорировал Ризу, на что девушка разочарованно вздохнула.       — Слушай, ты ничего не ел уже очень долгое время… — оценивая состояние мальчика, сказала Хоукай. — Тебе приготовить что-нибудь?       Алхимик моргнул и перевёл взгляд на Ризу, в глазах которой мелькнул блеск надежды. Казалось, мальчик готов был что-то ответить, но опустил голову, еле слышно вздохнув.       Хоукай безусловно разочаровалась, но не подала виду, потрепав мальчика по голове. — Я приготовлю.       Девушка скрылась на кухне, оставив младшего лейтенанта и алхимика наедине, перед уходом задержав взгляд на первом. Бреда нахмурился, сложив руки на груди, и покачал головой, выражая нежелание оставаться с мальчишкой, но Риза проигнорировала это.       Окинув ребёнка в кресле взглядом, Хайманс аккуратно, стараясь не напугать, приблизился к нему. Эд, в свою очередь, даже не посмел шелохнуться или обратить на военного внимания. Он сидел, уставившись в одну точку, и выглядел невозмутимым.       Бреда выдохнул, хватаясь за ручки кресла, и медленно покатил его в сторону кухни, которую уже вовсю захватила Хоукай.       За это короткое время девушка успела закинуть в кастрюлю рожки, которые отчаянно закипали, намереваясь покинуть посуду. Риза, сбросив китель, натирала на тёрке сыр и, казалось, была полностью увлечена готовкой; она даже не заметила появление младшего лейтенанта на кухне, вываливая рожки в дуршлаг. Вернув макароны в кастрюлю, Хоукай отправила туда только что натёртый сыр и, быстро помешав, закрыла крышкой. Все это время Бреда растерянно наблюдал за действиями старшего лейтенанта, не решаясь отпустить ручки кресла, в котором сидел алхимик.       — Эдвард, ты, верно, голоден? — улыбнулась Риза, присаживаясь возле мальчика на корточки. — Не хочешь перекусить? — Она наклонила голову, заглядывая алхимику в глаза.       Мальчик и бровью не повел.       Хоукай перехватила ручки кресла у, казалось, немного напуганного лейтенанта и придвинула его к столу.       Отложив небольшую порцию в тарелку, Риза поставила ее перед Эдом и села рядом, подперев подбородок рукой.       — Слушай, тебе правда стоит поесть. Я слышала, что в больнице ты часто отказывался от еды. Да и это видно по твоему состоянию. — Хоукай вздохнула. — Но больничная еда ничто, по сравнению с домашней, согласен?       Мальчик не реагировал, но Риза не могла позволить себе расстроиться или разозлиться. Она выдохнула и мысленно посчитала до трёх.       — Если скажешь, что не голоден, я не буду тебя заставлять, — уронив с лица улыбку, сказала Хоукай и тихо добавила: — В чем я очень сомневаюсь…       Эдвард моргнул, но не отвел взгляд от точки, таившейся где-то под столом.       — Кхм, старший лейтенант. — Голос подал Бреда, стоявший за инвалидным креслом алхимика. — Мальчик, должно быть, правша… — Хайманс указал кивком на пустой рукав красного плаща.       Риза ударила себя по лбу. — Какая же я глупая… — пробормотала она. — Прости, Эд, я не подумала. — Девушка взяла в руки вилку, насадив на нее несколько макарон и протянула к мальчику. — Если ты не возражаешь…       Но даже сейчас, когда, казалось, очевидная проблема была решена, алхимик не притронулся к еде, не переместил взгляд да и в целом никак не отреагировал.       Хоукай виновато опустила голову и вернула вилку в тарелку. — «Не насильно же его кормить…»       В коридоре хлопнула дверь, и на пороге кухни показался Мустанг. — Как дела? — Он приветливо улыбнулся, приблизившись к столу.       Понурившая голову Риза и несчастно лежавшая в тарелке вилка с нанизанными на нее макаронами объяснили всю ситуацию без невнятных порывов растерянного младшего лейтенанта.       Полковник устало вздохнул, поставив пакет из магазина на стол. — Понятно.       Хоукай подняла голову, пытаясь поймать взгляд начальника, который специально его отвёл.       — Расходитесь по домам, — наконец сказал он, подавая Ризе ее китель.       Девушка неохотно приняла куртку из рук полковника и вышла из-за стола. — Мне приехать завтра?       Мустанг кивнул. — Мне все ещё требуется твоя помощь. Не забудь взять отпуск. В штабе сейчас не так много работы: Бреда и Хавок справятся без нас, я думаю.       Риза ответила кивком, надевая китель.       Полковник проводил подчиненных до двери и, оставив плащ на вешалке при входе, вернулся на кухню, где все так же неподвижно сидел Эдвард.       — Не буду заставлять тебя есть, — холодно сказал Рой, отодвигая тарелку. — Все равно рано или поздно ты проголодаешься и сам попросишь, верно? — Он не ждал получить ответа… и не получил.       — Я покажу тебе твою комнату. — Схватившись за ручки инвалидного кресла, Мустанг вырулил в коридор и, толкнув дверь, остановил коляску на пороге.       Единственной реакцией алхимика была приподнятая голова.       — Можешь лечь спать, если хочешь. Хотя, мне кажется, что ты належался в больнице и, верно, тебе хотелось бы сменить обстановку.       Мустанга, который хоть и понимал всю ситуацию, раздражало то, что алхимик его игнорировал, и он держался из последних сил, чтобы не высказать все, что думает. Рой, стараясь выразиться как можно мягче, обошёл кресло, садясь перед мальчишкой на корточки. — Я знаю, что не очень тебе нравлюсь и, возможно, даже раздражаю, но сейчас ситуация такая: я — твой законный опекун. Можешь ознакомиться с бумагами, они в открытом доступе для тебя. Я понимаю, что сейчас тебе тяжело, учитывая все обстоятельства, но нужно жить дальше, и я готов тебе в этом помочь.       Эдвард поднял голову, пытаясь сфокусировать взгляд на собеседнике.       — Не думаю, что сейчас ты готов меня выслушать, но я обязательно поясню тебе всю ситуацию, когда ты будешь готов. — «Он имеет право знать о положении в стране» — подумал Мустанг. — Просто дай мне знать, когда соберёшься. Не смею больше тебя тревожить.       Полковник поднялся, не удостоив алхимика взглядом, и уже было направился к двери, как его руку обожгла хватка.       Алхимик не смотрел на него, даже казалось, отвернул голову.       — Что-то хотел? — спросил Мустанг, надеясь наконец получить ответ.       То, что полковник был значительно выше, помогло ему увидеть, как губы мальчишки задрожали, будто он пытался что-то сказать, но ни одно слово не сорвалось с его губ. И тогда Мустанг ушел, прикрыв дверь, оставив алхимика одного.       Рой принялся сам есть макароны с сыром, которые были заботливо приготовлены Ризой для Эда, так как больше ничего путного и уж тем более готового в доме не было. Остывшие макароны оказались не менее вкусными. Лениво помыв посуду, Мустанг отказал себе в кофе и направился в комнату, где ранее оставил Эда.       Он сидел так же неподвижно, устремив взгляд в одну точку. Губы были плотно сжаты, а единственная рука мелко подрагивала, в то время как тонкие пальцы упёрлись в подлокотник инвалидного кресла.       «Он хочет подняться?» — Мустанг вскинул бровь, приближаясь к мальчишке. — Ты же понимаешь, что твоя нога сломана, и ты не сможешь встать? Даже если встанешь, — упадешь.       Эдвард не отреагировал, хоть и его рука перестала трястись.       — Как только ты придешь в себя, я помогу тебе решить проблему с… рукой. — Полковник кивнул на болтающийся красный рукав.       Алхимик потерял опору, роняя локоть.       — Если ты хочешь лечь спать, я помогу тебе: перенесу на кровать. — Рой протянул к алхимику руки, пытаясь уловить его реакцию, но, как и тогда, когда он забирал мальчишку из больницы, Эд никак не отреагировал.       Мустанг переложил ребёнка на кровать, попутно снимая с него красный плащ. Позже он аккуратно снял с его волос резинку, от чего волосы рассыпались на подушке. Постельное белье ещё излучало запах хлорки и приятно хрустело в руках. По-другому, — спать здесь, должно быть, настоящее удовольствие, учитывая оптимальную температуру в комнате.       — Сегодня отдыхай, а завтра займёмся делами, — равнодушно сообщил Рой, укрывая Стального одеялом. — Постарайся выспаться.       Не получив ответа, Мустанг ушёл, когда глаза Эдварда были ещё открыты.       Когда полковник проник в свою комнату, сразу обратил внимание на то, что здесь было гораздо теплее, чем в комнате, в которую он устроил новоиспечённого подопечного. Он подумал, что эту проблему нужно будет в срочном порядке решить, ибо знал, что органы опеки не одобрят то, что ребенок заболел. Сейчас это было ни к чему.       Рой лениво скинул с себя одежду, нырнув в домашний халат, и скрылся в душе, откуда вскоре послышался шум воды.       Даже стоя в душе, Мустанг не мог не думать о мальчике, о котором беспокоился сейчас больше всего.       Рой усмехнулся при мысли, что раньше гонялся за ним как пёс за котом, чтобы, как оказалось, фюрер использовал его в своих целях. Но сейчас, когда мальчишка был буквально у него в руках, он не мог себе позволить поступить так, как ему приказали. Сейчас он поступал так, как считал правильным.       Неуловимый Стальной алхимик, — юный гений… сейчас, — беспомощный маленький ребёнок, потерявший брата, неспособный ходить, говорить и, кажется, воспринимать мир. Мустанг не знал, что творится в голове у мальчишки, но его отстранённость уже о многом говорила, и, как его законному опекуну, ему это не нравилось, хоть и такое состояние Эда было обоснованным.       Сейчас полковник не мог назвать алхимика своим врагом, да и раньше язык бы не повернулся. Они всегда преследовали общие цели: защитить государство и его население, вот только Эдвард не желал иметь для этого звание военного, ему это было ни к чему. Ему просто нравилось быть тем таинственным героем, появляющимся в момент опасности для жизни обычного населения. Нравилось быть живой легендой, скрывающейся в ночи… И люди его любили.       Его образ вызывал восхищение и восторг на лицах и взрослых, и детей. Особенно детей. Так как Стальной алхимик сам еще являлся ребёнком, за счёт этого пользовался огромной популярностью среди детей своего возраста и младше. Городские ребята собирали вырезки из газет, рисовали плакаты… Эдвард Элрик являлся идолом для них. Дети организовывали различные фан-клубы, сходки, чтобы восславить героя народа и увековечить память о нем.       Сейчас пропажа героя народа устроила суматоху в городе. Ходило множество слухов и догадок. Но команда Мустанга постаралась сделать все, чтобы скрыть правду о местонахождении и состоянии алхимика. В этот период Элрик не нуждался в людях, не нуждался в славе. Сейчас полковник хотел сделать все, чтобы фюрер не узнал о том, что мальчишка находится так близко… всего-то на расстоянии вытянутой руки. Рой твердо решил, что пока Эд не встанет на ноги, он не даст узнать Грумману о том, что алхимик-то уже давно пойман, а порученная миссия практически выполнена.       «Миссия не будет иметь желаемой фюрером концовки, — решил Мустанг. — Роль будет играть только решение Стального, и я не позволю Грумману заставить его убивать. Ни за что».       Звание опекуна легко позволяло полковнику вообще запретить Эдварду делать что-либо до его совершеннолетия. Он имел право отказать мальчишке, даже если тот действительно соберётся принимать участие в уничтожении Ишвара, но знал, что как только алхимик поправится, Рой не сможет ему противостоять.       Мустанг уверен: Элрику плевать на государство и его законы, и ни армия, ни уж тем более органы опеки не остановят в его порывах. Он волен делать то, что хочет, когда обладает силой и знаниями.       «Но я не верю, что он способен убивать, — внушал себе полковник. — Мальчишка не бездушная машина для уничтожения». Но Мустанг невообразимо боялся того, что после случая за городом, где трагически погиб младший Элрик, Эдвард начнет мстить. Мстить террористам, из-за которых произошел взрыв ангара, под обломками которых был захоронен Альфонс.       «Рано или поздно Эд узнает о том, что к этому причастны ишвариты, и смогу ли я его остановить, если соберётся на войну? — Мустанг ударил по стеклу душевой кабины».       — Кто ты такой, Эдвард Элрик? — вслух спросил Рой.       Мальчишка со своими секретами, взявшийся из ниоткуда. Сильный алхимик, каких очень мало в Аместрисе. До этого Мустанг не встречал ни одного, но безусловно слышал о существовании таких «гениев». Братья Элрики были первыми на его пути.       «Кто ты, откуда… и почему сейчас остался один? Неужели это цена всего того, чего ты добился? И что с тобой стало сейчас?..».       Это не тот Эдвард Элрик, которого Рой когда-то знал. Он знал Стального алхимика, героя народа: смелого и бесстрашного. Он любил лезть на рожон, подвергая себя опасности. Он не заботился о себе, его это мало волновало. Его не могли остановить ни уличные бандиты, ни сбежавшие уголовники, ни пуля в боку, выпущенная оружием Ястребиного глаза. И, честно признаться, в глубине души Мустанг восхищался им.       Сейчас это ребёнок… Мальчишка, сломленный чередой ужасных событий. Мальчишка, закрученный водоворотом несчастий, горя и утрат. Безвольная кукла, подчиняющаяся привязанным ниткам, плывущая по течению. Мальчишка, отрешенный от мира. Он закрылся в себе, никого не подпускал к своему сознанию и никому не доверял.       «Это путь, который он должен пройти, преодолевая препятствия… — Шум воды прекратился, и Мустанг, накинув полотенце на плечи, уперся тонкими пальцами в раковину, изучая свое отражение в зеркале. — И даже если у него сломаны ноги, я буду рядом, чтобы везти его коляску. Если в колесе застрянет камень, я буду рядом, чтобы отнести его. Если мои ноги будут сломаны, я все равно буду рядом; рядом будут и мои люди». — Капли воды стекали по запотевшему стеклу. Из комнаты раздался крик и на секунду мир замер…