***
После обеда командующие, включая Мустанга, собрались в палатке, которую принято было называть местом сбора для обсуждения планов и стратегий. Эдвард тоже присутствовал там, тихо стоя в сторонке. — Что здесь делает Стальной алхимик? — с некоторым пренебрежением спросил полковник из Централа, Генри Дуглас. Эдвард отлично помнил его; их отношения не задались с того момента, как мальчик оказался на пороге столичного штаба. Дело в том, что алхимику довелось раз врезаться в него в коридоре, испачкав его китель горячим кофе. Помнилось Эду, что Дуглас послал кучу нецензурных слов в его адрес, но из-за мутизма он не смог постоять за себя, а лезть на вышестоящего с кулаками — так себе идея. Позднее Дуглас получил выговор от самого фюрера, отчего полковник посмел предположить, что мальчик пожаловался ему лично. Но Эдвард был не тем, кто любил жаловаться; честно, ситуация с Дугласом его вообще никак не задела, а откуда Грумман узнал об этом — алхимик так и не понял. После этого неприязнь полковника только усилилась, но он больше не смел в открытую лезть на подопечного фюрера. Только иногда с его языка соскальзывали некоторые замечания и дурацкие подколы, которые никто кроме него самого не мог по достоинству оценить. Неприязнь Дугласа также заключалась и в том, что его вымораживал факт того, что какой-то уличный мальчик намного сильнее и способнее его персоны. Он долго шел к своему нынешнему положению не для того, чтобы какой-то пацан сразу же заполучил звание майора. О подобном карьерном росте Дуглас мог только мечтать. — Разрешите говорить, господин главнокомандующий? — Эдвард обратился к Мустангу, игнорируя слова Дугласа. Ему редко доводилось обращаться к Рою подобным образом. — Да, конечно, майор Элрик. Ваше заявление должно быть обговорено в первую очередь. Никто не смел перечить Мустангу. Офицеры с нескрываемым интересом уставились на алхимика, ожидая его слов. — Вечером прошлого дня на меня было совершено нападение, — начал Эд. — Было темно, я толком не разглядел нападающих, но отчего-то уверен, что это были ишварские разведчики. Не знаю, было ли это спланировано заранее или же я попался им случайно, но факт остаётся фактом: наш лагерь обнаружен, и мы обязаны в срочном порядке сменить его местоположение. После слов алхимика наступила оглушающая тишина, что заставила Эдварда почувствовать себя неловко, но он старался не показать это лицом. Мустанг прочистил горло, нарушив молчание: — Прошу распорядиться и начать сборы после того, как мы выберем новое место для бивака. — Прошу меня извинить, главнокомандующий Мустанг, — Дуглас выступил вперед, — но почему вы так уверены, что мальчишка говорит правду? — Какой смысл мне лгать?.. — встрял Эд. — И как вы смеете обращаться к майору не по его званию? — Ах, простите, в силу вашего возраста тяжело воспринимать вас таким образом… — ухмыльнулся Дуглас. — Отвечаю на ваш первый вопрос: дело в том, что я нахожу ваше поведение нестабильным; возможно, вам вообще приснилось это нападение, в то время как вы по пьяни неудачно упали или еще чего-нибудь похлеще. — Я пока могу отличать сны от яви, чего не могу сказать о вас, полковник… В силу вашего возраста, — нагло подчеркнул Эд, — могут быть проблемы со слухом и зрением, но, по-моему, главнокомандующий ясно дал понять, что местоположение лагеря нужно менять, и, увы, ваше мнение здесь не учитывается. — Да как ты!.. — Дуглас побагровел от злости, а изо рта брызнула слюна. — Ты хоть знаешь… — Всем молчать, — наконец встрял Рой. — Я нахожу этот спор совершенно бессмысленным. Мы не можем рисковать, раз есть подозрения. — Главнокомандующий Мустанг, — вперед выступил другой офицер, с юга Аместриса. Говорил он мягко, спокойной и, казалось, был полной противоположность Дугласа. Он был полон, пытаясь скрыть живот туго затянутым ремнём, а голова его была без единого волоса, даже следов усов или бороды нельзя было найти на его лице. — Вы же понимаете, что перевозить лагерь — дело непростое, учитывая то, что число раненых после последней битвы значительно увеличилось. Тем более… Это место было просто идеальным. Найти его было непросто. Как это могло произойти? Последнее слово, конечно, за вами, но вы точно уверены, что нам стоит подвергать себя риску переездом? — Оставаться здесь — тоже риск, — вместо Мустанга ответил Эдвард. — Если лагерь был действительно обнаружен, он скоро пойдет ко дну. Как и все мы. — Стальной алхимик прав, — после затянувшегося молчания заключил Рой, сложив руки на груди. — Распорядитесь о переезде. Офицеры отсалютовали, удаляясь из палатки. Дуглас фыркнул, выходя последним. Эдвард тоже собрался уходить, но Мустанг остановил его, поймав рукой его плечо. — Постой, Стальной, есть разговор. Присядь. — Полковник указал на низкий деревянный стульчик, на который Эд только косо посмотрел. — Я постою. Рой прочистил горло. — Ты не хотел бы… уехать? Это не приказ, но если у тебя есть желание, я мог бы отпустить тебя… домой. — Он потупил взгляд, пытаясь понять, что теперь является домом мальчика. Эдвард ответил соответствующе: — У меня нет места, которое я мог бы назвать своим домом. И пока мне некуда возвращаться, я остаюсь здесь. Мустанг вздохнул. — Я принимаю твой выбор, но мое предложение всегда в силе. Твоя жизнь под угрозой. Если тебя правда пытались убить… Понимаешь, почему? Младший алхимик кивнул. — Заметь, меня, а не тебя, — усмехнулся, — отстаешь, полковник.***
На протяжении всего следующего дня солдаты занимались сменой местоположения лагеря. Переезд выдался шумным, а новая локация была намного хуже предыдущей. Хоть она и была скрыта небольшими горными возвышенностями и редким лесом, водоем находился далеко. После тяжелого дня Эдвард быстро уснул на новом месте, а утром был разбужен сигналом о подъеме. Через полтора часа планировался выезд в заключительный район Ишвара. Далиха. Все выжившие после бойни давно сбежали туда, расселившись по ближайшим городам и поселкам. Многие Ишвариты, чувствуя приближение смерти, сбежали через пустыню в соседнее государство — Ксинг, надеясь укрыться от войны там. Старики и родители маленьких детей были вынуждены остаться на Родине, молясь Богу и надеясь, что ужас войны обойдет их стороной. После осады районов Ганжа и Канда оборона в Далиха была усилена. Туда нельзя было проникнуть просто так. Как удалось выяснить аместрийским разведчикам, вокруг некоторых городов были возведены стены неким ишваритом, по всей видимости, знающим толк в алхимии. Это немного усложняло задачу. Покидая лагерь, Эдвард был готов ко встрече с этим алхимиком, хоть немного и переживал о том, что он может оказаться сильнее и опытнее. Переживания не были оправданы. Ишварский алхимик оказался новичком в этом деле. По приезде в лагерь Эд и Рой пришли к выводу, что вражескому алхимику не хватило практики. Поэтому сражался он недолго… Первая же пуля какого-то аместрийского солдата попала алхимику в голову, потому что он не успел поднять стену до нужной высоты. Это показалось Эдварду грустным и смешным одновременно, но он не стал на этом зацикливаться, продолжив осаду. Переживаний больше не было. Этим же вечером, после ужина, во время которого Эд обсудил с Мустангом сегодняшний бой, мальчик сразу же направился спать. Он нечасто отправлялся спать сразу после трапезы, но сегодня его особенно клонило в сон. День выдался тяжелым. Уставшее тело соприкоснулось с холодным спальным мешком, что пролежал здесь без своего хозяина целый день. Эдвард закрыл глаза, засыпая под убаюкивающее стрекотание сверчков и будто договорившихся с ними мотыльков, чей танец играл плавными тенями на «стенах» палатки, когда те кружились вокруг лампадки. Алхимик погрузился в сон; уже не слышно было сверчков, а перед глазами не плыли пятна. Был только сон об Альфонсе, который Эдвард видел много раз и больше ничего. Увы, посреди ночи мальчика разбудил шорох и какие-то телодвижения возле его палатки. Эд поднялся на стальном локте, плотской рукой потирая глаза. Лампадка уже не горела — в кромешной темноте было сложно что-то разглядеть. Только полоска света луны, просочившаяся в щель палатки, служила хоть каким-то ориентиром. Алхимик поднялся и направился к выходу, желая найти источник звука и избавиться от него, чтобы спокойно проспать до утра. Но как только он просунул руку в щель, чтобы открыть проход, в палатку ворвались двое неизвестных. На них были надеты никабы, но глаз тоже не было видно из-за темноты. «Ишвариты» — успел подумать Эдвард, прежде чем один из них — тот, что был выше, — накинулся на него, уронив на землю и оседлав сверху, зажал рот ладонью. Другой рукой ишварит сцепил руки алхимика над головой, но еле как мог их удержать. Алхимик громко замычал, сопротивляясь всем телом, но и это не затянулось надолго: когда, казалось, ему практически удалось вырваться, к его носу приложили тряпку, сильно пахнущую какими-то лекарствами. Эд резко осознал, что не может дышать. Ощущение внутри, словно легкие сжались в маленький комок. Выстрел. Два. Три. Ишвариты упали замертво, а на пороге палатки появился Мустанг, отталкивая тело одного из вражеских разведчиков так, чтобы тот не соприкасался с Эдвардом. Младший алхимик жутко покраснел и кашлял, как сумасшедший, будто не мог дышать. Стоп. Он действительно не мог дышать! — Стальной, спокойно, все хорошо. Я прошу тебя, дыши со мной! — кричал полковник, но это мало чем помогало. Как бы Эдвард не пытался дышать, у него это не получалось. В палатку уже ворвался запыхавшийся Марко, а на шум выстрелов сбежались командующие из соседних палаток и солдаты, что спали рядом. Доктор, оценив ситуацию, сказал: — Неси его ко мне. Мустанг прорвался сквозь толпу военных, держа Эда в руках, а Марко, задержавшись, чтобы подобрать тряпку, что стала причиной случившегося, поспешил за ним. Когда алхимик, все еще задыхаясь, лежал на кушетке в палатке доктора, Тим надел на него кислородную маску. — Марко, что происходит? — Мустанг вспотел и говорил очень нервно, не отходя от Эдварда. — Какая-то отрава, прости, нюхать я это не хочу и тебе не советую, если не хочешь оказаться в том же положении, что и Эд. — Доктор кивнул в сторону алхимика, кашель которого немного угомонился, но он все еще продолжал задыхаться. — Он так и будет?.. Ты можешь что-то предпринять? — стараясь сохранять спокойствие, что у него редко и плохо получалось, спросил Мустанг. — Противоядий у меня нет. — Тим судорожно лазил по аптечкам, что стояли я в его палатке. — Но могу оказать первую помощь другими средствами. Марко набрал в шприц какую-то жидкость, после чего скрылся за ширмой, где лежал Эд, выгнав полковника на улицу. Рой решил не терять время, направившись к палатке младшего алхимика, где все еще толпились военные. — Главнокомандующий Мустанг, что произошло? — Из толпы вышел Дуглас. — А вы не наблюдаете, полковник? — Рой нахмурился. — Это то, о чем предупреждал майор Элрик. Не знаю, как им удалось выследить нас, но их цель — это Стальной алхимик, — заявил он. — Возможно, из-за того что он является ценной боевой единицей. Мустанг распорядился, чтобы тела убитых ишваритов убрали, а сам направился к палатке Марко. По пути его поймала Риза: — Главнокомандующий Мустанг! — Не сейчас, лейтенант, — не повернув головы, сказал Рой. — Подождите, полковник. — Хоукай встала перед начальником, остановив его. — Вы не ранены? Я слышала три выстрела. — Я стрелял два раза, один из ишваритов промахнулся. Я в порядке, идите спать, лейтенант. — А майор Элрик? Он в порядке? — Риза подрагивала, а лицо ее выражало искреннее беспокойство. — Отравление. Больше ничего неизвестно. — Мустанг обошёл подчинённую, которая больше не пыталась его догнать. Полковник влетел в палатку. — Ну, что там? — Эдвард без сознания, перестал задыхаться. Чем его пытались отравить — неизвестно, — снимая перчатки, ответил Марко. — Пытались? Значит, все обойдётся? — Рой расслабился. — Надеюсь, что да. Сейчас нужно только ждать, когда молодой майор придет в себя. Возможно, мы сможем по запаху, который он учуял, определить, каким ядом они орудуют. Это облегчит проблему и, возможно, отталкиваясь от этой информации, я проведу лечение, — заключил Тим. — Хорошо, я приду утром. — Мустанг отправился спать, перед этим убедившись, что тела ишваритов не остались в палатке Стального алхимика и усилил охрану лагеря. Неужели снова придется менять местоположение?