***
— До завтра! — попрощался темноволосый школьник со своей матерью. — Надеюсь, что все-таки до сегодня, — выдала в ответ Синьора, заводя машину, махнув рукой в ответ сыну. Сегодня ей нужно будет просидеть в офисе весь день и всю ночь, поэтому придёт домой она только завтра с утра, как бы ни было грустно. Наблюдая за машиной своей мамы, которая поехала в сторону офиса, Скарамучча только потёр глаза — сегодня он встал более рано, чем обычно, чтобы его подвезла Синьора, из-за чего спать хотелось больше. Вот везёт же людям, которые живут возле школы. Брюнет развернулся и пошел к школе, проигнорировав запахи таких знакомых цветов, которые за эту неделю настолько въелись в его нос, что уже почти не чувствовалось, что они воняют на всю улицу, подходя к двери. Стайка учеников, кажется, восьмиклассники или девятиклассники, что-то обсуждала, закрывая проход. Не желая слушать, что они там бубнят, Скарамучча достаточно громко, чтобы его услышали, крикнул: — Вы, блять, отойти можете? Или мне самостоятельно вас растолкать? Компашка затихла, а потом одна из девушек тыкнула рукой свою, наверняка, подругу и прошептала сквозь зубы, при этом отходя от выхода, давая проход старшекласснику: — Это он. Все с новой силой зашептались, пока брюнет, не услышав этого, пошёл к кабинету литературы, где сегодня у них первый урок. По дороге некоторые на него странно косились или же наоборот, с интересом разглядывали, не скрывая этого. Скарамучча пытался не обращать на это внимание — конечно, на него часто так смотрели — приезжает на дорогих машинах, был красив, умён, прославился своим сложным характером… Правда, его нервировало, почему на него смотрит буквально вся школа, да и ещё спустя неделю. Нет, если бы спустя день его нахождения в школе люди начали бы его обсуждать, он бы это понял — новый богатый красавчик, все дела, но не могли же все его завидеть только спустя неделю? Открыв дверь кабинета, тот сразу же двинулся за парту, надеясь, что хоть здесь не будут на него все смотреть. Увы, этого не случилось — некоторые не смотрели, такие как Дилюк, например, но это выглядело так, будто они не смотрят, потому что это не красиво, а не неинтересно. Другие же смотрели с большим интересом. Скарамуччу передёрнуло — что-то случилось? Он что-то сделал? Его исключат теперь? Его подставили? Тарталья, как и всегда, подошёл к брюнету. Хотя нет, разница в этот раз таки была — в этот раз с ним подошёл и Кэйа — друг Тартальи. Синеволосый уселся на стол, разглядывая Скарамуччу, пока Чайлд плюхнулся своей задницей на место Моны, которой пока ещё не было. Молчание, а потом простое от Тартальи: — Как дела? — Охуенно, — тупо ответил Скарамучча. Ещё одна минута молчания. Тарталья кашлянул, начав: — Это Кэйа Альберих. Мой лучший друг. — Привет, — поздоровался синеволосый, на что брюнет только кивнул. Сейчас ему точно не до друзей Чайлда было. Самого Кэйю это, видимо, никак не волновало, потому что он только коротко спросил, игнорируя предупреждающий взгляд своего лучшего друга: — Неужели это правда? Чайлд хлопнул рукой по лбу, коря друга за такую прямолинейность, но уже через секунду и сам метнул заинтересованный взгляд на Скарамуччу, ожидая, что тот ответит. Сам брюнет только удивлённо вылупился в ответ: — Что правда? Кэйа и Тарталья кинули друг на друга непонятный взгляд, будто обговаривая что–то без слов. — Ты не слышал? — шёпотом спросил Тарталья, оглядываясь, чтобы их никто не услышал, хоть все уже давно и знали. — Нет, — ответил темноволосый, но увидев как Кэйа открыл рот, чтобы поведать все, сказал: — И не хочу слышать. Два лучших друга снова переглянулись, но ничего не сказали. Наверное, они не понимали, почему Скарамучча отказывается от правды. Конечно, он и сам не понимал. Ему хотелось знать, что происходит, но мозг ему учтиво подсказывал, что лучше этого не знать. Все уляжется, а ему новой головной боли не нужно, со школой и так одни проблемы, а тут ещё и дополнительные. Вот уж спасибо, переживёт без них. Неловкое молчание прервала Мона, которая зашла в класс, обратившись к Чайлду и Кэйе: — Уберитесь отсюда, здесь моё место. — Какая злюка, — мило улыбнулся Кэйа, а Тарталья, который как раз поднимался со стула, издал короткий смешок. — Уходим, уходим! — засмеялся рыжеволосый, когда брюнетка кинула в него свой уничтожающий взгляд. Ожидая, когда те удалятся к своей парте, Мона, вздохнув, поздоровалась с соседом по парте и уселась туда, где ещё пару секунд назад сидел Тарталья, начав доставать книги. Скарамучча наблюдал за брюнеткой, ожидая, что та тоже будет на него оглядываться, как это делала сегодня вся школа, но та вела себя как и всегда. Она тоже не в курсе, как и Скарамучча? — Хватит смотреть на меня, — бросила Мегистус, ставя книгу с литературы на парту. — Хочу – смотрю, хочу – нет. — Ну, ну, а потом как раз слухи и начинаются. Скарамучча дёрнулся, а Мона прикусила язык. И надо было это ей говорить? — Прости, — буркнула одноклассница, краснея. Ладно, возможно, от ещё одной головной боли хуже ему не станет. Он слишком любопытен. — Почему на меня все смотрят? — все-таки решился и спросил брюнет, игнорируя извинения. — Ты не знаешь? — спросила Мона, удивлённо смотря на соседа. Все так много об этом говорят, а он не слышал? — Нет, я слышал, именно поэтому и спрашиваю, — с иронией фыркнул Скарамучча. — Я не… — начала Мона, но её перебил звонок, а затем Лиза Минчи: — Не болтаем, ребята, и начинаем урок! — Ну? — спросил темноволосый, игнорируя учительницу. — Урок. — коротко ответила на это брюнетка. — Да ты же со мной на уроках говорила! — изумился Скарамучча. Мона только и помотала головой, как бы говоря тому посидеть тихо. Ну и ладно, у Тартальи спросит, не велика беда.***
Скарамучча бесился. После первого урока Мона сразу же исчезла. Тарталья молчал как воды в рот набрал, как бы его не спрашивали. Вся школа смотрела на Скарамуччу, как только тот появлялся в коридорах, не отводя взгляд. Ему никто ничего не объяснял, и все его игнорировали (кроме школьников в коридоре). Брюнет нихуя не понимал и ему было страшно понять. Его вроде как не исключали, что хорошо — значит, он ничего не натворил, но от этого его меньше обсуждать не начали. Скарамучча пытался уловить, о чём говорят ученики, но те, завидев его, сразу же умолкали. Темноволосому хотелось кого-нибудь прихлопнуть, чтобы легче стало. Но, увы, за это его, как раз таки, могут исключить. Смирившись со своей судьбой, Скарамучча вышел из кабинета химии, направляясь в столовую поесть, но, очевидно, сейчас снова все начнут на него смотреть, как на животное в зоопарке, и не дадут ему спокойно пожрать. Сзади послышался голос Тартальи и Кэйи, но к брюнету они не подходили. Не хотят с ним говорить. Это из-за слухов или боятся, что он снова начнёт расспрос о?.. Кто-то резко дёрнул его за руку, из-за чего Скарамучча чуть не грохнулся. Брюнет хотел возмутиться, но тут он увидел, кто его тащит. Каэдэхара Казуха собственной персоной. И чем он заслужил его общество? Краем глаза парень заметил, как Чайлд и Кэйа как-то странно переглянулись. — Куда ты меня тянешь? — спросил Скарамучча. — Замолчи. Брюнет удивлённо приподнял брови. Что-что, блять? Каэдэхара приказал ему замолчать? Он головой ударился? Казуха достал с кармана своих джинс какие-то ключи и открыл кабинет. Кабинет биологии, ого. Блондинчик решил дать ему урок по биологии в закрытом кабинете? Ха-ха, выглядит довольно-таки многообещающе. Предупреждающий взгляд Казухи, который будто предвидел, что хочет сказать Скарамучча по этому поводу. Темноволосый на это только ухмыльнулся. Его затолкали в класс и закрыли кабинет. Здесь было светло и просторно. Неплохо. Опершись на учительский стол, Скарамучча открыл рот, чтобы задать вопрос, что они тут делают, но Казуха перебил его, подходя к своему бывшему, хватая того за край футболки и притягивая его к себе: — Это ты слух пустил? Глаза Каэдэхары сверкали огнём. Тот был зол, но сдерживался. Какой молодец, раньше бы сразу накричал, не разобравшись в ситуации… Ну, в смысле, на кого-то другого — да, а на своего парня он бы в жизни накричать бы не посмел, очевидно, думая, что его сразу же бросят за такое. Как давно это было… — Я спрашиваю ещё раз — ты? — Что я? — спросил Скарамучча в ответ, — Я не в курсе, что ты от меня хочешь. Хватка немного ослабла, но его все ещё держат за шиворот. — Ты… не слышал? — поинтересовался Каэдэхара, понемногу успокаиваясь. — Ясное дело не слышал, стал бы я спрашивать, если бы слышал, — фыркнул брюнет, надеясь, что хоть сейчас его посвятят в правду. — Ты можешь делать вид, что не знаешь, — просто ответил Казуха, отпуская своего бывшего, а затем, наконец, объясняя: — Кто–то пустил слух, что раньше мы с тобой встречались. Что я был в тебя безнадежно влюблён, а ты начал встречаться со мной из-за жалости. Ахуеть. Слух, конечно, был приукрашен, но и доля правды в нем была. Они встречались. Казуха был влюблен. Это правда. Но насчёт «невозвратно» и что он начал встречаться из-за жалости — полная хуйня. Как можно сейчас увидеть, блондин уж явно больше не сохнет по Скарамучче. Это можно увидеть уже только по его обращению к нему. Казуха из прошлого не позволил себе закрыть его парню рот (словами), не позволил бы схватить того за шиворот — он бы ничего не позволил себе, если уж по-честному. Сейчас же вполне он себе это позволяет, значит не влюблён больше. В груди неприятно кольнуло. Конечно, когда видишь, как твой самый ярый фанат больше не твой фанат, твое эго страдает. Печально. Что же насчёт того, что отношения были из жалости — хуйня полная. Если бы он хотел, он бы прямым текстом послал человека далеко и надолго, не заботясь о том, кто он, зачем он тут и что вообще ему говорят. Он не был влюблен в Каэдэхару, это ясное дело, он не мог влюбиться в какого-то непонятного вообще человека, он ему не нужен, ему вообще никто не нужен, особенно он, конечно. Он просто сказал, что будет с ним встречаться. Просто так. Захотелось так ответить. И ему не было грустно, когда они расстались. Ему было все равно. Он даже не заметил. Да. — Кхм… А откуда об этом узнали? — спросил Скарамучча, пытаясь отвлечься от той белиберды, которую сейчас несёт его мозг, но это, видимо, было ошибкой, потому что Каэдэхара как-то презрительно-хищно посмотрел на него и процедил, исправляя: — Не «откуда об этом узнали», а «с чего вдруг появился этот слух». Было неприятно. Будто от него отреклись. От него раньше никто не отказывался, но сейчас его мозг услужливо подал ему именно это слово. Пиздец, Каэдэхара, какой же ты говнюк. — Хорошо, с чего появился этот слух? — фыркнул Скарамучча, передразнивая его. — Я никому об этом не говорил. Поэтому… — О, я понял. Хочешь сказать, что это я распиздел всей школе такую хуйню? — разозлился брюнет, чувствуя себя явно обиженным таким заявлением. — Я этого не говорил. — Может это ты рассказал, а? — не унимался темноволосый, подходя к блондину, сжигая его взглядом. — Я? — усмехнулся на это Каэдэхара, — Я рассказал, что в прошлом я был влюблённым до мозга костей и готов был из кожи вон лезть, чтобы ты меня заметил, а один только твой поцелуй меня мог превратить в самого счастливого человека в мире? Что я делал буквально все, что ты мне говорил, и соглашался со всем, что ты говорил, лишь бы ты меня не бросил? Зачем мне так позориться? — Ну заметь, бросил меня ты, а не я!— отозвался на это Скарамучча, тыкая пальцем в своего бывшего. — Потому что я знал, что я тебя достал! — рыкнул на это Каэдэхара, явно теряя остаток самообладания. — Да кто тебе сказал, что ты меня достал?! Когда ты меня бросил, я, блять, впервые за пару лет заплакал, дерьма кусок! Оглушительная тишина. Было слышно как где-то слева пролетела муха. «Блять, что я сделал?.. Я блять!.. Пиздец. Ахуеть. Зачем ты это сказал, долбоёб? Научись контролировать эмоции! Дурак. Уебан. Зачем, блять. Боже, Иисусе, Казуха, просто забудь это, забудь, я хуйню сказал, все, проехали…» — молил про себя Скарамучча, но, конечно же, блять, нет. — Ты плакал? — удивлённо спросил блондин. — Нет. Шутка. — буркнул на это его собеседник, переводя тему: — Я тоже никому не говорил об этом. Пару секунд Каэдэхара молчал, думая, стоит ли им обсудить то, что только что он услышал, но позже, выдохнув, ответил: — Хорошо. Я понял. Возможно, в этой школе нас просто кто-то когда-то видел. — Ты мне веришь? — поинтересовался темноволосый, — Я бы на твоём месте не доверял мне настолько сильно. — Ошибаешься. Я знаю тебя долго и могу с точностью сказать, что я могу тебе доверять. По крайней мере, мог. Сейчас мне нужно было просто убедиться. Я не могу слепо доверять людям, — ответил Казуха, а потом зачем-то добавил: — Прости. Закидывая свой рюкзак на плечо, Казуха открыл двери и вышел из кабинета, напоследок говоря: — Мы пропустили обед. Иди на урок. Скарамучча в одиночестве стоял посреди кабинета биологии.