Ноль-ноль

Техника разлетается вдребезги. Она теряет очертание, колеблется в воздухе до тех пор, пока тени окончательно не растворяются. Проклятая энергия кружится дымком, щупальцами тянется к хозяину, игриво щекочет кожу. От ее прикосновений волосы дыбом, а внутри ком напряжения. Невыпущенный, он злобно рычит, царапается наружу, отказывается выравниваться. Поток энергии иголками бьет по органам, раскаленной лавой сжигает сосуды. Правильное дыхание замедляет пульс, возвращает концентрацию. Боль уже совсем отдаленная, такая неважная. Она маячит позади, упирается о темнеющую стену сознания. И вот совсем исчезает из вида. Шаги за спиной вырывают из состояния покоя. Они шумные и шаркающие. И в этом поблажка. Сукуна ленится и нарочито громко привлекает внимание. Он обходит кругом, пуская пульсации волнения. Мегуми чувствует его сбоку через закрытые глаза мурашками по коже и вопящими инстинктами. Энергия внутри него пробивает стену, закипает и безостановочно вырывается. Тени не появляются, и печать руками совсем бесполезная. Ребятишек театром смешить. Даже фонарь не нужен, и так забавно. От Сукуны атмосфера придавливает. Дышать и то тяжело. Особенно когда уставший, когда собственная сила из-под контроля выходит. Мегуми предпочел бы тишину, чуть отдохнуть. Отойти от ссоры и голову остудить. Только до реки далеко, а воды у них и так мало. Что зря тратить. И выхода никакого не остается. Мегуми опускает руки, прекращая циркуляцию. Проклятая энергия успокаивается, ласково укладывается в районе пупка, едва ли не мурлычет. Сукуна за спиной мерно покачивается взад-вперед. И на Мегуми он даже не смотрит. Руки в стороны потягивает медленно, когда хрустит спиной. Рассматривает что-то там вдалеке, будто меж деревьев мелькает что-то интересное. Куда интереснее, чем Мегуми. Так шел бы туда. Не давил бы горечью под языком своим присутствием. Мегуми поднимается с земли. Лес впереди более густой; деревья ветвями перекрывают небо. А солнечные лучи теряются где-то там высоко, не желая согревать землю. Допустимое расстояние тетивой натягивается с каждым шагом. Оно скрипит, усиливает давление. Двигаться становятся сложнее, как через тину болота пробираться. Нить скрипит от натяжения, сдавливает грудь до невозможности дыхания. И тут же схлопывается, когда Сукуна бредет следом. Мегуми тормозит и оборачивается, сталкиваясь с насмешливым взглядом напротив. Тот забавляется, смотрит пристально. Мегуми видит в его глазах собственное отражение слишком четко. Плохое предчувствие царапает поясницу. В противовес Сукуна замирает, голову немного вбок склоняет. Он не шевелится, но Мегуми чувствует, как чужое присутствие обволакивает. Пленкой накрывает. Оно сжимает сильнее и сильнее, словно задушить пытается. Для дыхания остается маленькая щель, чтобы игрушка так быстро не разбилась, чтобы потрепеталась еще немного. Это ведь весело наблюдать за насекомым в банке. — Что-то не так? Сукуна изгибает бровь. Для него все в порядке вещей. Это не он тут борется с невидимым врагом. Не его дыхание перехватывает. Ему и времени потраченного, наверняка, не жаль. Месяцы, годы — капля в море в сравнение с тысячелетием. Все не так, хочет ответить Мегуми. Он подавляет дрожь, вскидывая голову. И эта попытка такая мелкая поставить себя на ступень выше, чтобы догнать, показать, что ровня. Безуспешная и обреченная на провал. Сукуна снисходительно позволяет храбриться. — Не иди за мной. Мегуми выстраивает между ними преграду скрещенными руками. От этого не спокойнее ни капли, и уверенность не прибавляется. Усмешка с лица Сукуны сползает медленно. Миллиметр за миллиметром. Это как подачка для возможности передумать. Ну же, возьми свои слова назад, не говори в таком тоне, и может, ты останешься цел. Но Мегуми только упрямо поджимает губы и назад отступает на инстинктах. Все внутри него вопит о том, что бежать пора. Бежать увы некуда. Один намек на побег и снова валяться в отключке. А потом в воспоминаниях прогонять боль совсем настоящую пусть секундную. — Скучно, — тянет Сукуна вместе с шагом вперед. Мегуми для него единственное развлечение. Сплясать только остается. Но Сукуна не оценит, только углей под ноги подкинет, чтобы двигался быстрее и неаккуратнее. Ему зрелище полное боли подавай. И движения обязательно должны быть резкими, совсем невпопад, чтобы хаос напоминали и марионетку такую деревянную. Она вместе с углем щелкать будет, сгорая. —Ты мешаешь моим тренировкам. Мегуми отступает еще дальше. Если неделю назад Сукуна пугал не так сильно, как вначале, то после злополучной попытки выбраться страх вернулся в двойном объеме. Потому что, оказывается, боль не самое страшное. Потому что для Сукуны новые лазейки открылись. И убивать совсем не обязательно. Для того чтобы доставить страдания другие способы найти можно. Эта пытка спрятана за дверью, ключ от которой Сукуна получил. Он неделю вертит его в руке, играючи промахивается мимо щели, а из-под двери его тень зловещую видно. Она расплывчатая и больше волны напоминает, чем силуэт человека, того гляди сама под дверь затечет и хозяина протащит. Сукуна усмехается. Он на пробу дергается вперед и заливается смехом. Ему доставляет удовольствие изводить Мегуми. В глазах мелькает восторг, когда взгляд впивается в реакции тела Мегуми. Мегуми это не контролирует, чувствует, но справиться не может никак. В его власти только лицо держать и голосу дрожать не позволять. — Думаешь, они помогут? Тренировки твои? Надеешься, что защититься в скором времени сможешь? Мегуми на явную провокацию не ведется. Он разворачивается и продолжает свой путь к широкому дереву. Руки сжатые в кулаки подрагивают от волнения. Сукуна ожидаемо ощущается пятном проклятой энергии на пару шагов позади. От него спина покрывается холодным потом, желание сбежать и забиться под одеяло заполоняет все в голове. Или влезть на ствол в дупло какое-нибудь большое. Там защита со всех сторон будет, может, мама сова принесет червяка на ужин и сама отпугнет всех врагов. Мегуми обходит широкое дерево с выступающими корнями. Они высокие, шершавые на ощупь. Мегуми опускается между ними, прислоняясь спиной. Он складывает печать руками и концентрируется внутри себя. На том, как энергия течет по венам, какие возгласы она издает и сколько силы дает теням. Страх слегка притупляется. Он не удаляется на совсем, но дает передышку. Присутствие Сукуны рядом мешает. Оно не позволяет уйти в себя, держит в напряжении. Расширение территории появляться с того раза никак не желает. Мегуми кусает губы, толкает больше энергии и сбивает технику лопнувшим пузырем. Энергия опять бурлит. Искусственно прерванные техники всегда болезненные, но отчего-то в этот раз боль от них сильнее. — Что за? Мегуми распахивает глаза. Темнота не выпускает из когтистых лап, но испуг выдергивает из нее, не дает полностью погрузиться, слиться с тенями. Лоб жжет от боли, стрельнувшей в момент. Мегуми подбирает желудь, упавший на ноги, и швыряет его обратно в Сукуну. Сукуна ловит двумя пальцами, задумчиво рассматривает его в ладони, и за секунду превращает его в пыль. — Шестиглазый правилам приличия не научил? Мегуми продолжает игнорировать и возвращается к медитации. На очередной бросок он не реагирует, равнодушно смотрит на вмятину в дереве рядом с головой, пока сердце на несколько секунд ускоряется. Если бы это влетело ему в голову, то точно пробило бы череп. — Промазал, — с трудом замечает он, — иди поиграй в другом месте. — У звереныша зубки прорезались? — Сукуна подходит вплотную, смотрит сверху вниз, — знаешь, что делают с теми питомцами, которые гавкают на хозяев? — Сукуна склоняется к Мегуми, тянет руку к лицу, накрывая щеку, — их усыпляют. Он резко сдавливает шею Мегуми, вталкивает того в дерево позади. — Давай, — хрипит Мегуми, — воздействие техники тебе же так нравится. Воздуха поступает меньше. Мегуми даже не рыпается, только ждет, когда их откатит. Рука Сукуны падает вниз, а он сам продолжает сидеть на корточках напротив. Мегуми от дерева не отлипает, вжимается в кору, чтобы хоть как-то увеличить расстояние между ними. Если он выпрямится, то тут же соприкоснется с телом Сукуны. — Продолжай свою тренировку. — Ты будешь тут сидеть? — Проклятая энергия часто бывает непредсказуема, — задумчиво говорит Сукуна, — если такие неопытные сопляки будут лезть туда, куда им еще рано, то собственная энергия пожрет их. А теперь. — глаза Сукуны сужаются, — Продолжай. Свою. Тренировку. — Отойди. Сукуна наклоняется вперед. — Ранее мое присутствие так близко тебя не смущало. Мегуми сглатывает. Его глаза бегают из стороны в сторону, в поисках того, что могло бы помочь. Сукуна собой закрывает все пространство. От него не исходит негатива, а на лице ни одной эмоции. — Я продолжу. Соглашается Мегуми. Он скрещивает руки в печать для призыва и тут же получает по ним удар. — Еще одна попытка? — предлагает Сукуна. В этот раз его голос становится строже. Он склоняется немного ближе и замирает, когда Мегуми изображает нужную печать, с которой занимался ранее. Сила рядом с Сукуной не повинуется. Она отбивается, течет венозным кровотечением, не бьет фонтаном, как должна. — Хм. Собственное подсознание затягивает. Там вспышки клубящейся энергии. Она змеей опутывает по кругу, сужается: Мегуми хватает ее за хвост, направляет в нужную сторону. Он вспоминает свои ощущения, когда впервые воссоздал печальное подобие расширенной территории. Образ опасности на Сукуну накладывается без проблем. Тело на него реагирует легко, проклятую энергию даже подталкивать не надо. Ей намекни, дай волю, она всполохами мчится в печать, безостановочно формируется за пределами тела в расплывчатую модель. Удар в грудь выбивает дыхание. Мегуми кашляет, покачиваясь вперед. Сукуна отпихивает его назад. — Еще раз. Мегуми хмурится на очевидный приказ, тем не менее подчиняется. В его интересах стать сильнее. В чем интерес Сукуны неясно. — Страх сбежал и слух утащил? Сукуна вновь выбивает воздух из груди. В этот раз его удар ощутимее. — Прекрати. Что ты хочешь от меня? Сукуна напротив скалится. — Мне скучно. — Поэтому ты по доброте решил помочь мне. Так я и поверил, — фыркнул Мегуми. Ухмылка Сукуны становится шире. — С другой стороны, если ты не хочешь тренироваться, мы можем найти занятие интереснее, — предлагает Сукуна. Его пальцы обхватывают запястье Мегуми достаточно болезненно, но недостаточно для того, чтобы этот мир среагировал. — Какое? — удивляется Мегуми, — ты не можешь никого убивать. «Кроме меня» — повисает в воздухе. Тяжелым грузом для Мегуми и забавным фактом для Сукуны. Мегуми поджимает губы в надежде успокоиться. Он прикусывает язык, чтобы не взболтнуть лишнего, не вести себя так, как привык. Сукуна рядом в непозволительной близости. От него веет опасностью. Главное — это дыхание, убеждает себя Мегуми и концентрируется на нем. Сукуна его попытки явно замечает, но не усиливает хватку — осознает, к чему переход границы приведет. Они оба молчат, явно обдумывая ситуацию. Мегуми, как из нее выбраться без последствий для себя. Сукуна точно, как усугубить, сделать веселее. — Ты говорил, что проклятая энергия пожирает магов, — Мегуми облизывает пересохшие от волнения губы. Это становится ошибкой, потому что взгляд Сукуны тут же прилипает к ним. Во рту немеет окончательно, — что ты имел ввиду? К Сукуне возвращается осмысленность. Он выпускает запястье из хватки, и Мегуми тут же притягивает руку к себе, прижимая ее к груди, баюкая место соприкосновения. Его жжет ни то от боли, ни то от отвращения. Мегуми позволяет себе тихий облегченный выдох, когда Сукуна поднимается и отходит чуть в сторону. Тот задумчиво постукивает пальцем по подбородку, меряет расстояние между двумя деревьями на поляне. — Раньше, — в конце концов говорит Сукуна, — это было распространенно. Шаманы не могли справиться с собственной энергией, вкладывали ее слишком много и теряли контроль. И тогда, — Сукуна радостно усмехается, — проклятая энергия разрывала их изнутри. Лекарства нет, — заключает он. — И эти признаки… — Мегуми сглатывает вязкую слюну. — Да. Ты отличный пример демонстрации этой болезни. — Но у современных шаманов нет ничего подобного. — Именно, — на распев тянет Сукуна, — и мне интересно, что же случилось с тобой.