[Мидория] Да, все хорошо.
[Шинсо] Уверен?[Мидория] Да. :)
[Шинсо] Они неплохие ребята, если что Шумноватые, но пойдет — Хэй, Мидория! Прости, мы тут о своем заболтались! — наверное Киришима был самым громким, но вместе с тем ужасно внимательным. — Все в порядке, — отвечает Изуку чуть четче, чем раньше. Небольшой диалог по телефону с Шинсо дал ему скромную дозу уверенности. — Мне интересно слушать. — Кстати, вот любопытно стало, а какая у тебя причуда? — Каминари, чуть приблизился к нему, захлопал горящими глазами и все так же безостановочно улыбался. Изуку замер. Говорить о причуде всегда было очень странно, неестественно, но, по крайней мере, на данный момент он ее принимает. Поглядев на крепко сжатые в руке палочки, он отпускает их, и те зависают в воздухе. Парни глядят на это зрелище с ярким интересом. Мидория не решается сделать что-то большее, оттого просто опускает их в миску, воткнув в давно остывший рис. — О, круто! Телекинез? — спрашивают они чуть ли не синхронно. — Да, вроде, — смущенно, поглядев в сторону, отвечает он. — Как много можешь поднять? — любопытство Каминари, определенно, вышло за рамки дозволенного. Но, на самом деле, любопытно было всем. — Несколько... тонн, наверное. — Вау! Это действительно мощно! — восклицает Киришима, сжав крепкие кулаки. — Ты бы с легкостью мог попасть на геройский факультет, — добавляет Денки, и тут уж Изуку теряет только-только обретенную улыбку. — Почему не попробовался? Тяжело вздохнув, он замер, уставившись в никуда пустыми глазами, и, приоткрыв рот, хотел что-то ответить, но слова предательски застряли в горле. Закусив губу, он пытался привести себя в чувства, чтобы сердце перестало отчеканивать столь яркие оглушающие удары, от которых болело в груди. Отвечать на тревожный вопрос не хотелось, но и промолчать парень не может, поэтому молчит и ждет чуда, которое спасет его от этого разговора, зашедшего в совершенно неправильное русло. И таким чудом становится сирена, громкая и внезапная. — Уровень безопасности 3 нарушен! Всем ученикам поспешно эвакуироваться! — звучало резко и пугающе, но в случае с Изуку и отрезвляюще. Он приходит в себя, хватается за уши, потому что голова и без того ужасно болела, и морщит лоб. — Что за..? Какого дьявола?! — восклицает Серо, встав на ноги. — Опасность, похоже что-то стряслось, нужно убираться отсюда! — крикнул Каминари сквозь шум объявления и крик напуганных школьников. Все напоминали настоящее стадо, своими копытами отбивающее ужасный бесовской ритм о пол. Все были ужасно напуганы, кричали, ругались, бились за место быть первыми в агрессивной толпе. Кого-то волной захлестнуло и унесло, кто-то расталкивал всех крепкими локтями, а кто-то просил быть аккуратнее, но слова эти, к сожалению, растворялись в какофонии чужих голосов. Ребята подорвались с мест, рукой махнули в сторону выхода, тревожным взглядом окинув Изуку. Шинсо махнул им в ответ, мол, идите, мы догоним. Без слов, одним лишь взглядом он попросил его убрать от ушей ладони. — Слышишь меня? — Мидория кивает. — Нужно убираться отсюда! Изуку глядит в сторону животной толпы и сжимает руки в кулаки, покачав головой. — Нас раздавят! — Но и здесь оставаться нельзя! Мы даже не знаем, что произошло! Еще полсекунды Изуку мнется, но наконец-то шагает вглубь настоящей и ужасающей давки. Подростки проталкивались вперед, не стеснялись лишний раз ударить идущего рядом в нос с локтя и неважно, было то специально или нет. Ругань текла желчью из каждого третьего рта. Но при этом вся эта очередь и не думала двигаться. Она словно застыла в какой-то момент. Теперь все статично топтались на месте, прижимались друг к другу ужасающе плотно до удушения. Ничего рационального и безопасного в этом не было. Им не проводили тренировки эвакуации и нотации по этому поводу не читали, потому что, очевидно, страшнее защиты UA только Тартар, но, видимо, так только на словах. Изуку чувствовал, как из него выбивают последний дух. Со своим маленьким ростом он и вовсе захлебнулся в чужих потных телах. Чья-то грубая ладонь зарядила ему подзатыльник. Было больше обидно, чем больно, но он проглатывает досаду и старается привести в норму сбившиеся дыхание. Лезть сюда изначально было плохой идеей. Хватило нескольких секунд, чтобы их с Шинсо разметало по разным сторонам коридора. Очередным болезненным тычком его отнесло прямиком к окну. Ударившись лбом о стекло, он звучно шипит, зажмурившись, но, когда он распахивает глаза, видит причину всего этого кошмара — пресса. Пресса стала причиной этого прессинга. Идиотская шутка, абсолютно не в то время, не в том месте, но он обязательно поделился ей с Шинсо, когда все это закончится. Однако даже если он и понял, что беспокоиться не о чем, как предупредить об этом остальных парень не знал. Он вертит головой, пытаясь найти хоть кого-то знакомого, чтобы все объяснить. Тогда бы новость эпидемией разошлась по толпе, и все бы утихомирилось. По крайней мере, этот наивный план — все, что лезло к нему в голову. Он смотрел по сторонам грустными напуганными глазами. И вот сквозь шум и крики он выуживает тонкий звон колокольчика. Его одноклассница. Он точно помнил, что у одной его одноклассницы был колокольчик на голове. Еле как повернувшись в сторону мелодичного звука, он ужасается человеческой бесчеловечности еще сильнее. Девочка уже не стояла на ногах. Колокольчик кричал о помощи. И вот происходит самое страшное: она падает. Маленькая девочка, плачущая от страха и беспомощности, падает, подставляя себя под чужие ноги-копыта. И тут Изуку взмыл в воздух, совершенно не контролируя свое тело и свои действия. Словно невесомый воздушный шарик он с невероятной скоростью летит к девушке, схватившись за ее вытянутую вверх руку, и помогает несчастной встать на ватные ноги, а после кричит так, что кровь вскипает: — Успокойтесь! — он подлетает чуть выше к потолку. Руки у рта сложены в рупор. — Это просто пресса! Опасности нет! Вы сами создаете опасность! Пожалуйста, успокойтесь! И помогите тем, кто упал! — он тяжело дышит, глядя на всех свысока, выискивая тех, кому еще нужна помощь. Школьники замерли и глядели на мальчишку в воздухе с уважением и долей стыда. Все затихли, зашептались, и по коридору потекли извинения. А на душе Изуку стало ужасно приятно. Такое щекочущее чувство, которое заставляло его улыбаться, пусть время для улыбок было и не лучшим. Но все же... Всемогущий же улыбается, когда спасет людей. Схватившись за сердце, Изуку окидывает взглядом сотни глаз, которые глядят на него как на защитника. Аккуратно спустившись вниз вдоль по стене, он принимает от нескольких незнакомцев одобрительные слова, которые лишний раз заставляют Изуку смутиться, но против он не был. Через некоторое время к нему подбегает и спасенная одноклассница. Она не переставая плакала и все пыталась сказать одно лишь слово, выражающее благодарность, но так и не смогла: так уж она переволновалась. Громко шмыгнув носом, она просто уходит прочь, ничего и не сказав. Мидория провожает ее грустным понимающим взглядом и задумывается над тем, не нужна ли ей помощь. Но вот ей навстречу выходит другая одноклассница, ее подруга по всей видимости, и уводит ее прочь, так что теперь она будет в порядке, по крайней мере, Изуку так думает. В глазах мутнеет, но не настолько, чтобы парень не смог увидеть своего друга, наконец-то пробравшегося сквозь толпу. Лицо его было абсолютно новым: такого выражения у него Мидория еще не видел. Глаза были широко распахнуты, рот в изумлении приоткрыт и брови застыли в удивленном недоверчивом положении. При этом весь этот настороженный скептицизм были приправлен яркой энергетикой восторга. — Мидория, ты, — говорит он, запыхавшись, — ты невероятный молодец! — широкая улыбка украшает его усталое лицо, и Изуку улыбается в ответ. — Это было по-геройски! — добавляет Шинсо, не задумавшись. И Изуку лыбится лишь сильнее. По-геройски… К концу подходит учебный день. Весь класс активно обсуждал сегодняшнее происшествие, и раз на раз ребята глядели в сторону главного героя этой истории. Изуку уже отошел от той бешенной эйфории, что вскружила ему голову в тот момент, и теперь чувствовал одну лишь усталость и головную боль. — Хэй! — в класс влетает учитель, раскинув руки в стороны. В ответ он получает желаемое «хэй», но довольно кислого и совсем не позитивного звучания. — Ох, надеюсь, что вы все в порядке после сегодняшних событий? Ребята замялись. Вся эта ситуация была не из приятных. Кто-то потирал новый синяк, кто-то хмурился, дуя губы, от воспоминаний, как кто-то в давке нагло нахамил. Атмосфера в классе была гнетущая, хотя раньше можно было с уверенностью заявить, что класс Мика — настоящая вечеринка. И учитель искренне надеялся, что кислые лица на следующий день вновь расцветут. Вверх поднимается маленькая дрожащая ручка. Та самая одноклассница с колокольчиком, которая на классном часе предложила план, как им выбрать старосту, а уже в середине дня буквально захлебнулась в море напуганных громких школьников. Она все еще была напугана, а с лица не сошла опухлость от слез, но малышка все продолжала держать на лице закрытую и удивительно очаровательную улыбку. — Учитель Ямада, — сказала она тихим голосом, который было прекрасно слышно в тишине удрученного класса. — Да-да, маленький слушатель? — даже Мик снизил обыкновенную громкость своего голоса. — Знаете... Я думаю... Мидория-кун был бы хорошим старостой, — всякая усталость прошла как легкая простуда. Вздрогнув, парень резко повернул голову на одноклассницу. Та глядела на него с искренней благодарностью и теплотой. — Сегодня он показал, что может контролировать ситуацию и помогать тем, кто нуждается в помощи. Это хорошие лидерские качества! Добрая часть класса смотрела на героя, наверняка поддержав внезапную идею одноклассницы. Парень действительно повел себя грамотно в тяжелой ситуации, успокоив толпу. Все тут же зашептались, высоко поднятые вверх большие пальцы выглядывали с заднего ряда. И не сказать, что Изуку не был польщен словами девушки, а взгляды ребят, такие добрые и полные уважения, заставляли душу трепетать. Но идея быть главой класса его не очень-то и привлекала в принципе. Это звучало интересно, статно, но он очень сомневался, что смог бы повести за собой целый класс, ведь ему и говорить-то до сих пор тяжело, что уж там. Так что стоит любезно поблагодарить всех за доверие и отказаться, пояснив причину. — Ребят, правда, не стоит его заставлять, если он не хочет! — прозвучал обеспокоенный жалостливый голос Аримы, после которого перешептывания затихли, а открытые взгляды, которые не отрываясь глядели на Мидорию, вцепились в мальчишку, который, на самом деле, сказал весьма и весьма разумную вещь. Изуку также поглядел на бывшего одноклассника, бывшего друга. За долю секунды после чужих слов его глаза, неловкие и удивленные, стали по-настоящему яростными, горящими огнем, прожигавшим в Ариме большую дыру. Брови в напряжении и строгости сошлись к переносице, образовывая выразительную складочку. Он и не думал, что может в принципе состроить подобное лицо. Хотя сейчас парень вообще ни о чем не думал — благоразумие покинуло голову. Осталось только физическое нерациональное ощущение, которое отдавалось неприятной колкостью в чешущихся кулаках и необъяснимой болью в животе. Сам того не понимая, он подорвался с места, встав на стойкие, пусть и усталые, ноги и смотрел на Ариму сверху вниз. Тот глядел в ответ все таким же жалостливым сострадающим взглядом, который сейчас к чертовой матери Мидории не сдался. Ему это нужно было тогда. Тогда ему нужно было услышать слова: «Не стоит его заставлять, если он не хочет». Но сейчас ему доверили важную роль, его с уважением признали и ему доверились. Этот парень действительно думает, что ему сейчас нужна помощь? Кулаки сжались до хруста, глаза блеснули совсем не добрым светом, и если бы здравый рассудок не вернулся в его усталую голову, то кто знает, что бы случилось с блондинистой головой его старого друга. — Я сам могу за себя говорить, — холодным, неестественно низким и механическим голосом заверяет Изуку, наконец-то отвернувшись от мальчишки. Все остальные ребята глядели на завораживающую сцену как на театральную постановку и с усилием пытались принять такого Мидорию, который совсем не укладывался в их головах. Словно совсем другой человек. Учитель был поражен не меньше. Ослепительная улыбка его сменилась на обеспокоенное и даже кислое выражение. И так бы все это собрание и продолжалось в могильной тишине, если бы Изуку не заговорил все тем же взрослым и серьезным голосом, совсем не идущим его маленькому тельцу, детскому личику и лохматым кудряшками. Но вполне идущим глазам-стекляшкам, которые, как хамелеоны, менялись в зависимости от настроения хозяина. — Не думаю, что я хорошая кандидатура на должность старосты. Но мне приятно, что вы подумали об обратном, спасибо, — он скромно кланяется незнамо кому и присаживается за стол, все еще хмурясь. Одноклассники проглотили языки и глядели то на него, то на Ариму, который сжался в маленький комочек и, очевидно, не очень-то хотел внимания к своей персоне в этой ситуации. Но его никто не спрашивал. — Что поделать, все в порядке! — Мик наконец-то собрался с мыслями и заговорил еще нервознее, чем раньше. — Значит, мы оставляем идею с предвыборными компаниями! Желающие, постарайтесь достойно показать себя завтра утром! OKAY?! — OKAY! — послышалось в ответ громко, но все так же тревожно и словно вынужденно. Все стали собирать вещи, обсуждая, кто чем собирается сейчас заняться. Кто-то планировал прогуляться и любезно зазывал друзей и пока еще малознакомых. Несколько ребят остались на дежурство, добросовестно готовясь к уборке. А Изуку сейчас предстоит ждать Шинсо. Времени еще полно, а оттого он не торопится. Застегнув рюкзак, мальчишка уже собирается выходить прочь, но та самая одноклассница с колокольчиком встает у него на пути. За ней стояла высокая девчонка с короткими каштановыми волосами и смотрела на подругу сверху вниз, то и дело касаясь звонкого колокольчика. — Я так испугалась после того, что произошло днем, что так и не поблагодарила тебя за помощь, — говорит малышка и резко кланяется в пояс, так что от неожиданности мальчику пришлось попятиться назад. — Большое спасибо, Мидория-кун! — Н-не стоит, п-правда, — лепечет он своим обыденным тихим голоском, а на душе теплеет. Получать спасибо за помощь так приятно. Одноклассница выпрямляется, улыбаясь закрыто и чуть смущенно. Ее подруга кладет ей на голову руку словно совершенно неосознанно и чуть пододвигает свое широкое, взрослое и строгое лицо к Изуку, зашептав, уставившись куда-то за его спину косым взглядом. — У тебя все в порядке? С этим Аримой проблем нет? А то вы явно не в ладах, — Изуку заражается ее строгостью, прищурив свои глаза. Он быстро поворачивает голову, полторы секунды поглядев на блондина, и вновь возвращает взгляд на одноклассниц. — Спасибо за беспокойство, — все, что отвечает он, профессионально уйдя от ответа, и быстрым шагом выходит прочь из класса. У него определенно точно есть лишнее время. Хитоши заканчивает поздно, а оттого можно подождать его в библиотеке и там же сделать уроки. Быстрым шагом он идет по лестнице наверх, огибая студентов: конец учебного дня, и все благоразумно шли к выходу, но не он. Вообще, библиотека UA напоминала отдельную школу, огромную, величественную и давящую. Некоторые ребята, как и Изуку, сидели здесь за уроками. Кто-то читал, а кто-то, по всей видимости не найдя другого места для уединения, спал. Понять можно, Мидорию и самого сейчас ужасно клонило в сон. Зевнув, он достает принадлежности, тетради и берется за задания. — Хэй, пс-с, чел! — зашипел кто-то с соседнего стола. Мидория не обратил внимания, потому что был в библиотеке не единственным, оттого очень мала вероятность, что обращались именно к нему. Мала, но не равна нулю. Послышался топот чужих ног, и вот рядом с ним оказалась пара незнакомцев. Они улыбались широко и приветливо. — Это же ты остановил ту адскую давку днем! — чуть ли не вскрикнул один парень, но стих, вспомнив, что он в библиотеке. — Я-то сам не видел, потому что меня затоптали почти что, но ребята рассказали. Это же ты? — зашептал второй, лыбясь во весь рот. В ответ Изуку лишь кивнул. Сегодня он действительно нарасхват, что было и неловко, и приятно одновременно. — Мы спасибо просто сказать хотели, было реально круто! — Молодец! Один из них протянул Изуку руку, и тот пожал ее аккуратно и боязливо, пока собеседник, не стесняясь и не мелочась, до хруста сжимал чужую бледную ладонь. Напоследок двое незнакомцев улыбнулись ему и вернулись за свое место. Эта внезапность с их стороны была странной, но Изуку принимает их слова с благодарностью и, безостановочно улыбаясь, продолжает делать уроки. Спустя час другой на телефон приходит сообщение от Хитоши. [Шинсо] У тебя закончились занятия?[Мидория] Давно.
[Шинсо] Хорошо, где ты сейчас?[Мидория] В библиотеке. Я пойду в сторону мастерской, я знаю, где она находится.
Встав с места, Изуку стал поспешно собирать свои вещи. Библиотека совсем опустела, вокруг ни души, и в этой глубокой тишине неловко было даже дышать лишний раз. Быстрыми мелкими шажками он двинулся в сторону выхода. Заставлять Шинсо ждать не хотелось, так что он торопится, чуть запыхаясь, не смотрит ни под ноги, ни вперед себя. Резко завернув за угол, он замирает на месте, и шага лишнего не сделав. Прямо перед ним в полуметре стоял Всемогущий. Действительно, Всемогущий. Ребенок проглотил язык, лишился дара речи и, кажется, постепенно терял сознание напрочь. Он впервые пересекся с героем, а теперь еще и учителем, в этой школе. Причем с глазу на глаз, в пустом безлюдном коридоре. Тошнило. От волнения крутило живот и тошнило. Герой глядел на него сверху вниз, будучи раза в два выше, чем Изуку. Лицо его застыло в узнаваемом и величественном выражении, при том было ощущение, что он, как и мальчишка, каплю волновался. — Нужно быть осторожней, юноша! — Изуку уже слышал голос героя вживую тогда на церемонии открытия, но сейчас, когда тот находился так близко, этот тон, как львиный рык, был точно гром среди ясного неба, бьющий по ушам. — Не стоит бегать вот так вот по коридорам! Мидория молчит не в силах ответить герою что-либо. Он все глядит на него широко распахнутыми глазами, которые, кажется, в любой момент готовы были заслезиться. На дрожащих ногах он кое-как делает пару шагов в сторону, не разрывая зрительного контакта с героем, и быстро уходит прочь, все-таки снизив скорость, как и наказал учитель. Всемогущий напряженно поглядел ему вслед, сменив свою сияющую улыбку на строгое, грустное лицо. О нем, о Мидории Изуку, весь учительский коллектив знал, и Символ Мира не исключение. История маленького мальчика до глубины души и боли в сердце трогала его. Неудивительно, почему ребенок выглядит таким напуганным и робким. Хотелось верить, что в новом коллективе у него все сладится. По крайней мере, Мик говорит, что все неплохо. В скором времени явно станет еще лучше. Кудрявая зеленая макушка скрылась за углом и резко побежала по лестнице, стуча маленьким ножками по ступеням. А Изуку был готов свалиться с ног в любой момент. Прижав ко рту холодную ладонь, он впился в нее зубами, чувствуя на языке потный грязный привкус. На глазах блеснули слезы, и мальчишка поднял голову вверх, чтобы те закатились обратно. Он не планировал сегодня плакать. Зажмурившись, он останавливается у стены, прижавшись к ней спиной, и тяжело дышит. Стыдно, стыдно, стыдно. Как же ему было стыдно. Ему нужна минутка, чтобы отдышаться. Пульсация в висках постепенно проходила и кровь перестала кипеть, а оттого он наконец-то услышал уведомление, пришедшее на телефон. Достав его дрожащей рукой, он еле как прочитал текст своими мутными глазенками. [Шинсо] Ты где? Ты в порядке? Потерялся? Может тебя встретить? Слишком много вопросов, и у Изуку разбегаются глаза.[Мидория] Я спускаюсь по лестнице. Дай мне минуту.
[Шинсо] На каком этаже ты застрял? Я подойду[Мидория] Все в порядке, не нужно.
Он убирает телефон и проводит потными руками по лицу, растирая щеки. Левый глаз дергается от нервов, буквально сводя с ума, но парень это переживет. Он спускается вниз, размеренно шагая, пусть и хотелось поторопиться, потому что Шинсо явно не в восторге, что тот задерживается. Но ноги продолжали предательски подкашиваться, так что аккуратные шажки — буквально все, что он мог себе позволить. Вдруг послышались топот чужих ног, который становился все громче и громче, оттого можно было сделать вывод, что некто направлялся в его сторону. И было очевидно, кто это. Удивительно, что Шинсо угадал, на какой именно лестнице застрял Изуку. — Вот ты где, — говорит он, качая головой. — Идем. — Пристроившись рядом с другом, Хитоши поправляет надетую наспех форму — Ты как? Выглядишь что-то неважно. Заболел? — обеспокоенно спрашивает друг, и Изуку активно качает головой в знак отрицания. — Я просто... пока шел к тебе, я столкнулся со Всемогущим. Вообще, Шинсо догадывался, вернее, знал наверняка, что к Всемогущему у Изуку особое отношение, как у него к Сотриголове: такой детский немного нелепый фанатизм. Только вот тот его на ключ запрятал в прямом и переносном смысле. И доставать не хочет, пускай руки и чешутся. Поэтому, что ответить, Хитоши не знал, а просто промолчать некрасиво как-то. На темы, что хоть как-то связаны с геройством, всегда говорить сложно, словно играть в дартс с закрытыми глазами: знать не знаешь, куда попадешь и какие будут последствия. — Я ему ничего не сказал, даже не поздоровался, — Изуку решает дилемму Шинсо, ведь начинает говорить сам. — Наверное, это как-то неуважительно. Но я не смог. Просто. Стыдно перед ним, — шепчет он, словно говоря с самим собой, и переплетает чуть дрожащие пальцы. — Стыдно... потому что не поздоровался? — Шинсо немного запутался, но искренне пытался понять, чтобы поддержать друга. Тот натянуто усмехается и качает головой. — Скорее не поздоровался, потому что стыдно. За прошлое свое стыдно... Перед кумиром стыдно... — он шептал все тише и тише, сжимаясь на месте. Голова совсем спряталась в плечах, и, зажмурившись, он явно никуда не хотел смотреть. И слышать, наверное, тоже ничего не желал. Но Шинсо это не остановило. Он положил свою ладонь на плечо друга, чуть встряхнул его, чтобы привлечь внимание, и когда зеленый неловкий взгляд наконец-то поглядел в его сторону, Хитоши заговорил: — Если тебе стыдно за себя из прошлого — значит ты изменился. Я не прав? — он чуть приподнял свои брови. В ответ Изуку широко раскрывает глаза, теряя стеклянную туманность, и взгляд его приобретает скромный огонек, который часто посещал глаза ребенка в последнее время, и Шинсо это действительно нравилось. — Ладно, давай, пойдем быстрее! — Мидория шмыгает носом, ускорив шаг. — Совсем уж припозднились, — Хитоши, усмехнувшись, согласно кивает, и они в темпе шагают до мастерской. Перед ними показались тяжелые металлические двери, наверняка оберегавшие от всяких взрывов и опасностей. Но они не особо спасли от тревожности. Как туда вообще пройти? Нужно ли постучаться и предупредить? Или Хитоши заранее обо всем договорился? Медленно подняв взгляд на Шинсо, Мидория понял, что тот, как и он сам, в абсолютном замешательстве. Любезно их туда никто приглашать не станет. А вот нелюбезно — вполне. Дверь оказалась не такой прочной, как выглядела, и, под силой мощного загадочного взрыва, отлетела, с грохотом упав на пол. На ней сверху расположилась чумазая розоволосая девчонка в очках и перчатках. Мальчишки глядели на нее с нездоровым спокойствием, потому что просто не успели среагировать должным образом, как та уже встала на ноги совсем бодрячком. — О, вы кто вообще? — восклицает она громко, сложив руки на поясе. Безумная улыбка застыла на ее лице. — Шинсо, первый «А», я оставлял заметку, — быстро вбрасывает он, не заостряя на своем имени внимания, и, сделав пару шагов, приближается к девчонке. — По поводу маски. — Точно! Простите за этот взрыв! Такое бывает! Я Хацуме Мей, кстати, — она как ни в чем не бывало направилась в сторону мастерской, коротким взглядом окинув отлетевшую дверь. — Исправим, — а после проходит внутрь. Тут же перед ней показался Погрузчик, герой и педагог, который явно был готов рвать волосы на голове, потому что эта взрывная девчонка, очевидно, не в первый раз устроила погром. После небольшого нравоучающего разговора она вернулась к парням все такая же заводная и ужасно резкая, отчего за ней было тяжело уследить. Но Изуку все не давал покоя один факт: — А ты в п-порядке? — спрашивает он. Та не сразу его слышит. Но вот Мидория получает от нее внимательный зоркий взгляд и добавляет. — Я имею в виду, ты вылетела из мастерской от взрыва, п-приземлившись на металлическую дверь... — А, да, нормально! — она отмахивается и наконец-то переходит к диалогу со своим клиентом. Изуку ее ответа хватило вполне: она не выглядит так, словно действительно серьезно поранилась, но он должен был удостовериться, что все в порядке. — Хорошо, у тебя с собой инструкция по костюму? — спрашивает Погрузчик, на что Хитоши кивает, пропуская мимо ушей все, что ему лепечет ни на секунду не затыкающаяся Хацуме. — У тебя только с маской проблемы или еще что-то? — Нет, только маска. Она слишком жмет. Это неудобно. — Ясно, хотя это и странно. Все должно было осуществляться по меркам. Но вы подростки. У вас все ежедневно может меняться. А, возможно, просто ошибка, — Погрузчик качает головой. — Тогда я просто отдам твой костюм в офис дизайнеров с заметкой, что нужно сделать. Но перед этим придется провести повторные замеры. — О, я! Могу я! — Мей запрыгала вокруг Шинсо. Запустив руку в карман широких штанин, она достала оттуда измерительную ленту и стала постепенно подносить ее к лицу Хитоши. Тот попятился назад, взглядом ища спасение то в Изуку, то во взрослом. — А вы не можете этого сделать? — спрашивает он учителя. — Посмотрим-ка! — она хватает его за щеки, поглаживая скулы и челюсть, неприятно щекоча. Теперь Шинсо боялся лишний раз сглотнуть слюну. — У тебя крепкий подбородок, знаешь ли! А твой предыдущий вариант маски был такой скудный! Что насчет чего-то более массивного, и я могла бы сделать таких малышей..! — Нет, — отвечает ей Хитоши с трудом, потому что она, по всей видимости, сдавила бы ему горло, если бы он остановил ее позже. Изуку глядел на все это с недоумением, потому что искренне не понимал, что вообще происходит. Он сделал пару шагов назад, чуть не запнувшись о какой-то прибор, которых здесь было под сотню. Он завороженно разглядывал все и поражался тому, насколько каждое изобретение отличалось от другого. — А вы, молодой человек? — Погрузчик обратился к Изуку с какой-то мягкостью, которая ужасно негармонично ложилась на его голос. Мальчишка замер, сложив руки по швам, и медленно развернулся в сторону чужого учителя. Тот выглядел не так строго, как минутой ранее, когда он ругал Хацуме. Хотя, за массивной маской мало что можно было разглядеть. — Он со мной! — прежде чем Мидория успевает что-либо сказать, за него громко отвечает Шинсо, а после резко замолкает, когда измерительная лента касается его подбородка. В подтверждение чужих слов Изуку кивает, вновь чуть сгорбившись. — Мне нельзя здесь находиться? — огорченно спрашивает он, уже готовясь к тому, чтобы направиться к выходу. Но учитель качает головой. — Под моим присмотром можно, — и Изуку с облегчением выдыхает, направив взгляд на Шинсо. Пока Хацуме делает замеры, он не может ее прервать, а оттого водопад слов неконтролируемо течет из ее рта. Глядя на это, Мидория не мог не улыбаться. Это так здорово, когда человек отдает всего себя какому-то делу, несмотря на неудачи и трудности. Правда, в ней было столько же энтузиазма, сколько и эгоизма, потому что если бы в какой-то момент учитель не вмешался, то та бы так и удушила Хитоши этой проклятой измерительной лентой. — Думаю, через несколько дней твоя маска будет готова, — Погрузчик принимает из крепких рук ученицы лист с пометками и садится за стол, что-то дополняя. — Это... быстро, — Шинсо делает несколько широких шагов в сторону, подальше от девушки. Теперь главное не делать резких движений и побыстрее пробраться к выходу. Вот только весь его надежный как швейцарские часы план трещит по швам, когда Изуку спрашивает тихо и абсолютно легкомысленно: — А что с той маской теперь будет? — видимо, он не понял, что лучше не задавать вопросов. Девушка загорелась, за полсекунды достигла Мидорию, встав к нему близко-близко, чуть ли не касаясь его носа своим, и теперь-то он пожалел о своем, казалось бы, безобидном вопросе. — Той? Ох, да она была даже не в нашей школе изготовлена! — в ее голосе выразительно отозвалось пренебрежение. — Поэтому наверняка и размер не подошел. Но вот если бы я сделала тебе такого малыша, ты бы и снимать его никогда не захотел! — Шинсо морщит лоб, поджимает губы, искреннее поражаясь ее самоуверенности и изобретательности. — Так что ту неудачную маску я разобрала, чтобы изучить! — быстро метнувшись в сторону своего рабочего места, она берет что-то из груды вещиц и показывает парням: все детали были порознь или, разболтавшись, держались кое-как, напрочь отсутствовали ремни, которые должны были удерживать устройство на лице. — Правда, теперь это бесполезно! Так что все пойдет в утиль! — она бросает все в сторону обломков и остатков от готовых проектов. — Тут все ежедневно чистится так что скоро ты забудешь про это недоразумение! Ах, поверь, я лично позабочусь, что бы новый малыш был просто ужасно миленьким! — Я все еще не понимаю, при чем тут дети... — шепчет Шинсо. — И весь этот мусор скопился за день? — ошарашенно вопрошает Изуку, глядя на то, что так небрежно расположилось на полу. — Да! Хочешь, расскажу тебе о том, какие прелести мне удалось сделать за сегодня? — она хлопает глазками, готовясь к полуторачасовой презентации своих малышей. — Нам очень срочно нужно спешить домой, — заявляет Хитоши. — А я бы послушал, — честно признается Изуку, который и не догадывался, что подписал себе смертельный приговор. Лицо Шинсо вытянулось, глаза раскрылись до неузнаваемости, а губы беззвучно шептали такие слова, которые Мидория вряд ли стал бы повторять. — Тебе правда интересно?! — она схватила его за руки, подпрыгнув на месте. В ответ Мидория пару раз кивнул. — У нас будет незабываемая экскурсия! Я не знаю кто ты, Кудряшка, но ты мне уже нравишься! — Еще не поздно убежать, я ее задержу! — Хитоши постепенно продвигался сторону выхода, шепча наставления своему другу. — Все в порядке, ты можешь идти, я тут побуду, — он продолжал звучать слишком оптимистично, словно и не представлял, какой убийственный поток информации ждет его. — Ты уверен? — Да. — Ох, — не нравилась Шинсо эта затея, но заставлять друга отказаться он не может, — напиши, если нужна будет помощь. — Ха-ха, не утрируй! — посмеивается Изуку и вновь переводит глаза на Мей, словно только сейчас осознав, на что он подписался. — ...А это последняя модель экзоскелета, который я уже давно совершенствую! — шел второй час, и вот они постепенно близились к концу. Пускай Изуку и клонило в сон от усталости, а все-таки слушать Хацуме было ужасно интересно. Всегда интересно слушать человека, который с жаром о чем-то рассказывает. Однако за это время Мидория выучил один чертовски важный урок: если Мей предлагает что-то попробовать на себе — не соглашайся. Отвечай четким «нет». Потому что новые коленные чашечки и зубы на дороге не валяются. Может быть, он бы умер, если бы не Погрузчик. — Дети, ради всего святого, идите уже! Поздний час, — просит учитель, который и сам явно был бы не прочь пойти домой. — Что?! Но мы еще не закончили! — огорченно воскликнула Мей. — Можно тут на ночь остаться?! Кудряшка поможет мне сделать новых малышей! — Нет! На этом спор закончился не в пользу девушки. Но та в силу оптимизма или же простоты не потеряла своей бессмертной улыбки. Выдохнув, резко и громко, она ушла в соседний зал наверняка переодеваться. Учитель, расслабившись, так же скрылся из виду, и Изуку остался один наедине с чужим для него миром. Безусловно, он уже мог идти домой, но он еще не попрощался с Хацуме-сан. Уйти вот так вот было бы неправильно. Поэтому он ждет, носом ботинка водя по полу, распинывая валяющиеся без дела болтики. Один из них он пнул сильнее, чем планировал, и тот, отлетев, прикатился к куче мусора. Мидория глядит на внушительную груду металлолома и думает о том, что бы можно было из этого сделать. Наверное, если Мей не нашла всему этому хламу применение, то он и подавно не сможет придумать что-то путное. Правда, глаза его жадно зацепились за недавно выброшенную девушкой маску. Наверняка она уже не работала и была совершенно непригодной для использования. А в конце дня, когда школа опустеет, весь этот мусор направится на свалку. Сжав лямки рюкзака посильнее, Мидория вертит головой, цепляясь за углы огромной комнаты. Какова вероятность, что в мастерской могут быть камеры? Он действительно собирается сделать что-то неправильное. Но ведь Мей сказала, что эта маска уже бесполезна, так почему он… не может забрать ее себе? Послышался тихий скрежет молнии на его рюкзаке. С помощью причуды он открывает основной карман, спиной развернувшись к куче металлолома, еще разок взглянув на маску, которую теперь и маской-то можно было назвать с трудом, потому что напоминала она просто грубый кусок металла и пластика. Быстро, обильно потея и нервничая, он причудой поднимает ее и аккуратно кладет на дно рюкзака. Сердце билось часто и взбудораженно, но далеко не так напуганно и нервно, как тогда, когда он столкнулся со Всемогущим. Парень вытер вспотевшие ладони о штаны и продолжил упорно ждать свою новую знакомую. Спустя еще несколько минут она показалась перед ним в пиджаке, расстегнутом нараспашку и неряшливо надетом прямо поверх майки, юбке и порванных колготках. Собственный внешний вид ее, очевидно, совсем не беспокоил. — О! Ты еще здесь, Кудряшка! — восклицает она все также беззаботно. — Д-да, я хотел сказать «пока», — объясняет мальчик, на что девчонка отвечает уже привычно резко и моментально: — А, пока! — Мидория чуть кланяется, чувствуя дикую усталость в плечах. Ему определенно нужно поспать. И только он собирается уйти, как девчонка останавливает его: — Хотя постой! — он послушно останавливается, сложив руки по швам и медленно разворачивается в ее сторону. — Ты хороший слушатель! Можешь приходить, когда захочешь. Я тебе и про других малышей расскажу! — Хорошо, спасибо, — улыбнувшись, он кивает, обещая еще как-нибудь заглянуть. Девушка хлопает глазами, ответно лыбясь. Запустив руку в карман, она достает белый, местами испачканный чем-то черным, носовой платок и протягивает его новому знакомому. — Возьми, у тебя кровь из носа бежит. Изуку вернулся домой чертовски поздно. Он снимает кеды, небрежно укладывает их у входа и медленно ступает до дивана, плюхнувшись на него с характерным трещащим звуком. Ноги не держали, ужасно хотелось спать, но он считает своим долгом, что к приходу мамы нужно бы что-нибудь приготовить. Самому есть не хотелось, пусть в обед ему и не удалость нормально перекусить. Дав себе на отдых три минутки, он вытягивается в полный рост, хрустнув шеей, и расслабляется, прикрыв глаза. Всего на минутку, спать нельзя. Но веки были такими тяжелыми, а в голове был такой туман, что всякие планы мальчишки меркли под куполом его усталости. Так бы он и задремал, если бы его не разбудил звонок от Шинсо. — Да?.. — лицом целуясь с подлокотником дивана, мямлит он в трубку. — Ты в порядке? — беспокойно спрашивает друг, прежде чем до него доходит. — А, ты спишь. — Уже нет, спасибо, что разбудил, — медленно он поднимается, усаживает на диван как положено и громко зевает. — Так ты уже дома, — облегченно выдыхает Хитоши. — Я уж думал, что она тебя там всю ночь держать будет. — Она хотела, — усмехается Мидория и слышит приглушенный смешок друга. — А так я недавно пришел. — Тогда отдыхай, — на фоне послышалось громкое чистое «мяу». — Мами передает тебе привет. — Ей тоже. Они обмениваются еще парой слов, и их диалог завершается, а после Изуку идет на кухню, не включая свет. Со вчерашнего дня осталось немного рыбы, поэтому все-то ему нужно сделать — гарнир. Перед глазами все предательски плыло и можно было по-настоящему испугаться, а не отрубит ли парень себе палец, пока будет резать овощи. Он делал все чертовски медленно и постоянно бросал взгляд на часы, понимая, что к приходу матери может не успеть. Ему нужна помощь. Пристальным взглядом окинув острый нож, он отдает его в руки своей причуде и молча наблюдает, как прибор стучит по доске, криво, но быстро нарезая овощи. Один за другим. А Мидория глядел на это со стороны и ощущал какое-то странное чувство, словно он к этому парящему ножу не имеет никакого отношения. Словно кто-то невидимый, призрак, готовит на кухне. Словно причуда была отдельным человеком, совсем его не касающимся. Мальчишка останавливает нож, чтобы вернуть себе ощущение контроля, а после вновь запускает конвейер. Голова и в правду шла кругом, нужно побыстрее со всем закончить и отправляться на боковую. Спустя время все было готово, хотя из-за того, что он использовал способность, было ощущение, что приготовленное блюдо совсем не его рук дело. Закусив губу, он качает головой и идет в свою комнату, по пути захватив рюкзак, оставленный в прихожей. Хорошо, что еще в школе он сделал уроки, а значит, никакая ответственность теперь не висит на его плечах. Он бросает портфель у своего стола и тут же слышит громкий удар металла о пол, от которого парень резко вздрагивает. — Ох, черт, черт, черт, черт, — вслух шипит он и, забыв про сон, бросается к рюкзаку, роется и достает напрочь убитую жизнью маску. Выглядела она совсем уж плохо и представляла из себя пласт металла, со встроенными в него динамиками, которые отваливались, а остальные детали чуть ли не сыпались. Парень надул губы, обиженно глядя на абсолютно бесполезную вещь. На что он вообще надеялся, и как эта идея попала в его голову? Положив безделушку на стол, он первым делом высматривает открутившиеся болтики. Некоторые отсутствовали напрочь. Но у них с матерью был небольшой ящик с инструментами на всякий случай, который не раз их выручал. Изуку зашел за ним в кладовку, которую мама уже давно перестала запирать на ключ, стащил с полки тяжелый ящик, чуть не уронив его себе на ногу. Ненароком мальчик обращает внимание на коробку с его фигурками и плакатами, посвященными Всемогущему, которые он когда-то по собственной воле убрал подальше от глаз. Подарив им тоскливый взгляд, он быстро выходит прочь, с усилием дотащив инструменты до комнаты. Рациональнее было бы взять лишь то, что нужно, но поздно думать о совершенном. Достав пару мелких болтиков и подходящую отвертку, Изуку старается привести в норму отвалившиеся детали. Постепенно все перестало неуклюже шататься в руках, и даже хлипкость сошла на нет, стоило лишь применить изоленту. Выглядело все это ужасно плохо и грустно, от чего хотелось засмеяться, вспоминая, какая же изначально это была красивая и строгая маска. С горем пополам закончив, он глядит на свое творение и не торопится примерять, потому что чуток боится: кто знает, как она поведет себя. Но, взяв себя в руки, он подносит ее к лицу. Холодный металл и шершавый пластик грубо коснулись его щек. Он еще не приделал каких-либо повязок, поэтому маску пришлось самому держать. Сбоку был небольшой стартер, который крутился туго и ужасно заедал. Но вот что-то щелкнуло, загудело, и Изуку неуверенно выдал: — Р̵а̷з̶,̶ д҈в̵А̸,̴ т̷р̷И̴-̸и̵, — звук был грубым, шел лесенкой, а некоторые буквы проглатывались, не звучали совсем. Но главное, что голос Изуку не узнавался. Он аккуратно кладет на стол почти что свое собственное изобретение, быстро идет к шкафу, надевает свою толстовку и бежит до кладовки. Среди зимних вещей он выискивает пару перчаток. Быстро нацепив их на ходу, парень возвращается в комнату. Маска все еще была без ремешков, а оттого мальчишка просто скатывает толстый шнурок из изоленты, с мыслью, что потом доработает эту деталь, и надевает неустойчивую конструкцию на лицо, натягивает капюшон, а после подходит к зеркалу. Выглядело... плохо, но Изуку не мог нарадоваться. Теперь у него есть геройский костюм, почти как у Шинсо. Сжав руки в кулаки, он чуть ли не пищит, прыгая на месте. Из минутной эйфории его вытаскивает шум открывающейся входной двери. Лицо его меняется за секунду, глаза открываются широко, а щеки вспыхивают красным. Тут же он быстро заталкивает ящик с инструментами под кровать, снимает все аксессуары, что были частью его «костюма», и прячет их в ящик стола. Своей спешкой он наделал достаточно шума, чтобы мама услышала его из прихожей. — Изуку? Это ты? Ты еще не спишь? — мальчишка напоследок заглядывает в зеркало, поглядев на себя оценивающим взглядом, и выскакивает на голос матери. — Нет еще, — он нервничает, перебирает пальцы на руках и потеет: наверняка на свету его лицо порядочно блестело. Инко снимает обувь, не отрываясь смотрит на сына, и быстро подходит к ему, тыльной стороной руки касаясь горячего лба. Изуку чуть отпрянул, пошатнувшись, и поглядел на маму вопросительным открытым взглядом. — Ты не заболел? — ему уже второй раз на дню задают этот вопрос, и мальчишка отрицательно качает головой. — Точно? Пойдем измерим температуру… — Все хорошо, мам, — он хватает ее за руку своими потными горячими ладонями и, улыбаясь, старается сдуть всякое ее беспричинное беспокойство. — Переодевайся и пойдем ужинать. Я приготовил жаренные овощи, — женщина вздыхает, улыбаясь ему в ответ. Она мягко поглаживает костяшки на руке мальчика и совсем не хочет отпускать его рук. — Какой ты у меня золотой ребенок. На самом деле, мама выглядела даже болезненней чем он: лицо ее бледное, осунувшееся, пальцы грубые, с потрескавшейся сухой кожей. Смотреть на нее было грустно и обидно, но Изуку не отводил от нее глаз, грустно сведя брови, при этом все так же улыбаясь, скромно и закрыто. Напоследок растрепав неуклюжие кудри сына, женщина идет переодеваться. Вообще, мальчишке бы тоже не помешало: он так и не снял с себя рубашку с пиджаком, которые застенчиво выглядывали из-под толстовки. Быстренько проскользнув в свою комнату, он снимает все ненужное, небрежно закинув вещи в шкаф, надевает футболку и выбегает на кухню, чтобы разложить ужин по тарелкам. Мама подходит чуть позже и садится за стол, где все уже было разложено как в ресторане. Ребенок сидел напротив, тяжело дышал и безостановочно улыбался. Женщина умиленно улыбалась в ответ. — Спасибо за еду, — говорят они синхронно и приступают к ужину.