Четыре этажа до начала

      «Гонка с препятствиями». Звучит достаточно просто и в какой-то степени даже заурядно. Но не стоит забывать, что это UA, а значит чего-то легкого ждать не стоит, и кто знает, какие «препятствия» ждут их на протяжении всей этой суровой игры. Готовясь к худшему, Изуку лишь сильнее напрягается, хотя куда уж сильнее. Перед кучей детей медленно открываются огромные ворота, делающие и без того вычурную ситуацию совсем уж драматичной. С каждой новой секундой уровень соперничества между школьниками неконтролируемо растет, глаза горят огнем, а дрожащие, но вполне стойкие ноги готовятся к бегу.       Больше всего Мидорию беспокоит тот факт, что одиннадцать классов огромной немобильной группой одновременно побегут, толкаясь и, не дай бог, падая. Тут же вспоминается эпизод с эвакуацией, где неконтролируемая толпа сметала все на своем пути, как настоящее дикое стадо. Тут, очевидно, будет нечто подобное, даже хуже, ведь дети безнаказанно могут использовать свои причуды. «Разрешено делать все, что вздумается» — таковы слова Полночи, которые законно развязывают руки студентам, и те, готовые к настоящей войне, вряд ли вспомнят в суматохе, что такое безопасность. А насколько легко умереть на этом фестивале? У Изуку есть возможность это проверить.       Коридор, в который их запустили, нечестно узок до удушья; соревнования еще даже не начались, а детишки уже толкаются, бьются и падают. Сделав несколько глубоких вдохов, Изуку старается успокоиться, но ощущение, что его сдавливают стены, а не чужие тела, не желало пропадать из туманной головы. А стоит громкому призывающему «марш» оглушительно прозвучать на весь стадион, как всякое здравомыслие напрочь улетает из опьяненных желанием победить детских голов. Мидория сразу же тонет в волне из школьников, а чей-то затылок больно ударяет ему по носу. В какой-то момент давление становится таким сильным, что мальчишка и вовсе начинает задыхаться, с трудом делая один резкий короткий вздох в несколько секунд. Паника мешает мыслить рационально, а страх публики и внимания, сковывавший его какое-то время назад, превратился в страх быть задавленным или вовсе убитым.       Вновь резко выдохнув, Мидория, воспользовавшись причудой, с горем пополам выбирается из моря подростков и в горизонтальном положении бежит прямо по стене, чувствуя, как уже кружится голова, но, по крайней мере, теперь он может спокойно дышать. Некоторые ребята, не зацикленные исключительно на себе, глядят на мальчишку широко распахнутыми глазами, что-то недовольно или завистливо мыча. Но всякого внимания к своей фигуре Изуку, к счастью, лишается сразу же, как только вперед выбегает тот самый угрюмый мальчик, с которым он пересекся недавно у школьного медкабинета. Резко взмахнув рукой, он мощной ледяной причудой прокладывает себе дорогу, которая одному ему подвластна. Остальные школьники либо примерзали к непрошенному катку, дрожа от холода, либо поскальзывались и разбивали себе носы. Выглядит больно, и Изуку морщится, застыв на месте, прилипнув к стене как паук. Хочется помочь, но в то же время он должен стремглав мчать к финишу, чтобы фестиваль не закончился для него уже сейчас.       Глубоко вдохнув и крепко сжав зубы, Мидория обнадеживает себя мыслью, что с его причудой он спокойно сможет попасть в тридцатку первых, а потом спускается к пострадавшим и помогает некоторым ребятам, выглядящим особенно тяжело, встать. Один мальчишка с кровоточащим подбородком благодарит его несколько недоверчиво, с вопросительной интонацией, не совсем понимая, почему в соревнованиях кто-то вообще решил протянуть ему руку помощи. Но Изуку как будто и не может по-другому. Причудой он разбивает лед в некоторых местах, чтобы попавшие в ловушку не получили серьезного обморожения. Как только картина вокруг перестает напоминать сцену из фильма о природной катастрофе, а на душе становится спокойно, мальчишка решает и о себе подумать, а потому рвется вперед, наблюдая перед собой плотную прослойку из лидеров. Прищурившись, он замечает и Шинсо, которого несут на руках несколько ребят из параллельных классов. Эта сценка выглядит несколько забавно, но в то же время ребятам, которых друг ловко подловил, наверняка будет очень обидно, когда они придут в себя. Но что уж поделать, это Спортивный Фестиваль, соревнования. Один лишь Изуку, кажется, думает о том, что чувствуют другие. Это не делает его особенным в возвышенном смысле слова, но в чужих глазах он наверняка был особенным, в смысле странным.       И только он подумал о то, что все проходит не так плохо, как могло бы быть, как на поле боя появляется огромный монстр-робот, который одним мощным ударом сносит пару учеников. Чудовище возвышается над детьми, готовится стереть несчастных в порошок и сдерживаться, очевидно, не собирается. Лицо Изуку вмиг болезненно бледнеет. Он нервно сглатывает, закашляв от поднявшейся в воздух пыли, и начинает растирать заслезившиеся глаза. Но как только он убирает от холодного лица руки, то изумленно застывает на месте, потому что несколько громадных роботов замерзли под силой того самого ледяного мальчика.       Путь перед студентами гостеприимно и подозрительно открывается, и детишки, радостные удачному обстоятельству, бесстрашно бросаются вперед, прямиком в следующий этап фестиваля. Только хмурый мальчишка со шрамом явно не планирует помогать соперникам, ведь чудовища падают плашмя сразу же, как только он их обходит, и несколько студентов, с руганью обратившись к лидирующему нахалу, машут кулаками. А сердце Мидории тут же падает в пятки: он уверен, что под обломками кто-то похоронен заживо. Хочется подойти и помочь разгрести эти завалы, но тяжелые остатки от робота моментально разлетаются в стороны, словно конфетти, и тут перед удивленными зрителями предстает Киришима, суровый и грозный. Мидория еще ни разу не видел на его лице такого выражения, а потому застыл, уронив челюсть.       — Черта с два я помру! — тяжело дыша, рявкает Эйджиро, завертев головой. Все его тело укреплено причудой, а руки напоминают чуть притупленные, а все же опасные ножи. Он глядит вслед своему ледяному однокласснику, совсем скрывшемуся из виду, и, крепко сжав острые акульи зубы, недовольно ругается вслух: — Чтоб тебя, Тодороки! А если бы это был не я? Кто-то мог и погибнуть!       «Именно! — думает Мидория, недовольно нахмурившись. — Соревнования соревнованиями, но об ответственности за чужие жизни забывать не стоит! Тодороки...» — Изуку, напоследок бросив еще один короткий взгляд на Киришиму, выбиравшегося из-под обломков, словно крот из норы, возобновляет приостановленный ход.       Не то, о чем стоит думать в такой напряженный и динамичный момент, но все же Мидория еще раз про себя произносит чужую фамилию. Такую же носит Старатель, герой номер два, с которым Изуку уже сравнивал этого хмурого высокого мальчишку. Можно смело делать выводы об их кровном родстве, вот только причуды их совершенно полярны. А вот аура у этих двоих весьма схожа: пугающая и по-геройски суровая.       Покачав головой, крепко зажмурившись, Изуку прогоняет из головы лишние мыслишки, никак ему не помогающие, и, взглядом оценив ситуацию, понимает, что пока все стабильно и никому его помощь не нужна. Задумавшись, он морщит лицо, уставившись в землю. Он здесь вроде волонтера, что помогает пострадавшим. Прямо как Шинсо на практическом вступительном экзамене. От этой мысли стало как-то по-особенному тепло, и Изуку, оббежав одного неповоротливого монстра, пробегает мимо Каминари, от которого фонтаном исходят искры. Встретившись с блондином коротким секундным взглядом, полным какой-то взаимной дружеской поддержки, Мидория обгоняет его, увернувшись от огромного обломка уже бесполезного робота.       Чуть пошатнувшись, совсем запыхавшись от безостановочного бега, мальчишка, громко вдохнув сквозь зубы, перепугано вытягивает руки вперед, когда перед ним внезапно оказывается быстрый металлический монстр. Подняв голову, Изуку с чистым парализующим ужасом в глазах смотрит на бесформенную тяжелую голову и понимает, что бежать в этот раз не получится, а потому он быстро ломает одну из ног робота, и тот, потеряв точку опоры, пластом беспомощно падает вниз. Резко отойдя в сторону, парень бежит прочь подальше от неподвижного поверженного препятствия. В груди так бешено бьется сердце, и естественный страх все еще сопровождает ребенка, но в то же время приятное чувство маленькой победы оседает внутри, и Изуку с уверенной и несколько самодовольной улыбкой мчит вперед.       Постепенно он и вовсе как будто бы привыкает ко всему, что так шумно и суматошно происходит вокруг. Он быстро избавляется от еще парочки роботов, что нагло преграждали ему путь, но тут же запинается в собственных ногах и чудом не падает. Только слегка подворачивает лодыжку. Неприятно, но терпимо. Сжав зубы до звучного скрежета, он хмыкает себе под нос и ускоряется, в скором времени совсем забыв о боли.       В конечном итоге препятствие, состоящее из кучи роботов, подходит к концу и впереди его ожидает настоящий каньон. Изуку не боится высоты, по крайней мере после того, как освоился с причудой, но все эти столбы и бездонная пропасть, преодолеть которую можно только по тонким не внушающим доверия канатам, вызывают неприятный эффект секундных мурашек по всему телу. Тряхнув головой, парень аккуратно ступает на канат, идет по нему как будто бы своими силами, хотя на самом деле он держит себя причудой, становясь своим собственным кукловодом, и не дает себе разбиться на сотню осколков. Сделав пару коротких робких шагов, чтобы привыкнуть, он постепенно переходит на бег и в скором времени добирается до середины, изрядно вспотев. Остановившись, чтобы отдышаться, Изуку глядит по сторонам, внимательно наблюдая за другими ребятами. У кого-то дела шли получше, у кого-то похуже, кто-то и вовсе отбросил идею бороться, потому что жизнь дороже. Прищурившись, Мидория замечает Хацуме-сан и громко вздыхает, широко раскрыв глаза. Девушка посредством своего очередного гениального изобретения цеплялась за один столб, потом за другой, бесстрашно раскачиваясь как на страховке. Глядя на нее, парень улыбается, представляя с каким восторгом та рассказывала первому встречному о своем чудесном малыше, прежде чем вот так вот беспечно броситься вглубь расщелины.       Размявшись и передохнув, мальчишка вновь собирается продолжить путь, но вдруг краем глаза замечает что-то настораживающее сбоку. Повернувшись, он видит, как какой-то парень ловко, словно акробат в цирке, шагает по канату, расставив руки в стороны. И вроде все у него хорошо и умело выходит, только вот стоит ему добраться до заветного столба, как предательница-нога соскальзывает с небезопасного мостика, а мальчишка, оступившись, падает вниз. Быстро среагировав, он успевает схватиться за канат дрожащими пальцами, и, повиснув грушей над пропастью, неуклюже пытается забраться наверх, с каждой секундой все больше и больше паникуя.       В голове что-то привычно щелкает, и Изуку мчит в совершенно другую сторону прочь от финиша. В несколько широких прыжков он достигает несчастного студента, нуждающегося в помощи, и бескорыстно протягивает ему свою руку, молча, неловко улыбаясь. Тот дрожит, оправданно скулит от страха, морща нос, и не сразу отвечает на помощь, потому что боится разжать руки, но в итоге крепко хватается за ладонь Изуку. Парень этот оказывается тяжелее, чем думал Мидория, а потому рука его по ощущения была готова оторваться, но, крепко держась на усталых ногах не без помощи причуды, он вытягивает незнакомца на поверхность и тут же жадно глотает жаркий воздух.       Студент дышит так же прерывисто и часто, глазами благодарит спасителя и явно не планирует продолжать гонку. Усевшись на холодную землю, он громко сглатывает слюну и старается улыбаться, что дается ему с непосильным трудом. Изуку кивает в ответ и продолжает свой путь, ускорившись. Если он не поторопится, то пиши пропало его место в следующем этапе фестиваля.       Испытание с каньоном он все-таки преодолевает, причем довольно быстро. И вот последнее препятствие — поле с минами. Возможно, UA действительно хочет убить парочку детишек. Хотя Мик и сказал, что для жизни это безопасно, но Мидория слабо в это верит. Даже если он просто пролетит над этим полем, есть вероятность, что его заденет взрывом от другого игрока. Изуку широко распахнутыми глазами глядит на то, как кто-то подлетает на несколько метров в небо, подорвавшись на безопасной, яркой, как краски Холи, мине. Очаровательно. Хотя не сказать, что пестрые взрывы сильно его пугают. Конечно, он ощущал на собственном теле вещи и пострашнее. Так что это испытание не такое уж и страшное.       Воспарив над землей не слишком высоко, чтобы не привлекать внимание, Изуку имитирует, что бежит, и его актерская игра вполне правдоподобна, учитывая, что ноги его тонут в дыме от взорвавшихся розовых мин. Он правда не хочет, чтобы соперники раньше времени поняли в чем суть его причуды. Хотя, догадаться можно было. Но он такой невзрачный персонаж, так что вряд ли кто-то лишний раз смотрит в его сторону.       Вот впереди уже куча людей и ему повезет, если он сможет пройти первый этап. Он бы мог быть первым, если бы не тратил время на помощь окружающим. Жалеет ли он об этом? Нет. Безусловно нет. Он все сделал правильно, и даже если он не выиграет, он все еще бросил вызов самому себе, он все еще просто мальчик с общеобразовательного курса, который показал себя довольно неплохо в борьбе с геройским факультетом. Собой можно гордиться. Наверняка мама смотрит на него по телевизору и плачет, радуясь за своего мальчика. Он хорошо постарался.       Прищурившись, Изуку замечает впереди фиолетовую макушку Хитоши, который бежит уже своим ходом, не используя в качестве транспорта других ребят. Он мчит со всех ног прямиком в сторону финиша, не собирается сдаваться и явно метит в следующий тур. Они же так хотели посоревноваться между собой во время парных соревнований, и наверняка друг держит эту мысль в голове.       Изуку утирает нос, размазав по лицу бегущую кровь. И почему он решил так рано списать себя со счетов? Ускорившись, он мчит по полю как ракета, уворачиваясь от ярких оглушающие взрывов. Наверное, в этот момент он обогнал человек двадцать.       Наконец-то он пересекает финишную черту и чувствует определенную приятную легкость во всем теле. Ощущение такое, что ноги его, напряженные в течение всего бега, сейчас, совсем расслабившись, готовы в любой момент подкоситься. Неловко он делает шаг в одну сторону, в другую, пытаясь удержать равновесие, пока перед глазами все плывет. Нос продолжает кровоточить, отчего некоторые из школьников, уже достигшие финиша, оглядываются на него, вопросительно перешептываясь между собой. Мальчишка старается утереть лицо руками, но делает лишь хуже, испачкавшись полностью. Прищурившись, он пытается разглядеть в толпе Хитоши, но картинка перед ним то мутнеет, но фокусируется вновь. Он чувствует себя на корабле во время шторма. Кажется, что в скором времени его и вовсе стошнит.       — У тебя все хорошо? — чей-то женский мягкий голос доносится до ушей, и Изуку тут же делает один широкий шаг в сторону. Подняв голову, он смотрит на незнакомку, и зрение его приходит в норму как по щелчку пальцев. Высокая девушка с черным конским хвостом выглядит обеспокоенной и встревоженной. Она тяжело дышит, стараясь привести дыхание в норму после изнуряющей гонки. Несмотря на собственную усталость, она с заботой решила обратиться к незнакомому мальчишке. — У тебя кровь бежит. Тебе нужна помощь?       Сказать что-либо он не решается, лишь качает головой, кивком поблагодарив за беспокойство, но брюнетка, очевидно, с геройского курса просто так его оставить не может и, как по волшебству, достает из собственного живота несколько салфеток, тут же протянув их Изуку. Тот, широко распахнув глаза, с удивлением глядит на это маленькое чудо. Неуверенно он принимает любезную подачку от незнакомки, прислоняет одну салфетку к лицу, и та моментально пропитывается кровью, становясь ярко-красной. Была в этом бескорыстном акте добродетельности определенная неловкость, но парень старался об этом не думать. Наверное, нечто подобное чувствовали школьники, которым он непрошено тянул свою руку помощи. Теперь он понимает.       — С-спасибо! — все-таки говорит он вслух, и девушка, улыбаясь, кивает ему, довольная тем, что ее помощь пришлась к месту. — Хорошая п-причуда... — тихо добавляет он искренне со скромным восхищением, и незнакомка, захлопав глазами, вновь кивает, в этот несколько смущенно, отведя взгляд в сторону.       Еле заметно и быстро поклонившись, все еще держа у лица салфетку, Мидория делает неуклюжий робкий шаг назад, затем еще один, глядя в землю, и в конце концов, развернувшись на пятках и ускорившись, продолжает поиски Шинсо, параллельно думая, о том, что сам он не единственный, кто во время шумных соревнований думает о соперниках. Мысль эта вызывает противоречивые чувства, но он все еще благодарен незнакомой брюнетке за помощь. По крайней мере, теперь он может утереться, чтобы не выглядеть так, как будто его сбила машина.       Зрение его приходит в норму, однако голова продолжает раздражающе кружиться, но парень старается это игнорировать. Наверняка к концу фестиваля он грохнется в обморок. И ему еще повезет, если к концу, а не посреди очередного утомляющего соревнования. Но об этом он подумает позже. Пока он все еще стоит на ногах, а значит можно не волноваться.       — Изуку, — слышится за спиной, и Мидория, резко развернувшись, с улыбкой, которую не было видно за ладонью у лица, взглядом встречается с другом.       — Хи-чан, — он говорит чуть гнусаво, сквозь тонкую красную салфетку. А заметив на лице Шинсо беспокойство, хмурит лоб. — Ты знаешь, так бывает, я привык, что уж мне делать с таким побочным эффектом, — ворчит он, отведя взгляд в сторону.       — Знаю-знаю! — Шинсо, который в отличие от друга выглядит целехонько, поднимает руки вверх и качает головой, стараясь отбросить отвлекающее беспокойство. — Хорошо, что ты взял с собой салфетки. В противном случае, я бы нашел тебя по твоему кровавому следу, — неудачно шутит он, глядя на то, как Изуку, убрав от лица ладонь, тянется в карман за новой плотной салфеткой и старается начисто утереться.       — А я и не брал, — пожав плечами, признается Мидория, краем глаза увидев, как еще несколько ребят выходят из ворот. — Одна девушка мне их дала... создала... Я не понял, — он усмехается, зажмурившись. Руки его были почти чистыми, но он не уверен насчет лица, однако это все еще Спортивный Фестиваль, и пара красных пятен на подбородке вполне подходит к антуражу жестокого мероприятия.       — Создала? Наверное Яойорозу, — шепчет самому себе Хитоши, опустив глаза. — С черными волосами? — Изуку кивает. — Да, видимо, она. Мило с ее стороны.       Они продолжают свою беседу, обсуждая кто и с какими трудностями по ходу этого тура столкнулся. В какой-то момент к ним присоединяются их товарищи, которые прошли испытание чуть раньше, и их разговор, уместно громкий, учитывая, что вокруг в принципе было довольно шумно, продолжается вплоть до момента объявления результатов первого тура. Изуку гордо отхватил себе тридцатое место, и искренне был рад, что попал в следующий тур чуть ли не самым последним. Облегченно выдохнув, он приготовился слушать Полночь, которая со страстью рассказывала о том, как накаляются события грандиозного мероприятия.       На самом деле, Изуку наивно надеялся, что им дадут еще время на передышку, но, видимо, он забыл, где находится. Доска-голограмма перед ними сияла, искрилась и словно гадала, как бы еще помучить разношерстных игривых детишек. В следующий этап вышли лучшие, так что следовало ожидать, что сейчас их ждет что-то посерьезней.       Новым испытанием оказывается битва живых колесниц, и вот это уже точно в стиле UA. В мыслях тут же предстает ужасающая и вместе с тем абсурдная картина. Каждому участнику полагается определенное количество баллов, в зависимости от места за гонку с препятствиями. Мидория получает свои скромные семьдесят и вполне довольствуется этим, а вот победитель Тодороки благодаря безумным правилам получает десять миллионов очков, тем самым оказавшись в невыгодном положении. Любой другой наверняка бы почувствовал себя неудобно от своей роли лакомого кусочка для аутсайдеров, но ледяной мальчишка принимает этот факт довольно холодно. Он всем своим видом дает понять, что достаточно уверен в собственных силах, чтобы сохранить при себе лидирующую позицию вне зависимости от количества недоброжелателей. Да и остальные ребята это понимают, а потому многие захотели попасть в его команду. Даже Каминари в своем комичном стиле пытается стать частью перспективной колесницы.       Шинсо с Изуку смотрят на это со стороны, хлопают ресницами, не совсем понимая, в какой момент разноцветных друзей раскидало по другим командам. Но, наверное, в этом нет ничего плохого. Все-таки постоянно находиться в зоне какого-никакого, а комфорта — невозможно. Нужно привыкать к нетипичным обстоятельствам. Поэтому эти двое просто искренне надеются найти еще парочку ребят для того, чтобы вообще иметь право на участие.       — Я пойду поспрашиваю одноклассников, может кто еще не занят, — обнадеживающе говорит Шинсо на выдохе, указав большим пальцем в сторону отчаявшихся в поисках ребят. — Подожди здесь.       Кивнув, Изуку сплетает между собой пальцы и просто столбом стоит где-то в стороне ото всех. Пару раз он даже подумал о том, чтобы спросить у кого-нибудь о возможном вступлении в их команду, но язык у него не подвешен, а оттого он просто молчит и ждет Хитоши. Было немного стыдно оттого, что задача по поиску людей упала только на плечи друга, поэтому Мидория обещает, что просто постарается во время соревнований. Сжав кулаки, он кивает сам себе, крепко зажмурившись.       — Ой-ей! — вздрогнув, он вытягивается и отступает назад, чуть не упав, когда знакомый голос звучит у самого уха. — Кудряшка? А я уже соскучиться успела!       Хацуме глядит на него сквозь свои стимпанковские очки; вся аппаратура, что висит на ней, как игрушки на рождественской елке, выглядит неудобной и тяжелой. Но девушка наверняка уже привыкла таскать на собственном теле кучу металла, пластика и прочего, что должно чертовски стеснять движения, однако при ней каким-то чудом оставалась скорость, мобильность и энергия, льющаяся через край.       — Х-Хацуме-сан, — Изуку хлопает глазами, вжав голову в плечи.       — Та самая! — ткнув себе в грудь большим пальцем, она смотрит на Изуку широко распахнутыми бешенными глазами, нацепив на лицо безумную ухмылку. Стянув очки на лоб, девушка кладет руки на пояс и глубоко дышит. Интересно, сколько чашек крепчайшего кофе она выпила перед фестивалем. — Ох, а ты так и не зашел ни разу в мастерскую, хотя я и приглашала, — в теории в ее голосе должна быть обида, но звучала она одинаково громко и взбудоражено, что бы не говорила. — Я бы познакомила тебя с новыми малышами! — она хлопает крепкой ладонью по своим изобретениям, висевшим на поясе, и, довольная, явно ожидает похвалы.       — В-выглядит круто! — искренне восхищается Изуку, оценивающим взглядом рассматривая приборы, полностью покрывшие ее тело. Он даже не представляет, для чего нужна половина из всего этого. — П-прости, что не заходил, я...       — Стеснялся, — она читает его как открытую книгу, щелкнув своими покрытыми мозолями пальцами. Изуку же лишь глубоко вдыхает через нос, поджав губы. — Ладно, Кудряшка. Но не волнуйся, предложение еще в силе. Захочешь восхититься моими пупсиками — двери в мастерскую всегда открыты, — кивнув, смущенно и скромно, Мидория обещает сам себе, что когда-нибудь обязательно туда заскочит.       Их разговор заходит в тупик. Девушка явно не собирается уходить, и, не отрываясь глядя на Изуку, молчит, безостановочно улыбаясь. Мальчишка бегает глазами из стороны в сторону, перебирая пальцы на руках, а после, набравшись смелости, спрашивает прямо и удивительно громко:       — Хочешь в команду? — в голосе его было столько надежды, что отказать, кажется, невозможно. А девушка как будто бы и ждала этого занятного предложения.       — Конечно! — она отвечает сразу же, и Изуку с облегчением выдыхает, глухо посмеявшись. — Я пыталась попасть в команду к этому парню, мистеру миллионнику, но он моих деток не оценил. Видимо, не всем дан хороший вкус, понимаешь? — она отпускает пару громких театральных смешков, сложив руки на груди. — А теперь вариантов у меня не осталось. Но нужно найти еще пару человек! Есть идеи?       Мидория кивает, а после смотрит по сторонам, пытаясь найти среди толпы Хитоши. К счастью, не проходит и минуты, и фиолетовая макушка показывается в поле зрения. Рядом с Шинсо вприпрыжку шагает румяная девочка, которая то и дело задает ему вопросы, на которые парень отвечает четко и коротко. Пальцем он указывает в сторону Изуку, что-то ей объяснив, и как только девушка получше вглядывается в лицо кудрявого незнакомца, так сразу, широко открыв рот, ускоряет шаг и, оказавшись в полуметре от его, восклицает восторженно:       — Я видела, как ты помог тому мальчику во время испытания с каньоном! Так круто! — Мидория таких слов не ожидал совсем, поэтому, отпрянув взволнованно и несколько смущенно, прошептал еле слышное «спасибо», которое было не громче, чем дыхание незнакомой девчонки. Вознесся кулак в небо, она, находясь на пике бешенных эмоций, радостно и даже гордо хвалила совсем не известного ей парня. — Так быстро подлетел и помог! Ух, как по-геройски! — и Изуку криво улыбается, смущенно уставившись на собственную обувь. — Ты из «В» класса? — улыбка Мидории тут же пропадает. Поджав губы, он отрицательно качает головой, бросив на Шинсо короткий тревожный взгляд.       — Так, ладно! — поглядев на Изуку в ответ, Хитоши громко прерывает любопытную одноклассницу. Девочка не виновата, но тема больная, нужно обойти. — У нас немного времени на стратегию осталось.       Ребята внимательно глядят на своего высокого товарища, и со стороны это выглядит так, как будто учитель отчитывает особой буйных детишек.       — А познакомиться? — девочка с каре сводит свои короткие брови неуклюжим домиком, смотря то на одноклассника, то на двух новых для себя ребят.       Парень вздыхает, закатив глаза, поворачивает голову на Изуку. Тот, пожав плечами, улыбается и, кивнув, соглашается с девушкой. Очевидно, Шинсо единственный, кто знает всех по именам, а потому о скромной церемонии знакомства он не подумал совсем.       — Вот-вот! Как в команде работать, не зная друг друга? — девушка протягивает Мидории ладонь, оттопырив мизинец, как на чайной церемонии. — Я Очако Урарака, — ее улыбка настолько неестественно лучезарная, что мальчишке захотелось прищуриться.       Он глядит на ее ладонь, тут же заметив маленькие подушечки на кончиках пальцев, почти как у кошки. Наверное, он даже слишком долго оценивал ее визуально мягкую и вместе с тем сильную руку, потому что девушка, неловко захлопав глазами, сигнально закашляла, все еще ожидая ответа.       — Очень п-приятно, — наконец он пожимает чужую ладонь, — Мидория Изуку.       — Ой, тот Мидория, который остановил давку во время эвакуации? — она крепче сжимает его руку от восторга чуть ли не до хруста. Подобной хватки мальчишка не ожидал, а оттого чуть сморщился. — Стоило догадаться, что ты тот самый друг Шинсо-куна!       Не зная, что и сказать, он просто кивает, потому что его неоднозначный кивок — по всей видимости, вариант на все случаи жизни. Девушка чуть трясет его руку, а после приветливый жест прекращается, и Мидория, приводит взгляд в сторону еще одного участника команды.       — А я Хацуме Мей! — говорит она гордо, глядя куда-то сквозь ребят. А после устремляет свой острый взор на Хитоши, указав на него пальцем. — Так, а ты?..       Шинсо с Изуку синхронно хмурятся, а Урарака, не зная, в чем проблема, бегает глазами из стороны в сторону, несколько напряженно улыбаясь.       — Не говори, что ты не запомнила... — хрипит Хитоши, прищурившись. Теперь и Очако, сморщив нос, теряет свою улыбку. Неужели у этих двоих конфликт?       — Наверное, я даже не пыталась! — честно признается она с неуместной гордостью и впервые за долгие минуты пару раз моргает. Урарака тут же хмыкает, поджав губы, и искренне старается не засмеяться. Переведя глаза на Мидорию, она замечает у него точно такое же выражение, отчего становится лишь смешнее. — Так что повтори-ка!       — Ох, — Шинсо, надувшись, хмурится, опустив плечи, и устало шипит сквозь зубы: — и зачем повторять, если ты снова забудешь?       — Да? — та явно не собирается с ним спорить, поэтому, махнув рукой, сама выбирает ему имя: — Тогда будешь Ворчуном!       Изуку с Очако синхронно прыскают со смеху, глядя на серьезное лицо Шинсо, хмурое и, очевидно, совсем не восторженное новым нелепым прозвищем.       — Нет, правда, тебе подходит, — смеясь шепчет Изуку, и Шинсо, глядя на друга, меняет строгое раздраженное выражение на улыбку.       — Спасибо, но «Хи-чан» мне нравится больше, — утверждает он, разведя руки в стороны, и Урарака, умиленно улыбнувшись, тут же примеряет хмурому однокласснику очаровательное прозвище с большой историей.       Команда перезнакомилась, и у них даже осталось время на то, чтобы разработать какую-никакую, а стратегию. Изуку, нахмурив лоб, прикладывает указательный палец к подбородку и, шевеля губами, молча о чем-то размышляет.       На самом деле, они в абсолютно выигрышном положении, ведь он может запросто прикарманить очки всех ребят на арене за считанные секунды. В этом испытании его причуда могла вовсе показаться чем-то нечестным по отношению к другим командам, но разве парень в этом виноват.       — П-понимаете, — говорит он тихо, шепотом, глазами бегая от Хацуме к Урараку, которые, переглянувшись, приготовились слушать своего товарища особенно внимательно. Он глядит по сторонам, чтобы убедиться, что никто из противников в их сторону не смотрит. Не очень-то хочется, чтобы те прознали о их преимуществе. Девушки, навострив уши, ждут, что им расскажут какой-то секрет. — Моя причуда — телекинез, так что... В теории в независимости от стратегии и плана, я запросто могу получить повязки любой группы. Даже повязку Тодороки…       Девочки хлопают глазами, уронив челюсти, не зная, радоваться ли такому занимательному джекпоту или недоумевать. Шинсо же молча, скрестив руки на груди, слушает Изуку, заранее предполагая, что у того на уме.       — Но я п-понимаю, что вам, наверное, невыгодно так просто выиграть, — он искренне хочет верить, что не звучит излишне самоуверенно. Но разве он виноват, что этот тур идеально подходит под его способность. — Вам же надо показать себя, чтобы п-получить рекомендации и...       — Да, точно! — перебивает его Мей, вскинув указательный палец вверх на уровне лица товарища. Изуку умолкает и нервно сглатывает слюну, чуть не поперхнувшись. — Я обязана продемонстрировать всем своих чудесных малышей! — восклицает она, раскинув руки в стороны.       — М-малышей? — ошарашенно хрипит Урарака, завертев головой в недоумении.       — Не обращай внимания, — успокаивает ее Хитоши, устало выдохнув и зажав пальцами переносицу. — В любом случае, Изуку, — парень глядит на беспокойного друга, мягко улыбаясь, — я понимаю, к чему ты клонишь, — Мидория сжимает зубы, отведя глаза в сторону. — Но не ставь наши цели выше своих. Ты же не собираешься поддаваться или..?       — Нет, нет, конечно! — в свою защиту объясняется он, нервно засмеявшись и замахав руками. — П-просто... — он бегает глазами из стороны в сторону, останавливаясь на каждом из ребят. Очако выглядит несколько напряженной, а вот Мей продолжает безостановочно улыбаться. — Знаете, я… Я не думаю, что хочу раскрывать суть своей способности соперникам раньше времени, так что я подойду к использованию причуды более аккуратно. П-плюс, если активно красть у участников очки, то мы станем такой же мишенью, как и команда Тодороки, — он как будто старался оправдаться перед ребятами за свою самоуверенность, но вместе с тем звучал он достаточно логично, чтобы те, кивнув, согласились с его позицией. Тяжело выдохнув, он сплетает дрожащие пальцы в замок и, облизав сухие губы, тут же почувствовав вкус не до конца оттертой крови, старается подойти к разработке плана более основательно. — В сумме за бег с препятствиями мы получили не так много баллов, поэтому одной защитой не обойтись. Так что постараемся как можно ближе подбираться к другим командам, чтобы я мог забирать повязки, не привлекая особого внимания. Я бы не сказал, что наша команда отличается высокой скоростью, но… Хацуме-сан? — он поднимает глаза, глядя на девушку чуть увереннее, чем минутой ранее. — У тебя в арсенале есть что-нибудь, что повысит нашу маневренность?       — Обижаешь! — та тут же загорается еще более яркой звездочкой, вновь натянув на лицо очки. Детишки на ее поясе согласно загрохотали, залязгали и были готовы к сражению не меньше, чем мама.       — Отлично, — парень бросает взгляд на Очако, которая с блеском в глазах слушает все, что он говорит. — Урарака-сан, а что… что у тебя за причуда? — даже неловко спрашивает он, совсем не подумав об этом вопросе заранее.       — Невесомость! — бодро отвечает она, подняв ладони на уровни груди и растопырив пальцы. Очевидно, кошачьи розовенькие подушечки имеют к ее способности непосредственное отношение. — Я могу лишить веса того, чего коснусь. Есть, конечно, кое-какие ограничения, — замявшись добавляет она, неловко почесав загривок. — Например, мне тяжело сделать невесомой саму себя.       «Тяжело сделать невесомой…» — иронично проскальзывает в голове Шинсо, но он проглатывает этот глупый каламбур вместе с тихим кашлем.       Изуку хлопает глазами, которые скромно блестят любопытством, и пару раз кивает головой. Способность девушки чем-то отдаленно напоминает его собственную.       — Здорово… — шепчет он, уже заранее обдумывая, как можно использовать потенциал занятной причуды. — Мне тоже тяжелее использовать причуду на себе, чем на других объектах. Так что я п-понимаю тебя… Тогда… сможешь сделать невесомыми малышей Хацуме, чтобы те не тянули вниз нашу команду? — со стороны Мей тут же доносится что-то вроде: «Они и так сама невесомость!»       — М-могу конечно, — Очако мешкает и с неуверенностью глядит на розоволосую активную мамочку, — но я все еще не понимаю, при чем тут дети...       — Говорю же, не обращай внимания... — покачав головой, советует ей Шинсо, махнув рукой, и ждет от Изуку дальнейших указаний.       — Хи-чан, — Мидория смотрит на друга с решительным блеском в глазах, и Хитоши выразительно ухмыляется. Услышав милое прозвище в действии, Очако, накрыв улыбку ладонью, хитро поглядела на строгого одноклассника. — Не уверен, насколько это эффективно, учитывая, что битва будет динамичной, но сможешь ли ты останавливать противников, которые решат покуситься на наши очки? Так или иначе, а большинство участников не знают, в чем именно заключается суть твоей способности… Не думаю, что стоит заставлять их делать что-либо, достаточно просто остановить, чтобы можно было удалиться и не потерять баллы.       — Без проблем, — он кивает, сложив руки на груди. — Значит ты будешь наездником, так?       — Ч-чего?..       Вот этого Мидория точно не планировал. На самом деле, это логично, но он думал, что лучше уж предоставить эту роль Урараке или Хацуме. В практическом плане, это, конечно, не лучший вариант, но если мыслить поверхностно, то ничего плохого в этом нет.       — Я не против, — соглашается Очако, и Изуку глядит на нее неуверенно, быстро хлопая глазами. Девушка улыбается, не так широко, как во время их знакомства, а достаточно сдержано, но не менее дружелюбно.       — Вообще без проблем, — Мей вытягивает вперед руку с оттопыренным вверх большим пальцем. — Главное, чтобы на тебе был мой невероятный джетпак! Ох, Кудряшка, ты будешь прекрасной моделью!       Безусловно, это доверие со стороны малознакомых людей было чем-то безумно приятным и даже лестным. Но он все еще сомневается, что хочет приковывать к своей персоне столько внимания. Однако, он уже здесь, на главном мероприятии UA, и если он продолжит дрожать и мешкать, то подведет не только самого себя, но и команду. Уверенно сжав кулаки, он кивает, криво улыбнувшись, и настраивается на жесткую тряску. Лишь бы не свалиться в обморок по ходу игры, а то будет ужасно неловко.       Подготовка заканчивается и перед началом нового этапа звучат пугающие слова из комментаторской будки: «Настало время войны между учениками UA!» Иногда казалось, что учитель Ямада излишне все драматизирует. А может и нет. UA есть UA, со всеми ее причудами, переизбытком пафоса и какой-то комичной взрослостью. По крайней мере, Изуку искренне надеется, что уйдет отсюда целым.       Закрепив на лбу повязку с их суммированными очками, Изуку глубоко вздыхает, неуклюже разместившись на человеческой колеснице, и искренне боится упасть головой вниз. Вообще, это положение было ужасно неудобным, и мысленно Мидория сто раз извинился перед участниками своей разношерстной компании. Весил он немного, что довольно прямолинейно отметила Мей, и в данной ситуации его худоба была только плюсом.       — Три... — сердце Изуку уходит в пятки, в глазах мутнеет, и он правда думает, что упадет в обморок прямо на девочек. — Два... — набрав в легкие больше воздуха, он резко выдыхает, хмурится и чувствует бешенное и даже болезненное напряжение во всем теле. — Один... — уши закладывает, но он чувствует звуки вокруг себя, чувствует, как внутри кипит кровь. — START!       Бойня начинается. Их команда не была для соперников в приоритете, а потому они, оставшись в стороне, могли спокойно понаблюдать за окружающими. Большинство команд, как дикие звери, устремились в сторону Тодороки, но было ожидаемо, что так просто для них все не пройдет. Толстая корка льда словно каток образуется под ногами наивных школьников, и те застывают на месте, стараясь удержать равновесие. Команда Мидории пользуется всеобщей суматохой и под видом таких же жаждущих большой наживы групп сливается с неуклюжей кучей школьников. Но далеко не заветная повязка, бесспорно обеспечивающая место в следующем этапе фестиваля, становится их целью. Мидория ловко лишает баллов одну команду, и, скрывшись из виду, быстро обогнув толпу, парень нацепляет повязку себе на шею. По ходу динамичного движения он отхватывает еще несколько очков, и их группа начинает постепенно подниматься в рейтинге. Все были так сильно сосредоточенны на лидере и его десяти миллионах, что не сразу замечали, как их повязки уносило дуновением ветра. Изуку так умело проворачивал эти незамысловатые аферы, что с первого взгляда действительно можно было подумать, что повязки сами откреплялись из-за некачественной липучки.       — Есть! — довольно восклицает Изуку, прицепив ленту себе на шею. В сумме три, довольно неплохой результат для начала. Но некоторые студенты уже начали косо глядеть в их сторону, так что нужно сделать небольшую паузу.       — Отлично! — Очако широко улыбается, глядя на нового, как она надеется, друга, и тот неловко смотрит на нее из-за плеча, хлопая большими глазами. В дыхании его слышалось удовольствие от собственной значимости.       По глупости парень отвлекается и не замечает, как в ходе суматошного движения в его сторону тянется чья-то крепкая рука. Незнакомый ему мальчишка с приличным количеством повязок на шее стягивает с его лба их первую, начальную ленту и, бросив напоследок в их сторону самодовольный острый взгляд, до театрального напыщенно заявляет:       — Как отнять конфетку у ребенка.       Мидория лишь хмурится в ответ на его едкие слова, резко отпрянув, и мысленно отмечает в своем условном блокноте, что, по всей видимости, этого блондина нужно опасться. Если подвернется момент, то Изуку обязательно вернет украденные очки, а в придачу прикарманит еще пару повязок.       — Черт, простите! — шипит он, наклонив корпус чуть вперед, уже заранее подыскивая подходящую жертву, прищурившись. Глаза неприятно и неконтролируемо слипаются, но мальчишка подавляет усталость всеми силами и грубо закусывает щеку, надеясь, что боль приведет его в чувства.       — Ты не виноват! — успокаивает его Шинсо, тяжело дышащий из-за нескончаемого бега. — Мы все расслабились... — можно было почувствовать, как тяжелое дыхание Урараки ударяло в спину. — А теперь… серьезно за дело.       Уверенно нахмурившись, ребята направляются к ближайшему скоплению колесниц. Чужие ленты летели в руки к Изуку, но противники, до этого опьяненные чужими миллионами, вдруг стали более бдительными. Постепенно многие и вовсе отбросили навязчивую идею заполучить желанные миллионы, и игра стала менее предсказуемой. Теперь и команда Мидории, расположившаяся на шестом месте, стала привлекать внимание отчаявшихся ребят без баллов. Остановившись на долю секунды, лишь бы хоть немного отдохнуть и здраво оценить ситуацию, Изуку с ребятами тут же тонут в земле, как в болоте. Замахав руками, мальчишка старается удержать положение и не упасть. Прямо в их сторону мчит резвая колесница; по всей видимости, один из ее участников и организовал эту любопытную ловушку. Несколько секунд Мидория широко распахнутыми глазами глядит на потонувшие в жидком цементе ноги товарищей, а после крепкой дрожащей рукой хватается за лямку джетпака.       — Время твоих малышей, Хацуме-сан! — заявляет он, криво улыбнувшись.       — Давно пора! — пищит довольная девушка и заранее готовится к жаркому взлету. — Надеюсь, камеры смогут уловить всю их прелесть!       Мидория в этом не сомневается. Он просит девушек отвернуться и вслед за причудой Урараки, обеспечивающей легкость команды, активирует реактивный ранец. Порыв оказывается настолько мощным, что, кажется, еще секунда, и мальчишка без команды в одиночку отправится куда-то в небо. Под ними поднимается пыль, и Изуку с высоты своего положения теперь может всем телом прочувствовать каждый взгляд, направленный в его сторону. Своим перформансом они тут же привлекают внимание каждой колесницы, так что стоит заранее настроиться на то, что их битва в прямом смысле слова начинается с этого момента. Мидорию немного трясет, но он пытается это игнорировать и закусывает губу еще сильнее, чуть ли не в кровь.       Они неторопливо летят над полем, выискивая подходящее место для приземления. Однако проблема в том, что в воздухе их команда оказывается довольно уязвимой. Мидория вертит головой, стараясь уловить возможное покушение со всех сторону, и вовремя уворачивается, когда пара штекеров от наушников устремляется в его сторону с бешенной скоростью. Вжав голову в плечи, он наклоняется вперед, стараясь удержаться на месте, и глядит вниз в сторону обладателя занятной причуды. Это была девушка с короткой темно-фиолетовой прической, которая недовольно и громко цокнула языком, когда ее план по краже повязки исподтишка разбился о предосторожность Изуку. А когда она вновь собирается использовать свои цепкие мочки ушей, Шинсо, повернув голову в ее сторону, выкрикивает громко, чтоб его уж наверняка услышали:       — Недурно! — в голосе и на лице его столько сарказма, сколько обычному человеку хватило бы на год.       — Спасибо, — ухмыльнувшись и хитро прищурив свои глаза, девушка отвечает в той же манере, наклонив голову вперед, и тут же застывает, как и ее штекеры, нацеленные на повязки соперников.       Команда Изуку вновь оказывается в безопасности на какое-то время и наконец-то приземляется на землю, не без помощи малышей Хацуме, поддерживающих Урараку. Но, к сожалению, удивительным ботинкам суждено прожить недолго, ведь под ногами оказывается очередная ловушка из липких шариков размером с теннисные мячики. Очако пытается выбраться, озадаченно хрипя, но все без толку, и команда их останавливается на месте, становясь неплохой дичью для охотника с мудреным капканом. Лучшего варианта запаниковавший Мидория не находит, а потому, когда безысходное положение становится опасным и в их сторону бросается несколько колесниц, он, тихо извинившись перед Мей, грубо ломает, можно сказать, убивает малыша девушки под ее немой шокированный вздох. Сама Урарака негромко вскрикивает от неожиданности, и Изуку надеется, что его причуда никак ее не травмировала.       Он вновь отвлекается и вновь в его сторону направляется что-то быстрое и длинное. Заметив атаку краем глаза, парень был готов поспорить, что это та девушка с наушниками, выбравшаяся из контроля разума Хитоши. Однако нечто цепкое оказывается языком, скользким и липким, который ловко хватается за повязку на шее Изуку, заставив парня неприятно смутиться от холодного прикосновения. После язык уносится прочь в сторону с их честно заработанными баллами и прячется в коконе из чужих рук, принадлежавших одному сильному парню, который в маленьком домике на спине умудрился спрятать двух своих товарищей.       Шея Мидории теряет несколько лент и их место в рейтинге стремительно падает. Задрожав совсем не от страха, а от обиды и стыда перед командой, он сжимает руку в кулак, глядя на то, как незнакомец бежит прочь с их очками. Все так хорошо начиналось, но вот они медленно сдают позиции, а воровать чужие повязки, не выделяясь, уже не получается. И, будто совсем отчаявшись, не желая подводить команду и себя, мальчишка изменяет своему принципу скрытности и активирует способность находясь в нескольких метрах от противника. Под горячую руку попадает Киришима со своей командой из Серо и еще одной незнакомой Мидории розовой девчонки. Повязка пропадает со лба ничего не подозревающего Эйджиро, плывет по ветру и оказывается прямиком в руках Изуку. Он быстро крепит ее на шею, стрельнув серьезным взглядом в сторону других школьников.       — Решил уйти в отрыв? — ухмыльнувшись, спросил Шинсо, заметив, что друг отбросил в сторону переживания по поводу своих маленьких тихих краж. — Давно пора, покажи себя.       Изуку выглядит решительным, но в то же время уставшим. Он утирает нос предплечьем, оставив на нем тонкую полоску крови. Времени остается немного, и если он действительно хочет пройти в следующий этап, то придется действовать рискованней.       Они продолжают бегать по стадиону проходя мимо команд, на приличном расстоянии воруя баллы соперников. Мидория рационально нацелился лишь на тех, при ком было достаточно повязок, чтобы потеря одной не становилась для группы критичной. В таком случае месть ему вряд ли грозит. В это хотелось верить, однако в большинстве случаев, школьники все равно отчаянно пытались вернуть себе честно нажитое, но оставались с носом, стоило им по глупости ответить на колкость Шинсо. А после команда Изуку удалялась прочь, резко и несколько неуклюже, как будто усталость постепенно лишала их прежней мобильности. Но они все еще держали уверенную позицию, защищали повязки, которыми наездник был обвешан, как новогодняя елка. В какой-то момент показалось, что они и вовсе перестарались, когда поток противников в их сторону увеличился.       Но Мидория не думал об этом в полной мере, потому что голова его кружилась от шума, причуды и недосыпа. Он тер глаза, стараясь прийти в чувства, и грубо в кровь кусал губы, лишь бы не заснуть, лишь бы не упасть, лишь бы не подвести товарищей, что так доверились ему.       Мимо промчалась очередная колесница. Слишком быстро, и ребята уже приготовились отразить возможную атаку, но, что удивительно, наездник явно не планировал срывать с Мидории заветные очки. Он лишь аккуратно коснулся его предплечья, и от этого мимолетного легкого касания по телу Изуку пробежали пробуждающие от сонного состояния мурашки. Вздрогнув, он напугано смотрит в лицо сопернику, и голубые глаза того самого надменного мальчишки, который украл у них баллы в самом начале опасной игры, внушают Мидории какой-то дикий неясный ужас. С высокомерным и скользким выражением незнакомец глядит на Изуку, обезоруживающе и по-особенному властно.       — Хорошая причуда, — голос его певучий, раздражающий, отчего оскомина тут же сковывает лицо Хитоши. — Глупо было использовать весь ее потенциал только под конец битвы, знаешь ли, — он смотрит на свою руку так, как будто она была для него чем-то новым, а после элегантно выставляет ее в сторону, и с шеи Изуку вмиг слетают многочисленные повязки. Словно дрессированные, они направляются к блондину и аккуратно обвивают его шею. — Что ж, я покажу тебе мастер-класс.       В ответ слышится лишь один короткий глухой и безнадежный вдох. Изуку поднимает голову, глядя на уверенного мальчишку бешеными дрожащими зрачками, сузившимися до размера маленьких точек. Схватившись за форму, он сжимает плотную ткань на груди до треска и старается сделать глубокий вдох, лишь бы не задохнуться, но ничего не получается. Его уже совсем не беспокоит ни фестиваль, ни следующий тур, ни проклятые повязки. Все, чего он хочет — избежать худшего, что может случиться с его способностью в чужих неумелых руках.       — У т-тебя копирующая п-причуда?.. — он знает ответ наверняка, но все равно спрашивает хриплым голоском, как будто хочет верить в свою неправоту.       Шинсо тут же поворачивает голову и глядит на друга из-за плеча. Кажется, и для него фестиваль вмиг уходит на второе место, когда он замечает, в каком судорожном состоянии находится Изуку. После он вновь поворачивается на блондина, собираясь использовать на нем причуду, но хитрый парнишка, повертев на пальце закольцованную ленту, перебивает его короткий вздох, обращаясь к напуганному наезднику:       — Верно, — он глядит на Мидорию, прищурившись, явно чувствует свою доминирующую позицию и всласть ей упивается, не подозревая о возможном печальном исходе событий, — впрочем...       — Не нужно! — перебив незнакомого мальчика, выкрикивает Мидория отчаянно, до хрипа, и даже пара соседних команд устремляет взгляды в их сторону. Блондин, чуть отпрянув, теряет всякую надменность в глазах и в своем статном образе. Показав зубы, он морщится, глядя на противника как на сумасшедшего. Шинсо чувствует, как Изуку дрожит. Урарака и Хацуме тоже, только вместе с тем они совсем не понимают, что происходит. — Ты не знаешь, как она работает, это может быть опасно, прошу! — отчаянно взмаливается он, сжимает форму на груди еще сильнее, вспоминая, что было, когда он только учился использовать свою силу.       Очевидно, что слова, пропитанные каким-то жалким постыдным страхом, задевают что-то в глубине души голубоглазого мальчика. Но, видимо, тот слишком уж горделив и самоуверен, потому в чужой причуде, благодаря которой их команда уже поднялась на второе месте в рейтинге за секунду, ничего страшного он не видит. Хмыкнув, резким движением руки он поправляет челку и возвращает на лицо напыщенную маску, которая в этот раз была отчетливо фальшивой, надетой из-за какого-то внутреннего принципа и желания удержать навязанный самим собой никому не нужный образ. Бросив взгляд в сторону, он вытягивает руку по направлению к первой попавшейся колеснице, и тут же лишает несчастного Киришиму, которому и так изрядно досталось, всех очков.       Блондин крепко сжимает в крепком кулаке несколько повязок и, усмехнувшись, глядит на остолбеневшего Мидорию, самодовольно хмыкнув, мол, вот, ничего страшного и не случилось. Проигнорировав слова Шинсо, хотевшего остановить противника контролем разума, он мчит прочь со своей командой. Ребенок этот уже обеспечил себе место в следующем туре, но, жадничая, не желая довольствоваться тем результатом, который он уже имеет, парень лишает каждую попадающуюся под руку группу очков, притягивает к себе чужие повязки, и лишь изредка противникам удается удержать их при себе. Моментами он поглядывает на Тодороки, оставив его миллионы на сладкое. Он действует так легко и непринужденно, как будто эта причуда была при нем с рождения. Он чувствует ее, контролирует ее так, как Мидория, кажется, не может до сих пор.       И Изуку не завидует. Он никогда не завидовал. Всегда запрещал себе даже думать о зависти. Он не завидует, совсем не завидует, не должен завидовать и не будет.       Поднеся руку ко рту, он прикусывает ноготь большого пальца, и тот, хрустнув, ломается. Тряска во всем теле продолжается, и раздосадованный, даже раздраженный взгляд Изуку держит на мушке блондина с голубыми глазами и его причудой. Мидория глубоко вдыхает через нос, наблюдая за тем, как вор раз за разом обвешивает себя все большим количеством повязок. Уши вновь закладывает, отчего парень и не слышит, как сокомандники повторяют его имя, как Шинсо, глядя на него из-за плеча, хмурится и шипит по-кошачьи, плюясь в сторону незнакомого, но уже бесившего блондина. Все, что слышит Изуку — беспокойный стук собственного сердца, который напоминает какой-то пугающий отсчет.       — Двадцать! — разносится из комментаторской будки, и Изуку вмиг приходит в чувства.       Словно выйдя из воды, он делает глубокий вдох через рот, лишь бы не задохнуться, и оценивающим взглядом смотрит на товарищей. Они выглядят так, как будто бы соревнования их не волнуют вовсе: взволнованные перепуганные глаза пытались выпытать у Мидории, все ли с ним хорошо. Хитоши морщит лоб, шепча что-то без слов одними лишь губами и качает головой. Очако дрожит и глядит то на Изуку, старательно улыбаясь, лишь бы тому стало легче, то на воришку, строго хмурясь. А Мей смотрит на Кудряшку все с тем же неизменным выражением восторженного возбуждения, но аура у нее не менее тревожная, чем у остальных ребят. На счету остаются секунды, и все они, кажется, смирились с тем, что в следующий этап им не выйти. Они стоят в стороне без единой повязки с очками, не пытаются бороться и внимательно слушают тяжелое дыхание Изуку, глядя в его усталые и вместе с тем пугающе безумные глаза.       — Ты как себя чувствуешь? — спрашивает Очако, совсем не понимающая, что за сцена вообще случилась минутой ранее. Но она видит, что мальчику нехорошо, видит его бледное лицо, отчего дрожит вместе с ним.       — Десять! — продолжается громкий отсчет. Мик делает приличные паузы и словно играется с напряженными зрителями.       Первое место в рейтинге все еще было за Тодороки, но блондин, облизнувшись, готовится прикарманить его к себе, понимая, что за такой короткий срок, ледяной мальчишка вряд ли сможет вернуть себе лидерство. Резко взмахнув рукой, парень уже представляет, как заветный билетик оказывается в его потной крепкой ручонке. Повязка как по маслу сползает с чужой разноцветной головы. И ни лед Тодороки, ни скорость его товарища, ни причуда Каминари остановить ее не могут. Она резко и быстро мчит к воришке, и тот надевает ее себе на голову, как корону, стрельнув острым и важным взглядом в сторону Изуку, самодовольно улыбнувшись.       Обида и досада, и зависть, черная как смоль едкая зависть обвились вокруг шеи словно удавка.       — Три! — чуть ли не поет учитель Ямада, по обыкновению откинувшись назад всем корпусом в взбудораженном приступе.       И за одну лишь секунду, которая в руках Мика растягивается на целую вечность, происходит настоящая погоня не просто за десятью миллионами, а за возможностью остаться участником Спортивного Фестиваля в целом. Несчастные детишки без баллов наивно верят в судьбу и в порыве отчаянья тянут свои загребущие ручонки в сторону самодовольного блондина. Тот все еще улыбается, но как только с его шеи стягивают одну ленту, другую, третью, его улыбка становится кривой, неестественной и бессмысленной.       — Два! — звучит на распеве, и учитель, чуть ли не упираясь лицом в стекло перед собой, наблюдает за царящим на поле безумием.       Весь стадион наклоняется вперед, смотря на настоящую стаю гиен, набросившуюся на добычу.       Изуку моргает, глядя на пугающий балаган, и заветная лента, скачущая из рук в руки, поднимается высоко вверх, а после направляется в его сторону и мягко ложится на его ладонь, как на подушку. Крепко сжав кулак, мальчишка поднимает голову, смотря на обескураженных противников, тяжело дыша. По губам течет кровь, но он, давно привыкнув, не чувствует этого совсем. Не моргая, он наблюдает, как ошарашенные лица глядят в его строну, как замирает стадион от неожиданного поворота. Он чувствует на себе и взгляды товарищей, которые хлопают глазами, открыв рты, но на них парень не смотрит. Держась неосознанно гордо, он прожигает дыру своим полупустым взглядом в воришке, который из-за собственной жадности остался ни с чем.       — TIME UP! — раздается радостно со стороны Мика, который как будто и надеялся на такой исход, и стадион взрывается в неконтролируемом бешенном гуле, свисте и криках.       Мидория не самонадеянный, но он знал, что так все и будет. Он же говорил, что запросто может получить повязки любой группы. Даже повязку Тодороки. И он получил. Было бы глупо, забирать ее в самом начале, а под конец, когда никто и не смотрел на него, на мальчишку без единого балла в кармане, он взял и выиграл. Даже не смотря на ребенка с копирующей причудой, Изуку все равно оказался на шаг впереди. Итог игры был предрешен с самого начала. От этой мысли становилось и приятно, и противно одновременно. Но она в его голове, а не на словах, поэтому он проглатывает ее, как рыбью кость, и опускает руки, чуть не выронив белую, запятнанную его собственной кровью ленту.       Его медленно опускают на землю словно куклу, и он, пошатнувшись, чуть ли не падает. Хитоши хочет его поддержать, но Изуку поднимает руку, качая головой, и глядит на табло с результатами. Около его имени гордо красуется ценник в десять с лишним миллионов очков.       — Уху! — сжав кулаки, Очако невысоко подпрыгивает, зажмурившись на секунду, а после поглядев на каждого из участников своей команды горящими глазами.       Мей быстро снимает с изрядно помятого Мидории свой джетпак и, обняв его тепло и крепко, а после подняв вверх по-матерински гордо, заявляет всему миру сквозь бесконечные голоса участников и зрителей с трибун:       — Мой малыш! И благодаря ему нам удалось достичь таких высоких результатов! — после она смеется, убирает ребенка под руку и, похлопав по плечу удивительно хмурого Изуку, добавляет: — Ну и благодаря тебе, Кудряшка, тоже! Всю игру водить соперников за нос, чтобы в итоге просто отхватить первое место! Гениальный план! — а после пальцем-пистолетом она указывает на Хитоши, который от одного лишь взгляда на девчонку моментально морщится. — Ты тоже хорош, Ворчун! — «Ворчун» фыркает, сгорбившись, потому что он надеялся, что глупую кличку девушка забудет так же быстро, как и его настоящее имя.       Прыснув со смеху, Урарака обмахивает горячими руками такое же горячее красное лицо и, быстро успокоившись, поворачивается в сторону Изуку, но тут же теряет свою улыбку. Парень смотрит на девушку в ответ, хлопая усталыми глазами, потом опускает голову на свои десять миллионов, которые как будто обжигали его дрожащую ладонь. Выпрямив спину, он поднимает взгляд на Хитоши, совсем не спешащего радоваться победе в отличии от воодушевленных громких девочек.       — Все нормально? Может тебе сходит в лазарет? — спрашивает Шинсо, хмурясь.       В ответ Изуку лишь качает головой, вновь бросив взгляд на повязку и, быстро передав ее удивленной Мей, смотрит в сторону блондина-воришки, который в последний момент битвы оказался у разбитого корыта, когда обиженные им противники посрывали с его длинной шеи все ленточки. Он пытается делать вид, что ему все равно, сложив руки на груди, а потом, разводя их в стороны, смеется, что-то доказывая своим разочарованным товарищам. Мидория не слышит разговора, но видит, как раздосадованные ребята, вдруг поменявшись в лице, указывают на лицо блондина, и тот быстро накрывает ладонью нос. Было очевидно, что произошло. Положив руки в карманы, Изуку нащупывает несколько салфеток, а после, задумавшись, отводит глаза от противника и пересекается хмурым взглядом с товарищами. Теперь не только Шинсо выглядит беспокойно, но и девочки, переняв чужое дружеское волнение, уже не радуются своему заслуженному первому месту. Но Мидория ничего не говорит, не пытается их успокоить, потому что, кажется, любые слова со стороны тревожного испачканного в собственной крови ребенка будут настолько же нелепыми, насколько и пугающими.       Но мысли каждого участника фестиваля прерываются, когда Мик громко заявляет о том, что детям пора отправляться на обед, а уже после него начнется, пожалуй, самый ожидаемый всеми этап — сражения один на один.       Школьники, предвкушая долгожданный прием пищи, идут по коридорам громкой разношерстой оравой. Все галдят, обсуждая насыщенное мероприятие, которое с каждым туром становится все более захватывающим, но вместе с тем более опасным. Ребята потирают свежие ссадины и раны, а кто-то, решив пообедать позже, направляется к Исцеляющей девочке.       Шинсо несколько раз предлагает Изуку сходить до медкабинета, пока у них есть время, но тот лишь качает головой, молчит и что-то обдумывает. Мысли его были неряшливыми, несвязанными, одно вытекало из другого, и он все продолжал бросать взгляды на воришку, шедшего где-то позади. Облизав губы, Мидория ощущает на языке собственную кровь, утирается руками, несмотря на припрятанные в кармане салфетки. Как будто совсем забыв о сокомандниках и даже о Шинсо, он не слышит и не слушает чужих слов. Хитоши смотрит на него с пониманием, сухо отвечает что-то Урараке из чистой вежливости, а после глядит на голубоглазого блондина. Это действительно было безрассудно с его стороны вот так вот использовать чужую способность, особенно когда тебя предупредили о возможной опасности. Но мальчишка управился с этой силой довольно ловко, что удивительно, учитывая, как трудно давался контроль Изуку. Но, видимо, было у этого самодовольного парня то, чего не было у друга. Хладнокровия, возможно. Эмоции довольно сильно контролируют Мидорию, но когда он держится спокойно и решительно, то все у него прекрасно получается. Шинсо улыбается и, переведя взгляд на друга, собирается сказать хотя бы пару подбадривающих слов, но Изуку, чуть замедлившись, делает пару шагов в бок и направляется в противоположную сторону.       — Ты… ты куда? — растерянно спрашивает Хитоши, не зная, идти ли за ним или оставить.       Мидория лишь обнадеживающе кивает и, спрятав руки в карманы, ускоряет шаг, прижавшись как можно ближе к стене, чтобы не загораживать остальным ребятам дорогу. И Шинсо даже не вправе останавливать его, он даже последовать за ним не может, а оттого молча отпускает, нахмурившись, и вновь отвечает что-то Урараке, совсем не задумавшись.       Изуку уже чувствует, как волнение накрывает его с головой. Внутри него кипит странное чувство: он боится, но при этом настроен решительно. В горле стоит ком, и ужасно хочется пить, но сейчас совсем и не до этого, ведь он боится, что упустит свой настрой. Он должен спросить. Должен понять, должен узнать.       Голубоглазый блондин держит руку у носа, закрывая глаза в ответ на короткие фразы одноклассников, и держится неизменно уверенно. Хотя, очевидно, его все же беспокоит кровь, запачкавшая лицо и форму, но легче ему было лишний раз надменно отшутиться. Оказавшись в метре от гордого мальчишки, Мидория приоткрывает рот, чтобы обратиться к незнакомцу, к сопернику. Но выходит лишь писк, от которого становится стыдно до покраснения, так что Изуку просто хватается за короткий рукав чужой формы, одними глазами пытаясь что-то объяснить.       Парень тут же замирает, удивленно уставившись на кудрявое недоразумение, переводит глаза на одноклассников, которые, ненадолго остановившись, оценивают взглядом незнакомого мальчика из параллели, чью причуду прикарманил их чудо-фокусник.       — Знать не знаю, что у тебя в голове, — говорит блондин гнусаво, не отрывая руки от собственного лица и глядя на Изуку с прищуром, — но если хочешь высказать свои претензии или слова восхищения, то подожди, когда я умоюсь.       Чуть замявшись, Изуку отпускает чужой рукав и тут же засовывает руку в карман, достав оттуда помятую салфетку. Воришка хлопает глазами, смотря на своих еще не ушедших одноклассников, и, отмахнувшись, поднимает голову, прикрыв глаза:       — И что это за жест? Белый флаг? Знак поражения?       — Возьми. Вытри кровь. Это из-за моей причуды, — на одном дыхании произносит Изуку скороговоркой, стоя с вытянутой дрожащей рукой.       На секунду остолбенев, приоткрыв рот, блондин распахивает глаза, фальшиво усмехнувшись. Вытянув шею, он вновь планирует съязвить или поспорить, но его одноклассники просят дурня просто принять помощь, и тот, очевидно, нехотя берет из чужих рук белую салфеточку.       — Лучше бы себе оставил, — театрально фыркает он, глядя на то, как с чужого подбородка капают маленькие камни граната. Мальчишка этот смотрит на него большими зелеными глазами, кусает испачканные кровью губы и дрожит так, как будто его выставили на мороз в одной футболке. — Ждешь благодарности? — приподняв одну бровь, спрашивает парень, положив свободную руку на пояс.       Но Изуку не ждет ни благодарности, ни признания. Он, застыв с одним единственным вопросом в голове, просто глубоко дышит, приоткрыв рот. В горле сухо, но выпить воды он сможет только тогда, когда покончит с этим неловким разговором. Школьники, шедшие позади, обходят остановившихся мальчишек, что-то шепча, глядя в сторону Мидории, отвоевавшего заветные десять миллионов. Изуку чувствует холодок от чужих взглядов, но старается не обращать на это внимания.       — Как ты... — начинает он хрипло, тут же закашлявшись. В последнее время ему легче даются разговоры с незнакомцами, но это все еще ужасно некомфортно. — Как ты контролировал мою способность?..       Светлые брови тут же сходятся к переносице, и на лбу блондина появляется пара выразительных морщинок, сокрытых от всеобщего обозрения светлыми волосами. Чуть отпрянув, он недоверчиво смотрит на мальчишку непонимающим взглядом. Его сокомандники, как будто почувствовав напряжение в воздухе, наконец-то оставляют товарища, но обещают, что займут ему место в столовой. А он просто мотает головой и хлопает глазами, смотря на то, как редеет коридор, как уменьшается количество школьников на квадратный метр. Нужно покончить с этим разговором так быстро, как только можно. Если он, конечно, хочет успеть пообедать.       — Я думал, это очевидно, — парень в явном замешательстве, и теперь он совсем похож на того самодовольного ублюдка, с которым пришлось повозиться во время битвы. Глаза его настороженно бегают, а сам он не понимает, чего от него хочет мальчик с общеобразовательного курса. — Это же моя причуда, ты сам сказал...       — Да нет же! — перебивает его Мидория, замахав руками. Собеседник еще сильнее скукоживается, цокнув языком. — Я не спрашиваю, как ты получил мою способность. Я спрашиваю, как ты сумел ее контролировать! Мне понадобилось много времени чтобы... чтобы... ч-ч... — он дышит часто, сжав форму на груди, но прикусив щеку, старается успокоиться, потому что последний, кто хочет видеть его маленькую истерику — это незнакомый мальчишка, который проиграл ему в соревнованиях.       Блондин оказывается достаточно сообразительным, а потому протягивает осознанное «а», поняв, в чем дело, и качает головой, сложив руки на груди. В этот момент он внезапно почувствовал себя каким-то наставником для этого мальчишки и, хмыкнув, закрыл глаза, но не до конца, чтобы поглядеть на реакцию странного ребенка.       — Можно сказать, это предрасположенность! — Изуку, вздрогнув, тут же замирает, сплетя между собой пальцы, и, глубоко вдохнув, внимательно слушает. По сердцу вновь что-то неприятно заскребло. — Ты же не единственный, кто попал под горячую руку. Я копировал довольно много разных причуд, и к каждой нужно уметь быстро адаптироваться. В этом весь секрет.       Слова его звучат логично и все объясняют, но Мидории все еще досадно от всей этой ситуации. Хмурясь, он не знает, что и ответить, хотя сказать что-то он обязан, как-никак, а он украл чужое время, которое блондин мог бы потратить на обед и отдых. Окинув продолжительным взглядом коридор, Изуку понимает, что тот совсем уж пустой, и только вдалеке за углом можно услышать чьи-то голоса.       — Специально для тебя, шоу на бис, — отпускает блондин, привлекая внимание отвлеченного Мидории, который резко поворачивает голову на голос, заранее ожидая чего угодно.       Парень касается его плеча своей теплой рукой и, поглядев по сторонам, словно ища подходящий предмет для демонстрации, останавливает взгляд на Изуку, приподняв светлую бровь. Внутри Мидории все сжимается, зрачки сужаются, но он и сказать ничего не успевает, как вдруг оказывается оторван от земли. Даже вскрикнуть не получается, потому что собственная причуда в чужих руках как будто сжала его. Было страшно вдохнуть лишний раз. Обычно, когда он использует способность на себе, то чувствует лишь легкость, плавность невесомого полета. Сейчас же его сковывает пугающее ощущение беспомощности, как будто чужие грубые руки насильно держат его, как маленького зверька. Он знает, на что способна его причуда, но он понятия не имеет, что она из себя представляет, когда ей управляет кто-то другой.       — П-поставь!.. — хрипит он еле слышно, болтая ногами в невесомости.       Он ожидает наихудшего, потому что помнит, как чуть меньше года назад он собственной причудой разломал руку несчастной девушки во время тренировки. И кто знает, что сможет случится с ним, если блондин не справится с управлением чужой силой. Изуку в худшем случае отправится на больничную койку, а у голубоглазого парнишки явно будут неприятности. И Мидория не хотел бы, чтобы тот, ни в чем не виноватый, оказался в кабинете директора, а то и в участке. От этих мыслей все тело сводит судорогой.       — Ладно-ладно! — подняв руки вверх, блондин опускает напуганного мальчишку на пол и качает головой. — Больная тема? Ох, видимо у тебя серьезные проблемы с собственной причудой, — говорит он от балды, тут же попав в цель.       Раскрыв рот, Изуку хлопает, не понимая, как тот сходу смог его прочесть. Хотя, глядя на него со стороны, догадаться можно, если брать в расчет его тревожное поведение, более ярко выраженное, чем ему кажется. Довольный тем, что спонтанная догадка оказывается истинной, блондин, хмыкнув, улыбается, чувствуя, как кровь из носа бежит с новой силой.       — Знакомо, — он качает головой, ухмыльнувшись. В этот раз совсем не противно, не надменно. А даже несколько грустно. Он протяжно выдыхает, накрыв ладонью лоб и поправив челку, убирает от лица пропитанную кровью салфетку. — Но сейчас-то ты нормально с ней управляешься, нет? Отхватил же первое место, да и в течение тура нормально так справлялся, — он зачем-то продолжает разговор со странным мальчишкой, хотя уже давно может идти на обед. Наверное, будь это кто-то с геройского курса, он бы просто рукой махнул. Но этого мальчика было как-то… жалко. Жалость — такое противоречивое чувство. Наверное, его можно испытывать, без этого никуда. Главное не рассказывать об этом человеку, который кажется жалким. Это звучит довольно обидно, на самом деле.       В ответ Мидория хмурится, неуверенно кивает, отведя глаза в сторону. Незнакомый мальчишка наставляет его. В этом было что-то странное, но по-своему очаровательное, если вспоминать, каким отталкивающим этот тип казался вначале.       — Ну вот и славно! — обозначив точку, заявляет блондин, спрятав одну руку в карман, и делает шаг назад, еще раз оценив мальчонку беглым взглядом. — Нервничай поменьше, а то ты совсем зашуганный. Может в этом и проблема, кто знает! Сила любит сдержанных, — бросает он напоследок, развернувшись на пятках, не глядя в чужую сторону, поднимает руку с сжатой в ней окровавленной салфеткой, прощаясь, и уходит в сторону уборной, где он сможет умыть свое лицо, выглядящее так, словно его побили.       Изуку долго глядит ему вслед, а после смотрит на свои руки и сжимает их в кулаки, запомнив пару полезных фраз, соскочивших с уст этого неоднозначного голубоглазого мальчишки. Улыбнувшись, глубоко выдохнув и так же глубоко вдохнув, парень бежит в сторону столовой, где его наверняка заждался Шинсо.       Найти ребят не составило никакого труда. Мальчики расположились в дальнем углу шумной столовой, и эту яркую компанию не заметить было невозможно. А вот Мидорию первым замечает Серо и, махнув рукой, зовет его за стол. Кивнув, Изуку аккуратно пробирается сквозь еще не усевшихся по местам школьников и наконец-то располагается на выделенном для него месте.       Перед ним уже стояла отхваченная Шинсо порция риса с салатом. Изуку, конечно, не планировал вдоволь наедаться, чтобы плохо не стало, но порции здесь и без того были не шибко большие, в самый раз. Сейчас его больше волновала вода. Он берет в руки стакан и осушает его вмиг, а после ставит на стол незапланированно громко и шумно выдыхает. Такие простые вещи ценишь только после серьезных испытаний.       — Как хитро, Мидория! — Каминари, взявшись за подбородок указательным и большим пальцем, прикрывает глаза. Изуку тут же поднимает голову и вопросительно глядит на блондина, неуверенно перебросившись взглядами с остальными ребятами. Только сейчас он замечает, что за их столом расположилась та самая розовая девушка, состоявшая в команде Киришимы. Она смотрит на Мидорию большими черными глазами и выглядит вполне дружелюбно, но все же парень быстро отводит он нее неловкий взгляд и переводит его на Денки. — Мы уже поговорили об этом с Шинсо, но... дотянуть до последнего, чтобы забрать себе все наши десять миллионов! Нет, правда, умно, — Изуку нравится честность в его интонации: он искренне хвалит друга, гордясь им, но при этом нотка обиды, такая естественная и искренняя, слышна в чуть дрожащем голосе. Смущенно улыбнувшись, Изуку берет палочками салат, кладет его в рот и жует долго, ничего блондину не отвечая.       — Это повезло еще, что вы под конец успели прибрать себе пару повязок! — с набитым ртом бубнит Киришима, глядя в недовольное лицо одноклассника. — А то все, пиши пропало! — он делает глоток воды и, прикрыв глаза, неестественно самодовольно для своего образа протягивает, сложив руки на груди: — А вот если бы ты не выпендривался и сразу пошел в на-ашу команду...       — Ой, да не надо! — смеется Каминари, беззлобно скалясь. — Сами-то на волоске от проигрыша висели!       — Не наговаривай! — встревает розовая девчушка, несильно ударив кулачком по столу. Эта театральная постановка была настолько драматичной, насколько и комедийной. Но Изуку слишком устал, чтобы переживать или смеяться, а потому просто наблюдал, глядя на разных участников занимательной сцены. — Мы во-обще-то, на минуточку, втроем как-то справились! Вот она, сила! — девушка надувает губы, задрав голову, и тут же получает одобрительные аплодисменты со стороны членов своего трио.       Каминари лишь фыркает, качает головой, совсем не жалея, что выбрал колесницу не из друзей. Ему хотелось попробовать побыть в команде с кем-то вроде Тодороки. Сильный лидер должен делать свою команду сильной. Так он думал, но в хмуром однокласснике, кажется, была лишь физическая сила. Лидерских качеств, как показалось Денки, тому совсем не достает. Но это все еще опыт в командной работе. Главное, что они сумели пройти дальше.       — И-и, — девушка как будто выжидала более-менее подходящего момента, но тот все никак не намечался, а оттого, махнув рукой, она решает познакомится так, в лоб, — я, кстати, Мина Ашидо! — она тянет руку через весь стол. Изуку смотрит на девушку, потом на розовую ладошку и тянет ей свою руку, перед этим вытерев ее о штаны. — А ты, я так понимаю, Мидория-кун? — тот кивает пару раз, нервно сглотнув: он опять забыл, что умеет говорить. — Ребята просто тебя уже пару раз упомянули в разговоре. А я что? Я ничего! Подслушала, запомнила, раз уж я все равно затесалась к вам сюда, хе-хе, — она высовывает язык, подмигнув, и Изуку в ответ неловко улыбается. Как он и думал: девушка оказалась весьма дружелюбной и вела себя соответствующие, оттого довольно неплохо вписалась в их компанию. Очевидно, их разноцветной семейке не хватало розового насыщенного цвета.       Совсем задумавшись, он не сразу понимает, что по-хорошему стоит что-нибудь и сказать, но, прокашлявшись, он лишь отмечает, что ему приятно познакомится, а после приступает к обеду чуть активней. Рис давно остыл, но жаловаться он не будет. Ел он без особого аппетита, слушал разговоры ребят и лишь изредка вставлял что-то свое, когда к нему обращались. Большую часть обеда он просто старался держаться, чтобы не уснуть. Но ему все еще было приятно слушать, как друзья о чем-то спорили, причем спорили не серьезно, а так, в шутку. Изуку правда любит их посиделки за обедами и в школе и сейчас. Он рад, что не ест в одиночку.       — Теперь я полон сил для битв один на один! — заявляет Киришима, громко поставив на стол пустую тарелку. Ребята согласно кивают, настроившись на победу не меньше, чем разгоряченный одноклассник.       — Что ж, друзья, — Каминари разводит руки в стороны, закрыв глаза и самодовольно хихикнув, — если вдруг вам придется сражаться со мной, то, предупреждаю, сдерживаться я не стану!       — Какое шокирующее известие, — саркастично отвечает Шинсо, закатив глаза, и довольно улыбается, когда слышит со стороны Изуку тихий усталый смешок.       — Эта шутка уже избита... — шипит сквозь зубы блондин, спрятав голову в плечи, пока ребята, дружелюбно смеясь, смотрят на его рдеющие щеки.       — Ладно, мальчики, — Ашидо встает со стула, потянувшись, и берет на руки поднос с пустыми тарелками, — скоро уже и перерыв закончится. Поторопимся! — она хихикает, зажмурившись и забавно поджав губы, а после идет сдавать посуду, резко развернувшись на пятках.       Парни собираются следом, встают с насиженных мест, задвигают стулья и рядком топают за девушкой, параллельно ведя размеренный диалог. Мидория свою порцию не доел, но даже так он уже был сыт, а потому давиться не собирался. Отодвинувшись от стола прямо на стуле с довольно громким скрежетом, он медленно встает с места. Хитоши смотрит на него беспокойно, крепко держа в руках собственный поднос, и терпеливо ждет, неосознанно быстро и негромко топая ногой. Приподняв плечи, Изуку улыбается, глядя в лицо беспочвенно напряженного Шинсо, и одним только взглядом просит того не волноваться. Руки тянуться к подносу, но зрение его тут же расплывается, и Мидория, мысленно чертыхнувшись, не по собственной воле делает один неуклюжий шаг назад. Наверняка он бы упал, если бы вовремя не ухватился за край стола. Ноги дрожат, и мальчишка, постыдно согнувшись, просит их быть крепкими, просит их идти, но они явно не желают слушать усталого хозяина.       — Изуку? — оставив свою посуду, Хитоши резко подходит к другу, обогнув стол. Выставив руки вперед, он готовится ловить Мидорию, который, очевидно, был в шаге от обморока.       Несколько любопытных взглядов устремляется в их сторону. И этого хватает сполна, чтобы Изуку выпрямился, все еще неконтролируемо дрожа. Картинка плывет перед глазами, но парень ничего не может с этим сделать, а потому, глядя на ярко-фиолетовое пятно перед собой, старается улыбнуться, но выходит так вымучено, что у Шинсо дергается глаз.       — Надо было вместо обеда пойти поспать, — отшучивается он как обычно, зажмурившись, но Хитоши не может и скромной улыбочки из себя выдавить, хотя именно этого Мидория и ждет.       — Ты уверен, что можешь продолжать участие в фестивале? — совсем тихо спрашивает он, наблюдая за тем, как Изуку медленно берет со стола поднос, топорно улыбаясь. Будет неприятно, если его онемевшие пальцы вдруг размякнут, и посуда с грохотом повалится на пол.       — Конечно, не переживай даже, — он делает шаг, не торопясь, и ждет, когда Шинсо пройдет вперед. Перед глазами все еще плавают пятна, так что сам он выбраться из столовой точно не сможет. Ему нужен маячок, и им ожидаемо становится Хитоши. — Не забывай, что нам еще нужно сразиться друг против друга.       Он правда не хочет лишний раз волновать Шинсо, а потому вкладывает в свои слова столько энтузиазма, сколько может. Фестиваль сам по себе довольно хлопотное мероприятие, а тут еще и он со своими тараканами, которых Хитоши постоянно старательно выгоняет. Ему хочется верить, что его слова были достаточно убедительными, чтобы Шинсо перестал беспокоиться. Жалко, что он все еще не может сфокусировать зрение, чтобы увидеть выражение друга. Он лишь видит, как силуэт перед ним горбится, задумавшись, а после выпрямляется вновь.       — Конечно, — надежды Изуку не оправдываются: тревожность в чужом голосе слышится отчетливо, и Мидория крепко сжимает зубы до скрежета.       Убрав посуду, а после быстро покинув постепенно пустеющую столовую, парни, присоединившись к своей компании, спешно возвращаются на арену. Шинсо все еще беспокойно поглядывает на Изуку, который, натянуто улыбаясь, старается вклиниться в разговор активнее, чем во время обеда. Ребят его поведение несколько удивляет, но они с улыбкой принимают его взбудораженное выражение лица, отдающее легким безумием. Один лишь Хитоши видит в этом нечто бессмысленное и вынужденное. Он правда хочет думать, что ошибается в своих весьма резких доводах, но он достаточно хорошо знает Изуку. От походки до дыхания — все было таким тяжелым, но в то же время театрально безмятежным. Для кого он играет и зачем, Шинсо спросить не решается и, протяжно выдохнув, с надеждой верит в то, что у друга еще будет время на отдых перед беспощадной битвой с кем бы то ни было.       На стадионе они расходятся на группы по классам и внимательно слушают Полночь, которая не без обыденного драматизма объявляет результаты беспристрастной жеребьевки. Изуку хмурится, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на турнирном дереве. Но буквы перед ним плывут, и своего имени он сразу не находит. Так бы он и продолжил бессмысленно проделывать дыру в таблице, если бы громкий голос Мика, который за время продолжительных соревнований успел приобрести легкую естественную хрипотцу, не перебил его и без того запутанные мысли:       — Не забывайте, что это все еще Спортивный Фестиваль, а потому у нас есть несколько соревнований для уже выбывших участников! — Мидория хлопает глазами, несколько туго соображая, а потом проматывает в голове фестивали прошлых лет, и все встает на свои места: такая развлекательная программа перед решающим туром была всегда, и обычно это довольно весело. — И после этого главное событие!       И эти слова тут же приободряют Изуку: ему нравится мысль о том, что перед этим этапом у него будет возможность отдохнуть, пока остальные школьники будут проходить разные безумные эстафеты в стиле UA. Пожалуй, он уляжется где-нибудь на стульях в комнате отдыха.       Однако ему все еще нужно понять, с кем придется драться и когда, а потому он возвращает глаза на доску и ищет свою турнирную ветку среди остальных. Протерев глаза и поморщившись, он скромно радуется тому, что зрение наконец-то приходит в норму, и теперь он с ходу замечает свое имя, уместившееся в самом начале. Продолжительно выдохнув через нос, он смиренно качает головой, потирая ноющие виски. Иначе быть и не могло, конечно же, если бы у него было бы слишком много времени на отдых, то это было бы слишком просто. А так у него нет возможности достаточно расслабиться, и это прекрасная тренировка для его и без того пошатанных нервов.       Он потирает глаза указательным и большим пальцами левой руки, а после, не ожидая уже ничего, глядит на имя того, с кем ему повезло сражаться в первом раунде.       «Шинсо Хитоши».       Как удачно.