Надоело бежать. Надоело терпеть. Надоело повиноваться.
Т/И брыкалась под юношеским телом, пытаясь сбросить с себя парня. Обороняться было нечем, а в ближнем бою у неё не было ни малейшего шанса, поэтому, как только кто-то тянул к девочке руки, она мигом прокусывала кожу обидчика до крови или щипалась до синяков. «Не сегодня, только не сегодня», — в пылу схватки подбадривает себя Т/И. Наконец, бросив в лицо парня грязь, девочка скидывает его с себя, мигом поднимаясь на ноги. На крики ребят во двор стали прибегать гости. Парни сразу прекратили драку и, напрягшись, разом обернулись в сторону особняка. Как только все убедились, что никто пока не стал свидетелем потасовки с дочкой хозяина дома, они быстро начали придумывать новый план. — Нужно прятаться, — скомандовал кто-то из ребят, — Хватайте девчонку и тащите в кусты, пока не заметили. Но когда все обернулись к забору, Т/И уже скрылась в темноте за пределами особняка. Ей хватило мгновения, чтобы воспользоваться смятением парней и удрать в лес. «Бежать, не оглядываясь! Бежать только вперёд!» — всё повторяет себе Т/И, а сама радуется, пока пробегает по лесной тропе, слабо освящённой лунным светом. Почему ей так хорошо на душе? Девочка малейшего понятия не имеет, что ждёт её впереди, кто может угрожать её жизни и кто поспеет прийти на помощь, но даже совсем одна она всё равно бежит навстречу неизвестности. Возможно, это первое и последнее её приключение, и сейчас она проживает эти мгновения всей душой. Т/И чувствует, как приятно и непривычно наполняет грудь свежий лесной воздух. Сейчас её не заботят гости в особняке родителей, компания парней, которая долгое время издевалась над чувствами девочки, даже реакция близких на внезапное исчезновение дочери представляется смешной и неуместной. Пока свобода так тепло расстилается на душе, пока ветер нежно перебирает пряди девичьих волос и поддувает растрёпанное праздничное платье, ей незачем беспокоится о своём прошлом и будущем. Только настоящее. Только сейчас. Немного погодя девочка остановилась перевести дыхание. Присев на корточки возле дерева, Т/И сразу же начала прислушиваться к звукам леса. Привычный тихий шелест листвы деревьев, таинственное шуршание в кустах, периодичное уханье ночных птиц где-то совсем недалеко, завывания диких зверей, доносившийся до девичьих ушей из глуши — все эти лесные шумы сливались в единую ночную музыку, и было совсем непонятно, располагает она или больше пугает. «Погони не слышно. Но они всё равно скоро пойдут меня искать, нужно быть внимательнее», — обеспокоилась Т/И, проходя дальше в глубь лесной чащи и отодвигая в стороны низкие ветки деревьев. Ночью в лесу всегда было тихо. По крайней мере, рядом с особняком ничего интересного или странного никогда не происходило, и даже те звуки, которые были слышны сейчас в лесной чаще, для девочки незнакомы, словно тот забор вокруг дом не только ограждал людей от леса, но и лес от людей. Т/И всегда знала. Она понимала — лес живёт: каждый день здесь случается что-то невероятное, что-то такое, чего никто не видел, только представлял. И даже сейчас, когда девочка так близко подходит к тайнам этого места, ничто вокруг не намекало на фантастические истории, которые мама всегда рассказывала своей дочери перед сном. Словно вся лесная магия, которую представляла себе Т/И, скрылась от неё, затаилась где-то недалеко и наблюдает со стороны. Вдруг, грубо прерывая ночную тишину, неожиданный холодный ветер резкими порывами поднял с лесной земли сухие листья и обдал лицо Т/И пылью. Девочка еле стояла на ногах, стихия словно старалась не пустить её вперёд и всё отталкивала назад, в сторону дома. Стало страшно. Хватаясь за ветки разбушевавшихся деревьев, она шла навстречу ветряному потоку, прикрывая глаза от песка.Это ли было недоверие леса?
Тяжело. Т/И лишь продолжала идти вперёд к неизвестности, и никакие сомнения не способны были остановить детскую заинтересованность. Невозможно. Сколько времени она уже так настойчиво сопротивлялась ветру? Сколько уже успела пройти? Ноги не слушались и еле держали Т/И, а боль в её руках с каждой минутой становилась всё более нетерпимой. Времени на отдых не было: одна такая остановка сразу отбрасывала девочку на несколько шагов назад. И когда казалось, что идти вперёд больше нет смысла, ветер вдруг приносил звуки едва слышимой музыки. Незнакомая мелодия была совсем тихой, а ещё беспокойной, словно бы тот, кто её играл, пытался передать через неё свои переживания. «Неужели есть тот, кто способен так играть на струнах?» — подумала Т/И, когда догадалась, что звук, так мягко укладывающийся на слух, напоминал игру на лире. Девочка прежде слышала этот инструмент, когда отец приглашал в особняк каких-то неизвестных музыкантов. С ними пришёл разодетый мужчина, которого мама назвала бардом, и на одном из торжеств он исполнял чудесную музыку на лире, подпевая в такт песни со сказочными мотивами. Но Т/И даже подумать не могла, что на таком мелодичном инструменте можно исполнить что-то настолько грустное и одновременно тревожное. Вот, что давало стимул двигаться вперёд, прямиком к неизвестности. Девочка понимала, что в лесу никто играть музыку не будет, — если только впереди нет проезжей части, на которой репетирует какой-нибудь бродячий музыкант — и, не оглядываясь назад, превозмогая боль, прислушалась ещё раз, чтобы затем продолжить свой путь по ветру в сторону льющейся из лесной глуши музыки. Т/И настойчиво продвигалась всё дальше и глубже в чащу, всё думая о том, откуда звучит музыка. Чем ближе она подходила к разгадке, тем слабее становился свирепый лесной ветер. Ветки, ломаясь, хрустели громко под ослабевшими от напряжения ногами, деревья, кажется, чуть дребезжали, словно понимали, что скоро что-то произойдёт, а девочка только продолжала идти, привлечённая красивыми звуками. Вдруг ветер стих совсем. Впереди виднелась поляна; её невозможно было не заметить, ведь она была очень хорошо освещена лунным светом. Такое странное место будто бы просто выросло посреди густого леса, отодвинув от себя все деревья и оставив в центре лишь один срубленный ствол. Тот самый, что когда-то был частью чего-то большего, на котором сейчас сидит мальчик с такими глубокими и чистыми глазами, как весенние ручьи, пробивающиеся сквозь лёд. Он держал в руке лиру и, нежно перебирая пальцами светящиеся струны инструмента, оглушал всю округу своей музыку. Он заметил Т/И в тот же миг, поднял взгляд чуть прищуренных от улыбки глаз, но играть не перестал. Девочка стояла в тени леса, скрывшись за деревом, и боязливо наблюдала за ним со стороны. Так странно, это же всего лишь юноша — совсем такое же, как и дети гостей, посещающих фамильный особняк. Разве что он был чуть красивее, словно бы светлее и ухоженнее, не смотря на его нестандартную для этих краёв внешность. Да и разодет незнакомец был странно для леса: как тот самый бард, которого когда-то видела Т/И, только этот мальчик словно из сказки вышел. И не было в нём ничего, что давало бы хоть малейший намёк на враждебный настрой с его стороны. Только музыка, что проникала в самое сердце, присваивая внимание к себе целиком и полностью, и взгляд, прямой и цепкий, который, едва поймав взгляд девочки, будто бы сжал в тиски и не отпускал. Это продолжалось до тех самых пор, пока пальцы юноши не покинули инструмент, а тишина, такая томящая и неспокойная, точно резавшая слух, не обрушалась на всю округу. Т/И, словно пробудившись ото сна, вдруг часто заморгала, оглядываясь по сторонам. Она чувствовала, как туман, сковавший её сладким звуком незнакомой мелодии, вдруг рассеялся, оставив после себя до боли знакомое чувство одиночества. Девочка, находясь в полном смятении, с трудом понимая, что сейчас происходит и где она находится, только теперь заметила, как близко подошла к незнакомому барду. Ей вдруг стало страшно. — Кто ты? — вдруг заговорил с ней юноша, заинтересованно разглядывая лицо девочки, но взгляд её был обращён на лиру, пока та, заискрившись сиянием тысячи маленьких звёзд, не исчезла прямо у барда на руках. — Видимо, в тебе достаточно смелости, чтобы прийти в такую глушь ко мне. Это ли детская наивность или всё же нескончаемая отвага? Только сейчас, посмотрев барду в глаза, девочка увидела в нем образ того самого сказочного мальчика, что с лёгким дуновением ветра за собой весну приносит, где бы не появлялся. Оставляющий за собой шлейф дурманящего аромата свежих полевых цветов, всегда окружённый свитой в виде бабочек — он действительно был невероятно красив. Т/И вдруг вспомнила, как кончики его локонов, заплетённых в две косы, светились ярко-голубым оттенком в темноте в такт его игре. И нет, ей не показалось, ведь это те самые глаза, такие глубокие и чистые, как весенние ручьи, что пробиваются сквозь лёд — посмотрев в них однажды, не забудешь их никогда. Теперь девочка понимала, почему довольно ранней весной на лесной поляне всё расцвело — перед ней сидел Хранитель священного леса. — Твой взгляд просветлел, — подметил юноша, медленно поднимаясь с места и собираясь подойти ближе, — Ты узнала во мне кого-то? Девочка вдруг вздрогнула, выставляя руки вперёд себя. Находясь от незнакомца в паре коротких шагов, Т/И всё равно не теряла бдительности и была крайне осторожна. Уж насколько реальной не была эта сказка, он для неё всё также остаётся всего лишь выдуманной историей с кучей недомолвок. Сколько бы девочка не представляла себе эту долгожданную встречу, жизнь всегда всё преподнесёт по-другому, и это может сильно отличаться от фантазии. Но почему только сейчас, когда Хранитель так близко к ней находится, Т/И отвергла мечту? Бард всё продолжал решительно двигаться в её сторону безо всякого стыда, пока Т/И отдалялась от него на несколько шагов назад, не оборачиваясь. Мальчик вдруг протянул к ней руку, но девочка тут же отшатнулась от неё, потому что в его ладони из ниоткуда появился цветок — сесилия, которую, как говорила мама, дарят в знак добрых намерений. Вот только магия пугающей оказалась, отталкивающей. Может, поэтому тайны леса скрыты от людских глаз? Потому что простому человеку не понять. Игра в «кошки-мышки» продолжалась недолго. За спиной, казалось бы, на чистой поляне, полной различных цветов и других неизвестных растений, оказалась какая-то коряга, и Т/И, пребольно задев её пяткой, не удержала равновесие и упала, скрывшись в зарослях высокой травы. Мальчик вдруг засмеялся так заливисто и звонко, что схватился за живот и пригнулся, пытаясь как можно скорее упокоиться. Это было так неуместно и смешно, что девочка, совсем ничего не понимая, сама неловко улыбнулась ему. — Я понимаю твой страх, — успокоившись, настойчивый юноша снова заговорил с девочкой, будто хватаясь за редкую возможность поговорить с человеком напрямую, — Если ты смогла меня отыскать здесь, значит, я был тебе нужен. Только дай мне шанс, и мы сможем стать друзьями. Разве это не то, о чём ты так долго мечтала? И в миг страх покинул сердце маленькой девочки. Подобравшись совсем близко, Хранитель снова протянул к ней руку. Взгляд его был чист и нежен, полный надежды, словно уговаривая быть смелее и благосклоннее к нему. И Т/И, словно бы по неволе, доверилась юноше в тот самый момент, когда потянулась к нему в ответ. Хранитель аккуратно поднял девочку с земли и, одарив незнакомку своей тёплой улыбкой, склонился перед ней и поцеловал маленькую девичью ручку в знак благодарности. Этот момент стал началом их знакомства, ведь именно тогда она, доверившись ему, позволила увидеть своё прошлое. В один миг перед его глазами пронеслась вся жизнь этой маленькой девочки, весь тот ужас, что преследовал невинную душу на протяжении долгого времени до этого момента. Тогда Т/И впервые кто-то понял. После юноша долго смотрел в её глаза, но взгляд его теперь был полон сострадания и печали.«Что же я натворил?»
Однако девочка всё также была невероятно очаровательна. Т/И не знала, что теперь она перед Хранителем как открытая книга стоит, и нет никаких секретов, каких бы не знал тот, кто сейчас её за руку крепко держит, не отпуская. Заливаясь багровым румянцем, девочка мигом отдёрнула руку, вытирая о подол праздничного платья место поцелуя. Заметив смятение в лице барда, она с помощью языка жестов стала возмущаться — это было понятно по её сердитому выражению лица: «Так делают только взрослые, а я ещё совсем маленькая». — Что? — в полном недоумении смотрит юноша на движение рук девочки, а сам только глазами хлопает, ничего не понимая, — Ох, так ты лишена дара речи? Не стоит утруждать себя, я всё равно не понимаю такой язык общения, ха-ха. Но я могу читать твои мысли, Т/И, — с лёгкостью заявляет Хранитель, расставив руки по бокам, однако девочку это совсем не устроило. Т/И в миг снова забавно раскраснелась, но уже от злости, и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулась от юноши. «Хорошо-хорошо, я тебя понял, ха-ха!» — рассмеялся бард, с тех пор обещая девочке больше не копаться в её мыслях без разрешения. На попытки Т/И спросить у Хранителя, откуда тот знает её имя, он продолжал делать вид, что ничего не понимает. — Общение у нас с тобой явно не заладилось, — говорит юноша, неловко улыбаясь и почёсывая рукой свой затылок, — Тогда давай поступим так. Если захочешь мне что-нибудь сказать, коснись меня. В таком случае я смогу прочитать твои мысли, но только с твоей инициативы. Хорошо? — как только девочка уверенно кивнула ему, он протянул ей свою руку. — Закрепим на мизинчиках? — «Закрепим», — тут же услышал Хранитель в ответ, когда маленькая Т/И коснулась своим мизинчиком его пальца. И вдруг на душе стало так тепло ему. Как же легко он раньше подбирал слово своему внутреннему состоянию — пусто. Только благодаря юноше оно олицетворяло себя, беспощадно сдавливало, проглатывая всё, что на глаза ему попадалось. Если пустота берёт откуда-то начало, то без посторонней помощи от приближающегося от него конца от него не спастись. И ничто не могло заглушить это чувство нарастающего безумия в мальчике. До этого самого момента. Т/И была счастлива нисколько не меньше. Радость её выражалась в милой улыбке до ушей и блестящих в лунном свете детских глаз, мокрых от проступивших слёз. «Друг, самый настоящий,» — подумала вдруг девочка и вдруг снова раскраснелась, неловко перебирая в руках ленточку своего платья. Её маленькая мечта, взявшая своё начало из сказки, вдруг обратилась в реальность. Вот так неожиданная, но такая долгожданная встреча связала судьбы тех, кто не долен был встретиться — судьбы человека и божества. — «Сыграешь для меня ещё одну из своих песен? У тебя это хорошо получается», — тихонько просит Т/И, а сама у Хранителя на руке повисла, так мило выпрашивая своё. — Как-нибудь в другой раз. Нет, юноша никак не мог ошибиться. Эта девочка, лишённая дара речи — его проклятье и предназначение, данные судьбой. И, казалось бы, отыскав своё будущее в этом маленьком невинном ребёнке, юноша тут же от него отворачивается. — Тебе пора домой, Т/И. Твои родители волнуются за тебя. С одной фразой весь иллюзорный мир маленькой девочки вдруг рассыпался, как самое тоненькое стекло, по которому с размаха ударили тяжёлым предметом. В тот момент казалось, что Хранитель даже не понимает, как собственноручно подругу по кусочкам дробит, слабое место находит и, даже не понимая исход своих действий, ломает. Т/И так и застыла на месте, пока пространство вокруг неё не поплыло, искажаясь прямо на глазах.«Только не домой…»
Мама была права — магия существует, но этот мир не предназначен простым смертным. Там, куда девочку перенёс Хранитель, только пустое яркое пространство, и не было в нём ничего, кроме недосягаемого горизонта впереди и прозрачной водной глади под ногами. Холодное незнакомое место, созданное магией, словно олицетворяло одиночество, не пропускавшее ни тепло, ни любовь. Т/И вдруг бросилась навстречу Хранителю, что мирно перед ней стоял, опустив голову в пол. — «Не уходи, пожалуйста», — девочка вдруг обняла его крепко, обвивая ручками юношескую талию, но бард даже не шелохнулся, только стоял тихонько и слушал дрожащий детский голосок, — «Друзья не бросают друг друга. Так нельзя!» В один миг безграничное пустое пространство приобрело форму: дом, откуда девочка бежала, рискуя собственной жизнью, вновь с распростёртыми объятиями принимает её обратно, словно никогда не отпускал. Т/И вдруг поняла — в священном лесу владениям её семьи никогда не найдётся места, как и людям, которые здесь не больше, чем чужаки. Или всё же бывают исключения? — Моё имя Венти. Добрый голос, что доносился за спиной, вернул Т/И из размышлений и заставил обернуться. Юноша стаял за оградой на стороне священного леса, сжимая рукой железные прутья и тепло улыбаясь своей подруге. — Не забывай его, — продолжил говорить с ней Хранитель, пока его маленькая собеседница ошарашено смотрела на него, понимая, что настал момент прощания, — Наше время ещё не пришло. Обдумай всё хорошенько и в день своего совершеннолетия позови меня, если вдруг надумаешь отправиться со мной в приключение. Всё произошло очень быстро. Не успела Т/И приблизиться к ограде, как Хранитель стал пропадать прямо у неё на глазах. Теплая улыбка Венти в момент прощания — последнее, что запомнила девочка о сказочном мальчике в тот день. Юноша оставил после себя обещание и легкий запах свежих полевых цветов в воздухе, который так безжалостно разнес ветер по всей округе. Маленькую девочку тут же охватила несказанная печаль, которую несло в себе время; оно течёт и течёт, меняется, а когда оглянешься, ничего от прежнего уже не осталось. Да, прощание всегда тяжело, но возвращение иной раз ещё тяжелее.«Как же я позову тебя, если лишена голоса?»
Т/И склонила голову и упала на колени перед оградой. За спиной ей были слышны возгласы обеспокоенных гостей, спешивших во двор к ней на помощь.