***
Я спешил по белым коридорам за Максом, стараясь не думать о том, что могу потерять единственного человека, который являлся белым пятном в моей жизни. Наверное, я слишком переволновался, ведь каждый раз спотыкался о собственные ноги, а ещё задевал снующих туда-сюда докторов. Они смерили меня очень раздражёнными взглядами. Лишь молча вздыхали и давали пройти, но при этот я слышал их недовольные перешёптывания. Меня протолкнули в одну персональную палату, и я чуть не вздрогнул от ужаса, который передо мной предстал. Из мамы тянулись трубки, какая-то жидкость каждую секунду капала вниз. Она лежала почти неподвижно, словно мертвец, и только поднимающаяся грудь свидетельствовала о том, что мама жива. Похоже она не могла самостоятельно дышать, и именно поэтому к её рту и носу прилегала специальная маска. Я осматривал, ощупывал Силой на расстоянии миледи, боясь подойди и ненароком… даже не знаю. Наверное, в тот момент я испытывал сильный шок. — Я оставлю вас, Деймон. Ллойд ушел, закрыв за собой дверь, а я наконец-то сдвинулся с места и опустился на койку рядом с мамой. Она не отреагировала, что неудивительно. Долгие минуты я сидел рядом с ней, стараясь придумать, что мне делать. В голову не приходило ничего путного, поэтому я просто положил руку на её, сжал и меня пробрали мурашки. Мама была холодной, как лёд. Я не чувствовал её боли… вообще ничего от неё не ощущал, будто бы рядом со мной действительно лежал мертвец. Потом мне стало скучно так сидеть и ждать неизвестного, поэтому я решил поговорить с мамой. Вдруг она услышит меня и проснётся? Конечно, мой детский посчитал это отличной идеей, потому что никакого другого решения я не нашёл. — Мама, я здесь. Я пришёл к тебе… точнее меня привели, — я лепетал, что только в голову приходило. — Прости, что я случайно разбил окно в своей комнате. Наверное, придётся заменить… Я не хотел. Просто, когда почувствовал, что отец… Я не сдержался, а ты всегда говорила, что я должен контролировать эмоции. Если бы я только мог всё изменить тогда. — Если ты там с отцом… если ты говоришь с ним, то скажи, что я буду верен ему до конца. Я убью любого, кто будет стоять на нашем пути. Я убью каждого, кто повинен в смерти Императора, — казалось во мне перестало говорить детство, сменяясь на что-то страшное и тёмное. — Я буду сильным. Я был уверен в своих словах, ведь жажда мести в тот момент превышала мои нынешние возможности. Даже если я был мал, решил, что совершу возмездие, и неважно, что для этого потребуется. Для меня не было открыто никакого другого пути, кроме этого. Люк Скайуокер или же иной враг — я уничтожу каждого, не пощажу никого. Тем не менее, мои мысли ушли в более светлую сторону. Я вновь вспомнил, что сейчас для месть нет времени: важно лишь то, чтобы мама поскорее очнулась. — Проснись, мама, — сжав её руку, мои глаза посмотрели на спокойное, безмятежное лицо, — Я без тебя не справлюсь. Ты нужна мне… Пожалуйста, проснись. Темнота вышла из меня, заменяясь печалью и грустью, которая стала для меня неизменным спутником. Я не представлял, как буду жить без леди Аскаделии. Я не знал, как мне быть без единственного близкого человека в жизни. «Только проснись». Поэтому наклонился прошептал всего несколько слов, значение которых было для меня туманно, расплывчато, но одновременно с этим, я знал, что они важны. Я всегда думал, что эти слова бессмысленны, потому что в нашей семье мы их не использовали, заменяя на что-то другое… Но теперь я надеялся лишь на то, что они помогут маме найти путь назад. Ко мне из беспробудного сна. Я надеялся, что мама услышит их и почувствует, что в этом мире хотя бы один человек желает, чтобы она выбралась. — В следующий раз я защищу тебя, — поцеловав её в лоб, спустился на пол, положив руки на кровать. Мгновение прошло, и моё тело погрузилось в беспокойный, тревожный сон, в который решили заглянуть призраки прошлого.***
Сутки текли сквозь пальцы, но я никуда не собирался уходить от мамы. Да и куда мне было идти? Дом, в котором было пусто, в котором было столько воспоминаний… Туда мне дорога заказана. Я хотел вернуться туда со здоровой мамой, почувствовать, что хоть что-то в этом мире неизменно. Не знал, что нас ждало впереди, но верил, что только вместе мы со всем справимся. Частенько я занимал себя упражнениями, разминался, чтобы мои мышцы не отвыкли от нагрузки. Ходил безмолвной тенью по палатам, желая найти для себя хоть какое-то занятие. Меня никто не замечал, даже если смотрели прямо на в глаза. Я был призраком в этих белых стенах. Многие здесь болели неизлечимыми болезнями, испускали последний вздох, когда я оказывался рядом. Каждый раз, когда жизнь обрывалась, я это явственно ощущал, словно это происходило около меня. Я заглядывал в палаты, мельком пробегался взглядом по мертвым лицам и шёл дальше. Я давно научился пропускать через себя смерть, не обращая на неё внимания. За мной несколько раз приходили, но я не уходил, превращаясь в невидимку. Врачи не видели меня, не чувствовали присутствия, так что я мог находиться рядом с мамой столько, сколько захочу. Но я скрывался не только от них… Я пытался сокрыть самого себя, слиться с внешним окружением, стать одним из тех обычных людей. Ллойд объяснил мне, что наступило сложные времена и что мне следует более тщательнее подходить к собственной безопасности. Возможно, я умею себя защищать, но мне нужно научится скрывать себя в Силе, чтобы даже искусные джедаи не могли обнаружить моего присутствия. Пока мама болела, я начал тренировки, беря за основу то, что говорил отец и советы из книг. Конечно, на первых порах выходило из рук вон плохо: мне нужен был учитель, который подсказал бы, где я ошибался. Вообщем, всё это время я провёл, не сосредотачиваясь ни на чём, кроме мыслей о матери и блужданий по коридорам. Я ухитрился проскользнуть мимо камер незамеченным, витьевал между дроидами, и обманывал зрение врачей, которые никак не могли поймать маленького мальчика. После пяти дней проведенных в полном безделье и скуке, мне сообщили, что мама проснулась. Она резко поднялась, опрокидывая капельницу и пугая меня своим неожиданным пробуждением. Я не удержался и крепко обнял её, ничего поначалу не говоря. А потом меня прорвало, словно плотину. Я что-то говорил… Не помню даже что, потому что был рад. Счастье закралось в мою улыбку, обрамляя губы. Пробуждение мамы было самым замечательным событием в тот день. Она тяжело дышала, но обнимала меня в ответ очень-очень долго. Мы могли сидеть так целую вечность, но когда-нибудь нам пришлось бы вернуться в реальность. Мама посадила меня рядом с собой, перебирая мои волосы и смотря куда-то в пустоту. На её бледном лице не было ни слёз, ни грусти. Леди Аскаделия никогда не показывала истинных эмоций на лице, гордо задирая голову вверх. Этому я тоже пытался научиться. Но только слепец бы не заметил, как её живой взгляд превратился в пустой. Она тоже переживала смерть отца, но по своему… И при этом не проронила ни одной слезинки, ни одним словом не обмолвилась о том, что ей больно. На её лице застыла маска. Маска, которую даже я не смог скинуть. — Я должна была уйти туда, — голос мамы был отрешённым, как и взгляд. — Но если бы не ты… Ты вернул меня, сынок. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Мама, ты же не покинешь меня? Не уснёшь снова? — Я никуда не уйду и не засну, дорогой, — она заглянула в мои глаза и слабо улыбнулась. — Ты — смысл моего существования. Я не покину тебя, пока… Я занервничал, и мама это почувствовала. Она решила не договаривать фразу. Её улыбка не погасла. — Что с нами будет? — Не знаю, — покачала головой, опустив взгляд, — но ты не должен думать обо мне. Я разберусь со всем сама, пока у меня есть силы. Я сложил брови домиком, негодуя, о чём же госпожа говорила. — Тебе нужен новый учитель. Моя реакция была незамедлительна. Я фыркнул и попытался отвернуться. Новый учитель? Что за нелепица? Я был вполне самостоятелен, чтобы заниматься один. Но у женщины, что меня родила, были другие планы. — Я и сам могу. — Деймон, — её нарочито строгий и повелительный голос отразился от стен и тотчас же достиг меня. Мама, даже болезненная, была очень внушительна, не говоря о том, что её алые глаза поблескивали в тусклом свете палаты. — Да, мама? — я моргнул, притворяясь тупым и глухим. — Я найду тебе учителя, и ты будешь с ним заниматься, — провести эту женщину было невозможно, — Это не обсуждается. Испустив мученический вздох, я снова попытал удачу, переглядываясь с мамой. Всё-таки с отцом было легче договориться, чем с ней. — А ты не можешь меня учить, мама? — Нет, — отрезала. — Ты же знаешь, что я во многом ограничена. А мои способности тебе не постичь, — кашлянув в кулак, она продолжила. — Поэтому тебе нужен настоящий учитель, который будет отвечать моим и твоим требованиям. — Мои требования? — я надеялся, что всё произнёс правильно. — Именно, — слабо качнула головой, — Чего ты хочешь достичь? Кем хочешь стать? На эти вопросы ты должен сам ответить. После ты изложишь свои желания учителю. — Я хочу убить Люка Скайуокера, — многие дети, наверное, желают плюшевых медведей или модельки спидеров. А я желал убить убийцу своего отца. Аскаделия погладила меня по волосам и плотоядно улыбнулась. Я приятно её удивил. — Я помогу тебе, чем смогу, но только ты сам сможешь осуществить то, что желаешь, — она растягивала слова, и, наверное, очень изумлялась тому, что я говорил. Мама чеканила каждое слово. — Обрати свою ненависть в острый клинок. Затачивай его каждый день. Следи за ним. Но не фокусируйся на нём полностью, потому что он может вместо твоего врага… сразить тебя самого. Как бы ни был остр твой клинок, он станет проклятием. И эта сила сожрёт тебя, поглотит, оставляя лишь обглоданные кости. Если не хочешь такого развития событий, умерь свою гордыню и прими правильное решение. Госпожа Аскаделия умела быть строгой, и в отдельные моменты мне прилетало гораздо серьёзней. Я сглотнул, но прислушался к её словам. — Значит, поэтому мне нужен учитель? — спросил я тогда, догадавшись, о чём говорила мама. — Чтобы не убить себя. — Твой отец хорошо тебя обучил, но в данный момент мы не можем остановиться только из-за того, что ты не пожелал иметь нового мастера. Ты же не хочешь чтобы труды Императора пошли прахом? Понимаешь, почему это важно? — Понимаю, — не до конца конечно, но, когда мама вела со мной такие разговоры мозг начал работать, и хоть не сразу, но я находил ответы. Конечно, мои родители перебарщивали… часто, но я понимал важность некоторых слов. Упоминание имени Императора было достаточным, чтобы я перестал вести себя, как остолоп. Я не хотел, чтобы мертвый отец стыдился меня. — Хорошо, — довольная мать — счастье в семье, как говорят некоторые мудрецы. — Возможно… я уже выбрала кандидатуру. — Кого? — мои глаза загорелись любопытством. — Маре и Люмии я бы не стала доверять, но… — мама не договорила и начала кашлять. Кашель не заканчивался, и мне пришлось помочь ей, поддержать за спину. Вся её рука была забрызгана кровью, а взгляд помутнел. Маме было очень плохо, и я этого видел, но ничем не мог помочь. Однако она спрятала руку в одеяла, посмотрела на меня и улыбнулась, будто ничего не случилось. — Мой мальчик, давай поговорим чуть позже. Твоей маме нужен отдых. — Как пожелаете, мама, — наверное, от испуга я стал говорить вежливее. Подчинившись, отошёл к двери, поклонившись матери напоследок. Мой взгляд блуждал, задумчивость тенью пронеслась по лицу. О ком она говорила? Даже не догадывался, но в скором времени, а точнее через два дня, как мы вернулись домой, я встретил своего нового учителя и по совместительству одного из воспитанников Аскаделии.***
Мы с Ллойдом были против того, чтобы маму выписывали из больницы. Однако леди Аскаделия не желала нас слушать, даже после всех угроз, исходящих уже от врачей. Эта женщина просто плюнула на их уговоры, на наши собственные беспокоящиеся взгляды… взяла нас домой, и мы отправились обратно на Меркану. Путешествие было недолгим: мы быстро добрались до дома. Самочувствие госпожи было странным: ей постоянно было плохо, какие бы лекарства она не принимала. Мама страшно кашляла, плохо ходила, так что ей пришлось опереться на будущего гранд-адмирала, чтобы лечь на кровать. Матери нужен был отдых, и мы решили оставить её. Ллойд отправился обратно на флот, а я снова был представлен сам себе. Я уже не помню чем занимался, пока не услышал странный звук… Точнее это было похоже на внезапную вспышку гнева. И она исходила не от меня. В тот же момент слуги зашли в комнату и позвали к маме. Когда я зашёл к ней, то увидел… разбитую бутылку с неизвестным содержимом. Это самое содержимое было разлито на полу, а мама, как ни в чём не бывало, сидела на кровати, свесив ноги. Она проследила за моим взглядом и слегка засмеялась: — Прости за беспорядок, — мама махнула рукой на разбитое нечто, а я подошёл ближе. — Ты знаешь, насколько я ненавижу болеть. Проблема в том, что мама никогда раньше не болела. Я ещё тогда не знал, что она была бессмертной, но потом озадачился этим вопросом. Внезапное недомогание тогда меня нисколько не смутило, но позже… — С твоим приходом мне стало намного лучше. Гнев матери был вызван не болезнью — вторая вещь, которую я понял лишь спустя время. Аскаделия злилась не из-за того, что была прикована к постели. Только потом я понял, почему. Я был глупцом, думая, что мама не переживает смерть отца. Возможно, иные женщины бы плакали, носили траур, но эта — злилась так, что бездна могла в любую секунду превратиться в пылающую пустыню. — Ты звала меня, мама? — Хотела предупредить, что скоро нас посетит твой учитель, — она улыбнулась и выглядела вполне радостной, сменив гнев на милость. — Он останется здесь, чтобы заниматься с тобой. Он? — Кто он? — в моем голосе сквозило неподдельное любопытство. — В тот год, когда ты родился, Император привёз на Корусант одного маленького мальчика-забрака. Он был совершенно одинок и очень боялся мира, который его окружал. У этого мальчика не было ни родных, ни близких. Он остался один, выброшен на произвол судьбы. Но в нём теплилась Сила, и твой отец решил сделать из него ещё одну Руку, — она перевезла дыхание и поманила к себе. Рассказ, если быть честным, меня увлёк. — Он вырос и стал прекрасным воином. И я позвала его сюда, чтобы он же и стал твоим учителем. — Это… не опасно? — всю свою жизнь меня прятали от посторонних взглядов. И не зря. — Он опасен лишь для врагов Императора, но только не для нас, — мама в свою очередь улыбнулась и подмигнула. — К тому же сейчас самое время обзаводиться полезными связями. Он может нам пригодиться. Особенно тебе. — Как его зовут? — Максимус Рохо, — мама призадумалась, а потом вдруг поделилась своим мнением насчёт него. — Возможно, он был не самым любимым учеником твоего отца, однако я всегда была о нём высокого мнения. — Почему? — нахмурился. — Чем-то он напоминает мне меня… когда я была моложе, — госпожа грустно улыбнулась, и я почуял исходящую от неё печаль. Я не знал, что было в прошлом мамы такого, что сделало её таким человеком. Она никогда не рассказывала, что было с её жизнью до встречи с отцом. Не говорила о своих родителях, о родственниках. Никогда. И я не задавал вопросов. Конечно, мне было любопытно, но её печаль была слишком тяжелой. А я не хотел тревожить понапрасну. — Слушайся его во всём, как когда-то слушался своего отца, — леди не услышала ответа, а потому сосредоточенно уставилась на меня. — Хорошо? — Хорошо. Мама погладила меня по спине и хотела что-то произнести, но я её опередил: — Мама, ты не останешься здесь… с нами? — поднял на неё грустный взгляд, полный, наверное, надежд. Надежд на то, что мама побудет дома подольше. — Я должна вернуться на Корусант и Бисс. Нужно… немедленно узнать, кто будет править Империей дальше, а также срочно собрать совет моффов, — мама вздохнула, потирая переносицу. — Уже завтра я улечу на совет. Мне нужно там присутствовать, чтобы убедиться, что никто из моффов не станет вести себя неподобающе. Тем не менее я лишь кивнул, понимая, что эти обстоятельства крайне важны. Госпожа Аскаделия должна была на них явиться. От всех решений, принятых на совете, зависело всё: её и моя дальнейшая судьба в Империи. Император не оставил ей никакого наследства, никакого титула или денег… кроме меня. Матери этого было достаточно. — Подыши свежим воздухом на балконе, — вскользь проговорила мама, указывая на приоткрытую дверцу. — Возможно, с него ты увидишь нашего гостя. Я поклонился и вышел, надеясь, что слова матери исполнятся. Естественно, я и не думал пытаться высмотреть неожиданного гостя: я притаился за дверью, сосредоточился на том, чтобы стать невидимкой и немного подслушать их разговор. Забрак вместе с Ллойдом вошли внутрь, и сразу же их внимание привлекла женщина, лежащая на кровати с капельницей. Они не обратили внимание на приоткрытую дверь, а Рука не почуяла моего присутствия, чему я несказанно обрадовался. Мама, заметив гостей, поднялась слегка на локтях и кивнула присутствующим. Она выглядела печально, но в её глазах горела решимость и твёрдость, которая всегда была ей присуща. Мама из последних сил старалась держаться, как всегда это делала в высшем обществе. Она улыбнулась пересохшими губами: — Здравствуй, Макс, — голос леди был мягок. — Мне приятно, что ты ответил на сообщение. Я бы поприветствовала тебя, как подобает, но увы сейчас прикована к постели, — мама закашляла в кулак, а потом глубоко выдохнула. — У меня есть к тебе важное дело. Высшая степень секретности. Ты готов меня выслушать? Поймав на себе взгляд мамы, забрак похоже на секунду смутился, хоть и постарался не подавать виду. Рохо опустился на одно колено, почтительно склонив усыпанную довольно крупными рогоподобными костяными наростами голову перед своей госпожой. Именно так всегда приветствовали ученики Императора Палпатина. Когда тот был жив… Подобное приветствие могло показаться стоящему рядом лейтенанту Ллойду неуместным — всё же Аскаделия никогда не была Максимусу мастером — но тот достаточно знал забрака, чтобы понимать, что в этом его действии не было ни формальности, ни фальши, ни нотки лицемерия. Макс рассказывал, что мама знала его с самого первого дня в императорском дворце, с самого детства. Тогда, в первый день на Корусанте, он был забитым и запуганным хилым двенадцатилетним мальчишкой. Теперь же, спустя столько лет, он обрёл силу и полную уверенность в себе, познал Тёмную Сторону. В его личностном росте была заслуга не только Императора, но и Аскаделии: она была для Максимуса словно матерью, которой у него никогда не было. И конечно же, Максимус не мог не ответить на её зов. — Я не мог поступить иначе, моя госпожа, — Максимус наконец позволил себе поднять взгляд на Аскаделию; его лицо застыло, выражая лишь мрачное хладнокровие. — Подданые Императора разбежались, как стая ту’кат. Забились по углам и грызут друг другу глотки… Стервятники, терзающие труп, — забрак презрительно фыркнул. — Но я… Я буду верен вам всегда, госпожа. Что бы ни произошло. Учения Тёмной Стороны подразумевали, что ученик должен возненавидеть своего учителя. Должен постоянно совершенствоваться, чтобы в один день превзойти своего мастера, убить его и занять его место. Но этот забрак… Он был другим. За годы жестоких и изнурителтьных тренировок отец превратил Максимуса в эгоцентричную машину для убийств, но одно осталось в нём неизменным — благодарность и фанатичная преданность Императору. Возможно, даже чрезмерная. Когда всё пошло наперекосяк, этот тип вполне мог воспользоваться сложившимся хаосом и сбежать с Корусанта, собирая вокруг себя последователей и союзников. Забраку хватало влияния, чтобы заручиться лояльностью высокопоставленных офицеров из высших эшелонов имперского командования. Он мог бы обзавестись властью и влиянием, которые ему никогда и не снились, стать влиятельным и очень опасным игроком на крайне нестабильной внешнеполетической арене Галактики… Но не стал этого делать. За мою мать он был готов отдать жизнь. И мама, хитрейшая женщина, знала об этом. Мама хмыкнула, и я увидел, как она поднимает бровь вверх, довольная столь почтительным отношением со стороны забрака. Кивнув Ллойду и послав ему своеобразный сигнал, женщина чуть удобнее расположилась в кровати. Лейтенант вышел, оставляя их наедине. — Поднимись, пожалуйста, Максимус, — велела встать женщина, строго, но всё также мягко. — Ты прав. Подданные Императора сейчас ведут себя, даже хуже ту’кат. Испугавшиеся идиоты…— она облизнула губы, — Впрочем, чем раньше я вернусь в игру, тем лучше, — леди медленно выдохнула и облокотилась на подушки. — Я не дам Империи умереть. Леди сжала руки в кулаки и посмотрела куда-то вдаль немигающим взглядом. Я знал этот взгляд: она злилась. Но сейчас причина её гнева была не здесь. — В сложившейся ситуации ты должен будешь быть верным не только мне, — она проследила за его реакцией, а потом добавила: — но и моему сыну… Нашему с Императором сыну, — мама устало прикрыла глаза, но продолжила говорить неторопливо. — Именно поэтому я и обратилась к тебе. Мальчику нужен учитель. Ты самый лучший кандидат на эту роль. Как можешь видеть, я сейчас не в том состоянии, чтобы обучать его. Да и после того, как встану на ноги… Я не смогу уделять много времени, Деймону, — наконец, она обрисовала ситуацию и поглядела на Макса, пытаясь распознать в его лице хоть что-то. — Мне нужен тот, кто мог бы обучить его. Мне нужен ты, Макс. И только тебе я могу доверить нашего сына. Мама выжидающе посмотрела на застывшего в мгновение ока забрака. Молчание несколько затянулось, и могу предположить, что Максимусу Рохо требовалось некоторое время, чтобы… немного переварить информацию. Не каждый день можешь узнать, что такие люди, как мои дражайшие родители, имеют детей. Но, в любом случае, Рохо бы не смог отказаться: не тогда, когда он уже поклялся в верности госпоже. — Я обучу его, госпожа, — сказал в конце-концов он. — Сколько ему лет? Его уже кто-то обучал? — Спасибо, — мама сразу же улыбнулась, обрадованная тем, что Рука всё-таки решил согласиться на её предложение. Хотя на самом деле другого ответа она бы не приняла. — Присядь ко мне, — попросила она его, похлопав по свободному месту рукой на кровати. — Ему девять. Деймон обучается с тех самых пор, как научился ходить. Можно сказать, с самого рождения. Так что тебе не придётся с ним сильно… мучиться, мальчик знает, как себя вести и что делать в определённых обстоятельствах. Если нужна конкретика, то он сейчас на уровне между падавном и юнлингом, — Аскаделия хмыкнула. — Шив учил его, как и тебя… когда-то. Однако теперь, когда его не стало… не стало и учителя. Я чуть было не выдал своего присутствия. Уж очень сильно я прижался к двери. Когда они начали говорить об отце, у меня непроизвольно участилось дыхание и забилось сердце. С моими чувствами придётся провести хорошую работу. Мама тем временем говорила дальше: — Я знаю, что прошу у тебя слишком многое. Но в другой ситуации я бы не стала к тебе обращаться. Ты знаешь, что я не из тех, кто когда-либо просит, — женщина перевела дыхание, когда воздух в лёгких после такой эмоциональной речи у неё закончился. — Однако другого выхода я не вижу, — она произнесла следующую фразу тихо, словно боялась, что её услышат. — Если меня не станет, я хочу хотя бы знать, что наш сын в хороших руках, — а потом произнесла погромче: — Я не останусь в долгу, Максимус. Проси, чего хочешь, и я исполню любое твоё желание. Я щедра и никогда не забываю тех, кто мне помогает. Если нужно время на подумать, то я его тебе предоставляю. Отказы не принимаются. — Я подумаю… над вашим предложением, госпожа, — забрак чувствовал себя на кровати рядом с ней… Он был не в своей тарелке. — Как вы? Мама и глазом не моргнула, но ответила: — Всё в порядке, — дежурная фраза, которую она говорит всем подряд, когда совершенно себя так не ощущает. Она бы никогда не поделилась собственным самочувствием ни с кем. Даже со мной. Но, кажется, Макс имел в виду немного другое. Я бы не осмелился об этом спрашивать. Но мама так больше ничего и не сказала. Она не сказала, что чувствует от потери… отца. — Пора позвать Деймона, если у тебя, конечно, не осталось никаких вопросов. — Зовите. Кажется, мой выход настал, и я показался из дверей. Я наконец разглядел забрака, который должен был стать моим учителем: он был огромным, очень мускулистым и рогатым. У него имелись татуировки по всему телу, а кожа его была алой. Многим позже я узнал, что он был чем-то похож на другого ученика моего отца — Дарта Мола. Но в данный момент я был восхищен: этот молодой человек казался сильным и могучим. Не зря он был воспитан Рукой. Я поклонился обоим, но присаживаться к матери не стал. Это было бы не тактично. — Что ж, вот твой новый учитель, Деймон, — поговорила мама, внимательно посматривая на меня. — Слушайся его и веди себя хорошо. — Да, мама, — я кивнул, а потом припал на одно колено и глянул на Рохо. Это формальность, но мне хотелось выглядеть в глазах нового учителя идеальным учеником. — Я вверяю себя вашему учению, мастер Рохо. Кажется, Максимус проглотил язык, совершенно раздосадованный Данной фразой. А вот мама плавилась от гордости. Она довольно улыбалась, а после покачала головой: — Теперь вы свободны, — намёк был понят, и мы немедленно встали, решив оставить маму отдыхать. Она с нами намучилась. Я поклонился ей вновь, а потом вышел в полном молчании, не зная, о чём можно было говорить со своим новым мастером. Казалось, Максимус не особо рад судьбе няньки, однако он предпочитал не говорить… Забрак вообще мало говорил, отмалчиваясь. Я разглядывал его исподтишка, чтобы он меня не заметил. Я порылся удовлетворить своё любопытство, но совершенно не знал, с чего начать. — Я здесь впервые, — признался Максимус, оглядываясь по сторонам. — Где ты тренируешься? Хочу взглянуть, на что ты способен. — За мной, — я махнул рукой и повёл его по витиеватым коридорам. Мы должны были сойти с лестницы на первый этаж. Но прежде я решился задать вопрос, чтобы наконец проломить стену… неловкости. — Что бы вы хотели попросить у моей матери, мастер? Забрак от удивления вытянул голову, но в следующее же мгновение смерил меня очень скептическим взглядом. Я не должен был видеть той сцены, которая произошла между ним и мамой. Всё же это было… что-то личное. — Чтобы объяснила тебе, что подслушивать нехорошо, — съязвил тот, не скрывая недовольства. — А если серьезно… — он замялся. — Хочу создать свой культ Тёмной стороны. Ситхов всё равно больше нет, стать мы ими никогда не сможем даже при всём желании, но Империя должна продолжать бороться с джедаями. — Может… ситхи ещё появятся, — предположил я, однако на своё крайне глупое заявление получил быстрый и очень резкий ответ. — Не появятся, — Рохо тем не менее прыснул и немного изумился. Он решил поскорее спустить меня с небес на землю. — Ситхи мертвы, а вместе с ними в Силу ушли и тайны, и традиции, знания… Вместо ситхов могут появиться разве что самозванцы. Ну, к примеру, я могу обозвать себя каким-нибудь Дартом и наречь тебя своим ситхом-учеником, но ситхами-то от этого мы точно не станем, сил и потенциала у нас не прибавиться и противостоять Скайуокеру мы не сможем. Так что Ордену Ситхов в том виде, в котором мы его знали, точно конец. Я ничего не мог на это ответить. Мне пришлось подчиниться и смиренно кивнуть, однако в голове начали складываться некоторые… шестерёнки. Я никогда быстро не отчаивался перед возникшей преградой, поэтому сразу же зарёкся во что бы то ни стало найти все секреты, какие хранили ситхи. Возможно, если бы я только путешествовал по Галактике… Я хотел стать ситхом. Хотел доказать Галактике, что мы не проиграли. Хотел показать, что я достойный наследник своего отца. В данный момент это были лишь мечты, но я запрятал их далеко… чтобы позже к ним вернуться. — Не витай в облаках, мальчик, — Максимус дёрнул меня за плечо, а я наконец продолжил движение, забыв, что случайно остановился посреди дороги. — Куда дальше? — Вниз. Мы направились на первый этаж к тренировочной арене. Я мысленно приготовился к нескольким часам крайне выматывающей тренировки.***
После знакомства с Максимусом Рохо прошло ещё несколько недель. Мы с ним вполне нашли общий язык, но в некоторый моменты я всё же его раздражал. Наверное тем, что был чрезмерно любопытным. Я часто интересовался у него всякой всячиной: о его путешествиях, заданиях, взаимоотношениях с отцом. Забрак был не из тех, кто запросто поделиться значимой информацией. Он пригрозил мне, что пришибёт к стене, если я ещё раз подслушаю его разговоры с матерью. Но вот с того дня такого шанса у меня не было: мама вообще не появлялась в резиденции. Ллойд тоже. Из того, что я слышал, лейтенант командовал флотом и вёл ожесточённые бои в космосе. А мама… даже не представляю, что ей стоило появляться в обществе и терпеть людей, которые смотрели на неё с явным уничижением. Фаворитка, оставшаяся даже без гроша на существование… Максимус, видя, что я трачу время на волнения, заставлял делать несколько кроссов вокруг резиденции, а потом ещё пытал меня упражнением с мечом. Тренировка с Силой была настолько интенсивной, что я ложился в кровать без мыслей и без сил. А потом просыпался на следующее утро, и всё начиналось заново. И всё же учитель из него был толковый: Рохо показывал мне разные формы боя на световых мечах. И старался обучить меня всему: каждую форму мы оттачивали по часу, возвращаясь к ней по несколько раз в день. Так как у меня была основа, я справлялся лучше, чем другие ученики. Мне так говорил Рохо, но ещё он говорил, чтобы я не слишком задирал нос. Всегда умел опустить в холодную воду, когда мне хотелось повыпендртваться. Прошло ещё несколько ничем не отличающихся друг от друга дней, и мама наконец прибыла домой… на руках с ребёнком, завёрнутым в свёрток. Я раскрыл рот от удивления, а мой учитель насторожился. Мы оба не понимали, почему мама привезла с собой этого малыша. Малышку, если быть точным. Мама была совершенно без сил, промокшая до нитки, но стойко держала в руках эту девочку. Она смотрела на неё с тенью жалости на лице. Малышка смеялась и ворочалась, а госпожа Аскаделия… сказала единственное, что я тогда не совсем понял: — Прости, малышка, — мама поцеловала её в лоб, но перед тем, как передать слугам проговорила: — Ты ни в чём не виновата. — Кто это? — спросил я, показывая на замотанную в одеяльца девочку. — Она будет расти с тобой, — мама сильно покашляла, и ей пришлось опереться о предоставленную руку Рохо. — Девочка… — мать замолчала, раздумывая над тем, какое имя дать этой маленькой неожиданности. — Пусть её имя будет… Рей. Она станет отличной слугой для тебя. В ней есть Сила. Мама говорила нескладно. Было видно, что она готова свалиться от усталости на землю. С каждым днём ей становилось хуже и хуже. И я не знал, что с этим делать. В любой момент она могла заснуть и не проснуться. — Мама… — Мне нужно поспать, — она потрепала меня по голове, и слуги помогли ей подняться вверх по лестнице к покоям. — Поговорим позже. Вот так и закончился наш недолгий разговор. Я не видел её многие недели, но даже когда увидел: Аскаделия уже была без сил. Мне не хватало моей матери, но она не могла уделять мне время. Что до смерти отца, что после… мама всегда была там, сражавшаяся за власть для меня и для себя. Мы с Максимусом вышли наружу, во внутренний дворик резиденции. Здесь у нас проходили уроки, когда уж совсем надоедало тренироваться внутри, на арене. Я был озадачен не только появлением Рей, но и тем фактом, что мать была слишком ослаблена для болезни. И… болезнь же не может длиться уже почти месяц. Ведь не может? — Интересно, зачем мама принесла эту девчонку сюда? — кажется, я снова размышлял вслух. — Возможно, тоже ищет ученика, который впоследствии станет верным ей агентом, — предположил Рохо. — Остальные Руки Императора, кроме меня, ведь были верны только самому Императору, а не ей. — Но у мамы нет нужных умений, чтобы натренировать… ученика, — осторожно молвил мальчик. — Возможно, её могущество в другом, — учитель был уверен, что я ошибался, и весьма непрозрачно мне на это намекнул. — Ты плохо знаешь свою мать. Я действительно плохо знал своих родителей, но никогда бы не признал… этого. Мама была ко мне близка, однако не о всех её делах я имел представления, а о некоторых и до сих пор не имею понятия. Отец так вообще держал меня на расстоянии, ближе общаясь со своими учениками… Мне нужно было переключиться на что-нибудь другое. Потупив взор и слегка погасив гнев, я решил завести разговор о другом. Тот наш разговор о ситхах и их знаниях меня весьма заинтересовал. А любопытная натура потребовала больше сведений. Мне страшно хотелось узнать, как применять одну технику Силы — молнии. Отец ими пользовался… а я в те годы мечтал подражать ему во всём. Глупо было даже надеяться, но я был мальчишкой, который любил мечтать. — Мастер, — забрак тут же устремил на меня пронзительный взгляд будто бы знал, о чём я попрошу, — а вы используете молнии Силы? — Нет, — его взгляд однако стал более оценивающим. Казалось, даже насмешливым. — Рук не обучают подобным техникам. Я уже говорил тебе, что со смертью ситхов знания некоторых техник ушло… навсегда. Я промолчал. От меня не требовался ответ, однако у меня вновь возникли сомнения. Если знания куда-то ушли, то я должен их найти. Мне предстоял поиск, но я даже не предполагал, с чего начинать. Полная неизвестность. — Ты отвлёкся от тренировки, — напомнил мне мастер. Я вновь очистил разум, погружаясь в Силу, однако даже в этот раз мне не удалось вернуться к занятию. Я внимательно оглянул резиденцию, а потом поднял глаза на Макса, не отпуская ощущения, зародившиеся на краю сознания. Странность возникла внезапно, свалилась с неба посреди дня. Я выключил меч, обнаружив, что охраны и слуг вообще не видно. В последние дни их действительно стало меньше, однако в данный момент… это ощущалось, как затишье перед бурей. — Вы чувствуете? — я ещё не был искусен во всех проявлениях Силы, однако смог понять, что в резиденцию нагрянули незваные гости. — Посторонние, — зажмурился, а лицо напряглось. — Семь-восемь разумных, примерно. Зачем они здесь? Единственное чувство, что билось в моём разуме — опасность. Я двинулся в сторону ещё одного входа без лишних слов. Не стоять же и ждать неизвестно чего? Иногда я действовал своевольно, и возможно этим раздражал учителя. — Я не чувствую среди них пользователей Силы, — всё-таки я остался около двери, которая вела прямо к запасной лестнице на второй этаж. Не спешил. Задумчиво поглядел на забрака. Я не собрался делать то, что мне не приказали, поэтому лн задал единственный вопрос: — Убить их? — Ну, судя по тому, что я ощущаю в Силе, они сюда явно не чай пить пришли, — с привычным сарказмом в голосе ответил забрак. — Не задавай глупых вопросов, у нас мало времени — съязвил Макс. — Похоже их цель — госпожа. Шестерых у покоев твоей матери нейтрализовать в первую очередь, понял? — Понял. С этими словами Рохо ворвался в резиденцию и, выхватив, с пояса световой посох, рванул по лестнице на второй этаж. Я же сразу погнался за ним на своих коротких ножках. Я вошёл в резиденцию следом за учителем, чувствуя, как сильно подскочил пульс. Мы пробрались на второй этаж без малейшего звука. Посторонние не могли нас почувствовать — никто из них не был чувствителен к Силе. И это было невероятно удачным стечением обстоятельств. Выглянув из-за угла, я заметил двух людей в броне, следящих за коридором. Пушки были выставлены. Тела охранников лежали разбросанными по разные стороны. В душе у меня похолодело, и я не мог спокойно стоять на одном месте. Ещё четверо, наверное, только сейчас зашли внутрь. Значит, надо спешить. Я, даже не посмотрев на мастера, помчался из-за угла навстречу этим головорезам. Выстрелы благополучно меня не коснулись: юрко от них увернулся. Убийцы не успели ничего сделать: одному я с помощью светового меча отрубил руку вместе с бластером, а другому, развернувшись, рассёк живот. Элемент неожиданности и мои навыки позволили быстро избавиться от этих убийц. Учитель стремительно вышел из-за угла, указывая на дверь, и держа наготове алый клинок. — Идём. Как только двери раскрылись на нас полился целый бластерный град из выстрелов. Я успел рассмотреть убийц в масках и шлемах, одетых на один манер. Мы пришли вовремя. Рохо отбил несколько выстрелов прямо в трех разумных, вырубив их. Я же не сказать, что был очень метким, однако одного всё же достал. Мои глаза искали мать и нашли — убийца жёстко держал её за горло, а потом, увидев меня, приставил бластер к бледному лбу. Все звуки битвы отошли на второй план. Ужас пронизывал меня с головы до пят, и я остановился, как вкопанный, смотря на развернувшуюся картину. Тем временем мастер расправился почти со всеми убийцами. Его меч поразил в живот одного, разрубив пополам, следующий лишился головы и упал с глухим стуком на пол. Остался только один. Тот, кто удерживал мать. Хуже только то, что она даже не проснулась, не открыла глаза. Её красивое лицо выражало спокойствие, безмятежность. Мама даже не подозревала, что сейчас находится между жизнью и смертью. — Твою мать, вы хоть знаете, сколько дней я подбирал команду?! — его звонкий голос запомнился мне. — Даже жалко убивать такую красивую шлюху… И я не выдержал. Кажется, он сказал ещё что-то, но я уже не слушал. В тот момент на меня обрушилось столько эмоций, что я не смог их контролировать. Я выставил руку вперёд, и необузданная Сила захлестнула помещение. Настолько глубоко в темноту я в жизни не погружался, но теперь… Я ощутил разрушительную мощь, клокочущую в моих венах. Убийца моментально начал задыхаться, попытался нажать на курок, прострелив голову матери, но я сковал его тело, не позволил двигаться. Он бился, однако это оказалось безрезультатно. Неизвестный разумный через несколько секунд выронил бластер, однако даже тогда я не остановился. Я не мог. Моя ненависть была настолько огромной, что я перестал её сдерживать. Сила, направляемая мной, кромсала ему кости и мышцы, а я уничтожал его со всей жестокостью, на которую был способен. Страх, гнев, ненависть — всё слилось воедино в моём маленьком теле. Кажется, мастер пытался меня остановить, однако не успел. Крики наемника довольно быстро смолкли. Я в буквальном смысле разорвал убийцу, превратил его в месиво из костей и крови. И когда всё закончилось, я упал на колени и меня вывернуло на пол. Мастер подошёл ко мне и проговорил весьма тихо, присев на одно колено: — Ты поступил глупо. Позволил своим эмоциям выйти наружу и чуть не разнёс тут всё. — Прошу… — мне не дали договорить, грубо оттянув за волосы. Как я и догадывался, Макс был в ярости от моих необдуманных действий. А я чувствовал лишь опустошение и даже удовлетворенность. Больше мою мать не тронут, она спасена. Я вдруг ощутил себя могущественным, но это не обрадовало меня. — Ты и госпожа могли пострадать, — я почувствовал боль от пощёчины. Но заметил, как рука забрака остановилась от повторного движения. — Никогда больше не давай такому случиться. Ты должен контролировать свои действия, чувства и мысли, а не бездумно разрывать своих врагов. Максимус взял на руки мою мать и понёс её в другое помещение, подальше от резни, что здесь произошла. А я так и остался стоять на коленях. Темнота, в которой я жил, начинала разрастаться.***
Мне было стыдно. Ужасно стыдно за то, что я натворил. И теперь я сидел в своей комнате в наказание, и размышлял над тем, когда же меня позовут вниз. Мама очнулась, а потом долго разговаривала с Максимусом. Настолько долго, что я уже заскучал в своей обители. Они никогда ещё столько не говорили, и я лишь мог догадываться, о чём в действительности шла речь. Потом меня позвали, и я прошёл в довольно скромные, гостевые покои. Мама по обычаю лежала на кровати, приподнявшись на локтях, а рядом с ней стоял Рохо. Один смерил меня безразличным взглядом, а другая — нежным и слегка печальным. Мама поманила меня к себе и мотнула головой, прося оставить нас наедине. Я присел к ней, ожидая, что она накричит на меня или, в худшем случае, сделает выговор. Но ни того, ни другого эта прекрасная женщина не сделала. Мама одарила меня строгим взглядом, а потом вздохнула: — Я знаю, что произошло сегодня. Ты поступил так, как того требовала ситуация, — тем не менее её алые глаза блеснули. — Но это не умаляет того, что некоторые действия были излишне. Твой учитель расскажет тебе об ошибках чуть позже. — Я был сильным, — попытался оправдаться на что получил холодный ответ: — Ты был самонадеян, — мама помотала головой. — Когда-нибудь ты останешься один и никто не прикроет тебе спину. Сегодня тебе повезло, что рядом был Максимус, но завтра на такую удачу можешь не надеятся. Я или кто-либо другой не сможем вечно выручать тебя из опасных ситуаций. — Но я всё контролировал, — не то вопрос, не то утверждение. Я и сам не знал, что тогда было. — Разве? А если бы кто-то ещё был за твоей спиной? Он бы размазал тебе голову. Я задумался над этим и ужаснулся. Мне действительно тогда было всё равно на обстановку. Меня беспокоила лишь мама… и тот бластер в руке убийцы у её виска. — Ты мог умереть только лишь из-за того, что погрузился слишком глубоко. Забыл о том, где находился. — Я… — Твой отец говорил тебе о самоконтроле. И я напомню, что ты не должен забывать о нём. Никогда, — она затихла, а когда её голос и взгляд немного потеплели, я смог слегка расправить плечи. — Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться. Видеть смерть своего ребёнка и чувствовать это… лучше сразу умереть самой. Глаза мамы остекленели на мгновение. Я тогда не знал наверняка, но почувствовал, что она знала, о чём говорит. Возможно, у неё были дети до меня… Нет, я был уверен, что были. Но даже во взрослом возрасте она не рассказывала о них, о другом ребёнке. Я откинул эти мысли в сторону. — Прости, мама. — Поговорим о другом, — мама погладила меня по плечу, улыбнувшись. — Тебе нужно покинуть этот дом. — Что? — я был в шоке. Мне потребовалось минуты три, чтобы понять услышанное. — Твоя жизнь в опасности, сынок. Я не могу обеспечить тебе нужную защиту, как и не хочу постоянно волноваться, что тебя могут украсть, убить или продать, — мама сжала руки в кулаки от неприятных вещах, изложенных мне. — Я постоянно думаю о тебе, о том, что дома на тебя могут напасть. Возможно, ты не поймёшь моего решения, но иначе я просто не смогу отвоевать трон. Все её мысли перезагрузили мой молодой ум, который не успевал обрабатывать новую информацию. Однако я подсознательно чувствовал, к чему она клонила. Мама взяла мою руку в свою, а я готов был разрыдаться, но это за меня сделала она… У матери из глаз тянулись слёзы, практически сливаясь с её оттенком кожи. Когда я почувствовал её невыносимую боль, то не сумел сдержаться и обнял. Моя душа переполнилась страданиями и своими, и матери. — Ты отправишься с Максимусом… путешествовать. Он будет присматривать за тобой, и за Рей… до поры до времени, — эти роковые слова давались матери с большим усилием. Она отстранилась, взяв моё лицо в свои руки. — Вы никогда не должны возвращаться сюда… Она молчала. Долго. Я слышал бешеный стук своего сердца и разбивающееся в дребезги сердце мамы. — Я же увижу… тебя, мама? — моя уверенность таяла с каждым произнесённым словом. — Да, — кивнула, — но не скоро. Я никогда не чувствовал себя настолько несчастным. У меня есть мама, с которой я не мог жить, не мог общаться. — Когда-нибудь… когда-нибудь я сделаю тебя императором. И больше нам не придётся жить так, — моя мать всегда была амбициозна, а я крайне удивился, услышав её слова. Я не представлял себя императором. Даже в мечтах. Я даже не знал, что делать с этими мечтами. Это не было обещанием. Это была клятва. — Я сделаю всё, чтобы не разочаровать тебя, мама. Я и сам поклялся. Мне предстояло выйти из надежного убежища и увидеть весь мир. Это предвкушение отразилось на моем лице, и мама улыбнулась. Конечно, я за неё безумно переживал, но то, какие перспективы мне открывались… были заманчивы. Она отправила меня собирать вещи в дорогу. Каким был мир? Я не знал, но жаждал его изучить. Жаль, что потом меня настигло разочарование.