Ноябрь 1984
Утро для Джима, как это обычно происходит, наступает слишком рано. Особенно сегодня. Кажется, что остальные спасли мир от конца света, а его оставили разбираться с последствиями. Итак, он стоит в гостиной дома Байерсов и подводит итоги сражения, никотин от пары утренних, ставших уже традиционными, затяжек бурлит в крови. У всех осталось по четыре конечности, травмы сводятся в основном к синякам и ссадинам, хотя разбитый нос Харрингтона выглядит пугающе. Джим не знает где парнишке так влетело, но это история, в которую его никто из детей посвящать, видимо, не собирался. Но он попробует вытянуть её из Эл или Майкла попозже. Насколько Хоппер знает, единственный, кто проснулся, — это он. Диван, рядом с которым разбросаны осколки и какой-то мусор, наполовину накрыт одеялом, под которым Джим спал этой ночью. Морщась от боли в колене, он поворачивается, чтобы осмотреться, просто чтобы удостовериться в своей правоте и одиночестве. Кажется, что полицейские привычки никогда не исчезнут, даже когда Хоп уйдет в отставку. Первым делом он проверяет комнату Джойс. Вся семья Байерсов мирно посапывает на двуспальной кровати, Уилл зажат между матерью и братом. Он все ещё выглядит слишком бледным, а на лицах Джойс и Джонатана виднеются темные круги и несколько новых морщинок, но все трое живы, и это самое главное. Дальше — комната Джонатана. Нэнси Уиллер и та рыжеволосая девчонка спят на кровати, Стив Харрингтон и остальные мальчишки — на полу. Харрингтон громко храпит — боже, и никто не скажет ему об этом? — но комната в основном наполнена звуками мягких и сонных вдохов и выдохов. Быстрый подсчет, однако, заканчивается тем, что Джим не обнаруживает черную копну волос младшего Уилера. Хоппер ворчит. Конечно, черт возьми. Он должен был догадаться. Как он и подозревал, Майкл рядом с Эл. Они вдвоём спят на кровати Уилла — она под одеялом, а он лежит рядом на покрывале, — и Джим опирается на стол младшего Байерса, чтобы понаблюдать за этими двумя. Они лежат в нескольких дюймах, повернувшись друг к другом лицом, и, чёрт, Джим задумывает разыграть из себя чрезмерно опекающего папашу и выгнать этого пацана, но полное спокойствия лицо Элевен останавливает его. Конечно, в свои 13 подростки живут на полную, да и гормоны бушуют, но будь он проклят, если сейчас между этой парочкой нет ничего святого. Хоппер чувствует преданность, какой он у многих взрослых не видывал, и, хотя ему не прельщает загадывать наперед, кажется, что Уилер станет ещё одним членом семьи, которую они с Джейн создали. Кроме того, если шериф попытается сделать что-то, что придется Эл не по нраву, то она просто швырнёт его через комнату. Эта мысль заставляет Джима полностью успокоиться, но в голове появляется резонный вопрос: а что, если ему самому не нравится сложившаяся ситуация? Черт. Может, стоит попросить Джойс серьезно поговорить с Эл или что-нибудь в этом духе. Вздохнув, Джим выходит из спальни Уилла, ему внезапно и отчаянно хочется выпить крепкого кофе. Немного порывшись в обломках ящиков, что некогда звались кухней, шериф находит целую чашку. И несмотря на то, что он не находит сливок или чего-нибудь сладкого (все содержимое холодильника валяется на полу, Хоппер даже не собирается узнавать почему), он вскоре сидит за кухонным столом с дымящимся кофе в руках. Тепло и кофеин дополняют друг друга, и Джим позволяет себе просто существовать в моменте. Он выжил. Эл выжила — чёрт, все выжили (но не Боб, шепчет уголок его сознания) — поэтому он решает, что заслужил расслабиться. Он не знает, как долго сидит без движения, пока звуки чьих-то шагов не обращают на себя его внимание. Джойс входит, и Джим поворачивается в её сторону, когда она останавливается рядом. — Я правда чувствую кофе? — говорит она немного охрипшим после сна голосом, и Джим изо всех сил старается не замечать призрак Боба, парящий за её спиной. — Только если ты не брезгуешь без сливок. — Где-то был сахар, так что я справлюсь, — Джойс не нужно спрашивать, она смотрит на беспорядок в кухне и кивает. Мгновение спустя она присоединяется к нему, держа в ладонях чашку, и молчание затягивается. — Думаешь, это теперь ежегодное мероприятие? — говорит Джим. — Каждую осень спасать мир? — Боже, надеюсь, что нет. Тем более, что дети вечно оказываются в самом центре событий, — Джойс на выдохе надувает щеки. — Да уж, отличный сценарий для моих ночных кошмаров, — отвечает Хоп, соглашаясь. — Ты прятал Эл почти год. Как? — Джойс наклоняет голову и прищуривает глаза, Джим чувствует, что волосы на его затылке встают дыбом. — У меня есть хижина в лесу недалеко от города, — что-то внутри него щелкает: Хоппер наконец-то может всё рассказать. — Я нашёл её в лесу в Сочельник. Ты бы видела её тогда, Джойс. Кристально чистое воспоминание всплывает перед глазами, и он вздыхает. — Тонкая, будто веточка, вся в грязи, одежда изорвана… Я был обязан приютить её, должен был обеспечить её безопасность. Ты ведь понимаешь, что бы могло случиться, найди её работники лаборатории. Ты знаешь, что они с ней сделали, — его дыхание прерывистое, сердце болезненно колотится о ребра. Эл стала его маленькой девочкой, и мысль, какие ужасы она пережила, что она ещё может их пережить, если её найдут, злит и пугает его. — Ты спас её, — говорит Джойс. Она протягивает руку и кладет ему на плечо. Тепло её пальцев проникает под кожу. — Ты дал ей дом. Джим встречается с ней взглядом. Её глаза немного влажные от подступивших слёз, и это согревает Хоппера так, как не согревало ничто уже много лет. — Я пытался. И я все ещё отчаянно пытаюсь, — он негромко смеётся, прорываясь через тьму эмоций, осевших в его груди. — Это, знаешь ли, непросто, когда твой ребенок умеет разбрасывать вещи по комнате силой мысли. Разговаривать с кем-то об Эл, о проклятых странностях жизни Джима Хоппера, ощущается так, будто с плеч упала гора, о которой он даже не подозревал. — Просто дождись, пока она подрастёт, — Джойс качает головой и хихикает в кулак. — Чёрт, — шепчет Джим, склонив голову. — Ты точно не захочешь услышать о том, что произошло, когда я пытался успокоить её, откладывая всё на потом. Не говоря уж, что я никогда не собирался держать подальше от Джейн этого ребенка Уилера — или кого-либо из её друзей, если на то пошло, — но они сами уже обо всём узнали. — Она заслуживает друзей, Джим, — Джойс взглядом удерживает его на месте. — Я знаю, что ты хочешь только обезопасить её, но должен быть способ позволять им видеться. — Я что-нибудь придумаю, — она права, и Хоппер знает это. Несправедливо продолжать скрывать Эл от всех.***
И Джим выполняет обещание. Спросив у её маленьких друзей, конечно. — Мы подадим сигнал! — Эл можно спрятаться под одеялом на заднем сидении. — Ребята, стойте, а что, если кто-нибудь остановит машину? — Дастин, Хоп — шериф, кто его остановит? -…Достойная мысль. Как оказалось, их идеи были неплохи. Это заставляет Джима беспокоиться. Слишком хитрые, и он переживает об этом только ради их же блага. Тем не менее, они приходят к соглашению: они могут видеться в доме Байерсов по выходным и раз в неделю после школы. Джим будет привозить и забирать Эл, спрятавшуюся под одеялом на заднем сидении. Он разрешил им иногда встречаться в лесу, но подальше от города, и, предупредив его заранее, они могут навещать Джейн в хижине. — Не появляйтесь у меня на пороге без предупреждения, — почти рычит шериф. — Никаких незапланированных визитов, даём слово! Когда Хоппер слышит это, то понимает, что это обещание, которое никто и не собирался выполнять. Вот дерьмо. Но выражение лица Эл — мягкая, немного легкомысленная улыбка, взгляд, бегающий туда-обратно между ним и Майком, она похожа на ребенка сейчас как никогда раньше, — всё это того стоит. Она обводит Хоппера вокруг своего тоненького пальца, и Джим не может найти в себе силы возразить.***
В субботу перед днем Благодарения вся компания собирается в доме Уилла… ну, почти вся, за исключением Макс, которую посадили под домашний арест за ночной побег в день, когда Эл закрыла Врата. Лукас все время твердит Майку, что это всё полная чушь, когда видит её в школе, но разве они могут ей помочь? Так что сейчас они развлекаются впятером, в сопровождении Джонатана и Нэнси, потому что Джойс и Хоппер все ещё не могут оставить ни Уилла, ни Джейн без надзора. Мальчики играют в Sorry! , Эл наблюдает за ними, уютно устроившись рядом с Майком. Лукас просто не может время от времени не коситься в сторону этих двух. Особенно в те моменты, когда Эл задает вопрос, и Майк наклоняется ближе к ней и шепчет, чтобы не мешать остальным. Это выглядит слишком… интимно? Лукас не может подобрать слова получше, потому что всё — от тона голоса Майка и того, как взгляд Эл скользит по лицу его лучшего друга, когда Уилер отвечает, до приторно сладких полуулыбок, которыми они обмениваются — нельзя описать иначе. Это странно, потому что буквально месяц назад Лукаса тошнило от этих голубков, но теперь их отношения вызывают в нём сложный водоворот эмоций: облегчение от того, что Элевен вернулась, что с ней все в порядке, счастье, что Майк снова стал самим собой (хотя и не совсем — около него по-прежнему витает много гнева и обиды, но Эл, прижимающаяся к его боку, творит чудеса). Но преобладающая эмоция — это зависть, простая и очевидная, отличающаяся от той, которую Лукас испытал при виде целующихся на пути в ванную Джонатана и Нэнси, та была скорее толчком к размышлениям на тему — а будут ли у них с Макс когда-нибудь такие поцелуи и на что это вообще похоже по ощущениям. Нет, зависть, возникающая в нём сейчас, другая. Майк чувствует себя так комфортно рядом с Эл, так легко и открыто, как будто знает, что ему дан второй шанс, и хватается за него обеими руками. Уилер смотрит на Элевен, будто она висящая в небе луна, и никакие подшучивания не могут заставить его смущаться своей привязанности. Честно говоря, Лукас не может понять, смутился бы он, если бы Макс когда-нибудь посмотрела на него так, как Эл смотрит на Уилера в ответ (так, будто не может поверить, что Майк рядом). Между ними сплошная уверенность, как будто они точно знают, что думают друг о друге, и что чувства никогда не изменятся. Вроде закона всемирного тяготения или чего-то такого же фундаментального. Вот этому Лукас и завидует, их уверенности. Он понятия не имеет, как отчаянно хочет быть чьей-то — Макс — половинкой, пока не видит, как Эл обнимает Майка за плечи. Когда-нибудь, говорит себе Лукас. Когда-нибудь.***
Дастин призывает сделать небольшой перерыв, чтобы поесть, после того, как Уилл побеждает в Sorry! , и все пятеро встают с пола. Эл послушно следует за Лукасом, едва переставляя затекшие ноги, но ощущение теплых пальцев на её запястье заставляет девочку остановиться. Джейн разворачивается и с удивлением смотрит на Майка, который выглядит немного смущенным и нервным. — Слушай, Эл. Мы можем поговорить? Наедине? Её желудок делает сальто. Они ни разу не оставались вдвоем с тех пор, как проснулись вместе в день закрытия Врат. — Хорошо, — отвечает Эл, стараясь не выдать своё волнение (конечно, ей это не удаётся). Майк тянет её вглубь комнат, подальше от кухни, в тень. — Слушай, мм… Дело в том, что… Я подумал, что… — Майк закрывает глаза и качает головой. — Я не это хочу сказать. Он бурчит что-то себе под нос, но всё ещё держит Эл за руку, и она чувствует его напряжение и нервозность, потому что его ладонь становится немного липкой от пота. — Майк, — говорит она тихо и решительно. Уилер открывает глаза, и они встречаются взглядом. — Всё в порядке. Эл надеется, что это звучит ободряюще, но Майк послушно вздыхает и, кажется, немного расслабляется — Снежный Бал приближается, — говорит он, почти не делая пауз между словами, начиная шептать всё быстрее. — Ты помнишь? Я рассказывал тебе в прошлом году, но ты ушла, и, кажется, я не смог задать тебе этот вопрос в нужное время. И, я надеюсь, ты всё ещё хочешь пойти? Мы не обязаны идти вместе, но… Это очаровательно, он выглядит так трогательно, что сердце Эл просто тает. Она поднимает руку (ту, которую Майк не смог ухватить) и зажимает ему рот ладонью, заставляя замолчать. — Майк, — она улыбается ему. — Я пойду с тобой. Эл убирает свои пальцы от его губ и прежде, чем он успевает что-то сообразить, наклоняется для смазанного поцелуя в щеку. — А теперь давай, пойдём перекусим, — она разворачивается, чтобы присоединиться к остальным.***
Майк знает, что выглядит как полный идиот, когда смотрит ей вслед, но ему все равно. Девушка, которая ему нравится (которую он любит, шепчет голос в дальнем уголке сознания, но Майк игнорирует; для него это слово выглядит слишком страшным и большим), согласилась пойти с ним на Снежный Бал, только с ним. Его лицо покалывает в том месте, где её рука была прижата к его рту, и в том месте, где её губы коснулись его щеки. Он чувствует себя, будто за последние недели ничего не происходило, и Майк просто плыл по течению, а сейчас его неожиданно подняли над облаками, и ничто не сможет его спустить. Эл вернулась, она здесь, и она хочет быть с ним. Официально: Майк Уиллер — самый счастливый человек на свете.