Чудесное исцеление поможет, но не в этот раз

Ночь сегодня выдалась по-осеннему холодной, но и не мудрено — октябрь уже давно разметал свои багряные листья по всему Парижу. Адриан поморщился, хоть и почти не чувствовал низких температур под костюмом. Холод обычно бодрил, оставлял рассудок трезвым, не позволяя погрузиться в пучину ночного самобичевания. Темное время суток младший Агрест любил всей душой — в это время можно было оставить бедняжку — Адриана дома, высвободив далёкого от всех забот Нуара. Да только вот мысли в голову лезли нехорошие… Герой Парижа рухнул на самый край крыши мэрии и свесил ноги вниз, наблюдая за редкими прохожими и влюблёнными парочками, наслаждающихся романтикой ночных улочек города любви. Интересно, Ледибаг смогла бы полюбить кого-то вроде него? Немного безбашенного, надоедливого, несерьёзного, но преданного до последнего усика кота. А как отреагировала, сними он маску? В голове возникли возможные сценарии, где она разочаровывается или жалеет его, роняя солёные капельки на его уже не скрытое костюмом плечо. Адриан вздохнул. Нет, его Леди так никогда не поступит. Она, скорее, ни единой эмоцией не покажет жалость; да вот только кому нужен неполноценный партнёр? Парень сердито оцарапывает щёки, чтобы взять себя в руки. Вот-вот на ночной патруль придёт Ледибаг — сегодня их очередь охранять беззащитный ночью город. С тех пор, как в их команду вошли Карапас и Рена Руж, всё стало одновременно как проще, так и в разы сложнее. С одной стороны, больше напарников — больше времени на жизнь, с другой же… Кот Нуар очень скучал по тем временам, когда Леди ещё не была такой сильной и независимой, и всецело полагалась на него. Эх, были времена! Никаких секретов, полное доверие… Наверное, его напарнице приходится тяжелее всех — тащить на себе такую ответственность, совмещая долг с наверняка насыщенной обычной жизнью. Он раньше был моделью, и не понаслышке знаком с тяжёлым графиком. Поэтому Кот и не возражает, разделяя общие обязанности на два. В конце концов, костюм же у него никто не отбирает! Их команда подвижна, как песок — кто-то прибавляется на один раз, кто-то прилипает на постоянной основе. Где же его Леди находит всех этих людей? Есть какой-то тайный штаб, о котором он не знает? Она выбирает людей, как мастер Фу? Адриан представляет, как Ледибаг маскируется под старушку и просит подростков перевести её через дорогу. От этих глупых мыслей хочется по-детски захихикать, и он позволяет себе такую шалость. В голове проносится внезапная догадка. А если это всё — её друзья? В таком случае, друзей у неё много, Адриан даже как-то завидует. В коллеже ему удалось завести пару хороших друзей, да и с классом отношения хорошие, но чтобы вот так довериться кому-то… Юноша вспоминает о том, что Нино оказался Карапасом. Он же буквально предал Ледибаг, рассказав другу о своей личности. Его Леди постоянно твердит, как это важно — сохранять личности в тайне! Нуар задумывается, есть ли среди его друзей ещё герои? Голова от этих мыслей почему-то сильно кружится, и Агрест переключается на еле заметное резкое движение где-то слева. Посох ложится в руку как родной, и герой Парижа прижимает его к горлу нарушителя порядка быстрее, чем успел бы подумать. Вайперион понимающе улыбается, но Нуару чудится лёгкая насмешка в его глазах, и прижимает посох к чужому горлу чуть сильнее, чем требуется. — Прости, я тебя напугал? — Кому тут ещё следует бояться, — шипит Кот, всё же убирая оружие обратно за спину. Малодушная обида его всё ещё не отпускает, хотя с того дня прошло уже несколько месяцев. Ледибаг тогда понадобилась помощь другого супергероя, и между Адрианом и Лукой она конечно же, выбрала второго. Прямо перед его носом! Она же должна знать, что талисманы даруют огромную силу, вплоть до временного исправления здоровья! О, Кот Нуар уж знает об этом лучше других. День, когда он познакомился с Плаггом и получил свой талисман, стал для него самым счастливым за последние несколько лет. При воспоминании о нём на сердце всегда становится тепло-тепло, и совершенно необъяснимо хочется мурлыкать, как настоящему коту. О талисманах он кое-что помнил от мамы, и поэтому не слишком удивился, когда из подброшенной ему при очередном побеге из дома коробочки вылетел маленький чёрный котёнок-неудача. Наверное, ему нужно было испугаться, вспомнив, что талисманы могли сделать с людьми. Что наверняка сделали с его мамой. Надо было отказаться, помня о возможной разрушительной силе такого мощного артефакта. Но Адриан согласился без раздумий, восприняв это за шанс. В ту ночь новый герой Парижа надеялся, что рассвет никогда не наступит. Что мгла будет теперь царствовать вечность, ведь возможность свободно ходить на своих ногах напоминала очень хороший, но жестокий сон. Огромная сила разрушения хоть и ненадолго, но давала ему то, чего у него отобрала жизнь очень давно. Бегая по крышам, как маленький ребёнок, Адриан смеялся сквозь слёзы, отталкиваясь от края тростью, что при превращении за ненадобностью становилась лишь вспомогательным в битвах оружием. Теперь он стал сильным, он может защитить своих близких! Отца, Натали, Нино, Алью, Хлою, Маринетт! Он теперь не слабый и беспомощный, а герой! Сильный, свободный, здоровый, крутой герой! Ледибаг тогда, тоже недавно получившая силы, пришла проверить, что за кипиш он навёл в городе. Нуар и обнял её тогда крепко-крепко на эмоциях. Сказал, что её теперь тоже будет защищать. Букашечка так очаровательно улыбнулась ему тогда, хоть и говорит всегда, что глупому Коту всё кажется. Но коты-то отлично видят в темноте, он по себе знает! Снимать трансформацию на рассвете было особенно больно. Один раз попробовав на вкус свободу, Адриан уже ни за что не смог бы с ней расстаться, но время жестоко. Вымотанный Плагг тогда ничего ему не сказал, но видя состояние друга, Агрест устыдился. Хоть и ненадолго, квами даровал ему настоящие эмоции, а он явно заигрался в не принадлежащую ему жизнь. — Что ты здесь делаешь? На город произошло нападение акумы? — недоуменно спросил Нуар. Ледибаг же не стала бы давать талисман ещё кому-то, правда? — Нет, всё в порядке. Я хочу принять Вайпериона в команду и начать выводить его на ночные патрули, — отвечает за него приземлившаяся на крышу Божья Коровка. Нуар моргает несколько раз, пытаясь принять эту мысль, но в голове всё глючит, искрит и подвисает в самом настоящем непонимании. Неожиданно для него самого это непонимание превращается в обиду, что некрасивым потоком выплёскивается из него резкими холодными словами. — А почему у меня не спросила? Я думал, что мы с тобой на равных. Ледибаг поворачивается к нему и недоуменно поднимает брови, совершенно сбитая с толку. Её напарник, кажется, чем-то глубоко оскорблён. — Кот, я Хранитель. Думаю, я имею полное право давать кому-то талисманы под мою ответственность, — медленно отвечает девушка, подходя ближе к Коту. Тот отступает. Почему-то это ранит сильнее любых слов. — Да тут не в этом дело! Я думал, ты мне доверяешь! Что я для тебя больше, чем не достойный твоего внимания глупый член команды! — Нуар, кажется, впервые повышает голос на свою Леди, но обида комом давит на горло и не даёт здраво мыслить. Вайперион хмурится и подходит к ним ближе, не зная, кого надо защищать. — Признай, что ты просто ревнуешь! В чём проблема, если я даю талисман проверенному человеку?! — Да дело не в нём, а в тебе! Ты всё делаешь сама или просишь о помощи других членов команды! Кого угодно, кроме меня! — на глазах выступает влага, и герои, заметив это, встревоженно замирают. — Неужели за всё это время я не заслужил того, чтобы ты хотя бы раз со мной в чём-то посоветовалась? Попросила помощи? Доверила тайну? Адриан знает, что поступает некрасиво, закатывая сцену, но ничего не может с собой поделать. Ледибаг для него всё, и её недоверие бьёт посильнее безразличия отца. Он буквально жизнь готов за неё отдать! Да хоть все свои кошачьи девять! Неужели это всё впустую? — Кот Нуар, осторожней! Он слишком поздно замечает тёмную бабочку, но прежде, чем он успевает что-то сделать, Лука уже растирает её в пыль прямо перед лицами шокированных друзей. Когда он поднимает взгляд и смотрит ледяными глазами Адриану прямо в душу, все понимают, что будущее, которое Вайперион только что предотвратил, явно не было лёгким и приятным для них всех. Агрест замирает. Осознание обрушивается на него ушатом ледяной воды и он горько усмехается. — А знаешь? Ты права, Ледибаг. Сложно доверять тому, кто уже несколько раз попадал под влияние акумы. Я даже от себя не могу тебя защитить. Прости. Парень подхватывает шест и уносится прочь прежде, чем напарники успевают это понять. Слёзы жгут лицо, но ему нужно уйти. Нужно подумать.

***

Когда он встретил Ледибаг, он вселил в неё уверенность. Заразил своей извращенной отчаянной безрассудностью, дал толчок для раскрытия характера. А она уже, в свою очередь, давала ему вдохновение и мотивацию во всё остальное время. Сильная, храбрая, добрая — она быстро стала воплощением настоящей героини. Он же, в свою очередь, стал её тенью, её опорой и подстраховкой. Это был его долг, и он был для него благословлением. Его Леди заняла почти всё место в его измученном сердце, и эта безграничная любовь давала ему силы жить. Он хотел стать для неё тем, на кого бы она положилась. И он думал, что стал. Да только вот, ослепленный любовью, не заметил, как сам же предаёт доверие любимой. Адриан спрятал лицо в коленках, обнимая себя руками. Сердце неприятно ныло, глаза щипало, и он никак не мог справиться с лишними сейчас эмоциями. А если Бражник пошлёт вторую бабочку? Его аккуматизация будет слишком опасна и болезненна для Ледибаг. — Нашёл, — тихий шёпот совсем рядом в этот раз его не испугал — тонкий кошачий слух узнал поступь Вайпериона ещё за три крыши. Адриан никак не отреагировал, продолжая с каким-то необъяснимым стремлением рассматривать случайных прохожих. Время близилось к первому часу ночи, но люди не слишком спешили домой. Наверное, доверяли героям Парижа. Да вот только опасность исходит не только от акум, а защитить каждого не под силу даже им. Что же тогда ими движет? Глупость? — …Кот Нуар? Ты слушаешь? Не этому его учил отец. Игнорировать людей было крайне невежливо, да только вот в последнее время он сам себя не узнавал. Будто бы чёрная, застарелая обида, копившаяся в нём годами, переполнила его тело и стала выливаться наружу, разочаровывая его близких. Иногда ему вообще казалось, что его губы становились чёрными, как от проклятия Злобного Купидона. Только вот на кого он обижался? На отца? Что ж, его можно было понять. Он справлялся как умел — всё же его любовь к маме была слишком сильной. Тогда на себя, не сумевшего избавиться от разрушающего чувства вины за Клода? Может, он обижается на маму, что пожертвовала собой ради его жизни, хотя самому Адриану этого было совсем не нужно? Если бы только мама была рядом… Нет, он сам бы отдал свою жизнь ради своей семьи без секунды раздумий. Эмили просто слишком его любила. А любовь ведь не преступление, так? Тогда, наверное, он обижался на эту дурацкую жизнь с крайне несправедливой судьбой. Чем его семья заслужила такие испытания? За что у него развилось такое страшное заболевание, если он просто учился кататься на велосипеде? За что его самый лучший отец лишился своей самой идеальной и прекрасной жены? За какие такие грехи умерла его мама?! Тёплые крепкие руки аккуратно обхватили его со спины. Адриан вздрогнул, с трудом возвращаясь к реальности. Лука только что… обнял его? Нуар быстрым движением стёр мокрые дорожки с лица и попытался освободиться, но хватка у напарника была слишком сильной. Зачем он это делает? Считает его слабым? — Я не знаю, что причиняет тебе такую сильную боль, но пожалуйста, отдай мне хоть часть. Расскажи, и обязательно станет легче. Ты можешь мне доверять. Кот грустно усмехается и откидывает голову другу на плечо. Чужое дыхание на шее немного отвлекает, ускоряя сердечный ритм. «Это всё тактильный голод», — успокаивает себя он и вздыхает, собираясь с мыслями. Что Куффен хочет, чтобы Адриан ему сказал? Что он в этой жизни потерял слишком много и теперь боится потерять ещё и доверие Ледибаг? Что он чувствует себя беспомощным и бесполезным теперь ещё и в костюме? Так глупо… — Ну, для начала можно поговорить о том, что ты сейчас чувствуешь к ней, — Кот вздрагивает, понимая, что невольно начал думать вслух. Вайперион всё ещё обхватывает его посреди груди, словно боится, что Нуар сбежит и натворит дел. Но похоже, от его друзей сбежать будет весьма проблематично. Подумав ещё немного, он сдаётся. — Я влюбился в неё ещё на нашей первой миссии, — грустно улыбается Адриан. Друг замирает, прислушиваясь. — Она была такой… замуррчательной, Лука. Такой храброй, такой крутой! Мне кажется, она умяудряется сочетать в себе только самые лучшие качества. Мне захотелось стать достойным её. В жизни я… совершенно бесполезный и беспомощный. Это меня в пору защищать, словно принцессу, — Адриан закатывает глаза. Вайперион запускает одну руку ему в волосы, но Кот этого не замечает, сосредоточенный на рассказе. — В жизни она никогда бы меня не выбрала, это точно. Но я надеялся, что когда я становлюсь сильным Нуаром, она может мне доверять. Дурак такой, не видел, что сам подрываю её доверие раз за разом. Ты будешь для неё куда более надёжным напарником, — грустно, но искренне улыбается Кот. Он чувствует, как руки, обнимающие его, разжимаются, и ему хочется свернуться в клубок, уйти, исчезнуть, лишь бы не видеть разочарование в других глазах. Он слышит глухие шаги по крыше и вздрагивает, когда герой опускается на корточки перед его лицом. Нуар упорно избегает чужого взгляда — страх всё пересиливает. — Адриан, посмотри на меня. Парень неверяще переводит взгляд на Вайпериона, и видит собственные расширенные зрачки в чужих глазах. Ему же не послышалось? Напарник смотрит внимательно, будто в самую душу заглядывает, и в сочетании с голубой радужкой это немного пугает. Откуда Лука узнал его имя? Он был недостаточно скрытным? Пресвятой каламбер, в последнее время он был слишком рассеянным. Плагг его убьёт. — Не знаю, заметил ли ты, но ты назвал меня по имени. А из-за того, что я старался быть максимально скрытным, — Лука делает паузу и невольно задумывается, что-то вспоминая, — мою настоящую личность, кроме Ледибаг, мог знать только один человек. И это ты, Адриан. День, когда… — … Ледибаг выбрала тебя. Адриан отстраняется, вновь пытается замкнуться, спрятаться от неприятных воспоминаний, но Лука не позволяет; он кладёт ладони на его плечи и крепко, до легкой боли сжимает, пытаясь завладеть вниманием Кота. Начинается дождь, пока ещё редкие холодные капли шелестят по крыше и подгоняют загулявшихся парочек по домам. Звуки ночного города стихают за мелодией усилившегося ливня, и сидеть на мокрой и холодной крыше становится всё неприятней с каждой секундой. Лука чуть сдвигается, неосознанно стараясь спрятать друга от промозглого ветра, и твёрдо, но вкрадчиво объясняет, будто это известная истина. — Ты не бесполезный. Ни как Кот Нуар, ни как Адриан. Ледибаг… ты всегда был для неё особенным, с самого начала. Разве ты не замечаешь? Вы с ней команда, части одного целого. Она никому не доверяет, как тебе. А ошибки все совершают, но на то вы и напарники, чтобы вместе их исправлять, как думаешь? Кот поднимает голову, бросая неуверенный взгляд на Вайпериона. Тот ободряюще улыбается ему и аккуратно прислоняется своим лбом ко лбу Адриана. Агрест замирает и, кажется, перестаёт дышать. Дождь всё усиливается, и теперь ощутимо бьёт по голове и шее, но герои игнорируют его, поддавшись волшебству момента. Лука продолжает немного потеплевшим тоном. — Ты стал мне хорошим другом, Адриан. Твоя болезнь не причиняет мне и капли неудобства. Я даже рад, что могу позаботиться о тебе лишний раз, но это не значит, что я считаю тебя слабым, — в голове проносится воспоминание о совместном вечере с друзьями на корабле семьи Куффен. Адриан тогда уронил трость в воду, и Лука любезно подставил для него своё плечо, пока Маринетт, Алья и Нино ныряли в воду, пытаясь достать трость. Нуар улыбается. — Я уверен, что ты стал особенным не только для меня. Я видел немного, но уверен, что Ледибаг не может потерять к тебе доверие из-за такого пустяка. Почему бы тебе не поговорить с ней при следующий встрече? Лука мягко улыбается, и Адриан тоже не сдерживает облегчённой улыбки, в порыве чувств прижимаясь к нему в благодарственных объятьях. Почему-то всё ещё теплая ладонь неловко хлопает его по плечу, и Агрест полувозмущённо ворчит о слишком тяжелой руке некоторых хладнокровных, на что друг лишь тихо фыркает и треплет его волосам. По крышам раздаётся заливистый смех. Завтра они точно заболеют.