ОДИН ВЗДОХ ДО РАССВЕТА

...Новорожденный день был на редкость хорош. Утреннее солнце облачило лес в пылающее туманное красное золото. Тени от деревьев ложились широкими дымно-прозрачными полосами, чуть колыхаясь, будто живые. В воздухе пахло льдистой свежестью и еще не распустившимися цветами. Пахло весной. Жизнью. И звуки вокруг были голосами жизни. Пение ветра. Шорох шагов по сухой, кое-где покрытой инеем траве. Отрывистый, короткий смех… …– Туше! – Клинок лязгнул о клинок и замер в нескольких миллиметрах от кожи. – Теряешь форму, Неф. – На себя посмотри, – процедил Лорд Звезд, с трудом переводя дыхание. – Сам четыре раза прокололся. – А ты – пять, – Кунсайт выпрямился, откидывая со лба снежно-белую прядь. – Раньше ты так быстро не выдыхался. – Я и не выдохся… – …я просто собрался передохнуть, – донесся сверху ехидный голос Зойсайта, который с удобством устроился на одной из нижних ветвей дерева. – Кун прав. Теряешь форму. – Злорадствуешь, рыжий, – обреченно вздохнул Нефрит. – Неа, – беспечно отозвался тот. И с точно скопированной интонацией Джедайта добавил: – Хладнокровно констатирую факт. У вас с Куном дело всегда заканчивалось вничью, а Энд тебя только на последнем раунде уламывал… – На последнем раунде, значит?.. – Синие глаза опасно сузились. – А сейчас еще не последний. – И Лорд Звезд обернулся к своему сопернику. – Ну, северный волк? Готов? – Неф, мы договаривались на пятиминутную передышку, – возмутился Кунсайт. – Дай хоть дух перевести. – Пять минут уже прошли, – отрезал тот. И поднял меч. – Ангард! Лорд Льда собрался было сказать что-то шутливое, но осекся, увидев глаза друга. Непреклонные. Узкие, как бритвы. С опасным серо-стальным отливом в зрачках. Хаос, а Зой его действительно задел! Но, может, для него сейчас так даже лучше… И Кунсайт покрепче сжал рукоять своего оружия: – Неф, а ты все-таки изверг. – Я в курсе. – Во взгляде Нефрита мелькнули гневно-смешливые искры. – Ангард! С резким визжащим звуком сталь сцепилась со сталью. …Слушая знакомые с далекого детства звуки сражения, Зойсайт прислонился спиной к стволу дерева, откинул голову. Твердые чешуйки коры впивались ему в затылок, но это ему даже нравилось. Как и холодный воздух, и сладко-горький запах набухших почек, в которых просыпались листья. И ветер, пронзительный, свежий, игристый, как вино. Весна. Уже скоро. Совсем скоро… Он совершенно сознательно довел своего друга до белого каления. Он достаточно хорошо знал Нефрита, чтобы при желании легко его разозлить. А именно это Второму Лорду сейчас требовалось больше всего, чтобы снова стать собой – а не той бледной тенью, что каждую ночь слепо таращилась в камин. Зой небрежно покачал ногой в воздухе и довольно ухмыльнулся, наморщив нос. Такой, рассерженный, Нефрит ему нравился намного больше… Такой он был больше похож на себя. – Туше! – Лорд Звезд торжествующе вскинул клинок. Его волосы окончательно спутались от резкого ветра, но глаза горели… почти радостно. – Ты меня и не коснулся даже! – возмутился Кунсайт. – Да ну? А это? – Нефрит поддел острием меча край разреза на рукаве его рубашки. – Сучком зацепило? – Так не поцарапало же! – Было касание, – флегматично отозвался Зой со своей ветки. – Счет «пять-пять». Ничья. – Касание не считается. – Да ну? А что тогда считается?.. – Неф, ну ты из… – И снова они ссорятся. – Ага. Мальчишки, чего с них взять… Голоса были негромкими, немного насмешливыми и… странно знакомыми. Один – низкий, терпкий, чуть резковатый, а другой – напевно-мелодичный, прохладный, как море. – Что за… – Кунсайт нахмурился и оглянулся вокруг в поисках тех, кому эти голоса принадлежали. – Кто здесь? – Похоже, Мичи, они нас позабыли. – Первый голос откровенно веселился. – Вероятно, срок был слишком долгим, – промурлыкал второй. – Или чья-то память – слишком короткой… Нефрит нахмурился. Эти глубокие, музыкальные интонации напомнили ему кое-что. Он помотал головой. Нет, не может быть… Сзади послышался шорох: Зой мягко, как кошка, спрыгнул на землю. – Эй! – звонко крикнул он в пространство. – Вы там кто? Ветер рассмеялся и диким конем пронесся по оголенным кронам деревьев, играя сухой листвой. А когда он утих, то сзади негромко донеслось: – Не узнали? Они резко обернулись – синхронно, все трое, как один – с быстротой, выработанной тысячами сражений. На восточном краю поляны, в дымно-золотой утренней тени смутно виднелись два силуэта – вроде бы парень и девушка. У девушки были пышные волнистые волосы, легко летящие по ветру. – Небо и Хаос… – потрясенно произнес Кунсайт. – Это же… – Небо и Хаос? – Переливчатый смех колыхнул пространство, словно кисейную вуаль. – Ну, не совсем… – Да уж, так нас еще не называли, – фыркнул второй голос. – Вот, дожили же до этакой чести! И фигура, похожая на парня, шагнула вперед. Солнце заплескалось на коротких прядях цвета бледной пшеницы, превращая их в шлем из воздушного золота. Аквамариновые глаза пылали, как две звезды, застигнутые рассветом. Яростные, насмешливые, опасные. И очень знакомые. Нефрит резко выдохнул и шагнул вперед. – Вы, – негромко сказал он. – Мы, – чуть улыбнувшись, воительница Нептуна подошла к подруге, став рядом. Ее взгляд был чисто-глубоким и холодным, как океан. – Полагаю, вы нас не ждали? Никто не ответил. Молчание длилось и длилось – прозрачное, невесомое и одновременно давящее. Как облако, готовое в любой момент превратиться в бурю. Пять взглядов скрещивались, как клинки, но никто не произносил ни слова. Ветер шептал что-то тревожное, тонко позванивая в ветвях. И Кунсайт вспомнил другой ветер. И другое молчание, которое так же висело между ними несколько жизней назад. …Тогда это был их последний разговор с Воинами Стихий. Но даже сейчас, сквозь обманчиво тонкую пелену памяти, все казалось таким реальным, будто было только вчера. Глубокое, ясно-синее небо Ариэля с едва заметными искорками звезд. Голубой шар Седьмой Планеты, расчерченный золотой сеткой вихрей и облаков. Огромный, призрачно-невесомый, чуть светящийся, занимающий половину горизонта. Мягкий молочный свет, разлитый в воздухе. Ветер, плотный, осязаемо-упругий, пахнущий скошенной травой. Тяжелые парчовые ленты, расшитые хризолитами, слабо колышущиеся в высоких арочных проемах. Тонкие матовые мраморные колонны. Разводы белого, серого и розового цветов сплетаются в текучий, плавный узор. Полупрозрачный пол, выложенный плитками синего агата. Слоистый, мерцающий камень отполирован до влажной гладкости, и оттого похож на поверхность глубокого озера. В этих призрачных водах отражаются две тени – светловолосая и другая, с локонами цвета южных морей. И две пары глаз – холодно-ясных, внимательных. Беспощадных. Голоса отдаются эхом в прохладном, открытом всем ветрам зале. – …Итак… это война? Молчание. Хаура, принцесса Урана, высказала сейчас то, что они четверо до сей минуты боялись произнести. Смешно! Будто, не называя беду по имени, можно ее отвести… – Да. Это война. – Всегда ровный голос Кунсайта сейчас похож на потрескавшийся лед. – Насколько все серьезно? – Тон принцессы Восьмой Планеты обманчиво-безмятежен. – Несерьезных войн не бывает, леди Мира, – сухо отвечает Джедайт. – Спрошу иначе, – Нептун на миг опускает ресницы. – Вы знаете, что за сила стоит за Берилл? Тишина. Секунда. Две, три. Ветер тонко свистит в кружеве колонн цвета утренних облаков. – Что бы это ни была за сила, мы не уступим ей Терру, – всегда дипломатичный Нефрит на сей раз резок и сух. Синие глаза подавленны и усталы. Опять знает что-то о будущем? Что-то… неприятное? Выражение взгляда Второго Лорда явно не укрывается от Хранительницы Морей. Но она, по обыкновению, предпочитает промолчать. Только чуть ниже опускает ресницы, пряча за ними свои мысли. Воительница Урана, наоборот, срывается со своего места и нервно прохаживается туда-сюда, будто синие плитки пола жгут ей ступни. Замирает у высокого окна, смотрит на огромный шар, по которому медленно плывут тени спутников. Величественный Оберон. Титания. И траурно-черный Умбриэль с огоньками сапфировых шахт… – Ветер неспокоен, – отрывисто говорит она. Длинные золотистые нити облаков в атмосфере Седьмой Планеты колышутся в такт ее волосам. – Не надо вам ввязываться в это в одиночку. – Терра никогда не просит помощи. – Голос Первого Лорда напоминает сталь. – Это вопрос чести. И это решение Эндимиона. Принцесса Урана что-то раздраженно бормочет о некоторых безголовых принцах, от избытка дури лезущих в герои. Но вслух не произносит ни слова. – Нет ничего бесчестного в том, чтобы принять поддержку со стороны, – Нептун чуть нахмуривается. – Ни одна планета не откажет. Тем более – сейчас… – Нет, – вырывается у Зойсайта. Младший из четверых, он еще робеет на таких встречах, но сейчас явно не может молчать. – Нельзя вмешивать в это невинных. Если вдруг… Он осекается и замолкает. Воительницы Стихий понимающе переглядываются. Конечно. Принцессы Внутренних Планет. – Они уже не дети, – негромко говорит Нептун. – Они – воины и не боятся битвы. – И именно поэтому – нет. – Всегда сдержанный голос Третьего Лорда тверд как плутонианский лед. – Их не должно коснуться… все это. – Боюсь, что их уже коснулось все это, – спокойно отвечает Хранительница Морей. – В тот самый момент, когда они встретились с вами. – Тем более мы должны их защитить. – Голос Нефрита мягок, но непреклонен. – Защитить?!.. – резко выдыхает Уран. – О, Небо! Защитить!.. Она хочет добавить что-то еще, но сталкивается взглядом с подругой и замолкает. Только на губах появляется странная, тяжелая усмешка – горькая, как полынь… …Только потом, много веков спустя они поняли, о чем промолчала тогда Хранительница Бурь. Поняли, ЧЕМ обернулась для их возлюбленных эта защита. Ах, если бы они знали тогда!.. Изменилось ли бы что-нибудь, если бы они знали?.. …– Мне все это не нравится, – категорически заявляет Уран. – Совсем не нравится. Вы, парни, не обижайтесь, но вы сейчас совершаете ошибку. – Что ж, – после недолгого молчания говорит Кунсайт. – Пусть так. За все наши ошибки мы ответим. Полностью. – Может случиться так, что ответите не только вы, – очень тихо произносит Воительница Нептуна. – Мы сделаем все, чтобы этого не произошло. – Вы не всемогущи. – Этот вопрос решен, Воины. – В голосе Первого Лорда явственно сквозит сталь. – Не стоит к нему возвращаться. Принцесса Урана набирает в грудь воздуха, явно намереваясь возразить, но взгляд подруги останавливает ее. Мира, Леди Нептун, плавно поднимается со своего места и подходит к окну. Длинное платье невесомо парит на ветру шелковым облаком цвета ультрамарина. – Это их выбор, Ветер, – тонкая рука ложится на плечо Воительницы Бурь. – ИХ выбор. Уран стискивает зубы. Потом поднимает глаза – их пылающая голубизна горька, как хина. – Ваше право и ваша воля, Небесные Короли. – Ее голос напоминает зазубренный клинок. – И да будут дни Терры бесчисленны. – Подчеркнуто формальная фраза официального прощания показывает, насколько она уязвлена. – Буря, – тихо говорит Нефрит. – Мы уходим, не зная, вернемся ли обратно. Давайте расстанемся друзьями. Подруги оборачиваются к ним. Подходят. Аквамариновые и сине-зеленые глаза мерцают подозрительной влагой, но лица остаются сухими. Воины не плачут. Особенно перед тем, как идут в битву. Или провожают на нее. – Ясного клинка, крепкого щита, верного друга… – старинное пожелание всем, отправляющимся на войну. – …Холодной головы, горячего сердца, отважного духа… – Девичьи ладони поочередно ложатся на плечо каждому из четверых. – …И возвращения, – говорят они в два голоса. – Возвращения домой. Такими они тогда и запомнили их. Воительницы Стихий стояли, взявшись за руки, на фоне темно-синего неба. Ветер теребил их волосы, в воздухе был разлит приглушенный свет, и от этого казалось, что в бледно-золотых и дымчато-голубых прядях запутались маленькие звездочки. И глаза их были ясны и непреклонны. Знали ли они тогда? У них не было дара предвидения, но невероятный инстинкт, бесчисленное множество раз выручавший их в битве, не подвел и в тот раз. Они чувствовали бурю. Но, верные принципам чести, позволили своим друзьям с Терры самим выбирать свой путь. Путь, который оказался роковым. И не только для Земли. Потому, что за жизнь одной планеты заплатили тогда восемь остальных. И вот, несчетные годы спустя они снова стояли перед ними – уже больше не принцессы уже давно мертвых миров. Стояли, все так же взявшись за руки, словно так и не разнимали ладоней все эти тысячелетия. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было… И что можно сказать им после всего, что произошло? О чем спросить? И что ответить? – Эй, друзья мои, вы там заснули? – Возмутительно бодрый и ровный голос Джедайта разорвал острую, как бритва, тишину. – Мы сегодня намерены завтракать? Чай уже… – Он вышел из-за деревьев и резко замолчал. – Лорд Джедайт, – мелодично произнесла Нептун. – Рада вас видеть. – Ага, вот теперь точно все в сборе, – коротко хохотнула Уран. В течение целых пяти секунд все присутствующие могли созерцать редчайшую картину: растерянного Джедайта. Впрочем, ошеломленное выражение очень быстро исчезло с его лица. Он шагнул вперед и плавно поклонился – точь-в-точь тем поклоном, который по древнему этикету предназначался особам королевской крови. – Леди Хаура. Леди Мира. Счастлив приветствовать Ваши Высочества. Фраза прозвучала совершенно невозмутимо, а если голос Третьего Лорда и дрожал слегка, то на это вполне можно было закрыть глаза. Уран рассмеялась – уже по-настоящему. – Фу-ты, ну-ты, какая важность. Просто Харука и Мичиру, без выкрутасов. Какие мы теперь высочества? – Некоторые вещи не меняются, – покачал головой Нефрит. – А некоторые наоборот, меняются слишком сильно, – негромкий голос воительницы Нептуна был похож на шелковую плеть. – Не правда ли, милорды Ши-Тенноу? Ветер рванулся куда-то, резким порывом тряхнул верхушки деревьев. И все почувствовали, что игры закончились. …Лорды знали – с первого момента, как поняли, кто перед ними – что с этими двумя все будет совсем не просто. И это еще мягко сказано. Из всех сенши Воительницы Стихий больше всего походили характером на неукротимую террианскую четверку. И поэтому они, в своем роде, видели Небесных Королей в наиболее реальном свете – без иллюзий, романтического флера и налета героизма. Они видели – и понимали – их жестокость, беспощадность, горечь, рожденную войной. Они хорошо их знали. Может быть, даже слишком хорошо. И именно поэтому они были теми, кому сложнее всего будет простить. Небо свидетель, слово «прощение» было явно не из их словаря. Вот почему разлитое в воздухе теплое золото сейчас превратилось в лед. А взгляды, впившиеся друг в друга, были острее стальных клинков. И никто не торопился начать разговор. Потому что все знали, что разговор этот станет битвой – только вместо мечей будут слова. Что ж. Язык сражения привычен воинам больше всех прочих, верно?.. Воительница Урана сделала шаг вперед – плавно, почти лениво. Но Кунсайт кожей почувствовал, как беззвучно стонут нити пространства, прогибаясь от чудовищной силы, заключенной в стройном девичьем теле. – Значит, Терра никогда не просит помощи? – тихо спросила она. – Значит, это вопрос чести?.. – Леди Уран… – начал Кунсайт, но его явно не услышали. – …Значит, вы не хотели вмешивать в это невинных? – Хаура, это… – …Значит, хотели их… защитить? – Последнее слово прозвучало, как удар. Кунсайт стиснул зубы. – Да, – выдохнул он. – Да, Хаос все раздери, мы хотели их защитить. – Что ж, вы ЗАЩИТИЛИ. – Мягкий, музыкальный голос воительницы Нептуна хлестнул, как плеть. – И теперь вы готовы ответить за свои ошибки? – Да, готовы, – очень тихо сказал Нефрит. И еще тише добавил: – Если нужно, то и… своей жизнью. – Жизнью? О, ради Небес! – Харука резко, зло рассмеялась. – Вашу жизнь вы уже дважды пустили дракону под хвост. Вам этого мало? – Умереть просто, – негромко произнесла Мичиру. – Смерть завершает все. А вот чтобы остаться и жить… нужно гораздо больше мужества. – И она холодно усмехнулась: – Так что ваша смерть, милорды, нам ни к чему. – Смерть уже была, – процедил бледный, как бумага, Зой. – И, на самом деле НИЧЕГО она не завершает. Видели – знаем. В яростно-голубых глазах воительницы Бурь мелькнуло что-то. Боль? Сочувствие?.. Но она быстро опустила ресницы. – Давно хочу спросить, – тихим, свистящим голосом сказала она. – Каково это было? – Что? – беззвучно спросил Нефрит. – Убивать свою планету. Фраза обожгла, как лезвие, полоснувшее по горлу. Остановила дыхание, замораживая кровь. Запрещенный удар. Слишком больно. Слишком… – Вы хотите знать, как это было? – Джедайт неожиданно шагнул вперед. Его лицо было спокойно-сосредоточенным, как и всегда. Только глаза полностью лишились красок. – Это было… похоже на смерть, да. – Он говорил ровно, безжизненно, как автомат. – На смерть, которая длится и длится, и длится, разрывая каждый нерв, пока сердце не сходит с ума от боли. А ты продолжаешь ходить, дышать, даже смеяться… только уже не от радости. – Джед… – начал Кунсайт, но Третий Лорд не услышал его. Или притворился, что не услышал. – …И в конце концов не остается ничего, кроме холода и боли. И пустоты. И ты начинаешь ненавидеть воздух, которым дышишь, землю, по которой ходишь, людей, с которыми говоришь. Начинаешь ненавидеть весь мир. И больше всего хочешь уничтожить его, стереть в порошок… и самому исчезнуть вместе с ним, потому что… – Потому что?.. – Негромкий голос Мичиру звучал странно-мягко. – Потому что сильнее всего начинаешь ненавидеть себя, – ответил вместо него Нефрит. – Там, по другую сторону Тьмы, зависнув между жизнью и смертью… себя ненавидишь больше кого-либо другого. Вот так. И он замолчал, прикрыв глаза. Хаос, прикасаться к этому было еще слишком тяжело. Будто сжимать раскаленный металл. Потом он услышал чей-то вздох. И, подняв ресницы, увидел, что воительница Урана… улыбается? – Эй, ребята, – вдруг спросила она. – Здорово вам досталось, да? – Не надо жалости, – резко выдохнул Кунсайт. – Все, постигшее нас, было результатом нашего собственного выбора. И пощады мы никогда не просили. И тут в наступившей тишине раздались звуки, самые неожиданные из всех возможных. Харука смеялась. Смеялась совершенно искренне, почти радостно, и уж точно не горько. – Парни, вы все-таки нечто, – отсмеявшись, выдохнула она. – Жалость? Вот в чем-чем, а в жалости такие головорезы, как вы, нуждаетесь меньше всего. Да и пощада… Она вам не нужна. – А прощение, Буря? – внезапно спросил Нефрит. – Как ты считаешь, оно нам тоже не нужно? – Не от нас, – негромко произнесла Мичиру. – У нас нет никакого права судить вас. И… никакого желания. – Никакого права? – невыразительным голосом произнес Джедайт. – Ну, положим, право у вас есть. Как и у всех, кто тогда… – Нет, Мичи права, мы плохие судьи, – покачала головой Харука. – Потому что в вашей ситуации мы… – Она замялась. – Мы поступили бы так же. – По-моему, это именно вы тогда были теми, кто нас отговаривал, – откровенно удивился Зой. – Ну, так советовать всегда легче, чем принимать решение, верно? – Насмешливые глаза воительницы Нептуна были холодны, почти циничны, но в самой их глубине таилась печаль. – Неизвестно, какое решение приняли бы мы на вашем месте. Хотя… – Она осеклась и продолжила голосом, вдруг утратившим музыкальность: – Хотя нет, не так. Мы знаем, какое. – Знаете? – негромко спросил Кунсайт. Девушки переглянулись, и их глаза плеснули мгновенной тенью воспоминаний. – Это долгая история, северный волк, – криво усмехнулась Харука. – Долгая и… не очень приятная. Когда-нибудь мы расскажем ее… но не сейчас. Сейчас не место и не время. Скажу только, что не нам говорить с вами об ошибках… и о прощении. Все замолчали. Что-то стояло за словами Хранительницы Бурь, что-то тяжелое и невозможно печальное. Что-то, не прошедшее бесследным ни для кого. – У меня сложилось такое впечатление, что мы тут пропустили огромную кучу безобразий, – произнес, наконец, Нефрит. – В точку, – мрачно выдавила Харука. – Просто немеряную кучу. – Энд… в общих чертах рассказывал нам о том, что здесь происходило, – сказал Кунсайт. – Спасибо, что не оставляли девочек одних. – Они – наши сестры, – тихо ответила Мичиру. – Но не надо вам нас благодарить. Не за что. – На самом деле они всегда отлично держались, – добавила Уран. – Небо свидетель, ни одна из них никогда не отступала. Наши девочки выросли настоящими воинами. – Да, – беззвучно выдохнул Джедайт. – Им пришлось. Он резко отвернулся, но Нептун успела уловить его взгляд. Как и взгляды всех остальных. – Они… не простили? – мягко спросила она. – Неверная постановка вопроса, – грустно улыбнулся Нефрит. – Они-то простят. Серенити и Минория уже простили. Но мы себя – нет. – И не простите, – спокойно сказала Харука. – И нечего так на меня смотреть, Мичи. Ты это понимаешь. И вы, господа, тоже. Такие, как мы, ничего себе не прощают. Она повернулась, смотря прямо на солнце. Золотые лучи играли на светлых волосах, как корона. – Но это не повод опускать руки, – резко добавила она. – Наоборот. Это, друзья мои, очень веский повод жить дальше. Пока ты жив, все можно исправить. А вот от смерти не становится легче никому. – Да, – эхом отозвался Лорд Иллюзий. – От смерти не становится легче никому. Они замолчали. Но это молчание больше не было непереносимым. Оно было тяжелым, но… да, оно было правильным. …Враги или друзья?.. В этом молчании звенели несказанные слова. Боль. Память предательства. Клятвы исполненные и нарушенные. Месть и … И прощение. Есть вещи, о которых говорить необязательно. Все скажет тишина. Враги или друзья? Риторический вопрос, господа. И на другом краю молчания пять пар глаз улыбнулись друг другу. …– Кстати, – уже другим, бодрым голосом, сказала Харука. – Сатурн передает вам привет. Она за вас немного переживает, кстати. – Маленькая леди? – Нефрит, кажется, обрадовался. – Она сейчас на Земле? – Сейчас мы все на Земле, – тихо ответила Мичиру. – Другого места нет. – Хаос, конечно… – Кунсайт процедил сквозь зубы ругательство. – Глупый вопрос. – Привыкнете еще, – усмехнулась Харука. – Вас много сюрпризов ожидает. – Умеешь ты успокаивать, Буря, – покачал головой Первый Лорд. – А то как же, – оскалилась та. – В этом я несомненный специалист. Многие демоны это признали. Зойсайт фыркнул: – Я прямо начинаю радоваться, что нам не пришлось сталкиваться с вами в битве. – Да, – невинным голосом отозвалась Хранительница Морей. – Было бы немного неприятно вас убивать. – Ну, нас еще поймать надо было, – ухмыльнулся Лорд Огня. – Поймали бы, – спокойно сказала Мичиру. – И потом… – Ага, и что потом? – Потом сделали бы то, что должны, – ровным голосом сказала Уран. – Как и всегда. И, глядя в беспощадно-ясные, непреклонные глаза с древней печалью на дне, четверо друзей поняли – она не шутит. Воины Стихий сделали бы именно то, что должны. Как делали это всегда. – Но мы рады тому, что этого все-таки не случилось, – мягко сказала Нептун. – И тому, что вы вернулись, мы как бы тоже рады, – ухмыльнулась Уран. – А то как-то скучновато было без ваших выкрутасов. Хотя… – и ее глаза засмеялись, – хотя вы все-таки заслуживаете пары хороших пинков. – …Исключительно в воспитательных целях, – пропела Мичиру. – Да пожалуйста, – Кунсайт улыбнулся откровенно по-волчьи. Только что зубы не оскалил. – Только это кто кого сильнее пнет, вот вопрос. Раньше у нас дело, как я помню, всегда оканчивалось вничью… – Так ведь сколько времени прошло, – вздернула бровь Харука. – Мы, знаете ли, на месте не стояли. – Так и мы не салфеточки вышивали, ага? – фыркнул Зой. – Вышивка полезна, – отпарировала Хранительница Морей. – Тренирует глазомер, формирует пространственное мышление и способствует выработке терпения. Масса полезных навыков, и потом… – она лучезарно улыбнулась, – это просто красиво. – И, бесспорно, вы преуспели в этом благородном искусстве, леди Мира? – невинно спросил Джедайт. – О, как и в искусстве уничтожения демонов, несомненно. – Улыбка принцессы Нептуна была прямо-таки ангельской. – Так их, Мичи! – рассмеялась Харука. – Вот погодите, первая же хорошая схватка все покажет. – Ждем с нетерпением, – вздернул бровь Лорд Льда. – Поразмяться было бы очень и очень неплохо. – Да всегда пожалуйста, – ухмыльнулась Уран. – Бой с подобными противниками будет честью для нас, – все тем же музыкальным тоном добавила ее подруга. В прохладном сине-зеленом взгляде мелькнули смешливые искры. – Ведь чем сильнее противник, тем приятнее его побеждать. Зой, уже открывший рот, чтобы что-то возразить, поперхнулся – то ли от хохота, то ли от возмущения. По мрачно-усталому лицу Нефрита скользнула тень улыбки. – Вы, как всегда, неподражаемы, леди Мира, – и он изобразил самый галантный поклон из Высшего дипломатического кодекса древней Терры. – Неподражаемы как в обычном сражении… так и в словесном. Певучий, переливчатый смех рассыпался в полном солнца воздухе. – Чего мне не хватало в нынешней эпохе, так это вашего умения делать комплименты, милорд, – легко улыбнулась Мичиру. – Вы все так же блистательны, как я вижу. – Скорее уж, хитер, как лисица, – буркнула Харука. – Хватит мне Мичи совращать, Звездочет, у тебя Лита есть. Искры во взгляде Второго Лорда погасли. – Еще нет, Буря. Пока еще нет. – Ох, – в аквамариновых глазах все еще плясали смешинки, но выражение их стало сочувственным. – Все так плохо? – Нет, – вздохнул Зой. – Все еще хуже. – Побила? – на полном серьезе спросила воительница Урана. – Нет! – Нефрит даже удивился. – Лита не такая. Она просто… – Он вздохнул. – Не хочет… видеть меня. И ей тяжело. Очень. – М-да… – протянула Харука. – Ну… наши девочки, они иногда такие непредсказуемые… – А мужчины иногда такие глупые, – протянула Мичиру. – Нет, правда. Вы находите себе грандиозные препятствия, потом героически преодолеваете их … а мелкой кочки под самыми ногами не замечаете. – Мичи? – осторожно спросила Уран. – Ты это о чем? – Я слышала рассказы девочек о сражениях с Темным Королевством, – ее подруга чуть склонила голову, словно размышляя. – И, если мне не изменяет память, там фигурировала некая Нару… Нефрит поперхнулся. Потом открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Отвернулся. – Литы не было тогда. – Его голос был еле слышным, но спокойным. – Но, конечно, девочки рассказали ей… Я полный олух, что не подумал об этом. – Ох, как ты сейчас прав… – протянул Зойсайт. – Не язви, рыжий. Разумеется, я всегда прав, ты разве еще не понял? – Нефрит мимолетно улыбнулся, но тотчас посерьезнел. – Да, я защищал эту девочку. Но… здесь нет ни одной причины для ревности, даю слово. – Это с вашей точки зрения, милорд, – мягко ответила Нептун. – Это с любой точки зрения. Ради Небес, Воины, я же один из Ши-Тенноу, в конце концов! Мы выбираем пару только раз в жизни, и это навсегда! Я любил Литу еще до того, как мы с ней первый раз увиделись. И я никогда не хотел никого другого, кроме нее. Без вариантов. – Но два года назад вы уже не были Ши-Тенноу, – сказала Харука. – Мичи права, Лита могла подумать… Да все, что угодно, она могла подумать! И вполне обоснованно! Неудивительно, что она сейчас на взводе. Я бы на ее месте полгорода снесла… – Возблагодарим Небеса, что вы не на ее месте, леди Уран, – тактично заметил Джедайт. – Ого, и у тебя наконец-то прорезался юмор! – фыркнула та. – Прямо прогресс. – И, не давая Лорду Иллюзий возразить, обернулась к Нефриту: – Так ты что-нибудь делать собираешься, Звездочет? – Собираюсь, – вымученно улыбнулся тот. – Но все-таки это абсурд. У меня просто не может быть никого, кроме Литы. Она – единственная. – А она об этом знает? – мягко спросила Мичиру. Нефрит, кажется, удивился. – Хаос, мне всегда казалось, что это ясно… Я говорил ей, столько раз… – Ну, так может, надо пойти и сказать еще раз? – улыбнулась Нептун. – Что-то мне подсказывает, что Литане сейчас очень нужны эти слова. – И не только слова, – проворчала Харука. – Ты ей нужен, балбес. Я помню, как тогда, давно, между вами аж искры летали… – Электрические, – невинно добавил Зой. – Рыжий!! Доведешь ведь! – Слова, слова… – Ну все, мое терпение лопнуло… – Остыньте уже, – страдальчески вздохнула Харука. – Сначала с принцессами своими помиритесь, а потом мор… хм… лица друг другу бейте. А то зачем вы им такие, побитые, нужны? – И ты, Брут… – покачал головой Нефрит. Воительница Урана коротко рассмеялась. – Вот и огрызаетесь уже. Вас, парни, не так-то просто сломать. Все правильно, так и держитесь. – Сами держитесь, – усмехнулся Кунсайт. – Скоро встретимся. – Ого. Уже можно начинать бояться? – очаровательно улыбнулась Нептун. – Я прям уже боюсь, – хохотнула Харука. Потом она внезапно стала очень серьезной. И тихо сказала. – Мы рады, что вы вернулись… Серые Коршуны. – Мы рады, – эхом отозвалась Мичиру. И, ничего больше не добавляя, они исчезли. Они никогда не любили прощаться. …– Рей сегодня опять нет… – озабоченно сказала Ами. – И на звонки она не отвечает. Надо узнать, в чем дело. Школьный двор, на котором они стояли, был залит ярким весенним солнцем. Его лучи были почти горячими и будто смеялись. О ночном дожде напоминали только особо стойкие лужи, которые, отражая небо, голубыми лоскутками поблескивали тут и там. – Что значит «опять»? – удивилась Мина. – Ее и вчера не было, – тихо сказала Усаги. – Просто ты тогда тоже не пришла, и поэтому не знаешь. – Я не пришла, потому что… – воительница Венеры вдруг покраснела, прямо до слез. – Понимаете, я не хотела… То есть, хотела, но… То есть, я… – Да ладно, не оправдывайся, – усмехнулась Мако. – Что мы, не понимаем, что ли? – Все в порядке, – Ами тоже улыбнулась. Улыбка у воительницы Меркурия вышла чуть грустной, но, как всегда, искренней. – Мы очень рады за тебя. Мина покраснела еще сильнее. … Она рассказала все еще этим утром. Запинаясь, страшно переживая и почему-то боясь поднять глаза на подруг. Нет, она вовсе не считала себя в чем-то виноватой. И не боялась, что ее сочтут предательницей. Просто при виде грустных лиц девочек собственное счастье на миг показалось ей неподъемной ношей. Они не удивились. Может быть, это была заслуга вездесущих Луны с Артемисом, а может, они и сами поняли. Скорее всего, так и было. Конечно, они не осуждали Мину и не завидовали ей. Сейлоры никогда не опускались до такого. Их Венера вся прямо светилась от счастья, и они были искренне рады за нее. Просто… счастье подруги живо напоминало им их собственные мечты – те, которым они так боялись – и так желали – поверить… И, видя печальные, потерянные глаза подруг, Минория не могла отделаться от неуловимого привкуса вины – едва ощутимого, но привязчивого, как хинная горечь. Она неожиданно подумала, что начинает понимать, как чувствовала себя Усаги, когда, прощаясь с ними, убегала на встречи с Мамору. Усаги… Сегодня она была необычно тихой. Ни разу не рассмеялась, не шутила, не болтала о пустяках. А когда улыбалась, то улыбка выходила грустной-прегрустной… – Уса-чан, – тихо спросила Мина. – Что-то случилось? Та вздрогнула. – Н…ничего. А почему ты спрашиваешь? – Потому что ты сегодня сама на себя не похожа, – вздохнула Мако. – Думала, мы не заметим? Усаги опустила взгляд. – Только я, что ли? – И она протяжно вздохнула. – Мы все сейчас… сами на себя не похожи. – Но мы – это понятно, – возразила Ами. – У нас есть причина, а у тебя… – Она вдруг осеклась и добавила глухим, изменившимся голосом. – Прости. Прости, я не должна была так говорить… Вдруг стало очень тихо. Огромный школьный двор был полон шума, смеха, топота сотен ног, но все равно стало тихо. Звуки будто умерли. – А у меня есть вы, – тихо сказала Усаги. – Вам плохо. Думаете, мне все равно? Думаете, я не знаю, как это?.. Девочки вздрогнули. Странные, горькие, очень взрослые нотки прозвучали сейчас в голосе их Лунного Кролика. – Уса-чан, – Мако осторожно положила руку ей на плечо. – Не надо, не мучь себя так. Прошлое нельзя изменить. – Прошлое? – прошептала Усаги. – Но как ты… – Как я поняла? – Ее подруга грустно улыбнулась. – Но оно же у нас всех общее, правда? Девочки ненадолго примолкли. – Мако-чан, а ты в порядке? – осторожно спросила, наконец, Ами. – Ты тоже почти не разговариваешь сегодня. Макото вымученно улыбнулась. – В порядке, – кивнула она. – Не надо за меня волноваться, девочки. Мы… мы же собирались узнать, как дела у Рей? – Да, – неуверенно отозвалась Ами. Слова подруги не успокоили ее: бледное лицо, сжатые губы и темные круги под глазами говорили сами за себя. Но спорить она не стала. – Ладно. Тогда пойдем, девочки? Усаги, Мина… Мина? Воительница Венеры не откликнулась. Она застыла посреди солнечного двора, не отрывая глаз от его края, где в тени деревьев стоял высокий человек в светлой, расстегнутой у ворота рубашке. Его волосы были белыми, как снег. Усаги проследила за взглядом подруги и понимающе кивнула. – Он… за тобой пришел, да? Мина вздрогнула и обернулась. Три пары глаз внимательно смотрели на нее. Смотрели, все понимая. – Мина, – тихо сказала Ами. – Иди к нему. – Но… как же… – лицо Венеры было откровенно несчастным. – Мы же хотели вместе… – А мы вместе, – неожиданно улыбнулась Мако. – Мы всегда вместе. Только ты сейчас нужнее ему, – она кивнула в направлении светловолосого силуэта. – И он тебе нужен. Иди. – А мы навестим Рей и потом все тебе расскажем, – успокаивающе добавила Усаги. Мина неуверенно улыбнулась и повернулась к тому, кто терпеливо ждал ее. Потом – к подругам. Ее глаза были растерянными и тревожными. – Девочки… – прошептала она. – Все правильно, Мина, – голос Лунной воительницы был неожиданно серьезен. – Ну, иди же! – А то я рассержусь! – шутливо пригрозила Мако. Небесно-голубые глаза влажно блеснули. – Спасибо… девочки. И воительница Венеры помчалась наперерез через огромный школьный двор. Полуразвязавшаяся лента летела за ее спиной лоскутком пламени. Человек, стоявший в тени, шагнул вперед и легко подхватил ее в объятия. Наклонился, пряча лицо в солнечных волосах, перебирая пальцами длинные пряди. Тонкие руки девушки обхватили его плечи так, будто она не хотела отпускать его. Никогда. Три пары глаз, не отрываясь, смотрели на них. …Кунсайт поднял голову от золотых волос Мины и устремил взгляд на противоположный конец двора. Воительницы не отвернулись. Не опустили лиц. Просто смотрели – спокойно, даже приветливо, и чуть-чуть грустно. Как будто и не было тех лихорадочных, бредовых месяцев, полных сражений и ненависти. Как будто они никогда не были врагами. Тревожные, радостно-отчаянные глаза Литаны. Серьезные, мягко-синие – умницы Амелии. И ясный, неожиданно мудрый взгляд Серенити. Они все понимали. Они желали им счастья. И это просто разрывало сердце. Раздери все на свете Хаос, эти девчушки и так уже натерпелись достаточно! Они заслужили того, чтобы просто смеяться, любить и шептаться о своих смешных глупостях, не ожидая в любой момент бури. И не иметь этих останавливающих дыхание, тоскующих глаз, которые на целую тысячу лет старше лица… Куда ты там смотришь, Хронос?! Ладно мы, но их-то так за что?!! Нет, надо определенно что-то делать. Так это оставлять нельзя. …Трое подруг молча смотрели вслед удаляющейся паре. Первый Лорд обнимал плечи Мины жестом, в котором странно-трогательно смешивались нежность, защита и яростный собственнический инстинкт. По всему было видно, что, если бы это дозволялось здешними обычаями, он попросту подхватил бы ее на руки и понес. И она ничуть бы не возражала. Эти двое сейчас существовали в ином мире, принадлежащем только им одним. В мире, за который они так долго боролись. И Ами с тихим вздохом высказала то, о чем думали сейчас все остальные: – Они смогли. Она переглянулась с воительницей Юпитера, и во взглядах обоих отразилась другая, невысказанная мысль: «А сможем ли мы?» Смогут ли они? Ах, если бы можно было хоть на секундочку заглянуть в будущее! Или… лучше туда не заглядывать?.. – Но… это же ведь здорово, правда? – нерешительно произнесла Усаги. – Это же правильно, что они вместе и счастливы. Мина всегда его любила… – Да, – выдохнула Мако, с трудом сглатывая горький комок в горле. – Она всегда его любила. – Я думаю, это хороший знак, что они помирились, – продолжила Усаги. – Это значит, что и у вас все получится. Все обязательно будет хорошо. Вот увидите. – Ох, Усаги, – покачала головой Ами. – Не все так просто… – Все просто, – улыбнулась та. – Только не надо бояться. Мако вдруг резко, со стоном выдохнула. – Не просто, – хрипло прошептала она. – Ничего у нас не просто, Усаги. – Но Нефрит же тебя любит! – почти выкрикнула Лунная воительница. – Он тебя любит, Мако. Ты бы видела, какие у него были глаза, когда он меня о тебе спрашивал! Он тебя любит! Вот увидишь, он обязательно подойдет к тебе… – Он не подойдет. – Голос Макото был неестественно-ровным, дребезжащим, как оборванная струна. – Простите… Долго сдерживаемые слезы прорвались, наконец, наружу. Она зажала рот ладонью и бросилась прочь. …– А я говорю, что Буря права! Ты должен пойти и поговорить с Литой. Прямо сейчас. – Прямо сейчас у нее занятия. – Они закончились. – А ты откуда знаешь? За Амелией следил? – Не следил, а присматривал на всякий случай. На улицах всякие ходят, а она… – мечтательный вздох, – она же красавица… – Ага, теперь я понял, куда Куна унесло. Минория, да? – Ну… – Зой покраснел. – Как я понял, они договорились встретиться. – Счастливый. – Ага. Двойной вздох. – А Энд тоже там? – Нет, господа. – Джедайт по обыкновению бесшумно вошел в комнату. – Я его отключил ненадолго, еще утром. – ??? – Ну и что вы на меня смотрите? – Третий Лорд пожал плечами. – Он все утро был на взводе, а ему еще на занятия. Пусть поспит хоть часа четыре, а то когда он нормально спал-то? Я обещал, что разбужу его вовремя… – Разбуди чуть позже, – вздохнул Нефрит. – У меня машина на ходу, он быстро доберется. Правда, надо ему уже отдохнуть. – Он замялся. – Может, позвать Серенити? – Не надо, – быстро сказал Джед. – Ей сейчас тоже нелегко… по-своему. Воспоминания и все прочее. Энд всю ночь с ней просидел. Они помолчали. – По-моему, от нас им одни несчастья, – удрученно сказал Зойсайт. – Нет. Чувство вины – бесперспективная позиция, – хладнокровно отрезал Лорд Иллюзий. – Вместо того, чтобы терзаться, лучше пойти и что-нибудь сделать. Мало – лучше, чем ничего. – Ну да, – улыбнулся Нефрит. – А кто почти неделю в библиотеке просидел? Джедайт вскинул острые, как два скальпеля, глаза. – А кто сказал, что я сидел там без дела, Неф? – Он резко отвернулся, направляясь на кухню, и добавил уже своим обычным, мягким тоном: – Зой, не возражаешь, если я позаимствую твой кофе? – А… Это… Как ты… – Запах, – вздохнул Джедайт. – Энду надо будет взбодриться. Кофе – лучший вариант. Так что не жадничай. – Ну тебя, – пробормотал Зой. – И чего ты такой умный, а? – Сам иногда удивляюсь, – пожал плечами тот и скрылся в дверях. Нефрит и Зойсайт только переглянулись. – Хаура права, – отметил Второй Лорд. – Джед научился шутить. Прогресс. – Угу, – его товарищ о чем-то задумался. – А ты знаешь, он прав. Чем терзаться, лучше что-то сделать. Ну хоть что-то… – Зой, ты сейчас о чем? – Я? – он вскинул ярко-зеленые глаза. – Да так. Мысль одна пришла. Слушай… Ты ведь вечером опять к ней пойдешь, да? – Зой… – голос Нефрита сорвался. – Зой, правда, не надо. – Не надо, так не буду. Пойдешь? Лорд Звезд не ответил. Ответили его глаза. Зойсайт только кивнул, как будто утвердившись в каком-то важном решении. Потом резко спрыгнул со спинки дивана, где до этого с удобством устроился. – Мне надо кое-что сделать, – сказал он. Может, вечером задержусь. Провожать не надо. И исчез, осыпав ковер лепестками, прежде чем Нефрит успел ответить. …Мако сама не знала, куда бежит. Сухие рыдания душили ее, мешая дышать, и скоро она совсем запыхалась. Остановилась, прижалась к стволу дерева, обняв его руками. Деревья всегда успокаивали ее. Шероховатая поверхность ствола прижималась к лицу и чуть щекотала, будто утешая. И, если очень внимательно прислушаться, то можно было почувствовать, как очень глубоко внутри ствола мерно пульсирует жизнь. Такое, еле слышное, шелестящее эхо. Как на Юпитере. Когда это было? Давно, еще в прошлой жизни… …Деревья, стрелами возносящиеся к оранжевым небесам. Шепот листьев и трав, неспешно пьющих влагу из земли. Высокие стволы, будто руки огромных добрых великанов. И тихий звон прозрачной древесной крови, медленно текущей туда, где высоко-высоко – чуть ниже неба – клубятся невесомо-зеленые шуршащие облака. И горько и нежно пахнет землей, влажными листьями и терпкой золотой смолой… …– Твой лес похож на ожившую сказку, олененок. – Да какая сказка? Обычный лес. Вот подожди, увидишь Ио, тогда узнаешь, какими бывают сказки… – Ио? Но это же… закрытая планета. Туда никому нельзя. – Ну-у… Мне – можно. Там особенные деревья. Живые. – Разве не все деревья живые, олененок? – Ну все, конечно. Просто там… Понимаешь, там они совсем живые. Они сами выбирают, кого к себе пускать. – Ясно… – Но тебя они пустят. Ты же будешь со мной. – Ты и я – разные вещи. – Нет. Теперь мы вместе. – Тонкий пальчик скользит по щеке. – Одно сердце. Одна душа. Одна жизнь. Навсегда. Резкий визжащий звук проезжающего мимо автомобиля ударил по нервам, вырывая из мира воспоминаний. Мако медленно открыла глаза. …Серый бетон, асфальт, яркие краски витрин и рекламных плакатов. Шум. Запах асфальта и пыли… И на одну бесконечно долгую, сводящую с ума секунду она почувствовала себя безнадежно потерянной в этом мертвом лесу из стекла и камня. Чужой тому миру, в котором родилась и выросла – но который так и не стал ей родным по-настоящему. На нее вдруг навалилась тяжкая, душная усталость, свинцовым одеялом накрыла плечи. Она склонилась, закрывая ладонями лицо, прячась от этого, внезапно показавшегося враждебным, города. Вот только от себя так просто не спрячешься. Ни от мыслей своих, ни от страхов. Ни от чувства вины. …Нет, как она могла так сорваться? Откуда эта вспышка раздражения, почти обиды? На кого? За что? Конечно, самой себе она могла сказать, что не понимает, что на нее нашло. Что это внезапный всплеск эмоций, от усталости, бессонницы, расстроенных нервов. Что всем им сейчас тяжело, ничего странного… Она могла бы это сказать. И, если бы очень постаралась, то, наверное, даже смогла бы поверить этому. Но это было бы ложью. Или даже хуже – трусостью. Бегством от самой себя. А Литана, принцесса Юпитера, не имела привычки убегать от врагов. Даже когда этими врагами были ее собственные тени. Мако откинула голову и зажмурилась. …Она почувствовала это, когда увидела Мину с ее Ледяным Лордом. Как та бежала к нему через двор!.. Как он обнял ее!.. Как смотрел на нее – так, словно она была для него единственной в целом мире!.. Так смотрели и на нее. Когда-то. И, возможно, уже не будут смотреть никогда. Потому что когда-то она сама, своими руками, оттолкнула того, для кого была – всем миром. Того, кто любил ее. Того, кто ее погубил. …И сердце ее сжалось от острой, ядовито-горячей боли. И от страха. И от чувства вины. И… И от зависти. Она, Воительница Юпитера, сильнейшей из Внутренних планет, Хранительница Гроз и принцесса – да, принцесса, потому что три ее смерти не освободили ее от этого – она поддалась ничтожнейшему, презреннейшему из врагов! Собственной слабости. Она позавидовала. Позавидовала!!! И, о Небо, кому?! Своей сестре и подруге? Той, что приняла когда-то смерть не менее ужасную, чем она сама. Той, которая несла одно с ней бремя. И той, которая смогла прорваться к новой весне… Смогла простить. А она, Литана, не смогла… Но в этом ей следует винить только себя. Если бы она тогда… Мако резко тряхнула головой, прогоняя эти мысли. Нет. Не сейчас. Не сейчас, когда у нее еще нет ни сил, ни смелости, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. И, может быть, еще долго не будет. Нет, хватит уже. Ей, в конце концов, надо идти домой. Где ее никто не ждет. Она уже давно привыкла к молчанию пустой квартиры, где ее встречали только цветы в горшках. Привыкла слушать тишину (цветы, что и говорить – собеседники неразговорчивые) и находить в ней удовольствие. Привыкла не чувствовать одиночества. И не тосковать по ушедшим. Та, давняя трагедия, которая когда-то оборвала ее детство, уже ушла. Только звук пролетающих в небе самолетов порой заставлял ее замирать и сжиматься от невидимого холода, но это быстро проходило. Погибшие родители оставались в ее памяти, как светлые размытые тени, похожие на сны. Она смутно вспоминала их иногда, но в этих воспоминаниях не было боли. Не то что, в тех, других. Гораздо более давних. И гораздо более близких. …– А правда, что ты умеешь говорить со звездами? – Правда, олененок. Хотя… скорее, это они говорят со мной. – Ты любишь их, да? Молчание. – Да, милая. Небесные Сестры очень много значат для меня. Без их голосов я чувствую себя слепым. Знаешь… – Улыбка. – Знаешь, было время, когда у меня не было никого, кроме них. Ну… и еще одного сна. – Какого сна? Мягкий смех. Осторожная ладонь теребит волосы. – Особенного сна. Сказочного. Я… как-нибудь расскажу тебе. Не сейчас. Снова тишина. – Ты был очень одиноким, да? – Да, когда-то. Но это давно прошло. – Тебе все еще больно? – Нет, олененок. Больше нет. Вздох. Она обнимает его за шею, пряча лицо в прядях цвета красного дерева. – Ты больше никогда не будешь один, Неф. Теперь, кроме звезд, у тебя есть еще и я. Тишина. Теплое дыхание, щекочущее ей макушку, становится прерывистым и влажным. – Да, олененок. И ты для меня дороже всех звезд. …Мако вздрогнула и только теперь поняла, что уже добралась до дома. Ну, надо же… Заснула она по дороге, что ли?.. Она медленно подошла к подъезду и уже взялась за ручку двери, когда заметила сбоку, в тени, чью-то фигуру. Фигура непринужденно сидела прямо на бетонных ступеньках, по-восточному подобрав под себя ноги, и явно кого-то ожидая. Видимо, заметив ее, незнакомец шевельнулся. В сумраке мелькнула волнистая прядь, и от отчаянной, обжигающей надежды у Мако на миг остановилось сердце. А потом оборвалось от разочарования: не он. Это просто не мог быть он. Его она почувствовала бы сразу, едва только зайдя во двор дома… Оставив дверь, она шагнула ближе. Сидящая фигура обернулась, и воительница Юпитера от изумления выронила портфель. – ТЫ?!! – потрясенно выдохнула она. Фигура засопела, подергала себя за челку и нерешительно отозвалась голосом Зойсайта: – Лита… Ты только меня сразу не бей, ладно? Мако открыла рот, чтобы ответить. Потом закрыла. Помолчала. Потом снова открыла и сказала: – Ты… тут зачем? – Тебя жду. Давно уже. – Четвертый Лорд недоуменно пожал плечами: дескать, что тут непонятного? – А-а… – неопределенно протянула девушка. С каждой секундой она все меньше и меньше понимала происходящее. – А зачем на полу сидеть? Простудишься ведь… – Я привычный, – фыркнул Зой и одним неуловимо-гибким движением поднялся на ноги. Посмотрел из-под челки ярко-зеленым, чуть настороженным взглядом. – Так ты не будешь драться? Мако вдруг стало смешно. – Ага, буду, – сказала она. – Прямо этим вот портфелем. – И она для убедительности подняла вышеуказанный предмет и покачала им в воздухе. – Пошли, хоть сядем где-нибудь, непонятный ты человек… Зойсайт проворчал себе под нос что-то вроде: «Чего тут непонятного-то…», но охотно последовал за ней к ближайшей скамейке. Присев и обхватив руками колено, он уставился в пространство напряженным взглядом, видимо, соображая, с чего начать. И вид у Четвертого Лорда был сейчас такой тревожный и отчаянно-решительный одновременно, как будто он в одиночку шел на битву со средних размеров драконом. Мако даже стало его немного жалко. – А с чего ты взял, что я буду с тобой драться? – спросила она, разглядывая вечерние облака. – Было уже такое дело, – насупился ее собеседник. – Ты мне тогда здорово врезала, помнишь? – А, это… – пожала плечами воительница Юпитера. – Да я даже и не перевоплотилась тогда. Так, зацепила чуть-чуть и все… – Чуть-чуть?! – возмутился Зойсайт. – Да я думал, ты мне челюсть сломаешь! – Тебе сломаешь… – фыркнула Мако. Разговор определенно начинал ее забавлять. – Ты сам кому хочешь сломаешь… И не только челюсть. И вообще, ты тогда сам был виноват, так что не жалуйся! – Да не спорю я… – Лорд Огня опустил покрасневшее лицо. Помолчал. Потом еле слышно добавил: – Я спросил потому, что… у тебя ведь есть из-за чего злиться. Между ними повисла вязкая, напряженная тишина. И в этой тишине скрывалось слишком много того, о чем еще невыносимо было говорить. Ни ему, ни ей. Наконец, воительница Юпитера спросила: – Он… простил тебя за то, что было? – Да, – выдохнул Зой. Его лицо исказилось, будто от сильной боли. И Мако поняла. – Только ты сам себя никак не простишь, – негромко сказала она. Зойсайт вскинул голову, и его глаза полыхнули так, что девушка вздрогнула. – А как такое простить? – сдавленным, каким-то шипящим голосом выдохнул он. – Когда лучшего друга убиваешь? А ведь Неф мне знаешь, сколько раз жизнь спасал? А я его вот так… подло… Вот ты бы на моем месте простила? – внезапно спросил он. Макото помолчала. – Его – да, – тихо ответила она. – Себя… себя – нет. Лорд Огня нахмурился. В его взгляде медленно таяли тяжкие, холодные тени. – Что у вас с ним происходит, а? – требовательно произнес, наконец, он. Его собеседница чуть не поперхнулась от неожиданности. – А какое тебе… – Такое! – отрезал Зой. – Ему плохо. Тебе плохо. Сил уже нет на вас, таких, смотреть! – Не смотри, кто тебя заставляет, – огрызнулась Мако. Нет, ну и нахал он все-таки! Зойсайт длинно вздохнул. Помолчал. Потом снова заговорил – другим, спокойным, очень серьезным тоном: – Лита… Ты настолько на него злишься, да? – Нет, – устало выдохнула Мако. Лорд Огня умел быть беспощадно упрямым, когда этого хотел. – Тогда что? – неумолимо продолжил тот. Воительница Юпитера вдруг повернулась и вперила в него пристальный взгляд. Ее глаза были темными, чуть суженными, и Зойсайт даже чуть отодвинулся. Инстинктивно. На его памяти за таким взглядом обычно следовала атака шаровой молнии. – Почему ты меня об этом спрашиваешь? – медленно, раздельно выговаривая слова, спросила она. – Это он тебя послал, да? – Нет! – Четвертый Лорд замахал руками с такой энергией, что едва не свалился со своего шаткого насеста. – Он даже не знает, что я здесь! А если узнает, то меня утопит, четвертует и зажарит! А потом еще целый месяц не станет со мной разговаривать! – Верю, верю, – Мако чуть не рассмеялась, несмотря на то, что ей было тяжело. – Тогда зачем ты… – А затем! – воскликнул Зойсайт. Его глаза полыхнули отчаянной зеленью. – Говорю же, нет уже никаких сил на него смотреть! Ходит, как неприкаянный призрак, круги под глазами, лицо мрачное… Даже со мной не ругается! – И он внезапно осекся, увидев бледное, напряженное лицо своей собеседницы. – Чего ты от меня хочешь? – почти беззвучно произнесла она. – Поговори с ним, – попросил Зой. – Пожалуйста, поговори. Ты ему нужна. – Нужна? – горько улыбнулась Мако. – Тогда почему он… – Потому, что он дурацкая упертая звезданутая балда! – вырвалось у Четвертого Лорда. – Извини, Лита. Но он вбил себе в башку, что не может сделать первый шаг, ибо не имеет на то права. Гордый он, понимаете ли! – Гордый… – вздохнула девушка. – Все вы четверо такие. Неприрученные. – Она вдруг улыбнулась странной, почти нежной улыбкой. – Серые Коршуны… – Неприрученные? – усмехнулся Зой. – Да уж приручили тут нас… Четыре девчонки. – Разве мы вас держим? – тихо сказала Мако. – Держите, – выдохнул Четвертый Лорд. – Еще как держите. У самого края пропасти. И спасибо вам за это. Воительница Юпитера не ответила. Только закрыла глаза и опустила голову, будто та стала невыносимо тяжелой. Зой взглянул на нее искоса, и ему вдруг очень захотелось, чтобы его сверхупрямый друг увидел ее сейчас. Может, тогда решился бы все-таки… А еще он подумал, что держать кого-то у края пропасти, не давая упасть – это на самом деле очень, очень непросто. – Лита, – тихо позвал он. – Так что ты будешь делать? Девушка подняла потемневшие глаза. – Ты хочешь, чтобы я сделала первый шаг? – спросила она. Зойсайт решительно сжал руки. Острые деревянные планки впились в ладони, но он не заметил этого. – Да, – ответил он. Мако медленно вздохнула. Потом так же медленно выдохнула. – Ты… знаешь, о чем просишь меня, Зой? – Ее голос звучал очень спокойно. Даже слишком. Тот закусил губу. – Я знаю, что тебе трудно… – начал он. – Да, – со стоном вырвалось у его собеседницы. – Да, мне трудно. Я не могу так… – Слушай, ты это из-за Нару? – воскликнул Лорд Огня. Мако вздрогнула и побледнела, но прежде, чем она успела что-либо сказать, он торопливо продолжил: – Лита, ну не было там ничего! Честное слово. Просто эта самовлюбленная за… гм… зараза в очередной раз изображала благородного рыцаря, а девчонка и придумала себе розовую сказку. Ну не из-за любви он эту маленькую дурочку спасать полез, я точно знаю… – Я… – Нет, ты послушай! Если бы я тогда не… ну, словом, если бы не я, то вообще все так и сошло бы на нет. Нефу никто, кроме тебя не нужен! Он помнил, что ты есть, он всегда тебя искал, ты понимаешь! Мако задохнулась. Сердце подскочило куда-то к горлу, а потом тяжелым грузом рухнуло в грудь. – Искал… меня?.. – Да, – кивнул Лорд Огня. – Он только не помнил, какая ты. Но… тогда никто из нас ничего не помнил… Ты не обижайся на него. – Да не обижаюсь я! – Макото хотела рассмеяться, но звук, который у нее вырвался, скорее напоминал рыдание. – Просто у нас слишком много было… всякого. Мы оба друг перед другом виноваты, ты понимаешь, оба! Я не могу просто так к нему подойти. Просто не могу! Зойсайт нахмурился. Потом хотел что-то сказать, но вместо этого только покачал головой. И девушка вдруг подумала, что этот мальчишка со слишком взрослыми глазами на самом деле видит и понимает гораздо больше, чем кажется. – Лита, – очень серьезно сказал он. – Ты это брось. У нас четверых в жизни тоже много было… всякого. И мы поняли одну вещь. – Он обернулся. Травянисто-зеленый взгляд был отчаянным и темным. – Когда сражаешься за свою жизнь, надо забыть про всякое там «не могу». И про страх забыть, и про обиду. Потому что это на самом деле чепуха. – Может, ты и прав, – вздохнула воительница Юпитера. – Но мы, сейлоры, всегда защищаем чужие жизни. И… – у нее промелькнула немного беспомощная улыбка, – …и, кажется, не очень-то умеем сражаться за себя. Лорд Огня вздрогнул, смотря в лицо своей собеседницы так, будто увидел ее впервые. Или будто понял что-то важное. Потом вдруг резко отвернулся и замер. Мако растерялась. Она сказала что-то обидное? – Зой, – позвала она. Тот не шевелился. – Зойсайт, послушай, я… – Он не может больше говорить со звездами, – не оборачиваясь, произнес Лорд Огня. Его голос был резким и отрывистым от волнения. – Сказал, что они не услышат его. Мако вздохнула. – Это невозможно, – потрясенно прошептала она. – Он всегда мог… – Да, – Зойсайт все не оборачивался. – Он всегда мог. Даже когда мы были… когда мы были в Темном Королевстве, он мог. Ему все было нипочем, пока у него были Небесные Сестры. А теперь… – А теперь? – беззвучно выдохнула девушка. – А теперь его будто выпотрошили изнутри, – невыразительно проговорил Четвертый Лорд. – Будто… погасили. Я слышал, как он говорил Куну… Он чувствует себя слепым. Он теряет себя, Лита. «Небесные Сестры очень много значат для меня. Без их голосов я чувствую себя слепым». Мако спрятала лицо в ладонях. «Знаешь, было время, когда у меня не было никого, кроме них». Холодная, тоскливая боль разрывала сердце изнутри. И она знала, чья это боль. «…ты для меня дороже всех звезд». – Это… из-за меня? – Воительница Юпитера не узнавала своего голоса. Зойсайт порывисто обернулся и увидел ее глаза. – Не смей себя ни в чем винить, слышишь? – Его глаза полыхнули так, что показались почти яростными. – Так ты не поможешь ни ему, ни себе. – Помочь? – прошептала Мако онемевшими губами. – Я даже сама себе не могу помочь, Зой. Горячие ладони неожиданно стиснули ее руки, слегка встряхнув. – Да послушай же меня, Литана! – Лорд Огня начал терять терпение. – Я не для того хотел с тобой поговорить, чтобы в чем-то тебя винить! Это нам – нам! – надо себя винить, слышишь! И хватит уже об этом. Он взял ее за плечи – осторожно, но крепко. – Лита, пойми, вы с Нефом – вместе. Вместе, что бы вы сейчас там себе ни выдумывали. И выбираться вам тоже – вместе, другого пути нет. Вам больно – одинаково. И от одного и того же. Вас разорвали надвое, и вы теперь бродите как потерянные. Ты думаешь… – его голос вдруг оборвался, потом он продолжил: – …думаешь, я не знаю, как это? Это как… как вырезать из груди сердце. Больно, пусто, холодно, а ты живешь. – Амелия? – тихо спросила Мако. Руки на ее плечах дрогнули и разжались. – А вот я не собираюсь отступать, Лита, – яростно выдохнул Зойсайт. – Слышишь, не собираюсь! Я ее не брошу, даже если она будет гнать меня прочь. Потерплю, я не гордый. Не то, что некоторые безмозглые… – Не надо, – прошептала девушка. – Я понимаю, что ты хочешь мне сказать. Она подняла глаза – чисто-зеленые, те мерцали, как изумруды. – Я… позову его, – сказала она. Зой подавил вздох облегчения – мимолетный, почти незаметный. Только сейчас его плечи расслабились, и он неожиданно улыбнулся – ясно, с мальчишеским озорством. – И поколоти его как следует, – фыркнул он. – Может, ума наберется. А то заставляет тут девушку бегать за собой, до чего дошел! Мако рассмеялась. Ей все еще было немного больно, но она знала, что не свернет с выбранного пути. С нее довольно всех этих страданий. С них обоих довольно. – Поколотить? – задумчиво сказала она. – Ну, не знаю… Думаю, я найду… м-м… другие способы. Зойсайт неожиданно покраснел так, что это стало заметно даже в сумерках. – Ну, это уж не ко мне… – пробормотал он. – И я пойду, наверное… А то ребята меня и так уже потеряли. Не дожидаясь ответа, он поднялся со своего места. И уже обернулся, чтобы исчезнуть в сгущающейся тени, когда девушка окликнула его: – Зой. Он обернулся. – Она хорошо держится, – мягко сказала Мако. – Я имею в виду, Ами. И она не сердится. Я точно знаю. Лорд Огня чуть отвернулся. – Она… боится меня, – отрывисто произнес он. – Нет, – покачала головой воительница Юпитера. – Она боится своих воспоминаний. Как и все мы. Но это пройдет. Надо только подождать. Зойсайт обернулся. Зеленые глаза странно поблескивали в сумерках, и казались совсем светлыми. – Я буду ждать, сколько нужно. – Его голос был как-то очень трогательно серьезен. – Только вы присмотрите за ней. Она ведь такая… такая… – Присмотрим, не волнуйся, – улыбнулась Мако. – И, рыжий… спасибо. Четвертый Лорд хмыкнул, скрывая смущение. – Да чего уж там… И вообще, я действую исключительно в собственных интересах! А то мне уже и поругаться не с кем стало… И еще… – вкрадчиво добавил он, – …я помню, ты здорово делаешь печенье… – Ах, вот оно что! – А ты сомневалась в моих корыстных мотивах? – невинно осведомился Зойсайт. – Да ни капельки, – пожала плечами Мако. – Ты ж у нас хронический… – …источник проблем, я знаю, – ухмыльнулся ее собеседник. – Кун мне по десять раз на дню это говорит. – А все же, что бы там ни было, ты – настоящий друг, – мягко сказала воительница Юпитера. – И не красней, нечего тут… Пожелаешь нам удачи? – Удачи! – отозвался Зой. И одним прыжком взлетел почти на метр над землей, зависнув в воздухе на пару секунд дольше, чем позволяла гравитация. – Но ты все-таки поколоти его, а? И он исчез, оставив после себя несколько бледно-розовых лепестков. – Позер, – фыркнула Мако ему вслед, пряча улыбку. А потом серьезно задумалась. …Зойсайт! Кто бы мог подумать. Рыжий хулиганисто-вредный подросток с такими проницательными, все понимающими глазами. Когда-то смертельно опасный враг – в каком-то смысле, самый опасный из всех четырех. И… лучший друг ее Звездного Лорда. Он может стать и ее лучшим другом, вдруг поняла Мако. Ведь когда-то так и было. Ши-Тенноу всегда относились к подругам своих возлюбленных, как к младшим сестрам – иногда подшучивали, незаметно опекали и при случае старались защитить. Серые Коршуны в своем репертуаре, конечно же… – А тот твой друг, о котором ты говорил… Он тоже один из Серых Коршунов Терры? – Ну, на Земле нас называют Небесными Королями… Да, он один из четверых. Зойсайт, Лорд Огня. И по совместительству – хронический источник проблем… – …Которые потом приходится расхлебывать всем четверым… – понимающий вздох. – Откуда ты знаешь? – Да наша Минория тоже часто в истории попадает. И Кро… то есть, Серенити. Она просто обожает всем помогать и восстанавливать везде справедливость. – Справедливость – это у нас по части Джеда, – улыбка. – Он даже в бою, если его соперник упал, ждет, когда тот поднимется. Бесчестно, видите ли, бить лежачего… – Ну так ведь правда же. Это бесчестно. Вздох. Теплая рука обнимает плечи. – Правда в том, что честных войн не бывает, олененок. Война – это не красивая битва на ринге или турнире. Это… грязно, жестоко, трудно и… подло. Да, именно подло. – Подло… И вы тоже… такими были? Молчание. – Подлыми мы не были, нет. Победа с помощью лжи унизительнее поражения. А вот жестокость… – Вздох. – Да, мы жестоки, зеленоглазая. Она молчит, о чем-то думая. Потом поудобнее устраивает голову в изгибе сильного плеча и осторожно берет теплую, чуть шероховатую ладонь в руки. Проводит тонкими пальцами вдоль вен, гладит следы шрамов, словно читая следы старой боли. Касается губами… – Эти руки не жестоки. Они знают боль, но они не жестоки. Нет. Он крепко зажмуривается, потом открывает синие, влажно мерцающие глаза. – Ты видишь меня лучше, чем я есть, олененок. – Нет. – Она поворачивается, упираясь подбородком ему в грудь, заглядывает в лицо. – Я вижу тебя таким, каков ты на самом деле. По-настоящему. Он гладит ее щеки, обхватывая ладонями. – Тогда запомни меня настоящего, Лита. Я молю Небеса, чтобы тебе никогда не пришлось увидеть другие мои обличия, но если все-таки придется… – Короткое молчание. – Помни меня таким, как сейчас, олененок. Помни, даже если я сам это забуду. – Почему ты говоришь мне это? – В лесу тепло, даже жарко, но по коже почему-то пробегает озноб. – Ты… что-то знаешь? Что-то увидел? Он мягко смеется и прижимает ее лицо к своему плечу, прячась от слишком понимающих глаз. – Просто сны, олененок. Просто плохие сны. Не надо бояться. – Я боюсь не за себя, – она прижимается губами к теплой коже на шее, чувствуя под ней ритмичное биение крови. Он обнимает ее крепче. – А за меня тем более не надо. – Его голос звучит беззаботно. Слишком беззаботно. – Наша четверка, да еще с таким принцем как Энд, точно не пропадет. Если что и случится, мы выберемся. Или я не Второй Лорд Террианского королевства. – Ты первый, – фыркает она, приподнимаясь и заглядывая ему в глаза. – Первый хвастун, однозначно. – Хвастун? – притворно возмущается он. – Да я сама скромность! – Ты и скромность? Да скорее Луна пятнами покроется! – Она смеется, потом резко осекается, споткнувшись о внезапно потемневшие глаза, в которых на мгновение отражается… ужас? – Неф, что? – испуганно спрашивает она. – Что я сказала? Вместо ответа он обнимает ее – крепко, до боли, так что едва возможно дышать. – Просто сны, милая. Просто сны. – Неф… – Ш-ш… Я люблю тебя, олененок. Слышишь, я очень тебя люблю… …И я люблю тебя, мой лорд. Ты слышишь? Я очень тебя люблю. И девушка, сидящая на скамейке в пустеющем, погруженном в синие сумерки, дворе, тихо заплакала. Желтые фонари медленно разгорались, отбрасывая длинные тени, где-то неутомимо шумел бессонный вечерний город. Но она ничего не замечала. «Помни меня таким, как сейчас, олененок. Помни, даже если я сам это забуду». Я помню, единственный мой. Я все помню. И это разрывает мне душу. Я больше не могу помнить все это в одиночку. Ты мне нужен, Звездочет. Слышишь, ты нужен мне прямо сейчас! Лита откинула назад голову, до боли вцепившись пальцами в твердые камни. Соленые от слез губы дрогнули, и с них сорвалось едва слышное имя: – Неф… Синий сумрак позади нее мягко колыхнулся и ответил: – Я здесь.