ОДИН ВЗДОХ ДО РАССВЕТА

…Нефрит боялся дышать. Боялся, что она исчезнет, испарится, как утренний, призрачный туман. Как испарялись все его сны и надежды на протяжении этих проклятых временем тысячелетий. Он вбирал в себя каждую черточку тонкого измученного лица – жадно, подобно тому, как умирающий от жажды вбирает капли драгоценной влаги, впитывал малейшие детали ее облика – такого знакомого… и такого изменившегося. Непослушные кольца темно-каштановых волос. Тонкие, растрепанные прядки на висках. Бледное лицо, губы, плотно сжатые, будто от сильной боли. Длинные ресницы слиплись стрелками. В свете фонаря они казались черными, но он знал, что на самом деле они коричневые, цвета молочного шоколада. И очень мягкие… Ему до боли захотелось прикоснуться к ней, почувствовать, что она не сон или призрак. Но его остановили ее глаза – настороженные, неразличимо-темные, как сухие осенние листья. Тогда, в их последнюю встречу, он видел их так же близко – огромные, гневные, ярко-изумрудные. Полные жизни, хотя она умирала. Сейчас она была жива. А глаза – нет. …Он изменился. Его лицо осталось все таким же совершенным – почти как у античной статуи. Разве что чуть бледнее обычного. Его роскошные волосы цвета красного дерева лежали все теми же прихотливо-правильными волнами – ни одного неаккуратного завитка. Ну как он все-таки с ними управляется?.. И пахли они сандалом, как и прежде. И манера склонять голову, и голос остались прежними… И только одно прежним не осталось. Взгляд. Раньше там всегда сквозила мягкая, чуть заметная усмешка, которая, как маска, прикрывала его мысли и чувства. А теперь этой маски не было. Внимательные, когда-то нарочито-беззаботные глаза, видящие так много – и прячущие так много – больше не прятали ничего. Ни тоски. Ни горечи. Ни странной, безмолвной мольбы, от которой невидимая рука стиснула сердце привычной болью. Тысячи лет, тысячи долгих, затянутых мраком, лет прошло с их последней встречи! А больно, как будто только вчера… И страшно, Великое Небо! Так страшно, будто сказать первое слово – все равно, что шагнуть в пропасть… Она молчала. Он ждал. Секунды падали медленно, как холодные капли, превращая время в изысканную пытку. – Ты… пришел, – тихо сказала, наконец, Мако. – Ты позвала. Его голос был бархатно-мягким, как и прежде. Совсем, как и прежде. И глаза такие же, яркие, синие, как живые драгоценные камни. Только вот… раньше они искрились. Переливались тысячами звезд, как августовское ночное небо. А теперь все звезды исчезли. – Ты плачешь. Девушка вздрогнула, когда теплая ладонь провела по ее щеке, стирая соленую каплю. Она резко зажмурилась, но предательские слезинки все равно просачивались между ресницами. Тогда она отвернула голову. – Не надо, – горячие, чуть вздрагивающие пальцы невесомо скользнули по ее подбородку, придерживая его. – Не прячься от меня. Она вскинула глаза и плотнее сжала губы, чтобы не дрожали. Ей очень хотелось сказать что-то правильное, что сразу рассеяло бы эту мучительную неловкость… но она не знала, что. Милосердные Небеса! Когда-то они двое были настолько близки, что понимали друг друга с одного вздоха, с одного прикосновения! А теперь, находясь на расстоянии всего лишь одного шага, они были чужими. Знакомыми друг другу до последней черточки – и все же до боли чужими. Он мог бы сказать ей сейчас, что ей незачем его бояться. Что он скорее вырежет собственное сердце, чем снова причинит ей боль. Что он искал ее всю эту вечность. Что он любит ее – не так, как прежде, а намного, намного сильнее – всегда любил и всегда будет… Он мог бы ей это сказать. Но слова здесь были не нужны. Она и так все знала. И она любила его. Она могла бы сказать ему, что все простила. Что все эти годы она – не помня – помнила его и ждала. Что, каждый раз увлекаясь кем-то, именно его она на самом деле искала – и не находила. Она могла бы рассказать о тоске, об одиночестве, о непонятных снах, полных сладкой горечи, когда, просыпаясь, она даже не знала, чье имя прошептать в темноту… Она могла бы рассказать ему все это. Но слова были лишними. Он понимал все и без слов. И он любил ее. Но сейчас этого было мало. Вся их любовь – измученная, израненная, неистребимая – не могла изменить прошлого. Но она позвала его. И он пришел. И теперь все зависело от них. – Литана. – Имя прозвучало, как молитва. Как ласковое прикосновение. Как воспоминание. Мако разлепила сухие губы: – Я думала… – На секунду голос отказался ей повиноваться. – Я думала, что никогда больше тебя не увижу. – А ты бы… хотела этого? Воительница Юпитера закрыла глаза. Все происходящее неожиданно показалось ей нереальным. Темный двор, сырой воздух, сонные огни фонарей. Где-то гудят машины, шумит бессонный город. Но это – там, в другом мире, который был когда-то привычным. А здесь – только тишина. И слова отдаются в этой тишине эхом, и шепот режет сердце, как бритва… – Литана. – Она вздрогнула. В голосе Звездного Лорда промелькнуло что-то обреченное. – Ты хочешь, чтобы я ушел? – Не знаю, – Мако опустила глаза. – Ты… ненавидишь меня? – Я никогда не ненавидела тебя, Неф. – Ее губы на миг исказились, сделав лицо до боли уязвимым. – Ни одной секунды не ненавидела. В лице Нефрита что-то дрогнуло. Он сделал движение рукой, будто хотел дотронуться до нее, но остановился. – Тогда… ты боишься? – Я? – Макото неожиданно усмехнулась. Но усмешка погасла, как искра. – Хотя да, боюсь. – Меня? Она вдруг поняла, что сейчас засмеется. Или заплачет. Или убежит… Хотя нет, куда ей бежать? Все дороги в ее жизни неизбежно приведут к этому человеку с невозможно красивым измученным лицом и глазами, которые умеют быть такими ласковыми. И такими жестокими. К человеку, который стал ее жизнью. И ее смертью. И ее… надеждой? – Я боюсь себя, – прошептала Воительница Юпитера. И вдруг Нефрит улыбнулся. – Я тоже боюсь, – неожиданно сказал он. – Меня? – Да, тебя. – Он чуть склонил голову. – И себя. И своего прошлого. Я очень этого боюсь, принцесса. – Я больше не принцесса. Он осторожно, не касаясь ее лица, отвел в сторону колечко каштановых волос. – Принцессой нельзя перестать быть по собственному желанию, Литана. – А кто сказал, что я сделала это по собственному желанию? Небо, она сразу пожалела об этих словах. В синих глазах плеснулась такая боль, что ей показалось, будто ее ударили прямо в солнечное сплетение. – Все правильно, – очень мягко сказал он. – Такое не забыть, верно? И он плавно поднялся и сделал шаг в сторону. Желтый свет фонарей рассыпался на блики, играя в прядях цвета красного дерева. А лицо оказалось в тени, и его не стало видно. А потом он отвернулся, превратившись в смутный, едва различимый силуэт. Он сейчас уйдет, поняла Мако. Он не из тех, кто навязывается там, где, как считает, не нужен. Ее горло будто перехватила петля. Он уйдет, и она останется одна в этом темном, пустом дворе. В этом темном, пустом мире. Снова одна. Как всегда. – Неф! – Имя вырвалось, прежде, чем она успела подумать. Он остановился. Обернулся. – Я не хочу, чтобы ты ушел, – торопливо, яростно прошептала она. – Слышишь, я не хочу этого! Не хочу, не хочу… Горький комок в ее груди неожиданно стал горячим и подступил к горлу, прорвавшись рыданиями. Ночная темнота всколыхнулась и неожиданно стала горячей и плотной, сомкнувшись вокруг нее в крепком объятии. – Я здесь, Лита, – прошептала темнота хорошо знакомым голосом. – Не плачь, я здесь. Мако только покачала головой и уткнулась лицом в его плечо, пряча глаза. Слезы все текли и текли, она даже и не думала, что может быть столько слез… – Я скучала по тебе, Неф, – выдохнула она, цепляясь за него, как за последнее свое спасение. – Я так скучала по тебе! Руки, держащие ее, сжались чуть крепче и задрожали. – Я тоже, олененок, – тихо, прерывисто прошептал он ей в волосы. – Я тоже. Потом он неожиданно отстранил ее, крепко держа за плечи. Пристально посмотрел в глаза – звездно-синий взгляд был странно решителен. – И я больше никогда не оставлю тебя одну. Даже если ты не захочешь меня видеть. Даже если будешь на меня сердиться или гнать от себя. Макото рассмеялась сквозь слезы. – Глупый ты, все-таки. Разве я вообще могу на тебя сердиться? – Можешь. У тебя есть право… Лорд Звезд не закончил, но его глаза сказали остальное. И она поняла. Она помнила. Они оба помнили. …Боль. Пепел, парящий в воздухе. Бледное лицо, кровь на закушенной губе. Влажные прядки, прилипшие ко лбу. Гневный изумрудный взгляд, заслонивший небо. И эхо, мертвое эхо двух голосов. «…Я не желаю знать тебя. Ни знать, ни видеть, ни слышать. Не ищи меня – не найдешь. И не зови – я не откликнусь». «Ты в моих руках, и ты умрешь, только когда я захочу!» «Звезды сделаны из огня, мой лорд. Их не удержишь в ладони». И мертвое небо висит над их головами, как саван. Он не удержал тогда свою звезду. И она сгорела прямо в его ладонях. Но она вернулась, чтобы родиться вновь. Она снова была в его руках, его горячая, живая, изумрудная звезда. Удержит ли он ее на этот раз? Захочет ли она, чтобы он удержал ее?.. – Право? – Голос воительницы Юпитера полоснул по его сердцу – такая боль отдавалась в нем. – Я отказываюсь от такого права, Неф. Мы оба слишком дорого заплатили за него. Больше, чем жизнью. Больше, чем просто поражением в войне. Мы заплатили всем нашим миром, который потеряли, за право на возмездие, и будь оно проклято! – Она стиснула зубы, удерживая рыдания. – Прости. – Нефрит крепче прижал девушку к себе, закрыв глаза. Она беззвучно вздрагивала в его руках, теплое дыхание щекотало шею. Мягкие волосы, безжалостно стянутые в тугой пучок, лежали на его плече. – Знаешь, я охотно принимаю твой отказ, милая. – Он нашел в себе силы, чтобы заставить голос звучать легко и спокойно. – Но есть другое право, от которого я отказываться не собираюсь. Он чуть отстранил ее, заглянул в лицо. – Я не стану отказываться от права бороться за тебя, олененок, – непреклонно сказал он. – Я не стану отказываться от надежды. Никогда. Зрачки в зеленых глазах напротив резко расширились и блеснули золотом в свете фонарей. Мерцающие слезы казались каплями росы на молодых, весенних листьях. – Неф, я… – Мако поперхнулась коротким рыданием. – Я не знаю… – Ш-ш… – Он подхватил ее на руки. – Потом. Все потом. Ты слишком устала. – Я знаю, что должна решить… – Все, что ты сейчас должна – это отдохнуть, – тихо, но твердо сказал Нефрит. – Отнести тебя домой? Она всхлипнула ему в плечо: – У меня ключ в портфеле… – Великие Звезды, да зачем он мне? – усмехнулся Второй Лорд. – Закрой глаза. И открыл окно телепорта. Мако едва успела зажмуриться. Мир колыхнулся и на миг исчез, а когда появился снова, то превратился в ее собственную комнату. Ну, ничего себе! Обычно от телепортов голова кругом идет, а тут… – Мы дома, принцесса. «Мы»? Хм… Но вслух она сказала только: – Быстро у тебя получилось. – У Куна выходит лучше, – Нефрит пожал плечами. – И вообще, с нынешним пространством одни проблемы… А что значит «быстро», Лита? Разве вы так не делаете? – У нас не получается поодиночке, – вздохнула она. – Только вместе, и сил очень много уходит. Правда, Сецуна может… – Леди Плутон? – Да. И Мамору, наверное. Но он об этом никогда не говорил. – Разумеется, он может, – удивился Нефрит. – Он же Хранитель Земли. Ему помогает планета. – Ну, а наши планеты далеко, – слабо улыбнулась Макото. Нефрит вздохнул резче обычного. Сердце уколола предательская боль. Он и не подумал, что девочки сейчас слабее, чем были когда-то. Раньше телепорты в пределах Системы были совершенно обычным делом… – Может, ты поставишь меня? – Что? – очнулся от раздумий он. – Я говорю, может, поставишь меня на пол? – спросила девушка. Небо пресветлое! А он и забыл, что все еще держит ее на руках… Хотя, надо признаться, это было так приятно. Так правильно… – Прости, – Нефрит виновато улыбнулся. – Не хочется тебя отпускать… «Ну и не отпускай», – едва не вырвалось у Мако, но она вовремя прикусила губу. Не место и не время было сейчас для таких слов. Слишком многое разделяло их. Хотя и соединяло не меньше… Но она больше не могла об этом думать. Веки словно налились свинцом, и такой же свинец наполнял душу. Но ей было уже все равно. Она хотела только свернуться клубочком и хотя бы на несколько часов исчезнуть из этого мира. – Ты устала… – Знакомый бархатистый голос доносился до нее как сквозь вату. Она почувствовала, как ее осторожно укладывают на кровать, потом снимают туфли… – Только попробуй меня раздеть! – сонно пробормотала она. – Получишь! Кажется, этот нахал рассмеялся. – Что ты, зеленоглазая! Как бы я посмел? «Ага! Уж ты-то прекрасно бы посмел и не покраснел бы даже…» – подумала Мако. Но сердиться было лень. – Спи. – Теплая ладонь легла ей на затылок, осторожно поглаживая, прогоняя напряжение. – Мы обо всем поговорим завтра. Спи. – А ты… не исчезнешь… до завтра?.. – сквозь сон прошептала она. – Нет. – Его голос прозвучал совсем близко, над ухом. – Я больше никуда не исчезну. И никогда. – Теплые губы скользнули по щеке. – Я люблю тебя, олененок. Но это ей, наверное, уже приснилось… …Литана спала. Она дышала тихо, едва слышно, так что Нефрит то и дело наклонялся, прислушиваясь. Больше всего Второму Лорду хотелось лечь рядом и обнять ее как можно крепче – ему все время казалось, что ей холодно, хоть он и укутал ее одеялом. Но вряд ли сейчас она позволила бы ему это. Поэтому он неподвижно сидел на краю кровати и смотрел на нее, спящую. Даже вот так – просто смотреть – он, кажется, мог бы вечно. …Ее волосы остались прежними. Мягкие пряди цвета золотого каштана, кольцами струящиеся по спине. Нефрит стиснул руки, чтобы удержаться и не зарыться в них лицом… набрать полные горсти искрящихся медных нитей… вновь почувствовать аромат только что распустившихся тополиных листьев… Но нет. Нельзя ее сейчас тревожить. Он должен быть очень, очень осторожен. Лите и так нанесли много ран. И будь он проклят, если добавит к ним хотя бы еще царапину. И он ограничился тем, что осторожно пригладил пышные локоны, разметавшиеся по покрывалу, украдкой ослабив резинку. Теперь она туго стягивала волосы в пучок, не выпускала их на свободу, будто стеснялась этой красоты. Даже цвет их немного померк, став приглушенно-коричневым. Только кое-где просверкивали медные искорки. Вот так померк и ее внутренний свет, подумал Нефрит. Погас, как гаснет вечернее солнце, устало тонущее в облаках. Он вздохнул, осторожно перебирая мягкие прядки на виске. Сколько облаков было на твоем небе, олененок? Отчего так потемнели твои глаза? Она бледная, слишком бледная. Уставшая. Ровный, золотистый оттенок ее кожи словно подернулся седой осенней дымкой. Изящные кисти рук, бессильно лежащие на подушке, настолько тонки, что напоминают сухие ветви. Нефрит осторожно провел по пульсирующей голубой жилке на запястье, чувствуя быстрые, неровные толчки крови. Так близко к коже… Его сердце сжалось – а ведь, казалось бы, больнее быть уже не могло. Она была такой сильной. И такой уязвимой. И она так много потеряла. Так много, что он никогда не сможет до конца возместить ей этих потерь. Он покачал головой, запрещая себе думать об этом. Запрещая себе сожалеть. Сожаления ничего не исправят. Прошлого нельзя изменить. Но будущее – можно. Она позвала его. Она попросила его остаться. Сейчас это главное. Остальное неважно. …Нефрит закрыл глаза. Сейчас он мог позволить себе несколько минут слабости. Несколько минут воспоминаний. …– Знаешь, тут на днях Хаура вежливо – как только она умеет – предупредила меня, что оторвет мне голову, если я тебя обижу. Она смеется в ответ, потом становится неожиданно серьезной. – А ты… обидишь? Синие глаза чуть темнеют. – Тогда я сам себе голову оторву, милая. – Не надо, – она улыбается, гладит его по волосам. – Жаль будет такую красоту. – Ну, ты уж скажешь… – Лорд Звезд краснеет, кажется, впервые с самого детства. – Красота сейчас сидит передо мной. – И от смущения он изображает самую ослепительную из своих улыбок. Она опять смеется – мягко, но невесело. – Спасибо за эти слова, мой лорд. Но я не красавица. Она говорит это просто, без смущения и кокетства. И от этого Нефриту почему-то еще обиднее за нее. – Ты?! – он обхватывает ее лицо ладонями. – Ты – самое прекрасное, что я когда-либо видел в своей жизни. Она улыбается. Не верит. – Ты очень добрый, милый мой. Я не сомневаюсь, что ты действительно так думаешь. Но будь честен. Ты видел больше, чем я. Скажи, сколько красавиц при террианском дворе, а? Он медленно зарывается пальцами в ее густые каштановые локоны, чуть оттягивая голову назад. Склоняется над ней, заглядывая в темнеющие изумрудные глаза. – Ревнуешь, олененок? – Его голос тягуче-мягок, с едва заметным оттенком шутки, но из глубины зрачков смотрит тревога. Она не отводит взгляда. – Нет, мой ласковый. Я верю тебе. Просто… – она на миг опускает ресницы. – Просто иногда мне хочется быть более красивой… для тебя. Он с коротким вздохом прижимает ее голову к своей груди, зарывается в сладко пахнущие волосы. Потом отстраняется. – Лита, посмотри на меня, – он осторожно берет ее лицо в ладони. – Я не буду говорить тебе, что ты красивее всех на свете, потому что эти слова на самом деле ничего не значат. Но ты одна на свете – для меня. И никакая другая тебя не заменит. – Он обнимает ее крепче. – Я обожаю твои глаза, губы, волосы. Я обожаю то, как двигаешься, как говоришь… – он легонько целует кончик чуть вздернутого носа. – Я обожаю даже то, как ты сердишься. И вовсе не потому, что ты какая-то там раскрасавица. А потому, что ты – это ты. Понимаешь? Зеленые глаза огромны, как две Вселенные. – Понимаю. – И я никогда, ни при каких условиях сознательно не причиню тебе боль. – Он сжимает ее ладони, словно пытаясь удержать. – Ни душевную, ни, тем более, физическую. Жизнью клянусь тебе, Лита, я никогда не обижу тебя. Она вздыхает, потом осторожно высвобождает руку. – Не клянись, милый, – тонкие пальцы невесомой лаской скользят по щеке. – Тем более, не клянись своей жизнью. Время коварно, и никто не знает, что может случиться… – …Если что-то случится, – горячо перебивает он, – и я все-таки сделаю тебе больно, то я заплачу требуемую цену. – Его голос становится непривычно суровым. – Я заплачу любую цену, Лита. Если нужно, отдам свою жизнь. И это будет самым малым наказанием, которое я заслужу. – Нет, – она крепко, с неожиданной силой, сжимает его плечи. – Мне не нужна такая цена. Я переживу любую боль, но твою смерть… – ее голос срывается, – …твою смерть мне не пережить, Неф. Не давай мне таких клятв, не нужно. – А если я поклянусь любить тебя? – тихо спрашивает он, осторожно проводя пальцем по ее губам. – Если я поклянусь любить тебя вечно? Она тихо смеется. – И в этом мне не клянись. Ну что такое вечность, Неф? Не более чем призрак. Пока ты здесь, рядом, каждая секунда – это маленькая вечность. Другой я не прошу… С его губ срывается какой-то странный звук, похожий на рыдание, и он крепко прижимает ее к себе. Он хочет сказать так много, что все слова куда-то исчезают, и остаются только удары сердца – его и ее. Нефрит открыл глаза. Эхо тех, целую жизнь назад произнесенных слов, еще звучало в его памяти. И, наверное, будет звучать всегда. «…Я никогда, ни при каких условиях сознательно не причиню тебе боль…» Лита была права, когда просила его не клясться. Тысячу раз права. Чего стоили тогда все его клятвы? «Жизнью клянусь тебе, Лита, я никогда не обижу тебя». Да, он не обидел ее. Он сделал намного больше. Он отнял у нее жизнь. Девушка сонно вздохнула и чуть пошевелилась. Лорд Звезд порывисто склонился к ней, чтобы почувствовать ее дыхание, теплый запах волос. Чтобы почувствовать, что она жива. Что она сейчас рядом с ним. Великие Небеса… Он уткнулся лицом в подушку рядом с ней, крепко зажмурился. Его плечи чуть опустились, вздрогнули несколько раз и замерли. …Ты никогда ничего не просила у меня, олененок. Ничего, хотя дала мне больше, чем кто-либо в этом мире. И нет такой цены, которой я мог бы отплатить тебе. Да ты и не примешь ее у меня – особенно сейчас. Только одно я могу теперь дать тебе взамен – себя. Я твой, олененок. Твой навсегда, навечно, хоть ты всегда запрещала мне говорить о вечности. Ты не просила у меня обещаний, клятв и красивых слов. Я бы дал их тебе, но все это слишком ничтожно рядом с тобой. Возьми мое сердце, родная. Возьми мою душу. Ты никогда не хотела иметь надо мной власти – но я даю ее тебе. Всю. Все, что ты потребуешь. Но ты требуешь так мало, милая… А я так много хочу дать тебе, понимаешь, так много! …Она понимала. Она все тогда понимала, эта мудрая девочка, только-только вступившая на порог юности. Девочка с глазами, древними и вечными, как ее леса. С единственными в мире глазами, способными увидеть его – блистательного Звездного Лорда – без маски. Той самой маски, которую он так ненавидел. Маски, скрывающей его истинное лицо почти постоянно. Дипломатическая служба, ничего не поделаешь… Очаровательная улыбка, легкий флирт, тонкое кружево комплиментов, прикрывающее цинизм политических игр. И только своим друзьям он позволял видеть себя – настоящего. Своим друзьям – и ей. Только ей он открывал всю душу. И только она удивительным образом видела в этой исполосованной жизнью душе все самое лучшее… …– Я вижу твое сердце. Ты не злой. Тишина. – Я… бываю разным, зеленоглазая. Я видел войну. Я в ней участвовал. – Быть воином – не значит быть злым. – Но и добрым в битве не выжить, олененок. Мы – все пятеро – умеем быть беспощадными, если это нужно. Она молчит. Размышляет о чем-то. – Странно… Я вдруг подумала, а что случилось бы, если бы мы встретились в бою? Ты тоже… был бы беспощадным? Он смеется. Такую ситуацию невозможно даже вообразить, ну Литана и фантазерка! – Мы никогда не встретимся в бою, Лита. А если и встретимся – правда, мир для этого должен сойти с ума – то я не трону тебя даже пальцем. – Почему? – искренне удивляется она. – Потому что меня ты уже победила во всех сражениях, зеленоглазая, – мягко говорит он. – Я уже давно сдался без боя. На ее губах появляется медленная, немного кокетливая улыбка. – А говорил – беспощадный воин, беспощадный воин, – шутливо протянула она. – Ну и где цена вашим угрозам, милорд? – Назначьте ее сами, миледи. – А мне больше ничего и не нужно. – Она беззаботно пожимает плечами. – Все, что мне нужно, у меня уже есть. Мои леса. Девочки. Ты. И потом… – Зеленые глаза неожиданно становятся серьезными. – Как можно назначить цену за то, что цены не имеет? – ТЫ не имеешь цены, принцесса. – О нет, – смеется она. – Не я. Душа и любовь – вот что бесценно. За это можно отдать все остальное. – Она неожиданно становится серьезной. – Даже жизнь. – За тебя тоже можно отдать жизнь. – Нет. – И она тихо качает головой. – Что я буду делать, если ты умрешь? Лучше мне первой… …Он больше не может выносить этого разговора и останавливает ее поцелуем, после которого они забывают о теме беседы. Но слова эти все-таки не забылись. И они оказались пророческими, эти слова. «Что я буду делать, если ты умрешь? Лучше мне первой…» Что ж, все так и случилось. Она умерла первой. О, Литана!.. …Мако всхлипнула во сне. Нефрит мгновенно очнулся от воспоминаний. Резко и беззвучно обернулся к окну – рефлекс воина давал о себе знать. Но там ничего не было, кроме вязкой городской темноты. Да, не те нынче ночи… Даже звезд не видно. Он снова наклонился над спящей, поправил разметавшиеся волосы, натянул на плечо соскользнувший уголок одеяла. Помедлил и осторожно погладил пальцем губы. Те дрогнули и чуть улыбнулись. Но даже улыбка не могла стереть печальных теней на ее лице. Не могла прогнать невидимую, привычную тоску, застывшую в тонких чертах. Почему? Нефрит оглянулся по сторонам, впервые внимательно оглядывая место, где оказался. Аккуратная, заботливо убранная комната. Много растений. Много подушечек, пледов, покрывал и прочих милых женских украшений. Много уюта, несмотря на то, что квартира раз в десять меньше обычных жилых покоев на Юпитере, какими он их помнил… Но Лита всегда умела создавать уют буквально на пустом месте. Она сама была источником тепла. Но было здесь и что-то еще. Нефрит безошибочно чувствовал нечто невидимое, висящее в воздухе, как горький прозрачный туман. У тишины в этом доме был особый оттенок. Оттенок печали. Ах, вот оно что… Тоска поселилась в маленькой фотографии, вставленной в простенькую неброскую рамку. Рамка не была траурной, но Лорд Звезд безошибочно почувствовал смерть. Он осторожно взял фото в руки. Изображение было старым, уже немного потускневшим от времени. Молодая пара и маленькая девочка, лет четырех, на их руках. У малышки были ярко-зеленые смеющиеся глаза, которые он ни с какими другими бы не спутал. А вот мужчина и женщина… Они улыбались, но он уже знал совершенно точно, что оба они пересекли Предел Теней. Родители его Литаны в этом, новом мире. Конечно. Серенити что-то рассказывала об их гибели в катастрофе. И о том, что Лита не любит об этом говорить. Но она об этом помнит. Нефрит мог поклясться чем угодно. Эта память, эта тоска висела вокруг, как прозрачное облако. Тоска об ушедших внезапно – и навсегда. О веселых, улыбающихся людях с этой фотографии, которые больше никогда не войдут в этот дом и не обнимут свою малышку. А малышка выросла. Одна. Он наклонился к спящей девушке, мягко провел губами по щеке, откинув разметавшуюся каштановую прядь. Как ты тут жила без меня, олененок? Как справлялась? Хотя справлялась, конечно же, ты ведь сильная. Тебе пришлось стать сильной. А ведь я должен был быть с тобой. Все это время я должен был быть с тобой, родная. А меня не было. Нефрит стиснул зубы, в тысячу первый раз проклиная Берилл. Впрочем, проклятиями ничего не исправить, тотчас одернул он себя. Злоба не лечит раны. Лечит только любовь. Любовь… «А вот Мако все еще ищет свою единственную любовь. Только она ее пока не нашла…» Конечно же, она искала любовь. Она искала дом, тепло и безопасность. Она не хотела быть одна. «Я не хочу, чтобы ты ушел. Слышишь, я не хочу этого!» Те, кого она любила, ушли. И в прошлом… и в более дальнем прошлом. Они ушли. Все. Сколько раз она думала, что отыскала свое счастье? Сколько раз понимала, что ошибалась? Сколько раз оставалась одна? Хватит. И Лорд Звезд понял, что надо делать. Он покопался в памяти, припоминая номер телефона своего принца. (Пару дней назад Эндимион серьезно настоял, чтобы они освоили современные виды связи, потому что ментальная с непривычки барахлила у всех, даже у Джедайта). Потом поискал соответствующий аппарат в квартире. Хорошо все-таки, что два года назад он успел адаптироваться к этому миру… Так, какие там были цифры?.. – Энд? Да, это именно я. Что значит, искать собирались? Я малое дитя, что ли? Энд, не смеши меня. Что значит, голос не похож? Ты меня по телефону хоть раз слышал? То-то же. Слушай, ты чего такой подозрительный? Ах, это не ты, это Кун… Вы что, все там столпились? Нет… Да… Конечно… Может, дадите уже мне сказать?!! Последние слова прозвучали так громко, что Нефрит оглянулся – не разбудил ли спящую. Но нет, она лежала все так же спокойно, тихо дыша в подушку. Устала… – Ситуация такая, – твердо произнес он. – Я занят, буду утром. Поподробнее? Лысого гоблина вам «поподробнее»! Что значит, не выражайся? Ты, Твое Высочество, на себя-то посмотри! Ах, это не ты, это Джедайт… Что значит где? Там, где нужен больше всего. Ага, вижу, ты понял. Утихомирь остальных, хорошо? А то прямо как наседки, честное слово… Зой, не язви, я все слышу! Да понимаю я, что ситуация нестандартная. Сам бы нервничал… Да… Все, отбой. И он с явным облегчением положил трубку. Нет, все-таки нужно, определенно нужно практиковаться в ментальной связи. Сосредотачиваться, конечно, приходится больше обычного, зато нет ощущения, что говоришь сразу с десятком собеседников… Итак, сейчас он сделал все, что мог. Остается ждать утра. Этим утром решится многое, подумал Нефрит. Но что бы ни сулило им обоим будущее, в одном он был совершенно уверен. Он больше не повторит свей ошибки. Он не оставит Литану. Второй Лорд Терры снова взял фотографию в руки. Посмотрел в глаза смеющейся пары. И тихо сказал ушедшим за Предел Теней: – Не волнуйтесь. Я буду беречь ее. Больше жизни буду беречь, клянусь. Макото разбудило мелодичное позвякивание металла о фарфор. Она с трудом разлепила ресницы и поморщилась – комнату заливало яркое утреннее солнце. Она что, проспала? Ах нет, сегодня же свободная суббота, и в школу не надо. И, кажется, прошлой ночью ей привиделся какой-то уж очень заковыристый и правдоподобный сон… Она потянулась, медленно села на кровати и… – Проснулась? Девушка вздрогнула и машинально натянула одеяло на грудь. Ее ночной сон стоял в дверном проеме во всем своем блеске и смотрел на нее невозмутимо-синими глазами лорда Нефрита. – Ты что здесь делаешь?!! – выдохнула она. Может, она все-таки спит, и ей все это снится? – Чай готовлю, – невозмутимо улыбнулся ее собеседник. – Ты ведь чай по утрам любишь, я правильно помню? – Я… – Мако не могла придумать, что ответить. Жгучий румянец медленно пополз по шее и щекам, и она повыше натянула одеяло. – Так вчера это был… не сон? – Нет, Литана. – Взгляд Лорда Звезд был каким-то очень странным – спокойным, но напряженно-внимательным. Словно он вел важные переговоры. – И… Ты можешь отпустить одеяло. Мако потрясенно выдохнула, и только сейчас поняла, что одета. Ну конечно, он же принес ее вчера, совсем сонную, прямо в комнату. И уложил спать. А она на какой-то момент подумала… Воительница Юпитера вдруг устыдилась своих мыслей и покраснела еще сильнее – хотя сильнее, кажется, было уже и невозможно. – Держи. Она вздрогнула. Перед ней оказалась чашка с горячим напитком, над которой вился ароматный пар. – Утренние травы, – улыбнулся Нефрит. – Чабрец, лимонник, цветы зверобоя и капелька меда. Я все правильно помню? – Правильно… – прошептала Мако, принимая из его рук чашку. Чашка, кстати, была ее любимая, разрисованная цветками шиповника – как он догадался? И чай был еще горячим, но не обжигающим – так, как ей нравилось. Да, Лорд Звезд всегда обладал просто пугающей способностью учитывать мельчайшие детали… А сегодня он совсем другой, вдруг подумала Мако. Что-то исчезло из его глаз – и что-то появилось. Уверенность и спокойствие, быть может… Словно он принял важное решение, и теперь совершенно точно знает, что делать дальше. Что ж, хотя бы кто-то из нас это знает, мрачно пошутила она про себя, отпивая маленький ароматный глоточек. М-м-м… Нет, и как ему удается делать все так бесподобно?.. – Я рад, что тебе нравится. Макото удивленно вскинула голову. Она же ни словечка не произнесла! Нефрит в ответ только улыбнулся. – Не удивляйся, милая. Просто я очень хорошо тебя знаю. Девушка поспешно отвела взгляд. Что-то в глубине этих слишком понимающих синих глаз тревожило ее. Обжигало. – Спасибо… что позаботился обо мне, – нерешительно сказала она. – Это радость для меня, Лита. Разве за радость благодарят? От этих слов румянец на щеках воительницы Юпитера стал еще ярче. – Прости меня за то, что я вчера так… расклеилась. – Она вздохнула. Твердая ладонь неожиданно легла ей на плечо, а его глаза оказались невыносимо близко. И они были строгими, эти глаза. – Не извиняйся. – Голос Лорда Звезд был неожиданно серьезен. – За такое не извиняются. Каждый из нас нуждается в ком-то, кто всегда примет нашу боль и наши слезы, не задавая вопросов. И если я не стану для тебя этим кем-то, то кто тогда? …Он все понял, подумала Мако. Его проклятая способность читать между строк! Он понял, что она одинока. Потому что сам он одинок не меньше, ответил ей безжалостный внутренний голос. Потому, что он знает, как это – больше не иметь мира, который можно назвать родным. Как это – когда от тебя отворачиваются самые близкие… Изумрудный взгляд медленно потемнел. Потом девушка тихо сказала: – Прости меня. – За что? – искренне удивился Нефрит. – За то, что сказала тогда… те слова. За то, что отвернулась от тебя. – Тебе было больно, Лита. – Тебе тоже. Нефрит нахмурился. – Да, но моя боль была заслуженной. Она была справедлива. Макото горько усмехнулась. – Не бывает справедливой боли, Неф. Бывает просто боль. Лорд Звезд хотел возразить, но его остановило странное, какое-то грустное выражение темно-зеленых глаз. И он вспомнил другие глаза, голубые. И другой голос, произносящий похожие слова. «Боль – всегда боль. Неважно, кто и почему ее испытывает. Никто ее не заслуживает. Никто». Ах, Серенити! Ты ведь понимаешь намного больше, чем кажется, не так ли, маленькая мудрая принцесса?.. – Лита, – мягко произнес он вслух. – Это не будет слишком большой дерзостью с моей стороны, если я попрошу тебя… – И он замолчал, явно в нерешительности. – О чем? – Твои волосы… Распусти их. Пожалуйста. Девушка замерла. Потом медленно отставила полупустую чашку в сторону и еще медленнее подняла руку к голове. Ослабила резинку, сняла ее. Мягкие волны медно-каштанового цвета рассыпались по ее плечам, прикрыв запылавшие щеки. Утреннее солнце заиграло золотыми искрами в массе спутанных локонов. В синих глазах ее собеседника отразилось что-то, похожее на благоговение. Он легко, едва касаясь, провел по волнистым прядям. – Я все думал, так ли они прекрасны, как сохранила моя память, – прошептал он. – И? – тихо спросила Мако. – Я ошибался. Они еще прекраснее. Он заправил ей за ухо медное колечко, ослепительно улыбнулся и, подхватив чашку, исчез на кухне. Макото нервно сползла с кровати и, как была, босиком, подошла к окну. Невидящим взглядом уставилась на ясное холодное небо. Ей надо успокоиться. Ей надо собраться с мыслями. Ей надо… Она услышала – почувствовала – как он вошел в комнату. Подошел к ней, встал рядом. Совсем близко – так, что она чувствовала тепло его дыхания – но не прикасаясь к ней. – Что будет дальше, Неф? – От волнения голос воительницы Юпитера звучал сухо и резковато. Отрешенно-зеленые глаза не отрывались от вида за окном. Лорд Звезд долго молчал, то ли думая о чем-то, то ли что-то вспоминая. – Помнишь, ты рассказывала мне о круге времен? – наконец медленно спросил он. – Весна, лето, зима, осень. И новая весна. Помнишь? – Да, – тихо ответила Мако. – Так живут деревья. – Так живет весь мир, зеленоглазая, – Нефрит невидящим взглядом посмотрел в окно. – Так живут и деревья, и люди. – Он осторожно обнял девушку сзади за плечи, привлекая к себе. Она напряглась, но не оттолкнула его. – Когда мир вокруг покрыт цветами, то так хочется верить, будто холода никогда не наступят. Но осень все равно приходит, ее нельзя избежать. И небо становится серым, как отчаяние, и снег укрывает увядшие надежды. И кажется, что все умерло, что деревья никогда больше не оживут. Но они оживут, Лита. Они просто спят до того момента, когда в мир придет новая весна. – Весна… – горько прошептала девушка. – Бывает ведь и так, что она никогда уже не приходит, Неф. Или… приходит слишком поздно. – Никогда не бывает слишком поздно для весны, олененок. – Это тебе звезды подсказали? – пошутила Мако и спохватилась, только почувствовав, как напряглись – и тотчас расслабились – обнимающие ее руки. …Звезды! Он же не может!.. – Можешь считать, что так. – Голос Второго Лорда звучал мягко, и если в нем и была нотка горечи, то едва заметная. – Я обещаю, что у тебя будет весна, олененок. – С тобой? Он помолчал, тепло дыша ей в затылок. – Ты… этого хочешь? Мако закрыла глаза, слушая стук его и собственного сердца. Что-то решалось в эту секунду. Что-то важное, что-то очень важное – и не только для них, но и… для всего мира. – Да. Я этого хочу. Слова упали в тишину, как камни в воду. И невидимые круги разошлись по тихой вечности, где-то там, за границей миров. И миры колыхнулись в ответ и замерли двумя парами озер зеленого и синего цвета. – Давным-давно я увидел во сне прекрасную фею из волшебного леса, – медленно, словно во сне, заговорил Лорд Звезд. – Она стала моей любовью, моим светом, моей мечтой. И я искал ее всю жизнь, пока не нашел. Он прикоснулся губами к ее затылку, тепло щекоча кожу. – Я нашел ее, – тихо продолжил он. – Она пришла ко мне, но я… не уберег ее. Я потерял ее тогда. Но я никогда не переставал искать снова и снова… – Неф… – Я никогда не переставал искать, – прошептал Нефрит, обнимая ее крепче. – И судьба послала нам еще один шанс. Последний. Самый последний из возможных. – Неф, я… – Когда-то давно моя зеленоглазая фея назначила мне свидание на утренней поляне. Она обещала ждать и сдержала обещание. Теперь я прошу ее о том же. Он развернул ее к себе, придерживая за плечи. – У меня нет волшебного леса, чтобы подарить его тебе, – синие глаза обжигали до дна души. – У меня нет больше ни замков, ни драгоценностей. У меня есть только мое сердце. И в нем перебывало столько мерзости, что мне самому противно туда заглядывать. Но… я эгоист, Лита. Я не могу отказаться от тебя. Просто не могу, прости. – Я… не хочу, чтобы ты от меня отказывался, – выдохнула девушка. Лорд Звезд на миг закрыл глаза. – Я придумаю для тебя волшебную сказку, олененок. – Его голос слегка дрожал. – Приходи сегодня в парк, когда солнце пройдет зенит. Пожалуйста, Лита. – Куда? – беззвучно прошептала она. – Да куда хочешь, – улыбнулся Нефрит. – Я тебя в любом уголке найду. И он привлек ее к себе, зарывшись лицом в спутанные каштановые локоны. – Когда-то давно моя фея обещала ждать меня, – прошептал он. – Скажи мне, принцесса, она помнит свое обещание? Она будет меня ждать? Пара тонких рук помедлила и обняла его за шею. – Да, мой лорд, – ответила Литана, Хранительница Гроз. – Она будет ждать. …Уходить от нее утром было больно, словно раздирать края недавно зажившей раны. Но иначе было нельзя, Нефрит это прекрасно понимал. Слишком много всего несказанного оставалось между ними. Слишком много воспоминаний. Слишком… Сегодня, проснувшись, она выглядела, как перепуганный зверек. Боялась?.. Нет, скорее, чувствовала себя неловко оттого, что чужак вторгся на территорию ее личного одиночества. Чужак… О, Небеса! Заслуженно. Но больно… Она не должна чувствовать даже тени принуждения с его стороны. Не должна чувствовать, что ее жизнью распоряжается кто-то другой. Пусть даже этот кто-то – он сам. И потом, Нефрит очень хотел, чтобы главный их разговор произошел не в комнате городской многоэтажки, а в месте более… красивом, что ли. Да, красивом. И даже, романтичном. Чтобы Лита порадовалась и хоть раз улыбнулась по-настоящему… «Весна… Бывает ведь и так, что она никогда уже не приходит… Или… приходит слишком поздно». Неправда, олененок. Неправда. Весна никогда не приходит слишком поздно. И я покажу тебе это… И Лорд Звезд нахмурился, прикидывая координаты и пытаясь сосредоточиться. Надо найти Эндимиона. Правда, их сумасбродное Высочество в основном специализируется на розах, а тут другой случай. Но, может быть, если они очень постараются, то вдвоем смогут уговорить Гелиоса… Главное, чтобы Лита пришла. Они все смогут пережить, все выдержат, если будут вместе. Если она позволит ему быть рядом. Но она позволит. Он все для этого сделает, или он не Второй Лорд Терры! Главное, чтобы она пришла… «Да, мой лорд. Она будет ждать». Она всегда держала слово. Она будет ждать. …Она ждала. Прохладный ветер теребил ей волосы, солнце рассыпалось нестерпимо яркими бликами по поверхности пруда, превращая его в бриллиантовую пыль. Сегодня утром она позвонила Усаги и сказала, что не придет на их обычные занятия. Та, как ни странно, не задала ни одного вопроса. Только подышала в трубку и тихо сказала: «Удачи, Мако. Все будет хорошо, вот увидишь». И эта фраза заставила воительницу Юпитера задуматься о том, как много на самом деле понимает Лунная Принцесса. Может, она и права. Может, все и вправду будет хорошо. Во всяком случае, надежды Усаги еще никогда не были напрасными, какими бы смешными они ни казались на первый взгляд. Вот еще и ей бы научиться так надеяться… «Никогда не бывает слишком поздно для весны, олененок». Мир вокруг вдруг заколыхался и расплылся во влажных радужных бликах, так что рассмотреть что-либо стало невозможно. «Я эгоист, Лита. Я не могу отказаться от тебя. Просто не могу, прости». Мако опустила ресницы. Она не плачет, вовсе нет. Просто ветер очень резкий. И солнце яркое, режет глаза до слез. «Я придумаю для тебя волшебную сказку, олененок». Мне не нужно сказок, Неф. Не нужно дворцов и драгоценностей. Мне нужен ты. Да, нужен, и мне не стыдно признаться в этом! Но… Но мы уже не те, мой Звездочет. И мир уже не тот. Он… он больше не наш. Найдется ли в нем место для нас двоих? «Судьба послала нам еще один шанс. Последний. Самый последний из возможных». Самый. Последний. Из возможных. Макото резко тряхнула головой. Она устала думать. Она устала бояться. Она устала быть одна. Она ждала. Солнце, зависнув в зените, медленно наклонилось к западу. Едва-едва заметно. И что-то изменилось. Может, ветер стал петь по-другому? Или другим стал оттенок золотых лучей, наполняющих небо? Или по-другому стало биться сердце? Или… Мако вдруг вспомнила, как Сейлормун в самых критических ситуациях иногда замирала и светлела лицом – ровно за секунду до того, как воздух рассекала заветная роза. Лунная Принцесса не ошиблась ни разу. И теперь воительница Юпитера поняла, почему. …Нефрит появился за ее спиной и медленно шел к ней через аккуратно подстриженную поляну. Мако не обернулась. Но она чувствовала каждый его шаг, каждый вздох, каждое движение ресниц. Силы Небесные! Одно утро и один вечер – и тысячи лет разлуки растворились бесследно, словно их никогда и не было. Она чувствовала его, как и прежде. – Ты пришла. – Его руки мягко легли ей на плечи. Она, не оборачиваясь, улыбнулась. – Я же обещала. – Только… поэтому? Он не спросил больше ни о чем, но Мако поняла. – Нет. Не только. Она больше ничего не сказала. Но Нефрит тоже понял. Они помолчали. Солнце рассыпалось алмазной крупой по гладкой поверхности пруда. Солнце смеялось, резало глаза. – Пойдем, – тихо произнес, наконец, Лорд Звезд. – Я покажу тебе кое-что. …Парк только-только просыпался от серого зимнего сна. Деревья стояли оголенные, озябшие, их ветви напоминали тонкую вышивку черным шелком по ярко-голубому сатину неба. Все деревья, кроме одного… – Сказка для тебя, олененок, – сказал Нефрит. – Смотри. Она смотрела. И темные глаза медленно меняли цвет, становясь ярко-изумрудными, как молодая листва тополей. …Дикая вишня стояла облитая розовой пеной крошечных, сладко пахнущих цветов. Цветы были повсюду, покрывая каждую, даже самую мелкую веточку, и земля под деревом была усыпана мягким ковром из лепестков… Дикая вишня была похожа на невесту, ожидающую своей первой весны. Мако медленно выдохнула. – Это не сказка, – прошептала она. – Это чудо. Перед Гелиосом он в вечном долгу, подумал Нефрит. «Всего на несколько часов», – строго предупреждал его тот. – «Это и так является нарушением правил…» Но парень просто бесподобно нарушает правила, надо сказать! И потом, все на свете правила не стоили нескольких секунд восторга в глазах Литаны. Небо свидетель, она заслужила каждую из них. Она заслужила целую жизнь, полную таких секунд. Целую вечность. Если бы только он мог… – Оно… настоящее? – произнесла девушка все тем же благоговейным шепотом. – Такое же настоящее, как ты и я, – улыбнулся Нефрит. – Знаешь, насчет тебя я до сих пор не уверена, – усмехнулась она. – Может, ты и не настоящий, а? – И замерла, когда горячие губы скользнули по запястью вдоль узора вен. – Не настоящий, принцесса? – полыхнули синие глаза. – Хочешь проверить? Небо пресветлое, Мако уже успела позабыть, как этот сверхобаятельный хитрец умеет вгонять ее в краску! – Ну тебя, – рассмеялась она и отвернулась, чтобы скрыть загоревшиеся щеки. – Пойдем лучше, поближе посмотрим. …Цветы пахли так, как они могут пахнуть только ранней весной. Так, что кружилась голова, и сладко замирало сердце. Лепестки под ногами были такими мягкими, что хотелось пройтись по ним босиком. Даже воздух вокруг дерева казался теплым, как в мае… Мако провела по стволу ладонью. Кора была чуть шероховатой, но… ласковой, что ли? Живой. Настоящей… – Ты все так же умеешь слышать деревья? – Его рука легла на дерево рядом с ее. Но не прикоснулась. – Да, – вздохнула она. – Но… не так, как прежде. На Юпитере это было как песня. Теперь – как шепот. – Прости. Голос Нефрита был абсолютно серьезен, даже строг. Словно бы и не он шутил с ней пару минут назад. – За что? – тихо спросила воительница Юпитера. – Ты знаешь. Макото запрокинула голову к переплетенным, опутанным розовым пышным кружевом ветвям. Затылком она чувствовала его пристальный взгляд, но обернуться у нее не хватало смелости. Конечно, она знала. И он знал, что она знала. И она знала, что он знал… Тьфу, какие же это все-таки глупости! Какая чушь по сравнению с тем чудом, что Нефрит – вот он, здесь, рядом, живой, и их руки почти соприкасаются, и ей достаточно передвинуть ладонь всего на несколько миллиметров, чтобы почувствовать тепло его кожи… – Я простила. – Ее голос был едва слышным, как шелест листвы. Но, казалось, сам воздух вздрогнул от этого шелеста. – Я давно простила. Еще тогда, в тот самый день. Лорд Звезд долго молчал. Мако, не оборачиваясь, слушала, как он тихо дышит у нее за спиной. – Вот только легче от этого не стало, верно? – спросил, наконец, он. Воительница Юпитера медленно покачала головой. Потом обернулась – еще медленнее. – Ничто уже не может быть, как раньше, Неф. Мы изменились. Мир изменился. Ничто уже не будет прежним. – Такова жизнь, олененок, – мягко ответил Второй Лорд. Боль в ее голосе надрывала сердце, но он не мог придумать, чем успокоить ее. – Все, что живет во Времени, меняется. Это закон мира. Что так печалит тебя? Девушка опустила голову. Тонкие вьющиеся прядки упали на лоб. Нефриту до дрожи хотелось их погладить, но его останавливало странное отчуждение в зеленых глазах. – Я чувствую себя потерянной, Неф, – сказала она. – Я смотрю на тебя, я все помню, но не могу… не могу, как раньше… Она замолчала и резко отвернулась. Нефрит глубоко вздохнул, стараясь успокоить резкую боль в сердце. – Я… кажусь тебе чужим, олененок? – очень осторожно спросил он. – Нет, – прошептала Мако. – Я кажусь чужой сама себе. Я… словно заблудилась, и ничего не могу с этим поделать, понимаешь? Ничего! Нефрит стиснул зубы и на несколько секунд зажмурился, чтобы скрыть боль во взгляде. Потом взял ее руки в свои и легонько погладил, согревая ледяные пальцы. – Мы можем представить, что ничего не было, но это не так, верно? – Его голос звучал очень мягко и спокойно, несмотря на бурю, что металась под ресницами. – Это было, и ты не можешь забыть. Все правильно, милая. Я тоже этого не могу. Мако сглотнула горький комок в горле. – И… что теперь? – тихо спросила она. Вместо ответа Нефрит неожиданно обхватил ее лицо ладонями, поворачивая к себе. Руки у него были теплые, почти горячие, и держали крепко и бережно. – Посмотри на меня, – попросил он. Мако медленно подняла ресницы и посмотрела ему в глаза. Синие. Как и тогда, в их последнюю встречу. Искрящиеся, как дорогой бархат. Только… чуть темнее, чем раньше. Синие звезды из ее сна. В них больше не было обжигающей пустоты. Не было той жесткой, циничной насмешки, которая часто виделась ей в смутных кошмарах. Но и прежнего света тоже не было. Только неприкрытая боль. И усталые, темные тени, от которых его аристократически правильное лицо казалось старше. Ему так же тяжело, как и ей, поняла Мако. Если не еще тяжелее… – Лита, – медленно произнес он. – Мы прошли длинный путь. И он не всегда вел нас по светлым краям. Тысячи лет мы провели порознь, в разных мирах, по разные стороны баррикад. Но… – Он умолк, успокаивая прервавшийся голос. – Но мы не чужие друг другу, Лита. И никогда не будем. Прошлое связало нас. Время… и то, что больше времени. Я все еще чувствую тебя, олененок… Он неожиданно провел пальцами по ее губам. Легкое, едва ощутимое прикосновение ласкало, как поцелуй. – Я все еще чувствую тебя. Боль. Усталость. Нежность. Силу. Свет. Ты никуда не исчезла, Литана. Ты все та же. Ты – здесь. Мако хотела ответить, но вместо этого у нее вырвался предательский всхлип, который она попыталась подавить, но тщетно. – …И ты все так же прикусываешь губы, когда волнуешься, – в его глазах отразилась улыбка, а палец провел по маленькой розовой ямке, оставшейся от зубов. Мако рассмеялась сквозь слезы. Нет, и вот что с ним делать?!.. Да он и истеричку Галаксию уговорил бы в два счета… – Ты!.. – фыркнула она, толкнув его в плечо, как когда-то. Его ладонь перехватила ее руку, пальцы крепко оплели запястье. – Нет, – в его голосе не осталось ни следа шутки. – Ты. Ты, всегда ты, и никого, кроме тебя. Так было всегда. И всегда будет, Литана. Ты… веришь мне? «Никого, кроме тебя». Мако вздрогнула и замерла, опустив глаза. Между ними сгустилась нехорошая, звонкая тишина. И в этой тишине острой иглой зависло одно, непроизнесенное, имя. Синие глаза Лорда Звезд помрачнели. Он понял. – Нару? – тихо спросил он. Воительница Юпитера помолчала, потом медленно подняла голову. Ее взгляд был темным и прозрачным, как осеннее озеро. – Ты… любил ее? – неестественно-ровным голосом спросила она. Нефрит вздохнул. Больше всего ему сейчас хотелось обнять Литу, чтобы она перестала бояться и нервничать. Но единственное, что может помочь ей – это правда, какой бы трудной та ни была. – Эта девочка очень помогла мне, – медленно сказал он. – Благодаря ей я вспомнил, как это – когда у тебя есть сердце. Как это – бояться за другого. Нару… это была капелька тепла в моей серой пустыне. – Он отвернулся. – Да… можно сказать, что я любил ее. Макото сцепила зубы и зажмурилась. Потом открыла глаза. – Все правильно, – очень спокойно прошептала она. – Она помогла тебе. Ты помог ей. Все правильно. – Лита, – Второй Лорд говорил мягко, хотя внутри у него все переворачивалось от страха. – Эта девочка была наивна, как котенок. Она ни в чем не была виновата. Она не имела никакого отношения к этой треклятой войне. Это я втянул ее в эту мерзость… – Ты не должен оправдываться передо мной… – У тебя есть право знать, Лита, – Нефрит сжал ее плечи. – У тебя есть право знать обо мне все. Она подняла на него глаза – темные, уставшие. – Но я не спрашиваю тебя ни о чем. И ни в чем тебя не упрекаю. «Лучше бы ты упрекала меня, олененок», – подумал Нефрит. Все, что угодно, даже гнев и ненависть, легче этой пустоты в ее взгляде. Она ускользала от него в эту бесцветную пустоту, и Лорд Звезд едва не выругался от бессилия. – Олененок, – медленно начал он. – Я не буду говорить тебе, что ты для меня единственная. Я не буду говорить тебе, что всегда помнил тебя – без имени, без облика, но – помнил. Я даже не буду говорить тебе, что… люблю тебя. Потому, что ты все это знаешь – мы всегда чувствовали одинаково. И ты знаешь, что нас связывает, Лита. Это сильнее, чем судьба и время. И ты знаешь… – он заглянул ей в лицо, – ты знаешь, что я не стал бы искать никого, кроме тебя. – Почему? – Макото грустно пожала плечами. – У тебя были все причины для того, чтобы это сделать. Великое Небо, подумал Нефрит, а ведь она и в самом деле так считает! – Лита. – Его голос был осторожен, как прикосновение к открытой ране. – Лита, я не понимаю. Девушка резко, горько рассмеялась, и ее собеседник вздрогнул от этого смеха. – Не понимаешь? – Она вскинула голову. Зеленые глаза были почти черными. – Это же ведь я оттолкнула тебя. Не захотела видеть. Нефрит на мгновение закрыл глаза. – Лита, – очень тихо сказал он. – Мы оба знаем, что это не так. Ты же помнишь, как все… – Да, я помню, – резко перебила Мако. – Я все помню. Помню твои чужие глаза и собственную ярость. В тот миг я ненавидела Берилл так, как никого и никогда еще не ненавидела. И… – Она осеклась, облизнула сухие губы. – В тот миг я так злилась на тебя, Неф… – И это было справедливо, – беззвучно выдохнул Нефрит. – Справедливо? – почти выкрикнула Мако. – Знаешь, сколько раз потом я проклинала эту справедливость? Сколько раз я гадала, могло ли все быть иначе? Если бы я не отвернулась тогда, если бы не оттолкнула, если бы мы встретились в тот, второй раз, если бы… – Не надо, олененок. – Он взял ее за плечи, чуть притянув к себе. – Не надо больше мучить себя. Ты ни в чем не виновата. Ты ничего не могла бы изменить, Лита. – Он говорил спокойно, но, Небо свидетель, чего ему стоило это спокойствие! – Никто ничего не мог бы изменить. Металлия не оставляет шансов. – Но ты же вырвался! – воскликнула она. – Ты нашел этот шанс! Как я тогда гордилась тобой! И как ненавидела себя, Великий Юпитер, как ненавидела… – Нет! – Нефрит яростно встряхнул ее. – Не смей себя ненавидеть. Не смей, слышишь! Ты ничего не смогла бы сделать. – Ты не можешь этого знать… – Нет, – горько усмехнулся он. – Могу. В том-то все и дело, что могу. Макото замерла, осознав страшный смысл этих слов. – Ты… знал? – выдохнула она. – Тогда, все то время… знал?.. – Что умру? – очень спокойно уточнил Нефрит. – Да, с какого-то момента. Воительница Юпитера прижала ко рту ладонь, останавливая рвущийся наружу стон. Каково это – с точностью до минуты знать, когда, где и как ты умрешь?.. Знать – и не сойти при этом с ума? Оставаться вот таким спокойным, улыбаясь в лицо неизбежности? – Не надо боли, Лита. – Голос Нефрита звучал мягко и чуть грустно. – Ждать смерти вовсе не так страшно, как может показаться. Особенно, если это твой единственный шанс вырваться из ада. – Смерть?.. – онемевшими губами прошептала девушка. – Смерть – это шанс?.. – Да, – Второй Лорд печально улыбнулся. – Другого шанса у предателя быть не могло. – Ты не… – Не лги себе, принцесса. Мы оба знаем, кем я был. И убежать от этого не получится. И потом, когда это мы спасались бегством? – Иногда мне кажется, что я бы убежала, – Мако устало обмякла в его руках. – Да вот только некуда. Нефрит осторожно отпустил ее, хотя все его существо протестовало против этого. – И… от меня ты тоже хотела бы убежать, олененок? – хрипло, не доверяя своему голосу, спросил он. – Нет, – беззвучно прошептала девушка. – Не от тебя. От себя. – Нефрит хотел что-то сказать, но она прервала его. – Я чувствовала себя так, будто… будто я своими руками отправила тебя на смерть. – Нет, – твердо сказал Нефрит. – Смерть была неизбежна для каждого из нас четверых с того момента, как мы присягнули на верность Металлии. Мы все в глубине души знали это. Только не знали, когда. – И вы… все это время… ждали смерти? – срывающимся голосом спросила Мако. Лорд Звезд помолчал, о чем-то вспоминая. О чем-то, от чего его синие глаза потемнели. – Мы никогда не говорили об этом. Мы… – Он вдруг горько усмехнулся. – Мы вообще мало говорили друг с другом. Но… Да, я думаю, все мы этого ждали. Даже… надеялись. – Надеялись?.. – в ужасе переспросила воительница Юпитера. – Да, олененок, – очень ласково ответил Нефрит. – Потому что все, что угодно, было лучше Металлии. Поэтому ты не должна сожалеть… Макото хотела что-то ответить, но с ее губ сорвалось только сухое рыдание. Она зажала рот ладонью, дрожа, будто задыхалась. – Лита, – испугался Второй Лорд. – Лита, милая, не надо так… – Он обнял ее за плечи, но она резко стряхнула его руки и выпрямилась, яростно глядя ему в глаза. – Это я должна была быть вместе с тобой тогда, понимаешь, я! – прошептала она. – Ты умирал, а меня не было рядом. Меня не было, Неф! – Она всхлипнула. – Я чувствую себя так, будто… будто я предала тебя. – Нет! – Нефрит обхватил ее лицо ладонями. – Не смей так думать, Лита, слышишь, не смей! Если кто и был предателем, то это не ты. – Если бы я была там, то я бы… может быть, я бы смогла… – Нет, – остановил ее Нефрит. – Ты бы не смогла. Я знал, чем все для меня закончится, Лита. Случилось только то, что должно было случиться. Тогда мы – все четверо – были давно обречены. Мы давно уже не жили. И смерть… – он осекся на мгновение, потом добавил уже спокойнее: – Смерть была облегчением, олененок. – Облегчением для кого? – Безжалостно-ясные зеленые глаза были сухими и гневными. – Ты подумал, каково это, когда кто-то, кого ты любишь, умирает без тебя? Нефрит вдруг почувствовал, что не может дышать. Совсем не может. – Лита, – сдавленным голосом прошептал он. – Повтори, что ты сейчас сказала. – Я сказала, что ты бессердечный, бесчувственный… – Нет, не это. Что ты потом сказала? Когда кто-то, кого ты… Мако резко осеклась. Потом тихо произнесла: – Кого я… люблю. Всегда любила. Договорить она не успела. Он обнял ее и прижал к себе, неровно дыша в волосы. Она смутно слышала поток каких-то бессвязных восклицаний на древнем языке, перемешанных с современным японским. – Чему ты удивляешься? – прошептала она, прижавшись щекой к гладкой ткани рубашки. – И ты еще спрашиваешь? – Нефрит вдруг коротко рассмеялся и чуть отстранил ее от себя, заглядывая в глаза. – После всего, что было… – Я никогда не ненавидела тебя, – тихо повторила Мако. – Ты говорила мне, что не желаешь видеть меня, не желаешь знать… – Но я не говорила, что не люблю. Звездно-синий взгляд полыхнул так, что обжег до самого сердца. Нефрит чуть наклонился к ней, и девушка замерла, ожидая поцелуя. Но он только закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу. Постоял, не шевелясь, просто обнимая. И в эту минуту они странным образом были близки больше, чем когда-либо. Сердце прикасалось к сердцу. Душа целовала душу. – И все-таки я рад, что тебя не было тогда, – прошептал Нефрит после долгого молчания. Мако дернулась в его руках, но он только обнял ее крепче, прижав ее голову к своему плечу. – Смерть уродлива, Лита. Не надо тебе было видеть… то, что тогда произошло. – Ты думаешь, я не видела смерти? – Она грустно рассмеялась. – Ты забыл, кто я? – Я это помню, олененок, – печально покачал головой Лорд Звезд. – Помню даже слишком хорошо. Но пойми меня. Я был… – он замялся. – Я был… не таким, каким ты меня помнила. И мне было бы невыносимо знать, что ты видела меня в самом худшем из моих обличий. – Ты глупый, – всхлипнула она. – Ты дорог мне любой. Любой, ты понимаешь это? – Я это знаю, – Нефрит посмотрел ей в глаза. – Но все-таки мне хотелось, чтобы ты помнила меня… другим. Назови это гордостью, если хочешь. Мако вздохнула. Ей не хотелось тревожить погребенное прошлое. Но сейчас нити между ними еще так хрупки, а раны так свежи, что только полная искренность могла им помочь. Как бы больно ни было при этом. – Я… ведь разным тебя помню, Неф, – мягко сказала она. – В нашу последнюю встречу… – Да, – порывисто перебил он. – Да, я все знаю. Но поверь, Лита, то, что было потом… Оно было намного хуже. Мако выдохнула. – Еще хуже, чем… та битва? – сдавленно произнесла она. Нефрит рассмеялся, и смех был похож на рыдание. – Та битва закончила все для вас. Но для нас четверых это было… только началом. …Началом ада. И хорошо, что никто из четырех принцесс уже не видел их тогда. Воительница Юпитера глубоко вздохнула. Потом обхватила его щеки ладонями, заглядывая в лицо. Зеленые глаза были огромными и бездонными, как две маленькие мудрые Вселенные. – Расскажи мне. – Ее голос был странно спокоен. – Расскажи мне все, что они с тобой сделали. …Небо свидетель, Нефрит предпочел бы скрыть это от нее. Или похоронить навсегда в глубинах памяти. Или выжечь каленым железом из собственной судьбы. Но все это было невозможно. Он хотел бы, чтобы этот ужас, эта грязь и мерзость никогда бы не касались ее. Чтобы это осталось только его кошмаром, его болью. Но они были единым целым, и кошмары у них тоже были общие. Ложь никого бы не спасла. В конце концов, у Литаны есть все права на него. На его сердце, жизнь, память. На тот израненный, перепачканный лоскут, что был когда-то его душой. У нее есть все права на все, что она пожелает получить от него. У нее есть право увидеть его… уязвимым. В конце концов, она никогда ничего не просила у него. Кроме правды. Но, Небеса милосердные, как эту правду ей рассказать? Как рассказать о серой пустоте, о мерзости, текущей вместо крови по венам, о снах, после которых заживо сходишь с ума? Как рассказать о дурманяще-сладкой ненависти, которая начинает нравиться тебе? О чужой, ужасающей, но пьянящей своим могуществом силе, заполняющей твое сознание? О том, как начинаешь… убивать? И о том, чем заканчивались все попытки убить себя? О том, сколько их было у каждого из четверых? Но даже умереть им не позволялось… …Он говорил. И каждое слово было взмахом бритвы, вскрывающей старые раны. Каждое слово прорывало душу насквозь и жгло, как кислота. Каждое слово отдавалось болью в темно-зеленом взгляде напротив. Каждое слово грозило свести с ума их обоих. Но он говорил. И она слушала. – …Вот так, – прошептал Нефрит. – Помнишь, ты когда-то сказала, что эти руки не могут быть жестокими? – он протянул к девушке ладони. – Так вот, теперь они стали жестокими, Лита. Они стали. Ясные изумрудные глаза чуть потемнели. Но в них не отразилось ни страха, ни отвращения, чего он втайне боялся. В них была только печаль. А потом она взяла его ладони в свои и поцеловала. Каждую. Нефрит молча зажмурился, пряча слезы. – Покажи мне свою рану, – тихо сказала она. Он задохнулся. – Олененок… Не нужно тебе… – Покажи. Глаза цвета весенней листвы смотрели не отрываясь. В них было странное спокойствие… и странная сила. Они хотели знать. Они имели право знать. И Нефрит сделал то, чего по-настоящему боялся. Он медленно расстегнул рубашку. Пальцы не слушались, и маленькие пуговки выскальзывали, никак не желая расставаться с петлями. Но, в конце концов, последняя пуговица была расстегнута. Он закрыл глаза. Тонкие ладони легли ему на плечи и откинули гладкую ткань. Потом раздался резкий, короткий вздох, как от удара бичом. Потом… тишина. …Наглядную память о тех, роковых, ранениях, носил каждый из четверых. Даже сила Земли и магия Иллюзиона не могла ничего с ними поделать. Вероятно, еще одно из напоминаний Хроноса. Следы ожогов у Зоя. Шрам от собственного бумеранга у Куна. Джед… Что ж, ему повезло больше… или меньше, в каком-то смысле. Резкая, до судорог, непереносимость холода и постоянные головные боли не назовешь везением. А Нефрит… Он знал, как ужасны рубцы от раны на плече. Там, где демонические атаки когда-то пробили тело, гладкая кожа бугрилась и была мертвенно-бледной, теряя свой золотистый цвет. И это навсегда. Да он бы это пережил, невелика важность… Но вот Лита… Конечно, она не отшатнется от него, она слишком благородна для этого. Но видеть такое… …Горячие пальцы коснулись шрамов, погладили их. Потом она обняла его и придвинулась ближе. Нефрит почувствовал, как мягкие волосы скользнули по груди. А потом… Она целовала его рану. И теплые капли падали с ее лица, скользя по уродливым отметинам на коже. Соленые, чистые капли, смывающие память о боли, о крови, о тени… О, Небеса!! Он схватил ее за плечи, прижал к себе. Не открывая глаз, зарылся в волосы. В горле что-то дрожало, сердце, кажется, стало таким огромным, что раздирало грудь. С губ срывались странные, прерывистые звуки. – Все хорошо. – Мягкий голос, спокойный, как шелест листвы. Теплые руки гладили его по спине, обжигая сквозь тонкий хлопок. – Все хорошо. – Лита… Не надо тебе было, Лита… – Надо, – твердо ответила она. Потом отстранилась, провела ладонью по его волосам. Нефрит поднял ресницы и увидел ее взгляд – невыносимо близкий и невыносимо чистый. – Не прячься от меня, Неф. Не прячь от меня следы своей боли. – Они уродливы. – Нет. Ничто в тебе не уродливо и никогда не будет уродливым для меня. И не смей стыдиться этих шрамов. Они говорят о твоем мужестве, а не о твоей слабости. Нефрит обхватил руками ее лицо, погладил мокрые щеки. – Я не стыжусь их, Лита. Но… ради тебя я хотел бы, чтобы их не было. Она рассмеялась и взъерошила ему волосы. – Ты все-таки глупый. Нет таких ран, которые оттолкнули бы меня от тебя. – Она улыбнулась. – Я повторяю – и буду повторять, пока ты не поверишь: ты нужен мне любой – и со шрамами, и со всем твоим прошлым, и с твоим ужасно самовлюбленным характером, и с твоими шуточками, от которых тебя так и хочется стукнуть. Ты нужен мне весь, Неф. Лорд Звезд глубоко вздохнул и на миг опустил голову. – Я… тебе нужен? – тихо переспросил он. – Ты всегда был мне нужен. – Мако вдруг почувствовала, как под ресницами опять предательски защипало. Она сердито опустила голову. Ну что за день такой! Ревет как маленькая… Но Нефрит не дал ей спрятаться. Он поднял ее за подбородок, заставляя смотреть на себя. – Тогда почему же ты подумала, что ты мне не нужна, Литана? – очень серьезно произнес он. Она попыталась отвернуться, но его рука держала ее хоть и бережно, но крепко. А синие глаза были безжалостно ясными и проницательными. Словно ее душу раздели до последнего лоскутка. – А что я должна была подумать? – прошептала она. – Ты умер, защищая другую девушку. Она была не менее достойна, чем я. А меня не было рядом, потому, что я сама, еще в прошлой жизни, отказалась тебя видеть. Вполне закономерно, что и ты тоже… Она не смогла договорить. Только закусила губу и зажмурилась, чтобы спрятаться от слишком понимающего взгляда. По ее щеке скатилась горячая капля. Потом еще одна и еще. Нефрит едва слышно прошептал что-то, весьма напоминающее ругательство, и притянул ее к себе, не обращая внимания на слабые попытки вырваться. Впрочем, вырываться у Мако не было ни сил, ни желания. Этот разговор неожиданно вымотал ее, как самая тяжелая из битв. Да это и была битва, подумала она. Битва с прошлым. Битва за будущее. Их общая битва. Она уткнулась в теплую ямку под ключицей, чувствуя, как сильно и мерно бьется сердце. Совсем рядом с ее собственным. Горячее, такое живое. Нефрит дышал часто и неровно, как дышат, пытаясь восстановить силы. Или… удержать рыдание. Хотя Ши-Тенноу редко позволяют себе такую роскошь, как слезы. Разве что… только с теми, кого любят. …– А знаешь, милая, я ведь на самом деле болван. – Нефрит неожиданно рассмеялся. Тихо, но совершенно искренне. – Я безнадежно близорукий, самоуверенный, не видящий дальше собственного носа болван. – Что? – ошеломленно произнесла Мако. От удивления у нее даже слезы высохли. – А то, что я ничего не понял, Лита. – Он чуть отстранил ее, печально улыбнувшись. – Сам Куну советы давал, такой мудрец великий, а в ту же лужу и попал. И поделом мне. Напыщенный осел – вот я кто. Нет, и не спорь со мной, олененок. Мое избалованное самолюбие не так уж часто страдает от сознания собственной глупости, и ему полезно время от времени получить хорошего пинка. – Ну, пинок-то я могу тебе обеспечить, – ворчливо сказала его собеседница. – Если не объяснишь, в чем повод сего веселья. Но вместо того, чтобы ответить Лорд Звезд только мечтательно вздохнул. – Знаешь, ты такая красавица, когда сердишься, – мягко произнес он. И улыбнулся так, что у Мако побежали мурашки. О да, улыбаться он умел, ничего не скажешь… Но на воительницу Юпитера эта сногсшибательная улыбка подействовала слабо. – Дешевый трюк, Ваша Светлость, – фыркнула она, окончательно восстановив утраченное душевное равновесие. – Видели – знаем. А теперь давайте по существу. – А по существу все просто, красавица, – Нефрит улыбнулся еще более обезоруживающе. – Я один виноват во всем. – Ну надо же, – девушка страдальчески вздохнула. – А я-то думала, ты что-нибудь новое скажешь… – Я ведь всю эту неделю только и ждал, когда же ты сделаешь первый шаг. Страшно хотел подойти к тебе, но видел твое лицо и не мог. – Почему? – прошептала Мако, мгновенно теряя шутливый тон. Голос неожиданно отказался ей повиноваться. – Потому, что я дурак, – виновато улыбнулся Нефрит. – Упрекал Куна в нерешительности, а сам-то хорош… Думал, позволить тебе все решить самой – это будет благородно и честно. Не хотел расстраивать тебя. А в результате только причинил еще больше боли. Прости, милая, я болван… Нет, и он еще прощения просит! Невыносимый, невозможный… Любимый… – Да, – Макото всхлипнула. – Ты болван. Ты самый замечательный, единственный и неповторимый болван на свете. – И она уткнулась ему в грудь, обхватив руками. – Я ведь тоже ждала. Каждую секунду ждала, и надеялась, и боялась… – Я люблю тебя. – … боялась, что ты не захочешь меня видеть, и… Что? – Я. Люблю. Тебя. – Нефрит взял ее лицо в ладони, склонился ближе так, что его непереносимо синие глаза обжигали, словно две сверхновые звезды. – Больше никаких страхов. Никаких сомнений. Никаких теней между нами. Никогда. И, не дав ей произнести ни слова, он склонился ниже, поймав ее вздох своими губами. – И, боюсь, тебе придется терпеть мой ужасно самовлюбленный характер, – пошутил он пару минут спустя. Мако прыснула со смеху, едва успев отдышаться. Нет, как он все-таки умеет нарушить возвышенный момент! – Что ж, думаю, это будет справедливо, – задумчиво ответила она. И ехидно добавила: – В конце концов, ты ведь тоже будешь меня терпеть, никуда не денешься. – Тебя я готов терпеть до скончания времен, несравненная! – рассмеялся Нефрит. – Особенно если ты будешь так же потрясающе готовить. – Мужчины! – фыркнула Мако. – У вас только одно на уме. – Олененок, – очень невинным тоном произнес Второй Лорд. – Мне всегда казалось, что под термином «одно» в этой поговорке подразумевалась не еда, а м-м… нечто другое. Мако ахнула, моментально сделавшись пунцовой. – Ну все! Ты меня довел! Самодовольный… – Да… – Невыносимый… – Да… – Напыщенный… – Да. И ты совершенно не можешь передо мной устоять. – Ха! Размечтался! – возмущенно отрезала воительница Юпитера, выразительно скрестила на груди руки и отвернулась. – Злюка, – нежно улыбнулся Нефрит, легонько проводя пальцами по ее шее. – Хвастун. – Плакса. – Хулиган. – Я хулиган? – искренне удивился Лорд Звезд. – Это почему же? – Потому что без спроса лазаешь по чужим комнатам. – Но это была не чужая комната, олененок, – мягко поправил ее Нефрит. – Это была твоя комната. – Это была моя спальня! – Ну правильно. Ты же устала, и тебе надо было поспать. Куда мне было тебя нести, не в обсерваторию же? – Нет, он опять шутит! – Макото страдальчески вздохнула. – Ты серьезным быть можешь? – Могу, – мгновенно сменив тон, ответил Нефрит. – Только этой серьезности в нашей жизни уже было столько, что от нее просто нечем дышать. Я… устал постоянно держать удар, Лита. – Прости, – прошептала Мако. – Вот теперь я тебя обидела… – Ты не можешь меня обидеть, – покачал головой он. Потом неожиданно лукаво улыбнулся: – И потом, ты такая милая, когда сердишься. – Опять за старое? – Ну а что я могу поделать, если это так? – развел руками Нефрит. – Я ведь тоже никогда не мог перед тобой устоять, принцесса. Мако набрала воздуха для еще одной возмущенной отповеди, но внезапно рассмеялась. – Ну тебя, – сказала она. – Никогда тебя не переспоришь. – Ну а кто у нас глава Высшего Дипломатического Корпуса Терры, по-твоему? – очень скромно спросил Нефрит. – Теперь уже никто, – пошутила девушка и осеклась, потому что шутка получилась совсем не веселой. – Прости. – Голос Второго Лорда изменился. – Все никак не привыкну, что теперь мир… совсем другой. – Ничего, – вздохнула Мако. – Привыкнешь. Он не такой уж и плохой, этот мир, знаешь. Она сказала это просто, без задней мысли. В ее голосе не отразилось ни упрека, ни боли. Но синие глаза Лорда Звезд потемнели от скрытой безнадежности этих слов. Он порывисто, почти резко обнял девушку, будто пытаясь защитить. – Ты что? – удивилась она. – Ничего. – Нефрит прижал ее крепче, погладил по волосам. – Просто мне хорошо с тобой, олененок. Хорошо в любом мире, где бы мы ни были. Мако засмеялась, чуть откинув голову. Ей тоже сейчас хорошо. А если в ее смехе и есть нотка печали – что за важность? Разве радость в этом мире бывает без печали? Счастье – без боли? Любовь – без слез?.. Она молча закрывает глаза, ни о чем не думая, и ничего больше не желая. Она просто – есть. И горящее вечернее небо рассыпается где-то в вышине, и опадает вниз тысячами мягких розовых лепестков, и щекочет лицо и ладони. И ветер, сонный, неожиданно теплый, перебирает переплетенные пряди золотисто-каштановых и красно-каштановых волос. И два дыхания тоже переплелись в одно, и кровь в одном и том же ритме пульсирует по венам, и мысли, кажется, тоже одни и те же, и сны, и воспоминания… И там, в этих воспоминаниях, сейчас не кровь и пепел, а текучее небо цвета сердолика, и деревья, взлетающие к небесам, и медовый запах травы, и звон браслетов на утренней заре. И воздух все так же свеж и сладок, и мир все так же молод, как был когда-то, и надежда вовсе не мертва… Разве может быть мертва надежда? Глупости, господа. Надежда бессмертна. Уж они-то двое теперь знают это совершенно точно. …– Знаешь, Лита… Я тут давно хотел спросить… – Ну? – Те печенья… Помнишь, ты нас тогда на Юпитере угощала? Такие маленькие… Это ведь ты их пекла? – Хм… Ну, да. А что ты вдруг вспомнил? – Они были вкусные. Тихий смех. – Я, милый мой, невкусного вообще не готовлю, сам знаешь. Ты к чему клонишь-то, хитрец? – Ну… Если тебе не трудно… У тебя рецептик не запомнился? – Ох! И почему я не удивлена, а? – Теперь смех уже не тихий, а заливистый и веселый. – Признавайся, это и было тайной целью твоего примирения? – О да, – он смеется в ответ. – Я давно вынашивал сей коварный план. Ну, так как? – Ладно уж, Ваша Светлость. Но учтите, у меня есть небольшое условие. – Да, миледи? – Ты вообще знаешь, как эти печенья назывались у нас на Ганимеде? – А причем здесь это? – А притом. Они назывались «поцелуйчики». – А-а-а… О… Ох… – Вот именно, ох. С вас, как с гостей, конечно, спрос был невелик, но вообще-то за каждую печенюшку полагалось платить поцелуем. Таков был обычай. – О. – Что, больше сказать нечего? – Да нет. Просто я пытаюсь припомнить, сколько я тебе должен. – Вообще-то… – застенчиво, – можно платить и авансом… – М-м-м… И вы, леди, предпочли бы получить плату прямо сейчас?.. – Как вам будет угодно, милорд. – Усмешка. – Только вы сразу прикиньте, сколько печений вам нужно. – О-о, миледи, много. – Медленная, горячая улыбка. – Очень, очень много… Она тихо смеется в ответ. – Тогда, полагаю, вам стоит начать прямо сейчас… И ночь опускается шатром над их головами. Она еще совсем юная, застенчивая, с румянцем на западной горбушке неба. Ночь многое видит… но ничего не скажет. И с дерева медленно облетают последние лепестки, и первые звезды, появляются в кружеве отцветающих ветвей. Они подмигивают, крупные, тяжелые, как спелые ягоды, сонные, как глаза младенца. Звезды, как всегда, знают все, но, конечно же, тоже ничего не скажут… …Потом, позже, будут еще и беседы, и воспоминания. Друзья со своими проблемами, расспросами и тревогами. Прошлое, с которым надо как-то жить. Будущее, за которое надо бороться. Все это будет. Потом. А сейчас они просто молча смотрят на темнеющее небо – террианский лорд, прошедший сквозь ад, и девочка из волшебного леса, пережившая три смерти. И нет давно уже древней благородной Терры – Планеты Легенд – и сказочные леса Юпитера эпохи назад стали пеплом. Забылись и былые победы, и былые поражения. Но они выжили – и он, и она. Они прошли по таким дорогам, с которых не возвращаются – и, однако же, вернулись. Они многое потеряли – и многое сохранили. Они несказанно изменились – и остались собой. И они любили друг друга. И, в конце концов, все остальное было не так уж и важно. …– Ты слышишь? Они поют. – Кто, милая? – Звезды. Они поют. Недолгая тишина. Расшитая звездами вечность пологом простирается по небу, застилая прошлое, пряча будущее. Теплая, уютная вечность, пахнущая цветами, тополями и сандалом. Небесные Сестры о чем-то многозначительно подмигивают в вышине. И впервые за несчетные годы в их мерцании нет ни укора, ни грусти. – Да, олененок. – Синие глаза улыбаются. – Они поют. В саду Священной Земли медленно раскрывает лепестки вторая роза. Бледно-розовая, цвета первого поцелуя зари. Свежая, как роса. Пьянящая, как молодое вино. Роза цвета нежности.