ОДИН ВЗДОХ ДО РАССВЕТА

ШАГ ВТОРОЙ: ВРАТА ВРЕМЕНИ.

Возможно, время и лечит. Вот только лечит оно без наркоза. (Надпись на обороте конспекта по физике, принадлежащего Чиба Мамору.)

Минуты – или часы – проведенные в ожидании у Предела Теней, были самыми долгими в жизни воительницы Плутона. За несчетные тысячи лет своей бессменной вахты она привыкла наблюдать и ждать. Но сейчас бездействие сводило ее с ума. Она нервно ходила туда-сюда, в который раз упрекая себя, что отпустила подругу одну, и в который раз себе напоминая, что за порогом Теней от ее, Плутона, силы, ничего не осталось бы, поскольку Время не имеет там власти. Даже здесь, по эту сторону порога, время практически не длилось. Сецуна, для которой ощущать течение мгновений было так же естественно, как слышать биение собственного пульса, чувствовала себя полностью дезориентированной. Она не могла сказать, сколько уже продолжается ее ожидание – минуту, час или день. Или столетие. Тревога умножала каждое мгновение на тысячу. Воительница Плутона в который раз говорила себе, что Хотару вернется благополучно, ибо, несмотря на хрупкость фарфоровой статуэтки, Сатурн была сильнее многих не только в этой Системе, но и за ее пределами. Она убеждала себя в этом снова и снова. Но помогало не очень. Хуже всего была полная неизвестность. Сецуна вглядывалась в размытые очертания арки Ворот, но там был только туман. Ничего, кроме тумана. Она несколько раз пыталась заглянуть в будущее, но оно не отвечало ей. Гранатовый шар ее жезла оставался пустым и холодным. Хоти была права, когда говорила, что будущего еще нет. А если… если его и не будет? Хоти… Где же ты?.. Слабая, едва ощутимая вибрация сотрясла пространство. Потом еще раз и еще. Сонный туман дрогнул и взвихрился вокруг колонн двумя спиралями. Проем под хмурой аркой рассекла знакомая зеркальная вспышка. У воительницы Времени вырвался долгий вздох облегчения… и замер на полпути. Радужная щель вскипела фиолетовым огнем, и мир вокруг содрогнулся от уже вполне ощутимого удара. Что-то пошло не так. Плутон в бессильном гневе стиснула древко своего жезла, сознавая свою бесполезность. Там, за границей между живыми и мертвыми, она сама стала бы беспомощной тенью. Ужасно, что Хоти вынуждена сражаться одна – с кем бы то ни было. Неужели ничего не вышло? В фиолетовом мареве показалась чья-то фигура. Очень знакомая. Она буквально выпала на порог, будто ее вытолкнули. За ней появилась еще одна и еще. Плутон узнала их. У Хоти все-таки получилось… Пространство вздрогнуло и забилось в судорогах. Едва взглянув на прибывших, Страж Времени ринулась к Воротам, почти столкнувшись на пороге с Первым Лордом Терры. Забыв о приветствиях, она лихорадочно выдохнула: – Что там? Где Сатурн?! – Сражается, – лаконично ответил ей Кунсайт. Его глаза на бледном, осунувшемся лице горели от ярости. – Эта тварь пытается вырваться с той стороны. Новый удар заставил мир застонать. – Кто?! – выкрикнула Плутон сквозь свист энергетической бури. – Берилл, – прозвучал у нее над ухом голос Второго Лорда. В его глазах мерцала тень тревоги. – Да чтоб ее в Хаос!!! – процедила сквозь зубы воительница Времени и, вопреки всем доводам разума, едва не ринулась туда, где кипела битва. Она бы так и сделала, но тут из проема ударила волна лилового пламени, и на пороге показалась знакомая тонкая фигурка. Слава Высоким Небесам!.. Сатурн явно держалась из последних сил. Запечатав Врата, она буквально рухнула на каменную ступень у своей любимой белой колонны и уронила голову на колени. Плутон ринулась к ней, схватила за плечи. – Хоти! Что там случилось? Ты в порядке, Хоти?! Та подняла бледное, как бумага, лицо, слабо улыбнулась. В огромных темных от усталости глазах мерцал огонь торжества – Пеллар, – едва слышно прошелестел ее голос. – У меня получилось. – Да, сестренка, – проглотив комок в горле, улыбнулась ей в ответ Плутон. – У тебя получилось. Но что же ты с собой сотворила, а?.. В фиолетовом взгляде мелькнуло полупогасшее пламя битвы. – Я... отплатила ей… за наш мир. За нашу королеву… – Закрой глаза и молчи, – воительница Времени обхватила руками голову подруги, передавая ей свою энергию. – Эх, сюда бы Серенити на пару минут… – Маленькая леди в порядке? Голос прозвучал за ее плечом так неожиданно, что она едва не вздрогнула. Обернувшись, она наткнулась на встревоженный взгляд Джедайта. За ним маячили остальные трое. Плутон впервые смогла рассмотреть их внимательно. Усталые лица, спутанные волосы. Глаза еще хранят в себе тени нездешних кошмаров. Но смотрят ясно и открыто. Хотя помнят… явно очень мало. Почти ничего. Воительница Времени внутренне вздохнула, вспомнив приказ Хроноса относительно памяти Четверых. Ей очень не нравилось быть жестокой… Опомнившись, она поняла, что четыре пары глаз терпеливо смотрят на нее в ожидании ответа. – Сатурн потеряла много энергии, – тихо сказала она. – Но с ней все будет хорошо. Мы и не такое переносили. – Она вытащила всех нас, – Плутон могла бы поклясться, что голос Нефрита дрогнул. – Отважная малышка. – М-малышка?.. – оторопело переспросила она. – Все в порядке, Пеллар, – прошептала Хотару. – Я не против. – Не против?.. – Плутон недоверчиво покосилась на Второго Лорда. – Ну-ну. Повезло вам, милорд. – Ага, – влез в разговор Зойсайт. – Он у нас вообще везучий. – А ты, рыжий, завидуй молча, – усмехнулся Нефрит. Сецуна только покачала головой. Поразительно! Для них словно бы и не было этих тысяч лет. Впрочем, может и вправду – не было… – Достаточно, Пеллар, – прервал ее размышления голос воительницы Теней. – Ты отдаешь слишком много. Тебе еще надо будет открывать Врата Времени. Плутон согласно кивнула и выпрямилась. Хотару сейчас выглядела намного бодрее, чем несколько минут назад. Отдых и время исправят остальное. Воин Теней сделала то, что от нее зависело. Теперь черед Воина Времени… Она обвела глазами четырех пришедших. Потом склонила голову в древнем приветствии равных: – Добро пожаловать в мир живых, милорды, – ровным глубоким голосом Принцессы Дома Плутона произнесла она. Ответом ей были столь же безупречные (несмотря на довольно-таки потрепанный вид) поклоны. – Мы благодарим вас за помощь, леди, – произнес Джедайт. – Если бы не вы, мы, очевидно, не вернулись бы. – Рано благодарить, – тихо ответила Плутон. – И вы еще не вернулись. Тяжелое тревожное молчание повисло вокруг. – Объясните, миледи, – очень спокойно спросил Первый Лорд. Вместо Сецуны ему ответила воительница Теней. – Вы помните себя, – негромко сказала она. – Вы помните нас. Помните свои и наши имена. Помните ту, которую вы называете Берилл. Но… что вы помните еще? – Что вы помните о том, куда вам возвращаться? – глухо спросила Плутон. Нефрит нахмурился и потер виски. – Очень мало, леди, – признался он. – Невыносимо мало. – Но мы знаем, что непременно должны вернуться, – отчеканил Кунсайт. – Иначе… может быть поздно, – тихо добавил Зой. Сецуна молча закрыла глаза. Ну вот как, скажите, как она объяснит этим четверым, что уже давно поздно? Что пепел той, далекой войны давно рассеялся в пустоте? Что сама пустота уже успела позабыть ушедших? И что у этих ушедших – и вернувшихся – уже иные имена. И иная жизнь… Как сказать им, что они опоздали на целую эпоху? А сказать надо… Сецуна мысленно помянула Хроноса очень недобрым словом. Хранитель Времени не брал в расчет эмоции, но у нее-то они есть! Она подняла ресницы. – Нам пора уходить отсюда, – спокойно сказала она. – Память должна вернуться к вам у Врат Времени. Потом я открою их для вас. – Она обернулась: – Хоти, ты сможешь идти? Сатурн осторожно выпрямилась, опираясь на древко своего оружия. – Колени не дрожат, – ответила она. Всепонимающие фиолетовые глаза встретились с печальными вишневыми. – Все будет хорошо, – ободряюще улыбнулась она. Плутон только покачала головой. Она хорошо знала, как безжалостны бывают воспоминания. Особенно такие воспоминания, как у этих четверых… Вслух она сказала: – Не будем медлить. …Знакомые очертания Врат Времени выплыли из тумана - здесь он был гораздо реже и подвижнее, чем у Предела Теней, напоминая тонкую дымку. Тяжелые дверные створки с изображениями лунных фаз были закрыты неплотно – между ними оставалась щель размером с волос. И сквозь нее просачивался ветер. Он наполнял все пространство вокруг причудливой музыкой, которая звучала то громче, то тише, но не умолкала ни на миг. Шепот, пение, смех и плач сплетались в неуловимо-тонкой мелодии, яростной и нежной одновременно. В мелодии жизни. Этот ветер тревожил сердце и заставлял душу вспомнить о сложенных крыльях. Слышать его было больно и радостно. Плутон подошла к заветным воротам, ласково провела по ним ладонью, словно черпая в них силу. Обернулась. Ее спутники – кроме Сатурн – казалось, забыли о ее существовании. Они прислушивались. – Этот ветер… – прошептал Нефрит. В его взгляде проступили мягкие бархатные огоньки. – Я думал уже, что звезды никогда не заговорят со мной. Усталые глаза Первого Лорда будто помолодели, из серых вновь став яркими, льдисто-голубыми. – Такой чистый, – он опустил веки. – Такой звонкий. Как северный лед. – Как море. – Джедайт смотрел ясно и задумчиво, в его взгляде искрилась чистейшая бирюза. – Как утреннее море весной. – И как камни, нагретые на солнце… – В мечтательных глазах Зоя проступила зелень южной листвы. – Да, – глядя на них, улыбнулась Сецуна. – Так пахнет жизнь. Так она поет. И плачет. И любит. Она обвела собеседников взглядом. – Отсюда вы вернетесь на Землю, – сказала она. – Когда вспомните все. Но я хочу предупредить. Вы забыли слишком много, и вспоминать будет больно. Может быть, очень больно. Вы готовы? – Мы давно знакомы с болью, леди, – тихо ответил Нефрит. Сецуна только покачала головой. Она легонько толкнула концом жезла одну из створок, открывая ее шире. – Слушайте ветер, – сказала она. Холодный певучий поток хлынул из образовавшейся щели. Он всколыхнул пространство, подхватил клубы тумана, переплетая их, как шелковые ленты. Он сжал горло ледяной ладонью и клыками вцепился в сердце… …Ветер. Холодный ветер. Тревожный ветер. С запахом крови и пепла, со жгучим вкусом непролитых слез. Ветер войны. Он пел тревожно и звонко, на тысячи голосов. Хлопанье флага на ветру. Лязг стали. Пронзительный крик. Прерывистый шепот. Визгливый торжествующий смех. Топот копыт. Треск и гудение пламени. Снова крики, много криков. Свист стрелы… И чей-то плач, тихий, настойчивый, безнадежный… …Ветер войны снова настиг планету. Ветер войны треплет рваные знамена. Ветер войны уносит мирные ночи. …Снег, почерневший от пепла. Песок, ржавый от запекшейся крови. Море, выносящее на берег тела убитых. Леса из обугленных деревьев. Ветер войны настиг планету, и та бьется в агонии, как раненая птица. Стихии вопят, корчась от боли, взывая к своим хранителям. Лед, закованный в панцирь гнева и муки. Звезды, отвернувшие лица от смерти. Воздух, пропитанный зловонием мрака. Огонь, заходящийся в сухих рыданиях. Ветер войны сминает лепестки алых роз, обращая их в пепел. Уносит былые надежды. …Кунсайт пришел в себя первым. Он медленно поднял голову, и его глаза полыхнули из-под ресниц чистейшей неистовой сталью. – Война, – глухо сказал он. – Как мы могли забыть? Как мы посмели забыть? – Удар пришел, откуда мы его не ждали, – проговорил Нефрит. – Кто бы мог подумать... Берилл! Эта умалишенная! – Эндимион отправился на Луну, предупредить Светлейшую королеву, – встрял Зойсайт. – Он успел? Вы вовремя узнали об опасности? Сецуна незаметно сглотнула комок в горле. – Мы… были предупреждены, – медленно проговорила она. – Значит, не зря мы тянули время, вступая в переговоры с Берилл, – облегченно вздохнул Джедайт. По губам Сецуны прошла едва заметная судорога, и она сжала их плотнее. Милосердное Небо, она не думала, что это будет так тяжело! Вслух она только спросила: – Это все, что вы вспомнили? Нефрит напряг память и поморщился. – Странно, но да. Как только пытаюсь думать об этом, натыкаюсь на пустоту… У вас тоже так, ребята? Кунсайт и Джедайт молча кивнули. Зой вздохнул: – Будто в мозгах кто-то покопался… Противно! Воительница Времени молча подошла к Воротам. – Я думала, ветер поможет вам вспомнить их, – задумчиво произнесла она. – Но эти воспоминания у вас заперты очень крепко. – Какие воспоминания? – голос Джедайта почему-то дрогнул. – Кого это – «их»? – беззвучно выдохнул Зой. – Тех, кто приходил к вам в Мире Теней, – ответила Сатурн. – Тех, кто был вашей судьбой. Тех, чьих имен вы не помните. По лицу Первого Лорда прошла судорога. Он явно хотел что-то сказать, но Сецуна предостерегающе подняла ладонь. – Ни о чем не спрашивайте, – произнесла она. – Ничего не говорите. Просто слушайте. Слушайте сердце. Слушайте радость. Слушайте боль. Позвольте открыться запертой двери… Ее ладонь скользнула по щели между створками Врат. Тонкие длинные пальцы перебирали потоки ветра, как струны арфы. И ветер запел иначе. Он неистовым огнем ворвался в душу, опалил ее, взламывая изнутри невидимые стены. Тысячелетние глыбы взрываются дождем осколков – острых прозрачных кинжалов, жгучих, как слезы. Слезы освобождения. Слезы утраты. … Длинные волосы – золотые степные травы, летящие на ветру. Глаза – голубые осколки неба, пойманные в оправу ресниц. Тонкие руки пахнут полынью и медом. Нежные, нежные руки… как мягко ложились они на лоб, как быстро уносили тревогу… «Ты так устал, мой воин. Отдыхай, пока я сберегу твой сон». «А сердце, Золотая? Ты сбережешь мое сердце?» Теплые губы касаются сомкнутых век. Улыбаются. «Сберегу». Минория… … Радостный смех – пение дождя в высоком лесу. Звонкие капли пылают на солнце – узорные браслеты на смуглых запястьях… Гибкое тело – изумрудный луч, танцующий в высокой траве. Босые ноги, влажные от росы… Зеленые глаза, ярче, чем звезды, глубже, чем небо полуночи. Смеющиеся глаза. Родные глаза… «А ты не знаешь, звезды умеют петь?» «Я знаю одну, которая умеет. И она сейчас рядом со мной». Локоны цвета каштана щекочут шею. Теплое дыхание пахнет тополями. На ресницах искрятся капли росы. «Звезды сделаны из огня, мой лорд. Их не удержишь в ладони». «Не в ладони, принцесса. В сердце». Литана. … Бездонные глаза – летние грозы, уснувшие в глубоком небе. Черные волосы с бликами огня – крылья бессмертного феникса. Алое пламя песков, обернувшее тело шелком. Нежная кожа, белая, как лилии. Дурманящая, как лилии. Чистая, как лилии… «У тебя глаза самого чудесного в мире цвета. Цвета неба, приносящего дождь». «Что может быть чудесного в дожде, моя провидица?» Улыбка сворачивается калачиком в уголках губ. Ресницы, как черные копья, сладко вонзаются в сердце. «В пустыне дождь – это жизнь, мой нежный». «Это ты – жизнь». Рейана… … Тонкие пальцы перебирают струны хрустальным перезвоном капели. Мягкие волосы цвета тумана. Белая кожа, никогда не знавшая загара. Синие глаза, глубокие, как море. Мудрые, как море. Спокойные, как море. Милая улыбка… губы нежные, как лепестки колокольчика… «Ты все время называешь меня феей, Рыжик. Почему?» «Потому что ты и есть фея, тихоня». Мелодичный смех переливается ручейком. Хрупкие ладошки сжимают руку. «Это ты снова шутишь. У меня же нет крыльев!» «Есть, моя хрустальная. Я вижу их в твоем сердце». Амелия… Ветер умолк. Стояла такая тишина, словно все забыли, как дышать. – Нет. – Губы Первого Лорда были серыми, как пепел. – Мина, нет… – Почему… мы… забыли?.. – с трудом выдавил Нефрит. – Как? – Что с нами такое случилось, а? – растерянно спросил Зойсайт. – Что со всем миром случилось? Что с… с девочками? С Эндом, с Террой? Война закончилась? – Закончилась, – кивнула Плутон. Потом набрала в грудь воздуха и невыразительным тоном добавила: – Война закончилась несколько тысяч лет назад. Пространство вокруг вздрогнуло, раскололось и осыпалось тишиной. Ледяной, как ужас. Колючей, как осколки разбитых надежд. Тягучей, как удавка на шее. – Несколько… тысяч… Как? – выдохнул Джедайт. – Как закончилась та война? – требовательно воскликнул Зой. – Кто победил? – Никто. Негромкий ответ Воительницы Теней был подобен взрыву. – Что значит «никто»? – странно-тихим голосом спросил Кунсайт. – В той войне не осталось живых, – бесстрастно сказала Сатурн. …Они поверили сразу. Несмотря на возмущенный крик рассудка, твердящего, что это безумие, несмотря на сердце, кричащее, что такой кошмар невозможен в мире живых – они поверили. И не только потому, что Воин Теней и Воин Времени никогда не лгали, не ошибались и не шутили. А потому, что в глубине души они уже знали, что это правда. Что произошло что-то ужасное, что-то непоправимое, после чего жизнь уже никогда не будет прежней. Об этом говорила полустертая память, напоминавшая знамя, разодранное в клочья – знамя, герб на котором больше не различить… Об этом говорило – нет, кричало – сердце, каждый удар которого отзывался надрывной болью утраты тех, чьи имена затерялись в лабиринте времен. Об этом говорили кошмары, оставшиеся по ту сторону Предела Теней. Кошмары, след от которых, подобно стальному кольцу на сердце, отныне будет носить каждый из них. Всегда. Итак, они все потеряли. Сырой утренний туман, черные флаги Терры, танцующие на ветру, горько-свежий дым костров, каменные мостовые и узорные флюгеры башен, песни о древних битвах – то звонкие, то протяжные. Смех и рука друга, ясный клинок, покрытый росой и кровью, и… И ласковая ладонь на сердце. Мягкие волосы, щекочущие шею. Теплые губы со вкусом меда и слез. Глаза, чей взгляд наполняет душу огнем и жизнью. И имя… имя, заключающее в себе половину Вселенной… Ладонь, ставшая прахом тысячу лет назад. Губы, дыхание которых растворилось в ледяной пустоте. Глаза, погасшие в тени погибших эпох. Имя, ставшее мертвым эхом. Имя, чей отзвук разрывает сердце одним словом – Никогда. Нет. Нет, нет, НЕТ!!!.. …Кунсайт поднял почерневшие глаза. – Зачем, леди? – его голос походил на шелест ледяных игл. – Зачем? – Зачем? – переспросила Плутон. – Зачем выводить нас из одного кошмара, чтобы бросить в другой? – задыхающимся шепотом сказал Нефрит. Воительница Времени не выдержала и зажмурилась, чтобы удержать слезы. – Это был не только ваш кошмар, милорды, – слова падали с ее губ тяжело, как камни. – Не только ваш… Она отвернулась… и неожиданно наткнулась на пару внимательных бирюзовых глаз, которые пристально наблюдали за ней. – Леди Хранительница, – тихо и серьезно сказал Джедайт. – Поведайте нам то, что мы еще не знаем. Что произошло на самом деле?