ОДИН ВЗДОХ ДО РАССВЕТА

… Кунсайт вот уже больше часа неподвижно стоял за деревом и молча смотрел. Мина сидела на скамейке в парке, сложив на коленях руки и опустив голову. Ветер слабо теребил длинные пряди распущенных волос. Она не шевелилась. Минуты шли, а она не шевелилась… и не поднимала лица. Она сидела уже так долго, что Первый Лорд начал всерьез волноваться. Она же простынет на этом ветру! И куда только Артемис смотрит… Его руки задрожали от нестерпимого желания немедленно подойти к ней, обнять, закутать в плащ и укрыть от холода. Согреть ее, она же так замерзла… У нее был такой печальный вид, что это просто разрывало ему сердце. До боли хотелось приласкать ее и утешить. Но… не сделает ли он еще хуже? Ведь, в конце концов, именно он – причина всех ее огорчений. Он крепко, обламывая ногти, вцепился пальцами в сухую древесную кору, принуждая себя оставаться на месте. Держи себя в руках, болван! Она и так чувствует твое присутствие… и тревожится. Что будет, если он подойдет к ней сейчас? Она испугается? рассердится? заплачет? Больше всего он боялся снова увидеть страдание в ее глазах. О, Светлые Небеса, он отдал бы сейчас всю свою силу за возможность – за право – прижать ее к себе и успокоить. Снова назвать своей… Но это право он утратил тысячи лет назад. Кунсайт стиснул кулаки. Ты утратил право прикасаться к ней, безумец! Когда ты примешь это? Сердце ответило быстро и беспощадно. НИКОГДА. Ты никогда не сможешь принять этого. Никогда не сможешь оставаться вдали от нее. Не сможешь не видеть ее, не слышать ее голоса, не чувствовать, как пахнут ее волосы, как мягки ее руки, как… Стоп. Остановись. Остановись, если не хочешь окончательно сойти с ума! Его губы скривились в усмешке, больше похожей на гримасу боли. Кого ты хочешь обмануть, генерал? Ты давно уже сошел с ума. Окончательно и бесповоротно. Мина, ах, Мина, золотая моя Минория!.. Ты всякий раз так легко пробивала мою броню! Тебе было достаточно не взгляда или слова – только движения ресниц. Весь мой лед таял в твоих ладонях, Золотая. Но ты ни разу не воспользовалась этим. Хотя и знала, чувствовала, какую власть ты надо мной имеешь. Ты всегда была честна со мной. До последней секунды. Я люблю тебя, Золотая. Я очень тебя люблю… Мина вздохнула и медленно поднялась со скамейки. Она только теперь поняла, как продрогла. Прямо до самого сердца… Надо пойти домой и выпить горячего чая. Не хватало еще заболеть. Но никакой чай не согреет ее. И ничто не согреет, кроме одного… …Почему он не подошел к ней?.. Она подняла портфель. Тот вдруг показался ей таким тяжелым, будто доверху был набит ее собственными проблемами. Но нести-то надо… Бесполезно ждать. Он не подойдет. Может, он никогда не захочет больше подойти к ней. В конце концов, несколько тысячелетий – это большой срок. Люди меняются. И ты, Мина, тоже изменилась. Может быть, ты уже не та, которая ему нравилась когда-то. Может быть, он больше не хочет… Она обернулась и посмотрела туда, где в тени между деревьями скрывался невидимый силуэт. Посмотрела, прощаясь. Ты свободен, мой воин. Я никогда не держала тебя. Никогда не привязывала тебя к себе. Больше я не буду тебя звать. Не буду беспокоить. Если я еще нужна тебе, ты знаешь, как меня найти. Если же нет… Моя золотая цепь не имеет замков и запоров. Только меня – одну меня – она заковала навечно. …Первый Лорд, стиснув руки, смотрел вслед удаляющейся девушке. Вот она остановилась, оглянулась, посмотрев прямо в его сторону. Будто ждала чего-то. Не дождавшись, она медленно отвернулась и пошла прочь. Ветер трепал белокурые пряди, школьный портфель слегка покачивался в руке. Наверное, ей тяжело его нести… Больше всего на свете Кунсайту хотелось сейчас броситься ей вслед. Но он только смотрел. Светловолосую фигурку уже едва можно было различить, а он все смотрел и смотрел. Безумно-ясными, горящими, как растаявший лед, глазами. Тогда, несколько вечностей назад, он так же смотрел ей вслед, когда она убегала от него по аллее парка главной королевской резиденции Терры. И так же, как и тогда, он совершенно не знал, что ему делать… … В тот вечер он долго метался вокруг фонтана, шагая туда-сюда так яростно, что плащ хлопал на ветру, а круглые гладкие камешки, аккуратно устилающие дорожку, были беспощадно разворочены. Буря внутри раздирала его на части. Он и сам не мог понять, чего там было больше – стыда, замешательства или ярости. Впервые с тех пор, как закончилось его детство – а у Кунсайта оно закончилось очень рано – он не мог контролировать свои чувства. Это… пугало. Он оказался неспособен понять свои собственные эмоции, подобрать им название, найти причину… Хотя нет. Причина как раз была предельно ясна. Непозволительно, невозможно прекрасная золотоволосая причина со смеющимися глазами цвета незабудки. Да что она, в самом деле, о себе думает?! А… что она думает о нем?.. И какого Хаоса это его так волнует? Первый Лорд заскрипел зубами и развернулся так резко, что из-под каблуков полетели мелкие камешки. Он чувствовал себя зверем, загнанным в невидимую, непонятную ловушку. А он, Кунсайт, генерал Севера, старший из Ши-Тенноу никогда еще не попадался в ловушки. И будь он проклят, если и сейчас он не… Стоп. Что это там? …Где-то в глубине парка послышались торопливые шаги, потом шорох и сдавленный крик. Ледяному лорду эти звуки очень не понравились. Инстинкт воина мгновенно проснулся в нем, и, как дикий волк, взъерошил шерсть на загривке. Что-то опять неладно? А ведь война закончилась больше трех лет назад… Эти мысли мелькали у него в голове уже в то время, когда он стремительно и бесшумно несся к месту предполагаемой борьбы – подобно хищной птице, безошибочно чувствуя направление. Наверное, прошло несколько десятков секунд, но ему они казались часами. Какой-то первобытный инстинкт гнал его вперед – древняя и яростная сила, которая не просыпалась в нем даже во время самых жестоких сражений. Быстрее. Еще быстрее. Здесь… Весь окружающий мир исчез, превратился в тень. Только две фигуры были видны четко, как в фокусе. Две фигуры, борющиеся друг с другом. И у одной из них были золотые волосы. … Ярость? Нет, это была не ярость. Это было пламя, стремительно несущееся по венам, дикое, как бешеный волк. Впервые в своей жизни Кунсайт понял, что способен убить. Как в тумане, до него донеслось тяжелое дыхание девушки. Ладонь незнакомого человека – в темноте был виден только силуэт – зажала ей рот, а другая вцепилась в волосы, оттягивая голову назад. Потом он услышал чей-то сдавленный приглушенный голос: – А ты строптивая, малышка. Но мне такие даже больше нравятся… Она отчаянно сопротивлялась. Удар острым локотком точно в солнечное сплетение – и не менее острым каблучком по голени – и ей удалось вырваться. На одну секунду. А уже в следующую… Рука в дорогой шелковой перчатке наотмашь хлестнула по девичьему лицу. Медленно, как в кошмарном сне, он видел, как беспомощно откинулась в сторону ее голова. Волна волос, выбившись из прически, плеснула золотом в лунном свете. Брызнули в стороны белые искорки, и жемчужины из разорванных нитей разлетелись в стороны с резким сухим стуком. А потом она упала. Немного неловко, выставив локоть в сторону, так, что весь удар пришелся на него. Кунсайт физически почувствовал, как мелкие камушки впились в ее кожу, посылая по телу бесчисленные раскаленные иголочки боли. ЕЙ БОЛЬНО. Лихорадочно-яркая вспышка взорвала его сознание так, что в глазах на миг потемнело. А уже в следующий миг все стало безжалостно, просто ослепительно отчетливым. Видимым сквозь звонко-алую пелену чудовищного по своей силе гнева. Секунды вдруг стали невозможно долгими, вязкими, и он продирался сквозь каждую, как сквозь горячую смолу, не помня себя и не различая ничего, кроме яростного рева крови в ушах… …Он очнулся только тогда, когда почувствовал мягкое горло незнакомца под своими судорожно стиснутыми пальцами и услышал его хриплое надсадное дыхание. Он стиснул зубы и зажмурился. Потом медленно, через силу разжал руки. Человек рухнул к его ногам, как тряпичная кукла. Свет фонаря упал на его лицо, и оно показалось Первому Лорду слабо знакомым. Молодое, надменно-испуганное, безвольное. С уже проступающей тенью порочности. Один из отпрысков старых дворянских родов, сохранившихся еще с довоенных времен. Гнилая кровь… – Какого… Что за… – прорвалось сквозь кашель. – Ты пожалеешь, наглец! Кунсайт шагнул из тени. Белый лунный свет полыхнул жидким серебром на его волосах, и лицо молодого дворянина перекосилось от ужаса. Генерала Севера при дворе знали все. – Прочь. – От голоса Первого Лорда, казалось, застыл даже воздух. – Да она… Вы не поняли… Она сама этого хотела! Кунсайт понял, что еще миг, и он не справится с собой. Просто не справится. – Я. Не повторяю. Дважды. Чтобы произнести каждое слово, ему потребовалось почти физическое усилие. В его взгляде кипел мертвенно-белый огонь, увидев который, многие из его прежних врагов сдавались без боя. Юнец проглотил какое-то протестующее восклицание, проворно отполз в сторону, вскочил и убежал прочь, пару раз опасливо оглянувшись. Его глаза были бесцветными от ужаса. Кунсайт несколько секунд смотрел ему вслед, усилием воли заставляя себя дышать ровно. О, Небо, еще никогда ему не хотелось убить человека. Никогда – до этого момента. А потом он сделал то, чего, сам себе не признаваясь, немного страшился. Он обернулся. …Она не успела подняться (Лорд Льда с удивлением понял, что прошло всего несколько секунд) и полулежала на земле, опираясь на уцелевшую руку. Ее глаза поблескивали в темноте – внимательные, настороженные, но не испуганные. Он шагнул к ней. Голова слегка кружилась, по венам еще бродило тяжкое хмельное вино гнева. Он чувствовал, как вязкими толчками шумит в ушах кровь. Стараясь быть осторожным, он одним рывком поднял ее за плечи. Она была легкая, мягкая и теплая, как птица. И пульс на внутренней стороне рук под его пальцами бился часто-часто, как у птицы. Но в глазах не было страха. А потом она улыбнулась. И Кунсайт понял, что пропал. Быстро, окончательно и бесповоротно. Он много раз видел улыбки блестящих красавиц, адресованные лично ему (особенно после того, как стал правой рукой наследного принца Терры), но они вызывали у него лишь скуку и раздражение. Но эта… Эта улыбка горячим лучом пронзила сердце, вмиг изменив краски и запахи окружающего мира. Изменив все. Навсегда. – Спасибо, – сказала она. Как, ну вот скажите, как одно простое слово может перевернуть сердце и заставить руки дрожать так, как они не дрожали ни в одной из самых страшных битв? Она опасна. Непонятно каким образом она подобралась так близко… слишком близко. Он почти чувствовал прикосновение ее мыслей, ее эмоций. Но, Хаос все раздери, он не хотел этого чувствовать! Еще немного – и ее взгляд проникнет сквозь последнюю границу его души. Сквозь ту границу, которую даже он сам не всегда осмеливался пересечь. И он не сможет остановить ее! Чувство странной беспомощности перед судьбой охватило его. И отозвалось в сердце внезапной вспышкой гнева: – О чем, позвольте вас спросить, вы думали, юная леди? – холодно процедил он в ответ на ее улыбку. – Я?.. – она, кажется, растерялась. И это почему-то разозлило его еще больше. Небо! она перестанет так смотреть на него или нет?! – Да, леди, именно вы! Если мои глаза меня не обманывают, кроме нас с вами здесь пока никого нет. Если, конечно, в ближайших зарослях не прячется с полдюжины ваших поклонников. – Зачем вы так?.. – тихо спросила девушка. – Вы же так не думаете… – Это вы, леди, совершенно не думали, когда направлялись ночью гулять по парку. Да еще сейчас, когда в нем полно разгоряченных гостей! Искали приключений? Острых ощущений? Обычного флирта вам недостаточно? Кунсайт понимал, что перегибает палку, но ничего не мог с собой поделать. Он был чудовищно зол на себя за утраченное самообладание, за пережитый страх – и зол на все то, что было этому страху причиной. А больше всего злился из-за того, что чувствовал что-то вроде вины, смотря в ее растерянные глаза. Провались оно все в Хаос!! Еще никогда он не был настолько сбит с толка. И все из-за этой девчонки! Она нерешительно улыбнулась. На тонкой коже лица медленно проступал след удара, а в уголке губ запеклась капля крови. И ему вдруг до дрожи захотелось стереть эту каплю. Собственными губами. – Простите меня. Я вовсе не хотела… – Разумеется, вы не хотели. Но надо было думать головой, барышня, когда назначаете по ночам свидания неизвестно кому! Ее глаза вдруг гневно вспыхнули. – Я никому не назначала свидания! Я вообще не знаю этого человека. Я только хотела… – Хотели поразвлечься! Но мир не вращается вокруг вас, леди. Пора бы уже понять это – даже такой вертихвостке, как вы! Ох. А вот это уже явный перебор. Лорд Льда понял это в тот же миг, когда произнес эти слова. Но вернуть их назад было уже невозможно… Голубые глаза девушки в один миг стали непроницаемо-вежливыми. Холодными и ясными, как чистое северное небо. Она осторожно сняла его руки со своих плеч и отступила на шаг, придерживая разорванное на груди кружево. Кунсайт заметил синяки, проступающие на запястье, и его передернуло от ярости. – Я прошу прощения за то, что мое поведение послужило причиной вашего беспокойства, милорд, – ее тон был безукоризненно ровным и не выражал ни единой эмоции. – Я глубоко сожалею о произошедшем. Всему виной моя неосведомленность. Я плохо разбираюсь в обычаях Земли. Будьте снисходительны к беспечности гостьи. Ее самообладание было совершенно. Оно облекало ее, как невидимая ледяная броня. Спутанные золотые волосы в беспорядке падали на плечи, платье было разорвано и перепачкано в пыли, а на локтях и запястьях отчетливо проступали кровавые ссадины. Но она держалась с таким достоинством, будто находилась в Большом королевском Зале приемов. Кунсайт почувствовал, что начинает уважать ее силу. И даже… восхищается ей. – Не стоило вам, леди… – уже мягче начал он. – О да, я теперь прекрасно это поняла. – В ее голосе проскользнули странные грустные нотки. – Разумеется, мне не стоило. Впредь я буду вести себя осмотрительнее. – Бледные губы изогнулись в непонятно-горькой усмешке. – Благодарю вас за ценный урок, милорд. Она откинула волосы за спину и присела в безупречно грациозном поклоне. Золотое платье зашуршало в темноте. – Еще раз приношу мои глубочайшие сожаления по поводу этого досадного инцидента, милорд. – Безукоризненно отшлифованные слова, холодные и учтивые. – Не смею дольше навязывать вам свое присутствие. – Она чуть склонила голову. Поклон равного по титулу? – Прощайте. И, прежде, чем ошеломленный Кунсайт успел что-либо сказать, она бесшумно исчезла среди ветвей – хвоя зимних растений поглощала любые звуки. Только белые жемчужины, рассыпанные на дорожке, холодно поблескивали в лунном свете. … Минория не помнила, как она добралась до своей комнаты. Она вихрем влетела туда и первым делом заперла за собой дверь. Прижалась к ней спиной и зажмурилась, переводя дыхание. Сердце билось где-то в горле, локоть нещадно саднило. Но больнее всего было сердцу. Намного, намного больнее… «Однажды ты столкнешься со злом, Минория, – ровный глуховатый голос Пеллар зазвучал в ее памяти. – У Тьмы тысячи обличий. Тысячи масок. Тысячи способов причинить боль. Будь готова к этому. Не смущайся и не страшись. Ты воин. У тебя достаточно силы». Ох, Пеллар, где она сейчас, эта моя сила? Больше всего ей сейчас хотелось сжаться в комочек на кровати и заплакать. Еще никогда с ней не обращались так грубо. Она всегда была ласкова и доброжелательна и привыкла встречать такое же тепло в ответ. Она привыкла, что на добро отвечают добром. Глупая!.. Шестнадцать лет своей жизни она прожила в безоблачном мире и думала, что вся Вселенная именно такова? Она вздрогнула и поежилась. Руки противно ныли в тех местах, где в них впивались жадные пальцы – очень холодные и отвратительные на ощупь даже сквозь шелковые перчатки. Но отвратительнее всего были мысли и эмоции того человека. В них была смесь жадности, страха и… и еще чего-то, от чего Мину чуть не стошнило. Ее и сейчас трясло от ощущения невероятной липкой мерзости. Нет, конечно, она не была ребенком и знала, чего мужчины и женщины хотят друг от друга. Но никогда эта сторона жизни не представала перед ней в столь уродливой форме… «У Тьмы тысячи обличий, Минория». Мина сжалась и обхватила себя руками. Она чувствовала себя так, будто с нее содрали кожу и вываляли в грязи. Любое чужое прикосновение казалось невыносимым, болезненным… А вдруг теперь так будет всегда? Ах, если бы Светлейшая сейчас была здесь!.. «Не бойся зла, Мина. Не впускай страх в свою душу. Тьма может пугать, но она ничего не сможет сделать там, где присутствует свет. Все ее обличья – лишь иллюзия». Вот никогда она не думала, что иллюзии могут быть такими мерзкими! Бр-р-р… Вот и тот незнакомец со странными глазами смотрел на нее с гневом и презрением. Смотрел, как на… грязь. Ее глаза неожиданно наполнились слезами. Ну, давай, еще разревись теперь для полного счастья… Почему, ну почему он так рассердился на нее? Может, он прав, и она сама во всем виновата? От этих мыслей ей стало по-настоящему больно. Она сжалась еще сильнее, чувствуя себя раненой куда-то очень глубоко, куда ни одно целительное средство не достанет. Ей вдруг стало очень холодно. Пальцы были прямо ледяными… …Странно, а у него были теплые руки. Глаза холодные, сердитые, а руки ласковые. Он крепко сжимал ее плечи, прямо там, где синяки – но был так осторожен, что не причинил боли. И… его прикосновение не было противно ей. Ни один мужчина еще не был к ней столь близко – а он держал ее так, будто… будто имел на это право. И Мине это нравилось, нравилось чувствовать его руки, его присутствие, его силу. И запах снега и моря от его волос ей тоже нравился… Может, она и впрямь пустоголовая вертихвостка? И он прав, презирая ее? Тут Мине стало так горько, что она едва не сжалась в комочек и не разрыдалась прямо на полу. Но в памяти всплыл назидательный и строгий голос Луны: «Истинная леди никогда не позволяет себе выглядеть неподобающим образом. Допустить подобное – это неуважение к себе». И хотя усталость разливалась по телу холодным свинцом, а судорога сводила мышцы, она поднялась. Медленно стянула с плеч платье и хотела было швырнуть его на пол, но сдержалась – аккуратно повесила на спинку стула, расправила складки. Зачем – она же все равно не сможет его больше надеть?.. Потом смыла запекшуюся кровь и грязь. Вода была очень холодная – ссадины сразу же отозвались тупой ноющей болью – но от ощущения чистоты все же немного полегчало. Разобрала и причесала волосы, заплела косу, натянула ночную рубашку. Забралась на кровать, завернулась в одеяло, как в кокон. И только после этого позволила себе тихонько заплакать. …А потом в дверь постучали. И Минория поняла, кто это. Сразу. … – Мина… Воительница Венеры вздрогнула и вынырнула из воспоминаний. Оказалось, она уже подошла к собственному дому и стояла у порога. А на пороге сидела Усаги и виновато улыбалась. – Привет, – сказала она. – А я пирожные принесла. С лимонным кремом, твои любимые. Будешь? Мина улыбнулась в ответ и почувствовала, что на сердце стало немного теплее. И откуда Усаги всегда знает, когда появиться? – С лимонным кремом? – спросила она. – Когда это я от такого отказывалась? Пошли. Усаги просияла. – Артемиса я к Луне отправила, – сказала она, выкладывая сладости на столик в гостиной. – Говорю, побудь с ней, а то она нервная… Она вот уже два дня нервная. Смотрит на меня так, будто я хрустальная ваза и вот-вот разобьюсь. Даже воспитывать прекратила, представляешь?.. Мина усмехнулась и достала чайные чашки. – Зато Артемис меня теперь воспитывает за двоих, – она преувеличенно-страдальчески подняла глаза к потолку. – Утром напоминает, что пора в школу, а днем ждет у окна, пока не вернусь. И снова напоминает, чтобы пообедать не забыла… – А ты забываешь? – тихо спросила Усаги. Ее подруга не ответила. Только виновато пожала плечами. Лунная воительница опустила потемневшие глаза. – Луна предупредила меня, что я не должна вмешиваться, – смущенно сказала она. – Но я же вижу, что вам плохо. Сегодня Ами ошиблась, когда решала задачу. Она спутала цифры, понимаешь? Мако вся бледная, а под глазами круги. По-моему, она эти дни совсем не спала… Рей вообще сама на себя не похожа… – Она подняла взгляд на подругу. – Мина, честно, я так больше не могу! Та в ответ только вздохнула. Поставила чай на стол. Присела рядом. Помолчала. – Ох, Усаги… Тяжело это все… Но… это правильно, понимаешь? Эти шестнадцать лет мы словно не жили, а так… играли в жизнь. Мы… Мы по-настоящему возродились только сейчас. Вместе с… – Вместе с теми, кого любите? – очень тихо спросила Усаги. – Да, я понимаю. – Она помолчала, думая о чем-то. – Мина… – В ее глазах вдруг отразилась странная, очень взрослая боль. – Мина, это… тяжело, правда? – Что? – спросила та. – Вспоминать. Воительница Венеры побледнела. – Усаги, ты… Так ты… тоже?! Та пожала плечами и улыбнулась светлой и очень мудрой улыбкой. Ее глаза вдруг как-то постарели на несколько тысячелетий. – А чем я отличаюсь от вас? – Ох, Уса-чан… – Венера порывисто схватила подругу за руку. – Прости, прости нас! – За что? – откровенно удивилась Усаги. – За то, что мы не подумали, – прошептала Мина. – Ведь ты тогда потеряла больше всех нас… Свою родину, королеву Селену… Тебе же тяжело, как и нам… Снова переживать то, что произошло… В ясных глазах Лунной принцессы мелькнула боль. – Я давно это помню, Мина. С того момента, как мы тогда, давно, попали на Луну прошлого. Я все могла забыть, но не маму… Мина похолодела. – Ты жила… и все помнила? – потрясенно произнесла она. – Все, что потеряла? И молчала? – Я потеряла не все, – улыбнулась Усаги. – Со мной ведь остались вы. И Мамору. А ваши лорды не остались. Это вы потеряли больше, чем я, Мина. Я не хотела напоминать вам о той боли… – А твоя боль ничего не значила, да? – горько спросила Мина. – Я… была рада помнить, – ответила ее подруга. – Потому, что это будто… Ну, будто тот мир не умер, раз его не забыли. Будто он просто спит… – Ох, Усаги, если бы оно так и было… – выдохнула Мина. В глазах Лунной воительницы мелькнуло что-то очень древнее и очень знакомое. В этот миг она вдруг стала невероятно похожа на свою мать. – Кто знает, Мина, а вдруг так оно и есть? Венера вздрогнула и подняла голову. Усаги таинственно улыбнулась в ответ. В воздухе между ними тихо позванивало что-то прозрачно-хрупкое, что-то, что не вынесло бы даже неосторожного вздоха – не то, что слова… Что-то очень долгожданное и светлое. Может, надежда?.. Всего несколько секунд. Но обе они неуловимо изменились после них. Словно стали чуть-чуть сильнее… Мина вдруг озорно улыбнулась. – А помнишь, как ты тогда, давно, подарила мне красную ленточку? – спросила она. – Чтобы нас, двух блондинок, не спутали… Ты тогда была еще совсем маленькая. – Прямо уж! – возмутилась Усаги. – Мне, между прочим, было целых семь с половиной лет! – Ага, а мне десять! – Зато сейчас мы ровесницы. – А я все равно старше… – они переглянулись и расхохотались. Отсмеявшись, Усаги добавила: – А помнишь, как мы сбегали на Венеру, и ты меня учила ездить верхом? – Ага, а когда все раскрылось, нам та-ак влетело от Луны!.. А все потому, что кто-то ухитрился поставить себе на лбу синяк! – Тебе вот смешно, а мне больно было… – Ага, и реву было столько, что аж на Меркурии слышали… – Ну вот, опять дразнишься… – А ты опять дуешься! Держаться тогда надо было крепче, Се… Они неожиданно осеклись и замолчали. В полной тишине остро и звонко тикали часы. Сладко пахло пирожными и чуть терпко – свежим чаем. – Договаривай, – тихо сказала Усаги. – Серенити? Мина внимательно посмотрела подруге в глаза. – Прости. Я помню, тебе не нравилось, когда мы напоминали тебе… Просто мне на миг показалось, что мы на Луне, и все по-прежнему… – И что мы опять спрятались в твоей спальне и сплетничаем? – понимающе улыбнулась Усаги. – Мина, все в порядке, честно. Ты правильно меня назвала. Потому что… – она вздохнула и тихо добавила: – ...потому что я и есть Серенити. Принцесса Белой Луны. Нечестно притворяться, что я кто-то другой. Мина ошеломленно поставила чашку на стол, расплескав чай. – Но ты… Ты же не хотела… Усаги опустила глаза. – Я боялась, Мина. Стыдно, но я боялась. – Чего?! – поразилась та. Лунная воительница вздохнула. Потеребила хвостик, безжалостно выдирая короткие золотистые волоски. Посмотрела грустно и серьезно: – Я боялась ответственности. Нет, подожди, дай я скажу… Понимаешь… – она отвернулась, отрешенно смотря в окно, – понимаешь, я ведь не хотела становиться воином. Я просто хотела жить, как обычная девочка. Я не хотела сражаться, не хотела всех этих демонов, кристаллов и погибших королевств. А уж когда я потеряла Мамору… Она осеклась. Мина с молчаливым сочуствием погладила ее по руке. – …Когда я потеряла Мамору, то я вообще возненавидела все это… Мне говорили – ты принцесса, ты воин, от тебя все зависит… А я только злилась. Что с того, что я принцесса, если моего единственного это не вернет? И вообще, какая я принцесса? Плакса с двойками по английскому, не умеющая ни танцевать, ни готовить? Смех один, а не принцесса! – Усаги, ты неправа… – Нет, Мина, это была правда. Я ведь даже не знала, что делать с Серебряным Кристаллом. И я так хотела все забыть, так хотела, что даже во время последнего сражения Кристалл услышал меня… И сделал, как я просила. А ведь я хотела совсем о другом попросить! – О чем?.. – О том, чтобы, – Усаги всхлипнула, – чтобы ваши лорды вернулись. Тогда-то я ведь уже помнила все… Но я не смогла. Понимаешь, Мина, не смогла! Будь я настоящей принцессой, у меня бы точно получилось… – Усаги… – Минако сглотнула комок в горле. – Усаги, ты не виновата… – … Я не смогла вам помочь. Вы умирали за меня, а я… И поэтому я не хотела, чтобы вы называли меня принцессой. Потому что это неправда. … – Это правда, – прервала ее Венера. – Что бы ты ни думала о себе, Серенити, это правда. Ты – наша принцесса. Наш Свет Надежды. Ты – то, за что мы сражаемся. И вообще… – она пожала плечами. – И вообще, мне кажется, что наши ребята вернулись потому, что ты в это верила. Мы все этого хотели, но никто из нас не умеет верить так, как ты… – Мина… – …И поэтому хватит нести чепуху, а то я съем последнее пирожное! – Эй, ты уже четыре штуки слопала! – А у меня этот, как его… стресс! – У меня тоже! – А у тебя-то откуда? – А я за вас волнуюсь! Они остановились, перевели дух и рассмеялись – весело и заливисто, как и раньше. Как и тысячи лет назад. – Ладно уж, – отсмеявшись, сказала Мина. – Давай пополам… Усаги смешно наморщила нос. – А мы всегда все делим поровну. Как же иначе?