Темный маг

Закончив с написанием ответа подруге, Поттер, не запечатывая, дал его Люпину и попросил: – А ну глянь, я не слишком резко отреагировал? Ремусу льстило доверие Гарри, и он не хотел его подвести, поэтому внимательно вчитался в наскоро набросанные строки. «Привет, Гермиона! С самочувствием у меня почти по-прежнему. Благо Рон своей выходкой не катастрофически навредил мне, но схему лечения пришлось подкорректировать. Насчет посещения какого бы то ни было собрания мое мнение не изменилось – пока я полностью не поправлюсь, ни с кем встречаться не буду. Прости, но вам придется самим объясняться с Аберфортом. Не нужно было вообще ему что-либо обещать. К моим трофеям он не имеет никакого отношения, а насчет меча ты сама признала, что это важная историческая реликвия, принадлежащая Хогвартсу. Как только у меня исчезнет необходимость в нем, я верну его туда, где ему и место. Твои опасения, что я его потеряю, безосновательны, а мои руки не менее надежны, чем чьи-либо еще. Таких книг, какие тебя заинтересовали, у Ремуса нет, он ведь не ритуалист. Обратись за помощью к Биллу или Флер, они же дипломированные специалисты – вот у них наверняка есть все, что тебе надо. Заодно прочтешь и о том, с помощью чего они спасли Рона, и убедишься, что я не соврал вам (уж эта книга у них точно есть, ведь, если помнишь, они из нее читали заклятия). Увидимся не раньше середины ноября, надеюсь, что к тому времени удастся исправить последствия прошлой нашей встречи. Передавай Рону привет. Я уже не очень на него злюсь и понимаю, что он не хотел мне умышленно навредить, но в будущем пускай все же думает о том, что творит. Гарри». – Грубовато, конечно. Чувствуется твое недовольство, но ты ответил на все вопросы Гермионы, – прокомментировал Люпин, возвращая листок, чтобы Поттер мог его запечатать и собственноручно наложить на конверт чары конфиденциальности, которые защитят его содержимое от любопытных посторонних глаз. – Пожалуйста, отправь совой. Защита «Ракушки» ведь без проблем пропускает почту? – справившись с задачей, попросил Гарри. – Пропускает. Все сделаю, не волнуйся, – пообещал Ремус, пряча письмо в карман. – Ты действительно не собираешься показаться на собрании, пока не восстановишься полностью? – Теперь, когда вы с Северусом раскрыли мне глаза на то, что в действительности творится в нашем мире, я вообще уже не так уж и уверен в необходимости вступать в Орден, – Гарри ранее обсуждал этот вопрос со Снейпом, а теперь хотел услышать, что по этому поводу скажет Ремус. – Тебе не обойтись без хотя бы номинальных союзников, но с официальным вступлением в Орден тебе, пожалуй, и впрямь не стоит спешить. Сейчас там происходят перемены, и они мне не очень нравятся. Надо бы выждать и посмотреть, к чему все идет, – Люпин гордился своим учеником – тот научился анализировать обстановку и делать верные выводы, а также перестал действовать импульсивно, не думая и не просчитывая наперед последствий своих поступков. – Ты о Дамблдоре номер два? – едко уточнил Гарри. Он бы спокойнее отнесся к новому главе Ордена, если бы Рон и Гермиона не говорили о нем с таким благоговением, словно тот – оживший Альбус Дамблдор, нарабатывавший личную репутацию десятки лет. – О нем, – Ремус вздохнул и решил немного пояснить свой взгляд на этот счет: – Когда весной Флетчер, ни с кем не посоветовавшись, привел его к нам на собрание, мы были удивлены и насторожены. Признание Аберфорта, что он якобы следует завещанию погибшего брата, у многих тогда вызвало подозрение. Но прошло всего несколько месяцев, и он сместил Кингсли, заняв место главы Ордена. Если раньше мы собирались раз в пару месяцев, а то и реже, потому что все равно предпринять что-либо серьезное не в состоянии, ведь у нас нет ни армии, ни большого влияния в Министерстве, то теперь встречи происходят регулярно каждую неделю. Положение Ордена не изменилось, мы по-прежнему бессильны кардинально повлиять на политику администрации, да и, на мой взгляд, менять-то почти и нечего, все последние реформы и в самом деле направлены на благо магического общества. Но Аберфорт недоволен положением в стране и, за неимением других явных причин, пытается всех убедить, что возвращение права проводить родовые ритуалы и применять кровную магию навредит волшебникам. К его словам, учитывая состав Ордена, большинство прислушиваются, они ведь ничего не потеряют, следуя его политике, правда, и ничего не выгадают себе на пользу. Мы с Северусом, разумеется, помалкиваем, но и Кингсли, и Джонс, и, как ни странно, МакГонагалл, кривятся, когда слушают его вдохновенные речи. Похоже, им тоже не по нутру такая агитация Аберфорта. И когда только он успел научиться так складно говорить? Раньше в пабе из него и слова, было, не вытянешь, – не удержался от субъективного замечания Ремус. – Думаешь, он готовится к активному противостоянию? – Гарри внимательно слушал Люпина, желая составить более-менее обоснованное мнение об Аберфорте, его действиях, да и об остальных фениксовцах тоже. Раньше ему мало что рассказывали об Ордене: пока учился в школе, считали, что не дорос, а после летнего инцидента – чтобы зря не волновать. Поэтому сейчас его интересовали любые упоминания об этой организации. – Нет, вряд ли, – Ремус покачал головой. – Нас мало, конкретные цели в настоящее время у нас неясные. Ну... кроме глобальных – избавиться от Лорда и власти Пожирателей Смерти. Дамблдор, скорее, пока лишь повышает свой авторитет среди соратников. – Но для тебя он все еще темная лошадка? – предположил Гарри, ориентируясь на тон Люпина, и тот кивнул, подтверждая правильность догадки. – Ремус, а чем Орден занимался раньше? Я знаю, что мои родители тоже были его членами, но, если честно, плохо представляю себе, в чем именно состояли их обязанности в Ордене. Все говорят только, что боролись с Пожирателями, противостояли злу, но что конкретно предпринималось? Отец Рона упоминал, что люди сидели по домам, потому что было страшно выходить на улицу. Почему страшно? Я тут поднял старые газеты и ничего подтверждавшего бы его слова не нашел. Нет, там изредка проскакивали сообщения о нападении на магглов или о потасовке в Косом Переулке, но вот чтобы это принимало широкий размах, такого по публикациям я не заметил. Так была война или нет? – Война? Вообще-то, о том, что она была, все узнали в тот день, когда Альбус Дамблдор дал интервью и сообщил о гибели Темного Лорда и о том, что это ты его победил. Пожиратели Смерти и им сочувствующие, преимущественно молодежь, считали себя элитой и полагали, что им дозволено делать все, что заблагорассудится. Они частенько, напившись до зеленых пикси перед глазами, начинали корчить из себя богов: унижали окружающих, устраивали драки, грабили магазины или просто громили все вокруг. Одним словом, шайка бандитов. А вот старшее поколение во главе с Темным Лордом строило планы по захвату власти, чтобы установить свои правила и законы. По крайней мере, так утверждал Альбус, делая выводы из их действий. Они не гнушались любых методов, чтобы увеличить количество своих людей в Министерстве. Взятки и ложные обвинения были нормой. Когда это не помогало, прибегали к физическому устранению. Но не стану грешить против истины, таких случаев – единицы. Это ответ на твой второй вопрос – что сейчас называют первой магической войной, – Люпин налил себе немного вина (Холли, накрывая ему легкий ужин, не забыла и о пьянящем напитке для расслабления после рабочего дня). – Что же касается того, чем занимались члены Ордена Феникса, то тут ничего тайного нет. В общем, мы делали то же, что и сейчас – собирались и слушали Дамблдора. Альбуса Дамблдора, – уточнил он с улыбкой и сделал глоток вина. – Агитировали обывателей сопротивляться реформам Пожирателей, разбрасывали листовки. Сейчас с этим якобы справляются близнецы Уизли в своих передачах по колдорадио. Если ты помнишь старый состав Ордена, тебе ведь Сириус рассказывал обо всех, то мог бы заметить, что большинство являлись аврорами или работниками Министерства. Ну и еще такие, как Флетчер, служили осведомителями. Мы устраивали добровольное патрулирование в местах проживания волшебников и, само собой, в магической части Лондона. Если появлялись дебоширы, особенно, орущие, что они Пожиратели Смерти, давали им отпор, защищая простых граждан. Иногда приходилось сталкиваться и с ближним кругом Лорда, и даже с ним самим. Однако до полного истребления в бою друг друга никогда не доходило – Пожиратели обычно, наткнувшись на грамотное сопротивление, сразу отступали, особенно если появлялись авроры или они считали свои позиции невыгодными. Именно на таких операциях, в основном, погибали наши соратники. Правда, на Боунсов и МакКиннонов напали дома, они были убиты вместе с семьями. Но там, вероятнее всего, имелись интересы в связи с желанием людей Лорда быстро освободить министерские должности для своих кандидатов. Летом восемьдесят первого стычки Пожирателей с аврорами и нашими добровольными дружинами участились и стали больше походить на организованные операции по дестабилизации положения в магической Британии – Темный Лорд готовился к перевороту, планируя поскорее взять власть в свои руки. Полагаю, это было связано с появлением того самого пророчества, которое сделало тебя его целью, – Ремус умолк, считая, что уже достаточно рассказал о том, что интересовало Гарри. – Выходит, если не считать агитации, к слову, весьма сомнительной, а поэтому и недейственной, орденцы просто взяли на себя часть обязанностей стражей правопорядка? – В некотором роде, – согласился Ремус. – Я, конечно, не назвал бы нашу агитацию сомнительной, но вот по большей части беспредметной – это да. Грязные методы Пожирателей Смерти по завоеванию власти достойны всяческого осуждения. С этим же ты не станешь спорить? Но вот борьба за всеобщее благо – этот лозунг Альбуса точно ни о чем. Его утверждения, что все в магическом мире должны быть равны в правах, весьма привлекательны для определенных слоев общества, но неосуществимы по многим причинам, в первую очередь – из-за традиционного уклада жизни волшебников. Даже у магглов в нашей стране все еще сохраняется формальное разделение на сословия: дворянство, высшее духовенство и общинников. У волшебников же большую роль играет древность рода. – А следовательно, и чистота крови, – скривившись, добавил Гарри. – Я уже знаю о том, что предки не были дураками и что упоминание о родовой магии – не пустой звук, но унижать магглорожденных только из-за того, что они родились не в той семье, считаю неприемлемым. – Фанатизм вреден в любых проявлениях. Когда кто-либо теряет меру в чем бы то ни было – это приводит к плохим последствиям. Истреблять представителей старых семей только за их пренебрежительное отношение к тем, кто не так родовит, тоже не выход. А именно такой подтекст временами читается в выступлениях Аберфорта. Он гораздо категоричнее Альбуса, хоть на первый взгляд вроде и ратует за то же самое. Такое впечатление, что он боится не успеть добиться своей цели, поэтому его речи и звучат радикальнее. Гарри, я – темная тварь и на собственном опыте знаю, что такое быть изгоем. Но тем не менее мне претит мысль о насилии и уничтожении того, что веками создавалось волшебниками. Нужен другой подход: реформы, основанные на здравом смысле, и достойное воспитание и обучение юного поколения, чтобы не совершались ошибки из-за недостатка знаний. – Ты прав, насилие и принуждение, даже если они использованы с якобы благими намерениями, в конце концов всегда вызывают сопротивление, и тогда кровопролития не избежать, – задумчиво сказал Гарри, уставившись в огонь камина. – Уже поздно. Я пойду, – Люпин поднялся на ноги, демонстрируя свою решимость немедленно вернуться домой. – Прости, я замучил тебя своими вопросами, – Гарри последовал его примеру, провожая до аппарационной зоны в холле – Люпин перемещался в Принц-касл с помощью портключа, но уходил отсюда преимущественно с помощью аппарации, исключительно редко пользуясь каминной сетью. – Спасибо, что принес письмо и побеседовал со мной, – поблагодарил Поттер перед расставанием. – Я всегда помогу тебе и поддержу во всем, что в моих силах, ты же знаешь. Сегодня же отправлю твое послание Гермионе, – пообещал Ремус, перед тем как исчез в подпространстве, отправившись к своей семье.

***

Малфой с упоением рассказывал о визите своих бывших сокурсников Забини, Паркинсон и Нотта, приехавших погостить домой из Франции, где они продолжали учиться, и накануне заглянувших к нему, чтобы сообщить о скорой помолвке Блейза с племянницей третьего мужа его матери (давно почившего и оставившего жене приличное состояние). Драко то и дело вскакивал с дивана и, кружа по гостиной, расположенной рядом с каминным залом, экспрессивно пародировал своих друзей, описывая их реакцию на неожиданную новость. Оказывается, Блейз еще неделю назад даже не слышал о некоей мисс Эмералд Спитери с Мальты – высокомерной пышке с красивыми глазами, толстыми щеками и кислым выражением лица, если судить по колдофото, к тому же она была на пять лет старше своего жениха. – Ты бы видел Панси! Она хохотала полчаса без остановки, пока Тео не намекнул, что ее собственное приданое наверняка раза в три меньше того, что есть у этой Спитери, а Блейз убитым тоном уточнил: «В тридцать три, если не больше. Ее отец баснословно богат». – Драко, зачем ты мне все это рассказываешь? – Поттер забавлялся видом фонтанировавшего эмоциями Малфоя, обычно даже сплетничавшего с холодным презрением в тоне. – Ты завидуешь Забини? Или намекаешь, что мне следует перехватить у него такую выгодную невесту? – своими возмутительными вопросами он ввел того в легкий ступор. Пока Драко хватал ртом воздух, отвернувшись к окну и судорожно стараясь придумать достойный ответ (как-никак его практически уличили в неблаговидном поведении, правда, завидовал он не Блейзу, а приданому его будущей жены), в гостиной появился домовик и протянул Гарри письмо, пояснив: – Мистер Люпин очень спешил, поэтому не смог вручить пакет вам лично. Он попросил передать, что зайдет вечером за ответом. – Спасибо, Крейг. Не успел Гарри даже взглянуть на конверт, чтобы выяснить, от кого послание, хотя и догадывался о личности адресанта, как Драко оказался рядом с ним и с нескрываемым любопытством спросил: – Ну-ка, ну-ка! И что тебе пишет оборотень? – он протянул руку, явно намереваясь, будто в шутку, отобрать послание. – Это частная корреспонденция, – Гарри проворно вскочил с дивана, избежав контакта с наклонившимся над ним Малфоем, и спрятал письмо за спину. – Тебя не касается моя личная переписка с кем бы то ни было. – Да ладно тебе! Я же дал клятву, что не наврежу тебе, – Драко продолжил притворяться, что дурачится, принявшись преследовать Гарри, но его и впрямь заинтересовало, что такого важного мог передать Люпин, еще и намекнув об ожидании ответа. – Тебе не пора домой? – Гарри не понравился расчетливый блеск в глазах Малфоя, который тот не сумел надежно скрыть – он то ли ревновал к Ремусу, то ли в чем-то подозревал его. – Тебе жалко? Я тут распинаюсь, развлекаю тебя, а ты ничем не хочешь поделиться со мной. Еще и прогоняешь. – Прекрати скоморошничать, – припечатал Поттер, перестав улыбаться, чем продемонстрировал, что не намерен потакать Драко. – Я благодарен тебе за помощь, но ты не вправе требовать от меня чего-либо. И нечего отыгрываться на мне из-за своего испорченного друзьями настроения. – С чего ты взял... – Драко, я уже достаточно тебя изучил, чтобы быть уверенным в своих выводах. Их беззаботность тебя бесит. Они могут продолжать образование за границей, а тебя Лорд не отпускает. Забини женится на сказочно богатой наследнице и останется жить в Европе, подальше от хаоса Британии, а тебе и впредь придется терпеть в своем доме толпу Пожирателей. Как бы ты ни был предан идеям Лорда, такое положение дел вызывает у тебя недовольство обстоятельствами. Я ничего не упустил? – Гарри покачал головой, увидев зло поджатые губы Малфоя. – Я не хотел тебя обидеть. Просто не думай, что ты хороший лицедей. – Только в твоем присутствии я расслабляюсь настолько, что перестаю жестко контролировать свои действия, – признался Драко со вздохом, демонстрирующим его капитуляцию перед фактами. – Мои визиты в Принц-касл стали отдушиной, возможностью хотя бы на время забыть о необходимости постоянно быть начеку. Ты стал для меня тем единственным человеком, кроме родителей и крестного, от которого я не ожидаю удара в спину. Ты прав, меня душит злость из-за того, как все складывается в моей судьбе, тогда как у других есть возможность спокойно радоваться жизни. Мне противно смотреть, как какие-то недоумки Кэрроу топчут грязными ногами дорогие шелковые ковры Малфой-мэнора, как больная на всю голову тетушка Белла визжит от восторга, когда ей позволяют пытать какого-нибудь невезучего маггла, как отцу приходится изворачиваться, зарабатывая деньги не для семьи, а для содержания стада бесполезных дураков. – Бесполезных? – Гарри поразило откровение Малфоя, ведь он казался исключительно искренним. – Боевики больше не нужны, когда Министерство и Аврорат в кармане Лорда. Не бери в голову! – бросил Драко, поясняя свое мнение, и махнул рукой, давая понять, что тема ему неприятна. – Ты прав, мне пора домой. Гарри еще какое-то время пялился на дверь, в которую вышел Драко, только что вроде бы обнаживший перед ним душу – он с таким надрывом в голосе жаловался на судьбу, что впору было начать его утешать. Однако это-то и было подозрительным. Он больше не был импульсивным, как в детстве, и все делал с расчетом или, по крайней мере, следил, чтобы не навредить любым своим планам. – И зачем тебе это понадобилось? – прошептал на грани слышимости Гарри, озадаченный яростным спичем. Принявшись на быструю руку анализировать сегодняшнюю встречу с Драко, он продолжил прикидывать про себя: «Не без умысла же ты продемонстрировал контраст между жизнью твоих школьных товарищей и своей? Зачем ты пытался заставить меня сочувствовать тебе? Неужели?.. – догадка ярким факелом осветила темные углы в комнате сомнений. – Твоя ревность оставила меня безразличным, так ты решил попытаться завоевать мое сердце, прикинувшись жалким и несчастным, требующим защиты и опеки благородного меня? Все еще считаешь меня гриффиндорцем на всю голову? Какая наивность! – Гарри ухмыльнулся, ведь Драко с самого начала ничего не светило в плане их близких отношений. – Наивность ли? А если он совсем другого добивался? – очередные вопросы немного остудили пыл и заставили отвлечься от фантазий о Северусе. Требовалось все же разобраться в происходящем, чтобы не сделать неверный шаг и не потерять поддержку Малфоев – как бы там ни было, эта семья имела существенное влияние в администрации магической Британии. – Это у меня сейчас все мысли заняты личными отношениями, но Малфои обладают куда большими амбициями и вряд ли желание затащить меня в постель – это предел мечтаний для них. Они ценят деньги, власть и... силу. Сила! Вот оно! Ну и дурак же я! Едва не повелся на уверения, что Драко мечтал о нашей дружбе и теперь рад воспользоваться шансом и осуществить детскую мечту, немного приправив ее интимной близостью. По всему выходит, что я буду обладать незаурядной силой, так что заполучить меня в семью попытаются не только Малфои. Так! Стоп! У меня уже есть семья, и менять ее я не намерен, а следовательно, надо как-то дать Драко понять, чтобы он не надеялся ни на что, кроме дружбы или того, что там у таких, как он, ее заменяет». Более-менее разобравшись с впечатлением от странного поведения Малфоя-младшего, Гарри облегченно вздохнул – с недавних пор его напрягало, если он чего-то не понимал в действиях окружающих. Теперь он мог уделить все свое внимание письму, переданному ему Люпином.