***
Поздно вечером Гермиона, лежа в постели и прислушиваясь к сонному сопению Рона, практически перебравшегося жить к ней в комнату, обдумывала предложение Билла. Ей не нравилось, что придется врать Гарри, но в сложившейся ситуации другого выхода, чтобы наверняка с ним встретиться, она действительно не видела. Поттер затаил обиду на Уизли. На Билла, едва не лишившего его жизни, проведя ритуал, предварительно ничего толком о нем не рассказав. И на Рона, открыто напавшего на него из-за своего взбалмошного характера. Видимо, Люпин не слишком преувеличивал, когда рассказывал о том, к чему привела выходка Рона. «Раз все так складывается, то ничего страшного не произойдет, если я скажу, что мне негде жить. Может, тогда мне все же удастся уговорить Гарри, чтобы он попросил Снейпа позволить мне перебраться к ним. Конечно же, если Гарри все еще у него живет, – думала Гермиона, глядя в темный потолок спальни. – Он говорил, что там большая библиотека, и я наконец-то смогу все-все прочесть про кровную и родовую магию, чтобы потом убедительно всем рассказать, насколько они вредны. Альбус Дамблдор с его столетним опытом не мог ошибаться в этом вопросе. Я, конечно, рада, что Рон выжил благодаря проведенному Биллом ритуалу, но это ведь был практически обмен жизнь на жизнь. Да и таких сильных магов, как Гарри, похоже, не так уж и много, следовательно, проку от подобного колдовства не будет, лишь один вред. Такое абсолютно недопустимо! Еще неизвестно, кем пожертвовал Снейп, чтобы спасти Гарри. Кстати, заодно и об этом узнаю. Ну и, разумеется, уговорю Гарри встретиться с Дамблдором, тот намекнул, что у него есть какой-то план. Да и стоило бы продолжить поиск крестражей. Флер никак не дождется, когда мы с Роном уйдем из «Ракушки». Но родители Рона что-то не выразили особой радости, когда он сказал им, что мы пара. Молли и вовсе как-то брезгливо скривилась... Или это мне показалось? В любом случае они предлагали вернуться в «Нору» только Рону, обо мне не проронили ни слова. Видимо, им не по нраву наши с ним отношения, только не пойму, чем я им не угодила», – Гермиона вздохнула и постаралась поскорее уснуть. Она знала на собственном опыте, что теперь не отвяжется от мыслей о своем устройстве в магическом мире, а они сейчас не приносили ей радости. Пока у власти Темный Лорд, ей не светило занять здесь более-менее высокий пост в Министерстве магии, а на другое она не была согласна, считая себя начитаннее и умнее большинства волшебников.***
Следующие три дня Гарри, когда был свободен от занятий зельеварением, разбирался с бумагами, оставленными ему дедом. В пакете, прихваченном в Принц-касл, не оказалось ничего сверхъестественного. Краткая история рода была обычной – жили, трудились, чтили предков и традиции волшебников. О конфликте между Флимонтом и Джеймсом было сказано ровно столько, сколько поведал домовик Грир. Советы касались проведения ритуалов, управления хозяйством и настройки защитного контура – в общем, действительно полезные, но не такие уж особенные. Так что Гарри еще дважды посещал Поттер-холл, чтобы изучить отобранные для него книги и свитки. Разумеется, разобраться во всем детально времени не хватило, но удалось хотя бы поверхностно ознакомиться с основными бумагами, чтобы иметь представление о том, чем следовало заняться в первую очередь, а заодно и определиться с заданиями для домовиков, которые после долгого сна горели желанием потрудиться на благо рода, которому служили. А еще Гарри нашел в кабинете хозяина Поттер-холла сундучок с родовыми волшебными палочками, о чем свидетельствовала надпись на внутренней поверхности крышки. Каждая палочка лежала в отдельной коробочке с приложенным описанием: когда, где, из чего и кем та была изготовлена. Кое-где имелись записки с указанием, кто из представителей семьи Поттер пользовался конкретным колдовским инструментом, но было достаточно и таких, которые еще никому не принадлежали. Именно среди новых, но уже получивших статус родовых артефактов, Гарри и отыскал ту волшебную палочку, которая просто идеально подошла ему. «Остролист и сердечная жила дракона. 1927 год, Париж, мастер Жан Анри», – прочел Гарри и удовлетворенно кивнул, ведь его первая палочка тоже была из остролиста, а сердечная жила дракона служит сердцевиной в волшебной палочке Снейпа. Во время одной из отлучек в Поттер-холл Гарри воспользовался случаем, чтобы тайком заглянуть в Гринготтс, разумеется, заранее договорившись о визите с поверенным, и среди сокровищ Поттеров подобрал подарок Северусу. Само собой, Гарри проштудировал предоставленный Орренсом список всего, что имелось в хранилище. Пара древних трактатов по зельям и защитной магии показались достойными внимания. Естественно, Поттер предварительно убедился, что таких нет в библиотеке Принц-касла. А также он выбрал для подарка зачарованные парные кольца, которые сигнализируют тем, кто их носит, о состоянии здоровья и эмоций его партнера изменением температуры металла и цвета рунной надписи, а также служат маяками друг для друга.***
Снейп не любил отмечать свой день рождения. В детстве отец обычно напивался до невменяемости и устраивал скандалы и драки. Когда Северус учился в школе, никто из студентов не вспоминал об этом. А позже, уже во время работы в Хогвартсе, лишь Дамблдор в этот день поздравлял с очередным прожитым годом, приносил торт, напрашивался на чашку чая, и приходилось весь вечер выслушивать его нудные разглагольствования о добре и зле. Но в этом году все было иначе. Утром Гарри разбудил его нежными поцелуями – за время их сближения он научился довольно искусно разжигать страсть, перенимая опыт у Снейпа и следуя своей интуиции. Разомлев от ласки и закипая от вожделения, Северус в ответ на тихое: «С днем рождения, дорогой», – смог только на автомате простонать: «Спасибо. Не останавливайся». И лишь позже, когда отдышался после крышесносного оргазма, вызванного сладким минетом, он сообразил, что Гарри знает о его дне рождения, и это оказалось очень приятно. Дальше – больше. Поттер на утреннем поздравлении «по-партнерски» не остановился. Сперва он подал собственноручно приготовленный завтрак в постель. Кофе и пышные булочки с корицей пахли так обворожительно вкусно, что даже непривыкший к подобному Северус не стал отказываться от такого сервиса. Потом пришлось немного подкорректировать тему заранее запланированного занятия по зельеварению, потому что в лаборатории обнаружился солидный пакет с сухими корешками редкой волшебной травки из Китая (он просто случайно попал в поле зрения Гарри, когда тот был в своем гринготтском хранилище). К обеду заглянули Малфои. Хотя их никто и не приглашал, они вдруг вспомнили о дне рождения Северуса и практически в качестве исключения из правил решили поздравить его, хоть и были в курсе его неодобрения «глупых выдумок». Принесли подарки – пару полезных артефактов для дома и бутылку какого-то дорогущего вина, которое Северус тут же поставил на стол. Благо Малфои долго задерживаться не стали, потому что у Люциуса была назначена встреча с мистером Гринграссом, который якобы просил совета в каком-то личном деле. Драко порывался остаться, чтобы поболтать с Гарри, но тот извинился и сказал, что будет занят. Так что к семи вечера гости покинули Принц-касл, доступ в который хозяин поместья тут же перекрыл, чтобы избежать неожиданных визитов. – И чем же ты будешь занят? – лукаво прищурившись, поинтересовался Снейп. – Не «чем», а кем. Тобой. Я же еще не все подарки тебе отдал, – бодро заявил Поттер, улыбаясь, но в его тон закралась неуверенность, что не ушло от внимания Северуса. – Не все? То есть я еще что-то получу, кроме тех двух ценнейших свитков и трех фунтов сбора магического шен-ма? – уточнил тот, забавляясь вспыхнувшим на щеках Поттера румянцем. Они устроились в креслах у камина, и пляшущие языки жаркого огня делали обстановку уютнее, заодно окрашивая в теплые тона все вокруг. – Я не знаю, как ты воспримешь... Но я очень хотел бы, чтобы ты принял одно из этих колец, – Гарри достал из кармана коробочку и открыл ее, демонстрируя два абсолютно одинаковых кольца, серебряные ободки которых были испещрены рунами. – Они связаны между собой как маяки для аппарации и передают друг другу сведения о сильных эмоциях или резко ухудшившемся состоянии тех, кто их носит – тогда надпись на них изменит цвет, и они нагреются. – Гарри, а ты в курсе, что это помолвочные кольца? – осторожно поинтересовался Северус, сердце которого принялось колотиться о ребра как бешеное – он боялся ошибиться в своих радужных и таких желанных предположениях, поэтому хотел поскорее наверняка узнать, чего именно добивался Поттер. – Конечно же, я знаю. Они активируются только после обмена клятвами. Ты не хочешь? – едва не шепотом спросил Гарри и закусил губу. – Я очень хочу, дорогой! Но сам-то ты уверен, что это то, что тебе нужно? – Северус наклонился, приблизив свое лицо к любимому. – Помолвка – не брак, ее можно разорвать без особого вреда для здоровья и магии. Однако не почувствуешь ли ты себя скованным обязательством, не помешает ли это тебе строить свою жизнь так, как хочется, не стану ли я для тебя тем, кто ограничит твою свободу выбора? – он был предельно серьезен, задавая свои вопросы, и с затаенной надеждой ожидал ответа. – Хочу быть уверенным, что ты не сбежишь от меня, – попытался отшутиться Гарри, но, заметив, что его ответ не удовлетворил Снейпа, уточнил: – Я уверен в себе и своих желаниях и стремлениях. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы стали семьей. Помолвка, как ты заметил, это еще не брак, но это первый официальный шаг к нему. Прости, я не умею красиво говорить, – он смутился. – Я поспешил? Да? – Нет. Ты не поспешил, – Северус присел на подлокотник кресла, в котором устроился Гарри, и, наклонившись, обнял его. – Я тоже тебя люблю, хотя не обещаю повторять это часто. Такой уж у меня характер – предпочитаю демонстрировать отношение делами, а не словами, – прошептал он ему в макушку. – Я принимаю твое предложение и, конечно же, приму кольцо. Ты захватил с собой формулу, которую нужно произнести для их активации? – Да. Там все просто и без затей. Единственное – есть ограничение: брак следует заключить не позже чем через год. Но это же не страшно? – Поттер достал из коробки с кольцами полоску пергамента и отдал ее Северусу. Тот пробежал глазами по паре строк текста, поднялся на ноги и, пристально уставившись на Поттера, сказал: – Напротив – это очень хорошо. При таком раскладе хватит времени, чтобы осознать и принять взвешенное решение, – Снейп тепло и успокаивающе улыбнулся. Он и не ожидал, что Гарри, даже с учетом его гриффиндорского склада характера, окажется достаточно отважным и способным на в некотором смысле столь рискованный поступок. – Готов связать свою жизнь с моей? Отдаешь себе отчет, на что соглашаешься? Я же никогда не отпущу тебя, – его голос, богатый на бархатные обертоны, стал завораживающим. – Не пожалеешь? – Я готов, – Гарри облегченно вздохнул, встал напротив и протянул коробку, предлагая взять кольцо. – Будь по-твоему, – кивнул Северус и решительно сжал зачарованный ободок в пальцах. Гарри повторил его действия. – Я, Северус Тобиас Снейп, глава рода Принц, этим кольцом даю обет быть тебе, Гарри Джеймс Поттер, поддержкой всегда и во всем и до истечения года заключить с тобой равноправный брак. Пусть Магия будет мне в этом свидетелем! – руны на серебре полыхнули красным пламенем, когда Северус надел кольцо на палец Гарри, предварительно пропустив через него немного личной колдовской силы. – Я, Гарри Джеймс Поттер, глава рода Поттер, этим кольцом даю обет быть тебе, Северус Тобиас Снейп, поддержкой всегда и во всем и до истечения года заключить с тобой равноправный брак. Пусть Магия будет мне в этом свидетелем! – засветившееся огнем второе кольцо заняло место на пальце Снейпа, и в тот же миг магия вихрем взметнулась вокруг помолвленных, ненадолго заключая их в кокон из призрачных цветных лент, демонстрируя свою волю. – Ты не представляешь, какой дорогой подарок мне сделал! – Северус, наконец получивший некоторые гарантии того, что Гарри останется с ним навсегда, крепко прижал его к себе и поцеловал – жадно, страстно, собственнически, словно оставляя свою печать, чтобы никто не смел претендовать на его партнера. – Почему же не представляю? – счастливо улыбаясь, откликнулся Поттер. – Я, между прочим, получил ровно половину этого подарка. – Хочу тебя! – заявил Северус, которого переполняли эмоции. Его глаза горели жаждой обладать, а сердце замирало от любви и нежности к тому, кто так смело согласился стать его парой. – Так кто же против? – ковер, застилающий центр гостиной, мгновенно превратился в широкое и удобное ложе, и Гарри повалился на него, увлекая за собой Северуса. Уснули они нескоро, раз за разом вознося друг друга на вершину удовольствия. Гарри наконец-то узнал, как это – чувствовать себя полностью принадлежащим любимому человеку. Он с жаром отдавался новым ощущениям, от которых захватывало дух, а его голова кружилась и без хмельного вина. Северус не мог поверить своей удаче – такой сладкий и отзывчивый любовник, чуткий партнер, искренний и честный человек пообещал ему в будущем стать семьей. Они без устали ласкали друг друга, прижимались кожа к коже, смешивали свои дыхание и магию, заставляли сердца стучать в унисон как единое целое. Отныне их связывало нечто большее, чем отношения «спаситель – спасенный» или «наставник – подопечный». Теперь у них появилась одна общая цель – сделать их совместную жизнь счастливой.***
По понедельникам паб «Кабанья голова» закрывался сразу после обеда – обычно в этот день в него заглядывали только для того, чтобы перекусить, а выпивку в самом начале трудовой недели заказывали исключительно редко. Поэтому ближе к вечеру Аберфорт Дамблдор, не обремененный заботами о пабе, спокойно просмотрел наброски плана своего выступления на следующем собрании Ордена Феникса, намереваясь определить, не упустил ли чего-нибудь важного. Придя к выводу, что вроде все в порядке, он уже собирался свернуть пергамент, когда его взгляд зацепился за строчку: «Узнать у Люпина, когда он приведет Поттера. Надавить на сознательность». – На такого надавишь... Ни покорности, ни страха! – возмущенно отметил Аберфорт, запирая записи в ящике массивного стола, приобретенного с полгода назад и установленного в углу спальни за неимением рабочего кабинета, который заводить было пока не с руки, чтобы не привлекать внимания наемных работников паба, над которым он и жил. – Люпин... – желчно выплюнул Аберфорт, презрительно скривившись. – Как же разительно он изменился за последние два года! По каждому поводу имеет свое мнение, словно он и не темная тварь вовсе. Независимый стал и дерзкий, почти как Снейп или Шеклболт, будто вонючий оборотень им ровня. Совсем от рук отбился. Почувствовал себя человеком, став сотрудником Управления поддержки оборотней? Надо бы узнать, как ему удалось пробраться на работу в Министерство магии после того скандала, когда его практически выгнали из Хогвартса, чтобы отвлечь внимание Попечительского совета от инцидента с Блэком. Если бы не сплетница Молли, я бы и не узнал, что он больше не подрабатывает у магглов, таская тяжести. А что если наведаться к нему домой? Заодно и с Нимфадорой поговорю насчет ее возвращения в Аврорат, нам свой человек там был бы весьма кстати. Собственная идея пришлась Аберфорту по душе, и он, решив не откладывать на потом, сразу же собрался разобраться с этим делом. Где находится лачуга Люпина, он знал, поэтому немедленно аппарировал к ней. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что ветхий домишко пустовал. И, судя по его запущенному виду, уже давно. – А почему я решил, что Люпин после появления ребенка все еще живет в этой халупе? – задался вопросом Аберфорт, хорошенько осмотревшись вокруг. – Насколько я помню, у Тонксов был добротный дом. Андромеде одной там наверняка скучно. Надеюсь, чары меня пропустят, – пробормотал он и снова аппарировал. Правда, решил перестраховаться, поэтому переместился чуть поодаль от границы домохозяйства, ведь, как бы там ни было, о своем визите он не предупреждал. Прибыв на место, Аберфорт, проведя простейшую диагностику окружающего пространства, похвалил себя за предусмотрительность. Если раньше вокруг дома Тонксов была лишь раскинута сеть сигнальных, магглоотталкивающих и отпугивающих зверье чар, то сейчас он обнаружил основательный защитный контур, пожалуй, не хуже, чем на «Ракушке» Билла Уизли. Разумеется, до уровня хогвартского ему было далеко, и знаний Аберфорта вполне хватило бы, чтобы разрушить охранные заклятия, но делать этого, естественно, не стоило, когда пришел поговорить по душам. Наколдовав Патронус, он неосознанно скривился (вид рогатого козла с длинной бородой его раздражал) и надиктовал сообщение: «Ремус, нужно поговорить. Открой доступ через защитные чары». Когда серебристый козел поскакал не к дому Тонксов, а совсем в другую сторону, Дамблдор с досадой скрипнул зубами, решив, что Ремус еще не вернулся с работы. – Нет худа без добра. Смогу без помех поговорить с Нимфадорой, – отметил Аберфорт и снова вызвал Патронус. На этот раз сообщение он адресовал Андромеде, посчитав, что она наверняка находится дома. Спустя пять минут дверь коттеджа открылась, и к Дамблдору направилась женщина, кутающаяся в мантию, подбитую мехом. – Кто вы такой и откуда знаете меня и где находится мой дом? – почти грубо поинтересовалась Андромеда Тонкс, подойдя достаточно близко к границе щитов, чтобы можно было разговаривать, не повышая голоса. – Я Аберфорт Дамблдор, мне нужно срочно поговорить с вашим зятем – Ремусом Люпином. – Ну так и говорите, я тут при чем? И вы не сказали, как нашли мой дом, – Андромеда, не скрываясь, направила волшебную палочку на незваного гостя. – Мне... Мне координаты вашего дома оставил брат – Альбус Дамблдор. Может, все же впустите меня? Если Ремус еще не вернулся, я поговорю с Нимфадорой, – Аберфорт начал раздражаться из-за холодного приема Андромеды, но тут рядом с ним возник Патронус-волк.