Темный маг

А тем временем в Отделе тайн Август Руквуд наконец смог вернуться к своему любимому делу – к исследованиям. Пускай он лично и не принимал участия в пленении Темного Лорда, но результаты предпринятых Поттером и его союзниками усилий довольно существенно зависели от его помощи. Именно Руквуд снабдил заговорщиков уникальными артефактами и рассказал, как ими пользоваться. А позже ему пришлось проследить, чтобы те разработки Отдела тайн не попали в чужие руки, ведь ему требовалось вернуть их все до последней крошечной «Колючки», которые он брал под личную ответственность. И вот теперь он получил возможность основательно уделить внимание своему новому проекту по исследованию одержимости. До того как устранили Темного Лорда, Руквуд тщательно изучил подробный письменный доклад Шеклболта о том, как был установлен и подтвержден факт одержимости, и предусмотрительно доставленные из Отдела учета бумаги. Он внимательно следил за Дамблдором, помещенным в специально оборудованное помещение, оснащенное всем для комфортного проживания, а вдобавок еще и массой аппаратуры – Отдел тайн не только адаптировал маггловские приборы для работы в магическом мире, но и создавал их аналоги, основываясь на магических технологиях. Так что ни одно шепотом произнесенное слово, ни один вздох или жест одержимого не останутся без оценки – все записывалось и сохранялось для анализа во время исследования. А еще новые апартаменты Дамблдора были напичканы различными защитными чарами, которые не позволят не только постороннему (будь то человек или магическое существо) без ведома Руквуда туда попасть, но и проживающий там не мог нанести себе существенный вред – ни физический, ни магический. Едва жизни или здоровью будет угрожать опасность, чары тут же погрузят его в стазис, а Руквуд получит сигнал о необходимости разобраться с ситуацией. Наблюдать за объектом было интересно, особенно учитывая, что тот любил вслух поговорить сам с собой и почти все время обсуждал тему своего пленения и отправки в Отдел тайн. Хотя иногда удавалось подслушать и его рассуждения о том, как он станет министром магии, предварительно столкнув лбами Темного Лорда и Гарри Поттера. Из таких монологов Руквуд узнал и о некоторых планах Дамблдора (то ли Альбуса, то ли Аберфорта – как знать), и о том, что Поттер, возможно, тоже является одержимым, к тому же его подселенец – часть души Темного Лорда. Это настораживало и давало повод как-нибудь прояснить этот момент. Однако спешить и озвучивать такой факт даже собственному начальству Руквуд не собирался, да и, по сути, не мог бы этого сделать при всем своем желании. Видимо, не зря ему передали Дамблдора под клятву о неразглашении и потребовали, чтобы он сам заставил поклясться и тех, кто вошел в команду помощников для присмотра за одержимым. Порой болтовня любителя пообщаться с самим собой казалась разговором двух разных людей – и по интонации, и по подбору слов, и по характеру высказываний и их содержанию. Такое поведение косвенно доказывало, что на исследование действительно попал одержимый в активной фазе, а также позволяло сделать несколько выводов о его состоянии. Но этого было мало, хотелось поскорее приступить сначала к тщательным расспросам, а затем и к экспериментам, изыскивая способ удалить подселенную сущность на этой стадии одержимости, что нынче считается невозможным, или хотя бы найти способ изолировать ее, лишив способности воздействовать на носителя. Однако из-за договора с Эйвери, потребовавшего не предпринимать ничего существенного без него, пришлось дожидаться, когда тот более-менее освободится от взятых на себя обязанностей по помощи Поттеру в организации свержения Волдеморта. И вот теперь, когда все практически было позади, а победитель Темного Лорда даже Метки убрал с рук тех, кто оказал ему существенную поддержку, наконец пришло время основательно окунуться в исследования. – Ну что, начнем? – спросил Эйвери, потирая руки в предвкушении интересной работы. Он тоже не мог дождаться, когда появится возможность хотя бы по паре часов в день уделять изучению феномена одержимости в активной фазе. Руквуд предоставил ему для ознакомления краткий обзор сведений, полученных с помощью наблюдения, сопровождавшийся его собственными предварительными выводами и пометками, на что следует обратить внимание в будущем. – А вот это лишнее, – Эйвери указал на подчеркнутую строку с цитированием слов Дамблдора, где говорилось о том, что Поттер якобы крестраж. – Почему ты так считаешь? Тебе что-то известно об этом? Или это запрещенная тема в свете того, что Поттер сейчас стал популярен? – Руквуд не стеснялся задавать вопросы, потому что в первую очередь был ученым, а не политиком, и ему без этого не продвинуться в исследованиях. – Это действительно запрещенная тема, но чтобы ты не навыдумывал себе чего-то, поясню. Только, прости уж, под отдельную клятву. Это не моя тайна, – Эйвери не боялся, что Руквуд пойдет трепать языком, но все же был обязан подстраховаться, потому что Поттер, предполагавший, что такие сведения наверняка выплывут при работе с Дамблдором, настоятельно просил без соответствующих клятв не распространяться обо всем, что связано с его здоровьем. – Знаешь же, что мне просто необходима эта информация, чтобы правильно оценивать то, что сообщит объект. – Лучше скажи, что изведешься от любопытства, – фыркнул Эйвери, прекрасно понимавший состояние Руквуда, – он и сам был таким же жадным до любых новых знаний. – И это тоже, – усмехнувшись, кивнул Руквуд, а затем дал стандартную клятву неразглашения ограниченного действия – он мог обсуждать тему с теми, кто уже в курсе тех сведений, что ему обещали раскрыть. – Гарри действительно был носителем части души Лорда. Подселение произошло спонтанно, без ритуала, когда Лорд развоплотился. Из-за этого осколок души не смог полноценно внедриться и был помещен в своеобразную капсулу из магических потоков. Ну и, как ты понял, по этой причине он не оказывал влияния на парня. Аномалия обнаружилась, когда нам пришлось спасать Гарри жизнь после критического отбора сырой магии. Его практически досуха выпили на ритуале переброски. Но это – другая история. В общем, я лично провел ритуал изгнания еще на прошлый Самайн. Мне ассистировал Снейп. Если хочешь, могу поклясться магией, что в Гарри больше нет подселенца, а его магическая система в полном порядке, – твердо заверил Эйвери и усмехнулся, уже догадываясь, что его ответ вызовет новые вопросы. Так всегда случалось, когда речь заходила о чем-то интересном для ученого. Поэтому он поспешил предупредить: – Но нам предстоит заниматься исследованием Дамблдора, а не Поттера. Не забывай об этом. Так клясться или и так веришь? – Верю. Я под обетом неразглашения, так что тебе нет смысла выдумывать. Так вот почему Поттер стал таким способным магом, что даже собственной сырой магией может пользоваться без полноценного ритуала. Он же так нам метки убирал? – все же спросил Руквуд, а потом, дождавшись кивка, продолжил делать выводы: – Наверняка потоки возле кокона сильно искривлялись, и это затрудняло возможность свободно колдовать. Вы освободили его от неправильного течения энергии в теле... – Август, я же сказал – мы исследуем Дамблдора, а не Поттера, – напомнил Эйвери, посмеиваясь над азартом ученого, желавшего в любом деле докопаться до истины. – Ты прав. Но обязательно как-нибудь побеседуем и на эту тему, – предупредил Руквуд и переключился на работу с одержимым. – Я набросал планы для первых «интервью» с объектом, – по-деловому отметил он и подал несколько листов с перечнем приблизительных вопросов, которые следовало задать Дамблдору, чтобы начать разбираться в процессе одержимости. Пробежав взглядом предложенные ему бумаги, Эйвери согласно кивнул, одобряя выбранный подход. – Ты прав, надо сначала в общих чертах узнать, в каком состоянии Дамблдор, насколько он вменяем и чего можно ожидать от работы с ним, и только после этого приступать к кропотливому выяснению всех нюансов, начиная с момента подселения. – В таком случае идем в гости, заодно оценишь, какие хоромы мы ему выделили, – позвал Руквуд, направившись прочь из личного кабинета, прихватив с собой хрустальную пирамидку, подавляющую волю – без нее на честные ответы изолированного от мира Дамблдора он не рассчитывал.

***

Билл Уизли, взявший недельный отпуск в связи с родами жены, получил возможность не отвлекаться на необходимость идти на работу и прямо с утра отправился к Утеру Уизли, чтобы разобраться с тем, что же там в действительности случилось, и оценить размах неприятностей. Не то чтобы он не верил заявлениям Утера, но не исключал, что тот солидно преувеличил реальное положение дел, потому что всегда отличался истеричным характером. Однако на пороге родового дома его встретила жена Утера и не пропустила к ритуальному залу, заявив, что мужа нет дома, а ей он приказал выпроваживать всех посторонних. И сколько бы Билл ни объяснял, что он не посторонний, а возможный будущий глава рода, и от его своевременного вмешательства в ситуацию и срочных действий зависит благополучие всех, кто носит фамилию Уизли, та стояла на своем. Судя по ее воинственному виду и пропитанным жгучей ненавистью заявлениям, что никто ничего уже не сможет изменить, было понятно, что она еле удерживалась от того, чтобы не начать разбрасываться проклятиями. Билл, надеясь, что Утер скоро вернется домой, даже если он решил исполнить свою угрозу обратиться в Аврорат из-за пары царапин, не стал уходить и принялся ожидать того возле дома. Но когда и через два часа тот не появился, Билл предпринял очередную попытку попасть в ритуальный зал, однако и на этот раз у него ничего не получилось, лишь к обвинениям в уничтожении родового камня добавились угрозы избавиться от всей его семьи. Хозяйка дома начала не на шутку переживать за мужа, который должен был давно возвратиться, поэтому решила, что Артур с ним что-то сделал – то ли проклял, то ли и вовсе убил. Не желая пострадать от разъяренной тетки, Билл отошел подальше от двери, укрывшись за кустом пираканты, растущим неподалеку, но уходить домой все же не стал. Теперь он был настроен также выяснить, что замыслил Утер, а в том, что его отсутствие связано с замыслами против семьи Артура, он почему-то не сомневался. Терпение и настойчивость Билла принесли результат лишь ближе к полудню – Утер появился из аппарационной воронки прямо у крыльца своего дома, в котором жили несколько поколений их рода. – Дядя, мне нужно с вами поговорить, – поспешил обозначить свое присутствие Билл, не желая потом снова стучать в дверь. – Зачем ты явился?! Я все сказал твоему отцу! По твоей вине, идиот, разрушился камень рода! Ты уничтожил его! И я этого так не оставлю! Ты, безмозглый тролль, криворукий гоблинский жополиз, за это ответишь! Уж я добьюсь справедливости! – тут же разразился сочными упреками Утер, до крайности уставший из-за вынужденного ожидания главного целителя Сметвика. В конце концов тот после тщательного выслушивания Утера все же оформил ему акт освидетельствования по поводу получения телесных повреждений и состояния его магического ядра, действительно больше не получавшего активную родовую подпитку – оказалось, опытные колдомедики и такое умели диагностировать. – Да с чего вы взяли, что с камнем случилось непоправимое? И почему обвиняете в этом меня? Я и близко не подходил к камню уже больше недели! – попытался защититься от нападок Билл. – Больше недели? Да никто к камню в последние месяцы не подходил, кроме тебя и твоей твари-жены! Ты же требовал, чтобы даже я в ритуальный зал не ступал, хоть он и находится в моем доме. В моем! – Утер стукнул себя в грудь. – Артур клялся, что ты знаешь, как вернуть камню полную работоспособность, но оказалось – он врал! Как был недоумком, так и остался! Сначала женился против воли родителей и навлек на семью недовольство уважаемых родов, затем наплодил кучу бесполезных дураков, которые вытянули из поврежденного предком камня едва ли не последние крохи магии! А ты теперь из-за его необоснованного желания вылезти из своей «Норы» в люди и вовсе лишил нас поддержки родовой магии! – Утер умолк, пытаясь отдышаться после своей экспрессивной речи. – Не смейте обзывать мою жену! И этот дом не ваш, а моего отца, потому что он – старший в семье! И если отец не стал вас отсюда выгонять после смерти деда и бабки, вы должны как минимум уважать его за это, а не поносить на чем свет стоит! – Билла возмутило поведение Утера, и он тоже, обладая вспыльчивым характером, перешел на повышенный тон. – А теперь хватит пререкаться и дайте мне возможность посмотреть, что вас так напугало. Уверен, что вы подняли шум на пустом месте! – На пустом месте?! – взвился Утер, и его толстые щеки затряслись в праведном негодовании. – У меня есть заключение Сметвика, что родовая магия больше не поддерживает меня! Вот! – он достал из кармана свернутый в трубочку пергамент, перевязанный лентой с печатью главного целителя больницы Святого Мунго, и потряс им перед носом Билла. – Если раньше я хоть немного получал подпитку, да и твоя мать не справилась бы с рождением стольких детей без помощи хотя бы слабенькой родовой магии, не став сквибкой, ведь от рода Пруэттов ее отрезали, то теперь все потеряно! Все! Больше нет камня и нет родовой магии семьи Уизли! – под конец Утер почти визжал, захлебываясь своей злостью, замешанной на горечи от потери. – Хочешь убедиться? Идем! Идем, я последний раз впущу в свой дом кого-то из вашей семейки идиотов и предателей крови, разрушивших камень окончательно! – он схватил Билла за рукав мантии и потащил за собой, демонстрируя недюжинную физическую силу. Спустя несколько минут они оказались в подвале возле распахнутой настежь двери в ритуальный зал. Билл на миг застыл в недоумении и страхе, разглядывая открывшуюся его взору жуткую картину: родового камня как такового больше не существовало, вокруг валялись лишь разбросанные куски, самые крупные из которых были величиной не больше человеческой головы. – Иди посмотри, чего ты добился! – заорал Утер и с ненавистью втолкнул Билла внутрь того, что раньше являлось ритуальным залом рода Уизли. Оцепеневший из-за невыразимого ужаса Билл от неожиданности влетел в комнату. Он тут же споткнулся, зацепившись ногой за один из обломков, и практически плашмя рухнул на россыпь камней, при этом поранив инстинктивно выставленные перед собой руки и щеку, под которую попал особо острый край одного из кусков бывшего алтаря – на нем даже сохранилась часть какого-то символа. – Что вы себе позволяете?! – взвыл Билл и от боли в скуле и ладонях, и от возмущения грубой выходкой Утера. – Это вы взорвали камень, потому что с самого начала не хотели, чтобы я стал главой семьи! Только притворялись, что вас все устраивает и вы поддались на уговоры отца. Я-то видел, как вам была противна сама мысль, что я получу право вам указывать, что и как делать, потому что стану выше вас в иерархии рода, – злобно шипел поднявшийся на ноги Билл. Он автоматически вытирал рукавом лицо и с опаской поглядывал на камни, с которых только что поспешно убрал чарами непреднамеренно оставленную им кровь, не имея ни малейшего представления, чего можно ожидать от разрушенного алтаря. – Ваша ненависть довела нас до потери! – Билл указал на место, где раньше стоял родовой камень – поврежденный предком, но начавший постепенно возвращаться к полноценной работе благодаря приложенным усилиям. Учитывая, что он никогда не слышал о том, чтобы такое случалось с камнем само по себе, то тоже был готов склониться к мнению, что виной всему действия Утера. – Я этого так не оставлю! – повторил он слова самого хозяина дома, но вдруг почувствовал сильные слабость и головокружение и был вынужден осесть на пол, чтобы не упасть. – Что вы сделали? – спросил он, увидев нацеленную в его сторону волшебную палочку, так и плясавшую в трясущихся руках Утера, уставившегося на него широко раскрытыми глазами. – Не смейте на меня нападать... – голос плохо слушался, и вместо крика у Билла, испуганного поведением дяди, получилось еле слышное шипение. – Нападать на тебя? И не думал... – для разнообразия очень тихо отозвался Утер подрагивавшим голосом. – Печать... Все это правда... – он, все еще не пряча волшебную палочку и не сводя с Билла глаз, сделал пару глубоких вдохов и выдохов, словно ему требовалось срочно взять себя в руки, а затем твердо, но не повышая тона сказал: – Я не трогал родовой камень. Магия тому свидетель. А ты сейчас же уходи из моего дома и не смей больше никогда здесь появляться. – Помоги мне подняться. У меня кружится голова, – попросил Билл и заметил, как Утер отступил от него на пару шагов, демонстрируя какую-то брезгливую настороженность и затаенный страх. – Не смей ко мне прикасаться, урод! – взвизгнул тот, снова демонстрируя свою истеричность. – Уходи прочь, я сказал! Кое-как поднявшись на ноги, Билл направился на выход из дома, не рискнув испытывать терпение тычущего в него волшебной палочкой Утера. Оказавшись на улице за пределами усадьбы родственников, он немного постоял, приходя в себя – свежий воздух, казалось, активно возвращал ему силы. И только почувствовав, что головокружение и слабость полностью прошли, он аппарировал к «Ракушке».

***

Снейп и Поттер, ничего не знавшие о неприятностях Уизли, вернувшись домой из Министерства магии, за плотным обедом коротко обсудили сведения о предстоящих судах и проанализировали действия допрашивавшего их следователя. Разумеется, они не обошли вниманием и свой визит к министру магии. В итоге пришли к обоюдному мнению, что на данный момент события развиваются так, как и предполагалось, и им ничего не угрожает со стороны закона. Да, они подтасовали свои показания и сделали Беллатрису Лестрейндж виновной в убийстве Альбуса Дамблдора, но ни один из них не мучился из-за этого угрызениями совести. Не потому, что они были готовы опуститься до лжи во имя мести, а потому, что считали выбранный способ восстановления собственной репутации приемлемым, раз их судьба не волновала ни Дамблдора, ни Беллатрису. Дамблдор был нечестен со Снейпом и Поттером, требуя от них жертвовать и добрым именем, и жизнью, тогда как сам надеялся продлить свое существование в теле брата и намеревался снова стать победителем Темного Лорда, благодаря собственным манипуляциям. Так что пускай люди считают, что с ним расправилась невменяемая женщина, а не сильный маг, декан факультета, от руки которого не стыдно погибнуть и великому волшебнику. Белла же убила Сириуса Блэка, и из-за ее интриг едва не погиб Снейп. Этого ей прощать не собирались ни при каких условиях. Она обязана была заплатить за свои действия не только перед законом, но и перед Гарри и Северусом лично. Взяв на себя вину за убийство Дамблдора, она хотя бы частично рассчитается с ними. Гарри, правда, почти на полном серьезе высказывал идею после суда забрать ее из Азкабана, бросить на алтарь Блэков и осушить, напитав камень ее кровью и магией. Но Северус предостерег его от такого поступка. Во-первых, нынешние законы подобного не приветствовали, а во-вторых, неизвестно, как отразилось бы на состоянии камня влияние крови откровенно безумной Беллы. Да и традиционно дар жизненной силы ведь являлся добровольным, поэтому просчитать последствия практически принесения человеческой жертвы было затруднительно. Так что они воспользовались подсказкой одного из планов Альбуса Дамблдора, при других обстоятельствах вполне имевшим шанс быть осуществленным. После обеда Гарри и Северус не стали расслабляться и занялись каждый своим делом. Северус отправился в Хогвартс – надо было убедиться, что МакГонагалл справляется с руководством школой, а заодно решить вопрос с заменой в педсоставе. Ведь теперь, после ареста брата и сестры Кэрроу, в штате не хватало двух учителей. Да и снова появиться перед студентами не мешало бы, чтобы не расслаблялись и не принялись мутить воду из-за событий, связанных с устранением Темного Лорда и арестом его преданных соратников. Кое-что в поведении учащихся насторожило Снейпа, когда он утром заглядывал в школу. А Поттер решил посетить Гринготтс. Он хотел посоветоваться с Орренсом насчет магазина близнецов Уизли, а заодно и встретиться с поверенным, занимавшимся делами Блэков, чтобы выяснить, с чего ему следует начать для полноценного вступления в права наследования. Гарри, конечно же, еще только-только начал разбираться с делами рода Поттер, но и оставлять без внимания просьбу Нимфадоры и игнорировать свои обязанности перед Блэками не собирался. Так что визит к гоблинам считал отличным способом немного отвлечься от всего связанного с Темным Лордом и его сторонниками, а также с Министерством магии, Визенгамотом и Авроратом.

***

Как Джинни и говорила брату, позже Молли все же пришла в «Ракушку». Завтраком, разумеется, пришлось заняться Джинни, это Молли могла полностью переложить на плечи дочери, а вот приготовление обеда она не собиралась никому доверять. Так что, как бы сильно ни расстроил ее визит Утера, принесшего отвратительные новости, уже через час после ухода Билла она появилась в его доме. Мало того, она, используя связь через зачарованные галлеоны, которые остались у них и после развала Ордена Феникса, отправила Фреду и Джорджу записку, чтобы они пришли и поздравили брата с рождением дочери. Ведь накануне они этого не сделали из-за того, что появились в неподходящее время, да еще и принесли дурные вести об аресте Рона. А потом еще и попросила Джинни написать письмо Чарли, чтобы тот был в курсе пополнения в их семье. Только Перси не стали ничего сообщать. Молли была недовольна его самостоятельностью и полным отказом от общения с семьей – и все из-за того, что Перси считал, будто родные не ценят его достижений на поприще служебной деятельности. Так что вскоре в «Ракушке» появились близнецы, прекрасно понявшие намек матери в послании на то, что им требуется соблюсти семейные традиции, заверив брата в своей поддержке. Они скупо поздравили Флер с рождением малышки, бросили почти равнодушные взгляды на сморщенное личико крошки племянницы, а затем были бы рады и уйти, но им пришлось дожидаться возвращения Билла, к которому, собственно, они и пришли. Пока Флер, покормив малютку, отдыхала в своей комнате, а Молли, отказавшись от помощи дочери, занималась приготовлением обеда, близнецы, Рон с Гермионой и Джинни собрались в гостиной. Рождению Мари-Виктуар в их разговоре было уделено до крайности мало внимания, словно и не это стало причиной того, что все они собрались в «Ракушке». Беседа моментально перекинулась на тему уничтожения Поттером Темного Лорда. Разумеется, все обсуждали лишь сведения из газеты и рассказов Артура, потому что никто из присутствующих не принимал участия в министерских событиях накануне. – Как вы могли сбежать и оставить нас одних? – с упреком поинтересовался Рон у братьев, впрочем, не особо нуждаясь в их оправданиях. – А вам в камере было без нас скучно? – отшутился Фред. – Не спорьте о том, чего нельзя изменить, – остановила назревающую ссору Гермиона. – Лучше давайте решим, что дальше делать. – А что решать-то? Сначала дождитесь постановления из комиссии по наказаниям, – насмешливо бросил Джордж. Они с Фредом уже все обсудили и пришли к единодушному мнению насчет будущего. У них не имелось желания быть втянутым в какие-нибудь планы Грейнджер, потому что они на данный момент и так неплохо устроились и не собирались что-либо менять в своей жизни, по крайней мере – в ближайшее время. – Но Пожиратели ведь так и остались у власти, – не отступалась Гермиона, пытаясь донести до всех понимание, что мир не изменился, как они надеялись. – Поттер справился с неназываемым, но Ордена Феникса теперь практически нет... – Так Поттер же Орден и уничтожил, – злобно пыхтя, напомнил Рон. У него не выходили из головы слова Билла о том, что он мог стоять рядом с Поттером на колдофото победителей. Ужаснее всего было то, что Рон не мог отрицать справедливости этого заявления, что еще сильнее бесило его. – Это не совсем так, но в чем-то ты прав, – поддержала его Гермиона. – И кто теперь будет наводить порядок в стране? Мы должны... – Мы, – Джордж указал сначала на себя, а потом на Фреда, уточняя, о ком именно говорит, – ничего и никому не должны. Ясно?! Когда у нас магазин отбирали, вы все ровно сидели на задницах и не пытались нам помочь, так что теперь оставьте нас в покое. – А вас никто не заставлял устраивать травлю Поттера, – парировала Гермиона, не скрывая недовольства тем, что ее не поддержали. – И я сейчас совсем о другом говорю. Мы должны поднять общественность и настоять на том, чтобы всех соратников неназываемого отправили в Азкабан. Нужно произвести чистку в Министерстве и уволить всех сотрудничавших с сами знаете кем. – Ничего себе замахнулась... – нарочито посильнее выпучив от удивления глаза, Фред присвистнул. – Ты у нас министр магии, что ли? Вот иди и лови Пожирателей, раз такая умная, – презрительно бросил он, перестав кривляться. – Нашлась здесь революционерка. – А ты собрался отсидеться за нашими спинами?! – вспылил Рон, подскакивая на стуле и едва не крича во все горло. – Тише! – одернула его Джинни, скривившись от резких звуков. – Так вы еще ничего и не сделали полезного, чтобы разбрасываться подобными заявлениями! – парировал Джордж, не обращая внимания на замечание сестры и тоже повышая голос. Братья уставились друг на друга недовольными взглядами.