***
На одном из заседаний Визенгамота судьи пытались разобраться, чего же в итоге хотел добиться Альбус Дамблдор, требуя запрета темной магии, в частности ритуальной и кровной. Руквуд, допрашивая одержимого, не поднимал эту тему, его больше интересовало, какие конкретно действия тот предпринимал в том или ином случае, а не его глобальные идеи. В результате ответ оказался неожиданным для большинства. Его чудовищный цинизм был настолько противен любому нормальному волшебнику, что отвращение к «великому и светлому» Дамблдору почувствовали даже те, кто до этого защищал его. – Вы давали себе отчет, что запрещение родовой магии приведет к катастрофе? – Не выдумывайте! Разве Британия – единственная страна, где есть волшебники? Я же не требовал разбить алтари по всему миру, – отмахнулся Дамблдор так, словно он сидел на ученом совете, а не в кресле подсудимого. – То есть вы понимали, к чему приведут ваши призывы отречься от традиций? Тогда зачем вы так упорно твердили о вреде темной магии? Почему требовали наложить запрет на все, что дает волшебникам силу и могущество? – судьи снова и снова задавали свои вопросы, в итоге сводящиеся к одному и тому же, надеясь услышать внятный ответ. – Вот именно для этого и требовал! Темное колдовство – зло! Если я смог отказаться от него и жить, не обращаясь к кровной, ритуальной и родовой магии, то почему другим разрешено пользоваться нечестными способами, чтобы повышать свои магические возможности? Все должны быть равны! – Но без родовой и ритуальной магии британские волшебники уже через полвека перестанут производить на свет выдающихся магов. Мы не будем способны на что-то особенное. Нашу страну будут считать отсталой. – Да в чем проблема? У вас ведь есть я! Я – великий чародей. Мерлин тоже был единственным в своем роде, и никто во всем мире не оспаривал того, что он могущественнее всех своих соотечественников. И этого было достаточно, чтобы Британию считали равной среди магических стран. Зато вы перестанете представлять опасность для магглов, которых пугает все непонятное. Когда они – рано или поздно – обнаружат наше существование и найдут способ добраться до наших селений, то по всему миру объявят войну магии. Попомните мое слово! Но британские волшебники выживут, потому что у нас не найдут ни жертвенников, ни горящих алтарей. – Поправьте меня, если я неправильно вас понял. Вы хотите остаться единственным могущественным волшебником в стране, чтобы в мире не считали нас неудачниками, тогда как остальные должны добровольно отказаться от серьезного колдовства для того, чтобы не сердить магглов? – Очень категорично прозвучало, но вы уловили суть, – Дамблдор самодовольно кивнул. – Полагаю, все согласятся с тем, что это лучший вариант, чем вечно опасаться быть раскрытыми и прятаться, как мы вынуждены делать это сейчас. И все из-за темной магии! Уберите ее из нашей жизни – и все станет намного спокойнее. – Вы предлагаете уничтожить магический мир в угоду маггловскому! – возмутился один из судей. – Не говорите ерунды. Неужели какие-то ритуалы на камне стоят жизни ваших потомков? – Свихнувшийся старик! – донеслось откуда-то со стороны свидетелей и репортеров, и в зале закивали, соглашаясь с таким определением.***
На последнем заседании суда перед оглашением приговора собирались прояснить ситуацию со смертью Альбуса Дамблдора, вернее, желали установить, как был освобожден дух, который теперь жил в теле его брата Аберфорта. Это решение было принято с подачи одного въедливого судьи, имя которого Поттер так и не выяснил, но запомнил его неприятную внешность по реабилитационному процессу – тот тогда цеплялся к нему с претензиями. – Мистер подсудимый, как вы считаете, Альбуса Дамблдора убили? – Это сложный вопрос. Я же жив. Но мое тело и впрямь погибло, – Дамблдор выглядел растерянным из-за того, что не смог ответить на, казалось бы, элементарный вопрос. – В таком случае выходит, что вас не убивали? – В меня бросили Аваду Кедавру, и только спустя какой-то срок я пришел в себя, уже находясь в другом теле, – Дамблдор постарался так сформулировать ответ, чтобы он как можно точнее отобразил реальное положение дел, потому что ни «да», ни «нет» не казались ему уместными. – Мы уже знаем, что вы умирали от темного проклятия, и все же это не снимает ответственности с того, кто применил к вам Аваду Кедавру. Расскажите, что произошло на Астрономической башне, где вы столкнулись с Пожирателями Смерти в вечер вашей гибели, – ушлый судья бросил мстительный взгляд туда, где сидели Поттер и Снейп. – Ты знаешь, кто это? – Гарри склонился к самому уху Северуса. – Он и в прошлый раз мутил воду. – Вредная вошь, – сквозь зубы процедил тот. – Это Питерс, его семья является побочной ветвью рода Барлоу. Он был дружен с братьями Пруэттами, состоявшими в Ордене Феникса, которые погибли еще до развоплощения Лорда. Сам он к Ордену так и не присоединился, но поддерживал идеи Альбуса. А в последние годы наладил отношения с Артуром Уизли, тот даже предлагал принять его в Орден, но что-то там не срослось, и вопрос сам собой заглох, – Снейп многозначительно посмотрел на Гарри, давая понять, что Питерс может быть в курсе почти всего, о чем говорили на собраниях. – Похоже, он хочет втянуть нас в скандал, – отметил Гарри, поняв намек. – Ну-ну... – только и бросил Снейп, возвращая свое внимание суду. Он был уверен, что председателя хорошо проинструктировали, ведь тема допроса была заявлена заранее. Тем временем одержимый принялся подробно рассказывать, как он пригласил в тот вечер Поттера, чтобы открыть ему одну тайну, но был резко прерван явно недовольным председателем суда: – Подсудимый, вас не спрашивали, как вы провели тот день. Ограничьтесь рассказом о том, что случилось конкретно на Астрономической башне. Дамблдор, недовольный, что его прервали, скрипнул зубами. Он несколько раз пытался рассказать о крестражах на открытых заседаниях, чтобы раскрыть миру великую тайну Волдеморта, невзирая на то, что министр лично категорически запретил ему даже упоминать о них на процессе, пригрозив отдать его дементорам, независимо от того, что решит суд. Но у него ничего не получалось – вредный председатель суда всегда ухитрялся вовремя остановить его. – Когда мы с Гарри добрались туда, я понял, что пришел мой смертный час, – подпустив в тон печально-пафосных ноток, сказал Дамблдор, отвечая на вопрос. – Да какой «смертный час»? Ты же знал, что вселишься в брата! – снова выкрикнул какой-то репортер, и председатель сделал ему замечание, пообещав вывести из зала, если тот снова нарушит правила, запрещающие посторонним вмешиваться в процесс. – Я бросил в Гарри чары послушания, после чего приказал спрятаться под мантией невидимкой и ни при каких обстоятельствах не вмешиваться в происходящее, – продолжил Дамблдор, проигнорировав едкий комментарий. – Зачем понадобились чары послушания? Мистер Поттер был не согласен с вашими действиями? – Нет-нет. Просто я опасался, что ранее данного им обещания выполнить все, что я скажу, будет недостаточно. Молодость, знаете ли, порывистость, переоценивание своих возможностей. А ему ведь еще предстояло выступить против Тома, – Дамблдор сделал многозначительную паузу. С каждым следующим заседанием он получал все больше удовольствия от того, что может выступать перед такой огромной аудиторией, ведь, попав в тело Аберфорта, он был лишен этого, тогда как в бытность Альбусом такое казалось привычным. – Как только Гарри выполнил то, что от него требовалось, на площадку Астрономической башни прибежал Драко Малфой. Бедный ребенок... Его заставляли убить меня и разорвать свою душу столь грязным преступлением, но он же был так юн... – А мы, значит, были древними стариками, – прошептал на грани слышимости Поттер, возмущенный таким двуличием, – их с Северусом Дамблдор не щадил. Снейп только понимающе посмотрел в ответ на эту реплику, хотя ему хотелось обнять любимого и успокоить его демонов, поднявших голову из-за заявления одержимого. – Мистер Малфой, – зыркнув на пронзающего его колючим взглядом Люциуса, Дамблдор уточнил: – Мистер Драко Малфой признался, что он не хочет меня убивать. Но тут подоспели другие Пожиратели Смерти. Они насмехались над ним, особенно усердствовала его тетя – Беллатриса Лестрейндж. Пропащая особа, я вам скажу. Она была похожа на сумасшедшую фурию – визжала и смеялась, угрожала и бахвалилась своими умениями убивать. А потом пришел Северус Снейп, которому я приказал меня убить, чтобы он смог занять мое место директора школы. – Как вы ему могли такое приказать? – спросил судья с верхнего ряда, принимавший активное участие в допросе. – Я взял с Северуса Снейпа магическое обязательство выполнять мои приказы в соответствии с определенной обстановкой. Считаете, иначе я доверял бы тому, кто являлся Пожирателем Смерти? – Дамблдор мстительно посмотрел на Снейпа и Поттера. Его безмерно раздражало, что оба расслабленно сидели, словно сейчас он не обвинит одного из них в своем убийстве, а другого – практически в преступном бездействии. – Поясните, что значит ваша оговорка об учете обстановки, – потребовал председатель. – Снейп был моим шпионом, я не мог рисковать и давать ему невыполнимые приказы, которые навредят ему и лишат меня важной информации. Он должен был действовать гибко. Поэтому обычно я продумывал несколько возможных вариантов того или иного дела и соответственно формулировал свое требование Снейпу, а он действовал по обстановке, – Дамблдор сделал паузу, собираясь с мыслями, чтобы пояснить на примере, как он отдавал приказы, но председатель задал следующий вопрос: – Вы знали, что в Хогвартс проникнут Пожиратели Смерти? – Разумеется, у меня были основания ожидать такого поворота событий. Это же моя школа, я всегда в курсе, что там происходит, – гордо выпячивая тощую грудь, заявил Дамблдор. – Это не ваша школа, а государственная, – осадил его председатель, а потом спросил: – По поводу вашего убийства тоже были разработаны разные варианты? – Конечно. – И во всех именно профессор Снейп должен был вас убить? – Нет. Он отказывался и хотел избежать этого, к тому же имелась вероятность, что он по какой-нибудь серьезной причине не сможет выполнить мой приказ, поэтому я придумал, как все провернуть так, чтобы Том все же считал, будто убийца именно Снейп, и за заслуги назначил его директором школы. Но я не... – Дамблдор на несколько секунд умолк, раздумывая, зачем ему задают те же вопросы, ответами на которые Руквуд интересовался так сильно, что мучил его ими несколько дней подряд. Он посмотрел на Снейпа – тот холодно взирал на него – и догадался, что это не просто интерес к деталям, это что-то очень важное. «Неужели он нашел мои записи?» – мелькнуло в голове Дамблдора, но проанализировать ситуацию он не успел – теперь его ум был не настолько проворен, как в прошлом, к тому же после допросов в Отделе тайн Аберфорт стал более наглым и напористым, так что приходилось слишком много усилий тратить на его обуздание. – И что случилось после того, как мистер Снейп появился на верхней площадке Астрономической башни Хогвартса? – нетерпеливо поторопил его судья Питерс, возвращая допрос в прежнее русло. – Он убил меня, – рассеянно бросил Дамблдор, все еще пытаясь не упустить посетившую его мысль, но ему не дали такой возможности. – Вы в этом уверены? – тут же, как и ожидалось, подключился председатель. – Вы видели, как директор Снейп бросил в вас Аваду Кедавру? – Нет, я не видел, – пришлось признаться Дамблдору, потому что он уже прошел такой же тщательный допрос у Руквуда, а значит, в документах дела имелся его ответ и врать было бессмысленно. Вот если бы ему не задали уточняющий вопрос, то можно было и промолчать о таком. Вообще-то, Дамблдора удивляло, почему Снейпа не арестовали за его убийство, но никто ему этого не объяснил. – Почему вы не видели, кто бросил в вас убивающее заклинание? – председатель Визенгамота скривился, словно на язык попало что-то очень кислое. Собственный вопрос вызвал у него неприятное ощущение нереальности происходящего – по сути, он обращался к убитому Авадой человеку. – Я закрыл глаза. Не хотел видеть, как ко мне приближается смерть. – Но вы ведь знаете, что вас убил Снейп? Питерс гнул свою линию. Он-то был прекрасно осведомлен, что убийство совершила Лестрейндж, – это под Веритасерумом подтвердили несколько человек, в том числе и сама убийца, и Поттер. Но он хотел заронить сомнение в умы обывателей и сместить Снейпа с поста директора Хогвартса, о котором давно мечтал сам. – Некорректный вопрос! – не дав ответить Дамблдору, припечатал председатель. – Если подсудимый закрыл глаза, он не может знать наверняка, кто отправил в него убивающее заклятие. – Ну почему же? Он мог слышать, кто произнес формулу. Мистер Дамблдор, так кто это был? Кто сказал те два слова – Авада Кедавра! – которые отправили ваш дух в другое тело? – Питерс явно напрашивался на неприятности, потому что Поттер уже сделал себе зарубку на память – выкинуть этого идиота не только из Визенгамота, а и из Министерства, какую бы должность он там ни занимал. Все судьи, за исключением нескольких старейших членов Визенгамота, были служащими и работали в разных отделах, в основном на серьезных постах не ниже начальника сектора или подотдела. – Я слышал, как их выкрикивала миссис Лестрейндж, издеваясь над племянником, – Дамблдор прекрасно догадывался, что, если он соврет и его ответ будет не таким, какой он ранее дал Руквуду, его напоят Веритасерумом, после которого у него всегда жутко болела голова. Он не понимал, почему всех так интересовали эти подробности, ведь не обязательно кричать, когда посылаешь убивающее проклятие. Ясно же, что его убил Снейп, которому он приказал это сделать, к тому же тот сам это ранее подтвердил на собрании Ордена Феникса. – Итак, подсудимый подтверждает, что он не может четко идентифицировать того, кто бросил в Альбуса Дамблдора убивающее заклятие, – принялся подводить итог председатель, хмурым взглядом осадив Питерса и не дав ему продолжить устраивать балаган. Ему и так пришлось согласиться с тем, что такие вопросы следует задать подсудимому, чтобы картина его перевоплощения, так сказать, была полной. – Но его утверждение, что формулу «Авада Кедавра» выкрикивала Беллатриса Лестрейндж, подтверждает ранее установленную истину, что именно она и есть убийца. – Что? Меня убил не Снейп? Но как? – всполошился Дамблдор. – Но тогда моя палочка... Она плохо меня слушалась, но я думал, что смогу это исправить... – продолжил он бубнить себе под нос, но благодаря специальным чарам, наложенным на кресло подсудимого, все расслышали каждое его слово. – Объяснитесь! Мистер Дамблдор, что вы подразумевали под заявлением, что собирались что-то исправить? – председателя насторожило то, что бормотал подсудимый. – Моя палочка... Бузинная палочка подчиняется тому, кто победил ее хозяина, – сообщил Дамблдор и умолк, посчитав, что остальное и так понятно. Но брошенное председателем: «И что из этого?» – заставило его продолжить: – Я мог устроить дуэль с Северусом, и палочка вновь стала бы слушаться меня. Но где я найду Лестрейндж? – Нигде. Она давно приговорена к Поцелую дементора и прошла эту процедуру. Это – во-первых. А во-вторых, мы уже выяснили ранее, что ваша волшебная палочка абсолютно обычная. И это не она плохо слушалась вас, а Аберфорт магически слабее Альбуса, – подняв ладонь, председатель призвал всех к тишине. – На этом заканчиваем выяснение обстоятельств преступлений, совершенных Альбусом Дамблдором. Суд удаляется для вынесения приговора. Моментально часть зала, занимаемую судьями, накрыли чары, не дающие ни четко разглядеть, что там происходит, ни тем более услышать, о чем там говорят. А спустя полчаса председатель зачитал решение: – Признать Альбуса Дамблдора виновным по всем пунктам обвинения. В частности... Он провел запрещенный ритуал и создал из своего брата Аберфорта Дамблдора одержимого, в тело которого впоследствии вселилось его сознание и подавило личность носителя. По его вине погибла его сестра Ариана Дамблдор. Он ввел в заблуждение мировое магическое общество, заявляя, что победил Темного Лорда Гриндевальда, а на самом деле помог тому избежать наказания и выпустил на свободу. Своими умышленными действиями он спровоцировал первую магическую войну Британии с Темным Лордом Волдемортом и довел до гибели многих волшебников, в том числе и чету Поттер, которую намеренно отправил на смерть, манипулируя ими, – перечислив основные грехи подсудимого, председатель сделал значительную паузу, а затем продолжил: – Учитывая тот факт, что тело Альбуса Дамблдора давно погребено, а сознание обитает в теле другого человека – Аберфорта Дамблдора, перед судом встала существенная проблема в плане выбора наказания. Мы не можем покарать невинного, но обязаны осудить преступника. Посему одержимый будет отправлен в Отдел тайн, где наши ученые постараются отделить и уничтожить любым доступным способом сознание Альбуса Дамблдора и спасти Аберфорта Дамблдора. Время на решение проблемы не ограничено, – он посмотрел на подсудимого – тот выглядел не столько испуганным, сколько раздосадованным перспективой вернуться к Руквуду и стать его подопытным до конца своей жизни, сколько бы та ни продлилась. Да и все его планы по своеобразной передаче знамени борьбы за всеобщее благо молодым последователям становились невыполнимыми. – Судом также принято решение лишить Альбуса Дамблдора всех прижизненных и посмертных наград и почестей, а также дать указание историкам, чтобы они внесли исправления в летописи и восстановили справедливость, описав все настоящие деяния Альбуса Дамблдора. Суд окончен! Молоточек председателя стукнул в гонг. Охранники вывели Дамблдора из зала заседаний, Руквуд поспешил следом за ними. После этого на выход потянулись репортеры, торопясь отдать в печать свежие известия, пока те, кто смотрел процесс на магических экранах, не отобрали у них хлеб и не рассказали всем вокруг, чем же все закончилось. И лишь после этого зал покинули свидетели и приглашенные. Последними разошлись судьи, которые еще три месяца назад и не догадывались, какие резонансные дела им предстояло рассматривать.***
Северус и Гарри после заключительного суда над Дамблдором отправились в Поттер-холл. Во-первых, как раз подоспело время ужина, а во-вторых, Люпин не смог присутствовать на этом заседании – лишь дважды его приглашали как свидетеля – и заранее просил поделиться с ним своими впечатлениями. – Надо узнать, где сейчас работает эта гнида, и накопать на него чего-нибудь существенного – не поверю, что он нигде не наследил с таким-то характером, – входя в столовую, высказался Гарри. – А если ничего не найдем? – Северуса забавляла горячность, с которой Гарри был готов отомстить въедливому судье. – Тогда тайком отправлю к акромантулам в Запретном лесу, – буркнул тот. – И о ком речь? – поинтересовалась Нимфадора, услышав его слова, высказанные весьма мстительным тоном. – Да был там один... гад. Пусть лучше Северус расскажет, он о нем больше знает, – Гарри, присаживаясь за стол, дернул плечом, словно сбрасывал с себя груз неприятностей. – Северус? – подключился к расспросам Ремус, не скрывая обеспокоенности. – Помните, Уизли рекомендовал для приема в Орден некоего Питерса, друга погибших Пруэттов? – приветственно кивнув Андромеде, обратился к Нимфадоре и Ремусу Снейп, тоже занимая место за столом. – Это ты о том, который морочил голову Артуру, а потом сам почему-то отказался к нам присоединиться? – спросила Нимфадора, краем глаза наблюдая за Гарри, с блаженным выражением лица принюхивавшемуся к запеченному мясу – то и впрямь распространяло божественный аромат. – О нем. Он сейчас заседает в Визенгамоте. Сегодня выворачивал Дамблдору мозг, пытаясь заставить того всех убедить, что это я убил Альбуса, – пояснил ситуацию Снейп. – Разумеется, у него ничего не вышло. – Этот придурок и на реабилитационном суде лез куда не просят. Это он пытался обвинить меня в том, что я незаконно убрал Метки своим помощникам, – для ясности дела добавил Гарри. – Питерс – начальник сектора землеустройства, – скупо бросил Люпин и покачал головой. – Тот еще типчик. – Уверен, что мы говорим об одном и том же Питерсе? – Гарри, казалось, разрывался между желанием поскорее приступить к смакованию мяса и жаждой прояснить подробности о наглом судье. – Низкий, худой, с крысиной мордой и блеклыми рыбьими глазами, а на голове седоватые жидкие волосы и плешь на макушке. Он? – описал чиновника Люпин. – Он, – кивнул Гарри и, вспомнив жалобы Ремуса, догадался: – Это с ним ты сталкивался, когда оформлял бумаги на участок под постройку мебельного цеха. Не так ли? – Я только с пятого раза подписал у него бумаги. Он мне всю душу вымотал своими придирками, – кивнул тот и приступил к ужину. – Придирался по делу или... – Снейп кончиком вилки нарисовал в воздухе петлю, намекая на другие причины. – Да где там «по делу»? Сначала предложил взять на себя все оформление, если я ему пять процентов прибыли буду отдавать. Потом начал нудеть, что оборотням не место рядом с поселком, который мы собрались выстроить, и я ему еле объяснил, что там как раз оборотни и будут жить. Затем то у него времени не было, то настроения, – Люпин хмыкнул. – Взятку, похоже, хотел получить. Только когда я предложил пройти вместе к министру, он заверил все бумаги. – Отлично. Значит, я не ошибся, и мы наверняка найдем, за что его можно выгнать из Визенгамота, а заодно и с работы, – Гарри повеселел, словно получил неожиданный подарок. – Не наживай себе врагов, – покачала головой Андромеда. – А я ничего не буду делать. У нас для этого есть Тикнесс, – Гарри заговорщицки улыбнулся. – Осторожно прозондируем почву и как только найдем что-то существенное – напишем анонимку, и я лично передам ее министру. Я же подбрасываю ему письма с серьезными предложениями и замечаниями по работе Министерства, которые мне присылают. – Поддерживаю, – отметил Люпин и спросил: – А что там с Дамблдором? – Вернули Руквуду и дали карт-бланш на опыты с одним условием – постараться освободить Аберфорта от братца и уничтожить душу Альбуса любым способом, – Северус, уделивший внимание еде, пока Гарри и Ремус переговаривались, теперь взял слово и вкратце изложил все, что случилось на последнем заседании по делу Дамблдора. Когда тщательно обсудили новости о суде, в сотый раз перемыли кости Альбусу Дамблдору и посетовали, что власти не раскусили такую опасную игру манипулятора и вруна раньше и еще при жизни не наказали этого маразматика, Гарри решил сменить тему и заявил: – А я днем видел Луну Лавгуд. Столкнулся с ней в лифте Министерства, и мы потом немного посидели в маггловском кафе.