***
Статьи о приговоре, вынесенном Альбусу Дамблдору за создание одержимого и совершение массы других преступных деяний против жизни и свободы воли граждан магической Британии, вызвали у общественности не меньше споров, чем и обсуждение личности самого манипулятора и радетеля за светлое будущее страны и народа. Столь неординарный судебный процесс стал главной темой в разговорах и дома, и на работе, и при встречах друзей и знакомых. Даже воспоминания о грандиозной победе над Темным Лордом серьезно потускнели на фоне такого неимоверного события – разоблачения несправедливости и завышенного самомнения светоча, его жестокости и любви к почету, достигнутому путем обмана и подтасовки сведений. И это не говоря о его преступлениях. Разумеется, самые упрямые не хотели верить даже тому, что одержимый подтвердил под Веритасерумом, заявляя, что суд подстроили, а всех обманули, чтобы разрушить веру в добро и свет. Они обращали внимание собеседников на неоспоримые факты добрых дел Альбуса Дамблдора – к примеру, заявляли, что именно его хитрость поспособствовала развоплощению Волдеморта в восемьдесят первом. Но скептики и приверженцы справедливости тут же заявляли, что если бы Альбус не выступил против Риддла и не начал его преследовать и давить своим авторитетом (как теперь известно, построенном на обмане), то и противостояния не было бы. А методы, какими пользовался борец за светлое будущее, и вовсе вызывали у большинства шок и осуждение. Одним словом, британскому обществу магов имелось, о чем поговорить в ближайшие месяцы. А в Международной Конфедерации Магов не было споров – там искали способы, как вычислить местонахождение Геллерта Гриндевальда, чтобы схватить его и как минимум заставить отбыть заслуженное наказание – пожизненное заточение. Пускай и с опозданием едва ли не в полвека.***
Гермиона Грейнджер тоже следила за процессом над Дамблдором, правда, лишь по публикациям в «Ежедневном пророке». Она относилась к той части волшебников, которые были возмущены устроенным судом, и считала, что нельзя принимать свидетельства одержимого в качестве доказательств, приписывая величайшему волшебнику современности все те гнусные поступки, что вменялись тому в вину. Но сомнения в непогрешимости Дамблдора все же у нее появились. Она не могла отмахнуться от заявлений свидетелей и того, что успела узнать на занятиях с Августой Лонгботтом, и полагала, что определенная доля вины Альбуса Дамблдора в произошедшем все-таки имелась. Однако в одно она категорически отказывалась верить: тот никак не мог желать уничтожения магического мира, ведь и сама считала, что жизнь волшебников можно улучшить, приняв ряд запретов, к примеру, на те же кровные клятвы или нерушимые обеты. Одним словом, Гермиона продолжала верить в возможность всеобщего блага, хотя в ее глазах ореол святости над Альбусом Дамблдором значительно поблек. Она планировала после прохождения натурализации, подготовка к которой сейчас занимала все ее время, серьезно пересмотреть свои планы на будущее, сформулировать обновленные цели и разработать методы их достижения, учитывая ошибки, допущенные из-за доверчивости и безоговорочной поддержки идей Дамблдора.***
На фоне таких ярких событий суд Визенгамота по делу о нападении на победителя Темного Лорда прошел почти незаметно. О нем, конечно же, напишут в газетах, но по требованию самого Поттера, это будут небольшие заметки, которые займут далеко не главные страницы печатных изданий. Гарри не хотел лишней шумихи вокруг своего имени не потому, что скромничал, а из-за нежелания создать себе славу скандалиста и мстительного самодура. Как бы там ни было, многие волшебники все же видели в нем длань Света, и он не собирался их в этом разубеждать. Как Снейп и предрекал, обвиняемыми по делу о нападении на Поттера выступили не только близнецы Уизли, но и Лонгботтом, который и под Веритасерумом не сумел объяснить, зачем атаковал Гарри, и Грейнджер, являвшаяся инициатором собрания, на котором все произошло. На суд в качестве свидетелей были приглашены все присутствовавшие тогда в хижине Люпина, как и подавший отдельное заявление хозяин дома. Члены Визенгамота, похоже, были рады отдохнуть от громкого дела Дамблдора и с удовольствием взялись разбираться в более простой и незамысловатой ситуации. Первой в фокус разбирательства попала Грейнджер. Ее долго и со вкусом расспрашивали о том, чего же она хотела в конечном счете добиться, создавая инициативную группу будущей ассоциации реформирования. – Мисс Грейнджер, я внимательно выслушала все ваши ответы и пришла к выводу, что вы намеревались создать организацию, которая должна была оспаривать решения Министерства магии, – надтреснутым от старости голосом заявила Гризельда Марчбэнкс, возвратившаяся на должность старейшины Визенгамота после прихода к власти Темного Лорда, да так и оставшаяся там до нынешнего времени. – Вы собирались дискредитировать нашу систему управления? – Нет. Мы планировали только помогать с реформами. Ведь именно для этого создан отдел по работе с инициативными гражданами, с такими, как мы. Не так ли? – Гермиона, агитируя Лонгботтома и других однокурсников, не предполагала, что ей придется за это оправдываться перед судом. Примером для нее был Орден Феникса – его-то никто не сравнивал с экстремистской организацией, кроме, возможно, Волдеморта. – Отдел создан для работы с частными лицами, а вы пытались создать структурированную организацию, которая впоследствии, похоже, должна была представлять политическую силу, с самого начала нацеленную на смену власти, к тому же, судя по свидетельским показаниям, с помощью далеко не одних реформ. Мисс Грейнджер, вы осознаете, на что замахнулись? – Марчбэнкс подпустила в свой тон угрозу. – Ничего такого я не планировала! Я только хотела сделать магический мир лучше! – защищаясь, эмоционально ответила Гермиона, мысленно злясь на болтунов, рассказавших следствию обо всем, о чем говорилось на их двух – всего-то двух! – собраниях. Она жалела, что не подстраховалась так же, как когда-то в Армии Дамблдора, заставив всех внести свое имя в зачарованный список. – Мисс, вы еще даже не прошли натурализацию и, по сути, не являетесь частью этого мира, а уже решили его переделать? – не отступалась принципиальная старуха. – Но регистрация магглорожденных – это новое правило, а я живу здесь уже много лет, – парировала Гермиона, стараясь не сильно перечить, но и не оставлять впечатление, что согласна с обвинениями. – Все с вами ясно. О какой лучшей жизни может говорить человек, начавший со взлома запирающих чар и проникновения в чужой дом, – презрительно бросила Марчбэнкс и махнула рукой, давая понять коллегам, что у нее вопросов больше нет. Подождав, не пожелает ли еще кто-нибудь лично расспросить Грейнджер, и поняв, что все уже сделали свои выводы на ее счет, председатель суда перешел к рассмотрению вопроса виновности Невилла Лонгботтома. То ли сыграло роль наличие адвоката, то ли судьи оказались лояльнее к наследнику древнего рода, то ли они и впрямь не видели в нем ни идейного вдохновителя сомнительной организации, как в Грейнджер, ни злостного хулигана с замашками убийцы, как близнецы Уизли, но с ним разобрались быстро, списав его действия на импульсивную реакцию растерявшегося в сложной ситуации человека. Использование Подавителя магии, разумеется, ему тоже припомнили, но, учитывая, что Невилл не применял его без согласия большинства – не предупрежденными оказались лишь Колин Криви и Поттер – на этом не стали сильно акцентировать внимание. Под Веритасерумом его расспрашивали лишь по поводу брошенного в сторону Поттера Ступефая, но так и не добились четкого ответа. Невилл твердил, будто был сердит на Гарри и хотел показать свое превосходство, победив его, но вместе с тем он заявлял, что не допустил бы, чтобы Уизли причинили ему вред. Одним словом, злого умысла не имел, а лишь стал заложником зависти к статусу героя. Его откровения вызвали снисходительные ухмылки судей, прекрасно его понимавших, – кто не хотел бы оказаться на месте Поттера и получать почести, которые тот заслужил, пленив Темного Лорда? А вот с Фредом и Джорджем Уизли дела обстояли намного серьезнее. Всплывшие во время досудебного расследования факты четко указывали на то, что их нападение не было случайностью или действием в состоянии аффекта. Они несколько месяцев планомерно готовились к нападению на Поттера, понукаемые ненавистью из-за того, что тот якобы несправедливо отбирал их бизнес, упуская из внимания, что сами своими действиями вынудили его так поступить. – Мистер Фред Уизли, кто приказал вам провести кампанию по дискредитации мистера Поттера путем выпуска передач по колдорадио, в которых вы очерняли его репутацию? – Аберфорт Дамблдор потребовал добиться, чтобы Поттер вышел на связь с Орденом Феникса, – хмуро ответил Фред. Он уже догадывался, что на этот раз они с братом попали по полной и будет настоящим чудом, если их не отправят в Азкабан. – То есть это Аберфорт Дамблдор, являющийся одержимым, командовал вами? Вы уверены, что не получали распоряжений от Темного Лорда, проводившего точно такую же работу, только через прессу? – последовали очередные вопросы. – Мы не знали, что Дамблдор одержимый. И мы не в курсе, может, он и работал на Темного Лорда, – последовал ответ, который ранее уже был дан следователю. – Дамблдор приказывал говорить все те неприличные обвинения в адрес мистера Поттера? Он лично писал для вас тексты? – Нет. Он только требовал спровоцировать Поттера, чтобы тот пришел на собрание. Мы сами... сами все придумывали, – Фред повернул голову в сторону и, извиняясь, посмотрел на брата – их держали в разных камерах, расположенных далеко друг от друга, поэтому они не знали, что именно каждый из них выболтал на допросах. – Почему вы напали на мистера Поттера? – Он рассказал всем о том, что трое из нашей семьи получили Печать предателей крови, и тем самым расстроил помолвку нашей сестры. – Разве сказанное мистером Поттером было ложью? Он оскорбил вас и насмехался из-за ситуации с вашей семьей? Пытался именно вас выставить в дурном свете? – судья, взявший на себя опрос подсудимого, зачитывал вопросы с листков, передаваемых ему коллегами. – Нет. Он просто рассказал о Печати и объяснил другим, что это такое, – со вздохом признался Фред. – То есть причиной нападения было все же что-то другое? – Нас рассердило его вмешательство, и мы решили его проучить. Мы не собирались тогда его убивать, – Фред отчетливо понимал, к чему его постепенно подводят и в какую яму, вырытую им самим, толкают, и готов был расплакаться от безысходности так, как не плакал уже лет пятнадцать. – А когда вы собирались убить мистера Поттера? Вот и задан самый страшный вопрос, ответ на который наверняка захлопнет перед близнецами Уизли дверь на свободу. Заметив, что подсудимый не спешит с ответом, судья его поторопил: – Мы ждем, мистер Уизли! И не забывайте, что это признание вас обязательно заставят повторить под сывороткой правды. – Мы... мы несерьезно про это думали, когда Поттер поручил гоблинам забрать наш магазин и деньги. Но мы не сделали бы ничего такого. Это были просто мысли! Мы злились! Когда он победил неназываемого, мы перестали строить наши глупые планы, которые все равно никогда не исполнили бы, – слезы все-таки застлали глаза Фреда. – Но вы ведь напали на мистера Поттера с ножом, не так ли? – Да. Я просто разозлился, – буркнул Фред. – Я не собирался ему вредить, хотел только напугать. – Напугать? Вы шутите или считаете нас недалекими? Вы заявляете, что хотели напугать того, кто совсем недавно бесстрашно вызвал Темного Лорда на встречу и пленил его. Ваше заявление не выдерживает никакой критики, – последовало возмущение проводившего допрос. – Пора перейти к проверке показаний с использованием Веритасерума, – обратившись к председателю, предложил один из судей – видимо, ему уже надоели оправдания братьев Уизли. Его тут же поддержали и остальные члены Визенгамота. После того, как принявшему зелье Фреду задали несколько вопросов, уточняя факты инцидента с нападением, его спросили: – Что вы собирались сделать с мистером Поттером? – Убить. – Вас не смущало наличие свидетелей? – председатель, задававший ранее заготовленные вопросы, был вынужден импровизировать. Он не ожидал, что получит столь четкий ответ, демонстрирующий, что планы по убийству Поттера не только все еще оставались актуальными для Уизли, вопреки их заверениям, будто они отказались от них, но и, похоже, были детально ими проработаны для разных ситуаций. – Мы с братом применили бы Обливиэйт. Недоумение отразилось на лицах судей – таких сведений не было в деле. Похоже, близнецам все же удалось кое-что утаить от следователя. – Вы умеете пользоваться заклинанием Обливиэйт? – Да, – последовал незамедлительный ответ. – Сколько раз вы применяли заклятие Обливиэйт? – Много раз. В зале зашумели. Хоть в Министерстве и имелись штатные обливиаторы, для сохранения тайны существования магического мира занимавшиеся корректировкой памяти магглов после различных чрезвычайных ситуаций, в которых замешано волшебство, но у всех с детства вырабатывали негативное отношение к самому факту применения этого, по сути, практически запрещенного заклятия, считавшегося чем-то вроде традиционного морального табу. – Когда и к кому вы его применяли в последний раз? – Недавно к сторожу маггловского склада. По рядам свидетелей пронеслась волна возмущения, выраженная тихими восклицаниями. – Зачем вам это понадобилось? – Мы не хотели, чтобы он вспомнил, кто обворовал склад, – Фред и рад бы был промолчать, но зелье правды не давало ему ни единого шанса на подобное. – Зачем вы пошли на воровство? – Мы хотим открыть новое дело. Джордж, слушавший откровения брата, вызванные сывороткой правды, до крови кусал губы, догадываясь, что и ему, скорее всего, зададут те же вопросы, а он даст те же ответы. И он не ошибся, а судьи услышали подтверждение, что близнецы Уизли были в сговоре и действовали сообща, планируя убить Поттера. Суд совещался почти целый час – видимо, не могли сойтись во мнениях по поводу приговоров трем обвиняемым. Но все когда-нибудь заканчивается, поэтому в итоге все узнали, какое наказание получат те, кто покусился на здоровье и жизнь героя магической Британии. – Все присутствовавшие на собрании, устроенном мисс Грейнджер седьмого июля сего года в пустовавшей хижине без ведома хозяина жилища мистера Люпина, и выступавшие на суде в качестве свидетелей получают устное предупреждение о недопустимости участия в несанкционированных организациях. Мисс Гермиона Грейнджер за противоправные действия наказывается штрафом в сто галлеонов в пользу государства, суд обязывает ее также выплатить компенсацию мистеру Люпину, в дом которого она проникла и привела туда знакомых, в сумме двести галлеонов. Мисс Грейнджер вынесено официальное предостережение, и она поставлена на учет как неблагонадежное лицо сроком на полгода. Так как во время следствия были выявлены некоторые факты относительно сомнения в законности действий мисс Грейнджер, которые не имеют прямого отношения к рассматриваемому сегодня делу, но подлежат дальнейшему разбирательству, она обязана носить сигнальный браслет правонарушителя до решения вопросов по существу и прохождения натурализации. Председатель сделал паузу и окинул зал взглядом, чтобы выяснить, всех ли удовлетворила выбранная судом мера наказания, а затем продолжил: – Мистер Невилл Лонгботтом за некоторое содействие мисс Грейнджер в создании незаконной организации, использование Подавителя магии без очевидных причин, что в некоторых случаях способно привести к расстройству магической системы волшебников, а также за попытку немотивированного применения к мистеру Поттеру заклятия Ступефай наказывается штрафом в размере ста галлеонов в пользу государства и выплатой трехсот галлеонов за моральный ущерб мистеру Поттеру. Действия мистера Лонгботтома признаны совершенными в состоянии аффекта. Ему вынесено официальное предостережение. Ранее надетый на него сигнальный браслет будет снят в зале суда немедленно. Лонгботтом с облегчением выдохнул, когда у него забрали браслет, который он носил почти три недели – не то чтобы он причинял какие-то неудобства, но являлся постоянным напоминанием о глупых и непродуманных поступках, за которые бабушка до сих пор на него злилась. – Мистер Фред Уизли и мистер Джордж Уизли за систематические публичные оскорбления в передачах на колдорадио и нападение на мистера Поттера с умыслом вероятного совершения его убийства приговариваются к исправительным работам на срок в три года и выплате потерпевшему моральной компенсации в размере пятисот галлеонов каждый. Место прохождения наказания им изберут после решения гражданского дела, инициированного банком Гринготтс, по которому они являются ответчиками, и дополнительного следствия по фактам краж и применения заклятия Обливиэйт в маггловском мире. А до тех пор их будут содержать в камерах Аврората. Суд окончен! Стоило председателю ударить в гонг, как по залу разнеслось горестное женское рыдание: – Мои кровиночки! Да за что же это! Как же так случилось! Это все он, Поттер! Он решил извести нашу семью! Охрана тут же оказалась рядом с Молли Уизли – ей и Артуру как родителям подсудимых было позволено присутствовать на заседании Визенгамота. Ее заставили замолчать. Срочно подошедший председатель суда сухо предупредил Молли, что она разделит участь сыновей, если продолжит кидаться безосновательными обвинениями в адрес победителя Темного Лорда. – Но я говорю правду, – всхлипывая, но существенно понизив голос, заявила Молли. – Он забрал у них магазин, а теперь и свободу! – Во-первых, по поводу магазина с вашими сыновьями судится Гринготтс. Во-вторых, ваши сыновья только что под Веритасерумом подтвердили свои намерения убить мистера Поттера. Судьи и так взяли в расчет, что они не успели навредить потерпевшему, иначе им грозило бы заключение в Азкабане. Надо было воспитывать детей как положено, тогда не пришлось бы оплакивать их судьбу, – жестко закончил внушение председатель и указал на дверь, предлагая супругам Уизли покинуть зал. Близнецов Уизли, расстроенных воплями матери и скованных страхом перед будущим, охранники вывели из зала суда через служебный выход, сразу отправив в камеры, по-прежнему расположенные далеко друг от друга, ведь следствие продолжится, тем более что всплыли новые факты – использование заклятия Обливиэйт. Судя по всему, наказание Уизли позже будет ужесточено. Как только прозвучал гонг, Лонгботтом тут же устремился к бабушке, с грозным видом поджидавшей его и Грейнджер у выхода из зала заседаний. Он, наломав дров своими попытками продемонстрировать независимость и зрелость поступков, не желал усугублять положение еще и непослушанием. После своей глупой выходки с поспешной помолвкой без одобрения регента, едва не приведшей его к разрыву связи с родом, он забыл о своих фантазиях доказать готовность занять место главы рода и покорился Августе. Та теперь следила за каждым его шагом и грозилась женить еще до истечения года. Грейнджер также поспешила за Невиллом, не решаясь ослушаться его бабушку, занимавшуюся ее подготовкой к экзамену по натурализации и, по сути, взявшую на себя полномочия поручителя вместо внука. Как бы ни хотелось ей возмутиться решением суда, она не стала поднимать шум, чтобы не усугубить своего положения, догадываясь, что ссылаться на планы по достижению всеобщего блага сразу после процесса над Дамблдором крайне непредусмотрительно.***
Вездесущие репортеры, разумеется, не упустили случая подслушать, о чем шла речь между Молли Уизли и председателем Визенгамота в зале суда, так что в своих репортажах, напечатанных на следующий день, не забыли отметить, что предатели крови Уизли ополчились на мистера Поттера, пытаясь обвинить его в своих преступлениях и просчетах. Это снова всем напомнило о получении Печати тремя представителями этого семейства, и осуждающие Уизли разговоры снова поползли в народе – они не были такими яростными, как те, что касались преступлений Альбуса Дамблдора, но постепенно настраивали общественность против отмеченных Магией и их родных. Слова, когда-то сказанные Поттером Невиллу Лонгботтому, обретали реальный смысл – Уизли становились изгоями в мире волшебников, их сторонились, с ними не желали иметь никаких дел.***
Поттер, покинув зал заседаний в числе первых, не спешил далеко уходить, он дожидался Колина Криви, с которым договорился заранее, и остальных соучеников, свидетельствовавших на суде, которые хотели бы с ним пообщаться. – Ты покажешь нам свой кабинет? – стреляя глазками, поинтересовалась Лаванда Браун. Те, кто ее не знал, могли подумать, что она заигрывает с Поттером, но на самом деле это была ее обычная привычка общения с парнями – ей просто нравилось находиться в центре их внимания. – Обязательно, если тебя это так интересует, – с улыбкой заверил Гарри, окидывая взглядом тех, кто присоединился к ним и отмечая, что состав, как он надеялся, друзей не изменился с прошлой встречи. Рядом стояли Колин и Деннис, Лаванда и Сьюзен, Дин и Майкл, а Джастин Финч-Флетчли и Луна Лавгуд остановились чуть поодаль, словно не были уверены, что их хотят видеть в своей компании, ведь они во время инцидента решили не вмешиваться в конфликт. Но Гарри, заметив их нерешительность, улыбнулся и кивком пригласил не отставать, вызвав у обоих заметный вздох облегчения, а сам направился к лифтам, по пути сказав: – Думаю, нам и впрямь лучше отправиться в мой кабинет, а не искать паб, где можно немного поболтать. Это Лаванда хорошо придумала, – отметил он, хоть на самом деле так и планировал раньше. Гарри догадывался, что после суда все будут немного уставшими из-за неприятной атмосферы подобных мероприятий, так что сразу расслабиться не выйдет, и веселую пирушку вряд ли стоило затевать, а спокойное общение в тихом уютном кабинете за чашечкой чая с изумительными пирожными от Рены будет в самый раз. Добравшись до нужного коридора и указывая путь, он предупредил: – Прошу только об одном – не трогайте никакие документы. Они все зачарованы от кражи и внесения незаконных правок, и вы можете пострадать. Если вас что-то заинтересует – просто спросите, – он с улыбкой толкнул дверь и жестом пригласил всех войти. – Располагайтесь, – предложил он, взмахом волшебной палочки (в чем, в принципе, не имелось никакой необходимости) утроив число кресел вокруг низкого столика, который тоже поменял форму – из круглого стал овальным и вытянутым, – благо места оказалось достаточно, несмотря на не сильно просторный кабинет. Усаживать друзей за стол, где еще недавно разбирался с Грейнджер и Уизли, Гарри не захотел. – Рена, – позвал он, а когда рядом появилась заботливая домовушка, попросил: – Подай, пожалуйста, нам чай и свои замечательные пирожные. – Слушаюсь, хозяин, – ответила та и исчезла, торопясь выполнить просьбу. – В Министерстве есть домовики? – удивился Финч-Флетчли. – Ага. И они зовут Гарри хозяином, – ехидно прокомментировал его вопрос Майкл Корнер. – Я же не ошибусь, если предположу, что это помощница рода Поттер? – в свою очередь спросил он у Гарри, вместе с остальными занявшего место за трансфигурированным столиком, уже начавшим заполняться чайной посудой и блюдами со всевозможными крошечными пирожными на любой вкус: с кремом, шоколадом, вареньем, орехами и различными ягодами. – Рена – главная хозяйка Поттер-холла, – подтвердил Гарри, а услышавшая его слова домовушка снова оказалась рядом и, покачав головой, мягко пожурила: – Что вы такое говорите, хозяин? Рена не может быть хозяйкой, она только заведует кухней и следит за порядком в доме, – одарив Поттера преданным взглядом, она исчезла. – А я думал, они только команды выполняют, – удивленно произнес Дин Томас. – Ей понравились твои слова, Гарри, – отстраненно улыбаясь, отметила Луна. – Похоже, ты хороший хозяин. – Сколько у тебя домовиков? – спросила Сьюзен. – Шесть у Поттеров и один у Блэков, – не стал скрывать Гарри. – Все они молодцы и очень хорошо мне помогают, – он знал, что домовики связаны с ним магией и слышат его слова, если они адресованы им, поэтому не упускал случая похвалить. – Угощайтесь, – предложил он. – Уверяю, вам понравятся пирожные Рены. – Ты неплохо устроился, – нарочито обводя кабинет придирчивым взглядом, отметила Лаванда, отпив чая. – А все эти свитки и папки... Ты действительно чем-то особенным здесь занимаешься? – Я еще в тот раз говорил, что мы с Ремусом работаем над общими проектами. Строим завод и поселок для оборотней. А еще министр поручил нам довести до ума закон об интеграции оборотней в магическое общество. Ну и всякое там по мелочам, вроде внесения предложений по изменению школьной программы или помощи в Отделе тайн. Я же не сижу здесь целыми днями. Как-никак я пока лишь почетный советник, а не кадровый работник, – ответив на вопрос, Гарри попытался сменить тему: – Что мы все обо мне, лучше вы расскажите что-нибудь. Может, нужно... Договорить Поттер не успел – в кабинет влетел Мальсибер, с порога заявив: – Гарри, у меня к тебе дело... Оу! Прости, я не знал, что ты не один.