***
– Что ты имеешь в виду? – выйдя в доме Лонгботтомов, Гермиона тут же потребовала ответа от Невилла. – Твои идеи о свержении власти и тому подобное, – не стал отмалчиваться тот. – Но ты же соглашался со мной! – упрекнула Гермиона, хотя после головомойки от Августы поняла, насколько незрелыми были ее планы по созданию реформистской ассоциации. Ведь, кроме вопросов по ущемлению прав магглорожденных, у нее, по сути, и не было других претензий к управлению страной. А сейчас, когда она более-менее разобралась, для чего организован учет волшебников, пришедших из маггловского мира, и убедилась, что это как раз и решает выявленные ею проблемы, перед ней встала в полный рост необходимость выбора новой цели. Гермиона пока не выяснила, что именно еще следует исправить в работе Министерства магии, и тем не менее она была твердо уверена в том, что это необходимо, потому что не могло правительство, назначенное неназываемым, заботиться о народе, а не о себе и своих выгодах. – Ты же поддержал меня и даже помог собрать ребят. – Потому что дураком был, лавры героя покоя не давали. Все, хватит с меня! Хочу спокойно жить подальше от Пожирателей Смерти, предателей крови и всяких оппозиционеров, – Невилл одарил недовольным взглядом Гермиону, намекая, что к последним относил и ее, а затем кивнул в сторону гостиной, где их должна была дожидаться его бабушка. – Идем отчитаемся. – То есть ты больше не намерен мне помогать? – не сдвинувшись с места, спросила Грейнджер. Не то чтобы ее тон был требовательным, но в нем все же прозвучали нотки упрямства. – А ты все еще планируешь создать свою партию? – Невилл, насупившись, уставился на Гермиону, но не получил четкого ответа – та лишь пожала плечами, потому что и сама еще не решила, как быть дальше. – Как твой поручитель я категорически запрещаю тебе создавать любые общества и вообще как-либо вмешиваться в работу Министерства магии в ближайший год, пока я остаюсь твоим поручителем. Если выяснится, что ты не прислушалась к этим моим словам, я лично сдам тебя аврорам. И я не шучу! – сказано было резко, властно и ультимативно – никогда раньше за Невиллом не наблюдалось склонности к подобному тону. – Прошу, устройся на работу и не мути воду. – Я подумаю, – лишь бы оставить последнее слово за собой, бросила Гермиона, настороженно посмотрев на своего поручителя, сильно изменившего свое отношение к ней после того, как он узнал о ее поступке с родителями. Августа действительно нашлась в гостиной. Она внимательно выслушала сжатый отчет Невилла о том, как прошел экзамен, и кивнула. – Другого я и не ожидала. Кларенс заявил, что не станет делать поблажек, но обещал быть объективным. – А Кларенс – это кто? – Гермиона решила напомнить о своем присутствии. – Это председатель твоей экзаменационной комиссии. Я на днях беседовала с ним, – сухо ответила Августа. Грейнджер подумала, что ее предположения оказались верны, – экзаменаторы и впрямь были в курсе, кто именно обучал ее. Она с затаенным злорадством, вызванным недавней отповедью, посмотрела на Невилла, ведь снисходительность в тоне упомянутого Кларенса явно предназначена была ему. – Я завтра займусь поиском работы... – начала Гермиона, но Августа покачала головой и протянула ей какое-то письмо со словами: – Не торопись. Тебя вызывают к следователю. – Откуда вы знаете, что там написано? – убедившись, что адресованное ей письмо из Отдела правопорядка запечатано, спросила Гермиона. – Потому что получила его из рук мистера Яксли – он и сказал мне об этом, – не стала скрывать Августа и посмотрела на Гермиону с некоторой жалостью – она уже была в курсе открытого на нее дела. – Мы встретились с ним, когда я ходила поговорить к Кларенсу. Собственно, тот и сообщил начальнику Отдела правопорядка о моем визите. – Надеюсь, с меня наконец-то снимут браслет надзора, – отметила Гермиона, мысленно прикидывая, что понадобилось от нее следователю. – Меня же не обвинят в воровстве? Я ведь объяснила, что все книги брала лишь для изучения и готова вернуть их. – Завтра узнаешь. Гермиона, нам с Невиллом нужно поговорить, – Августа не собиралась ничего рассказывать Грейнджер, тем более что и Яксли просил держать рот на замке. – Тогда я отправлюсь к себе и переоденусь перед обедом, – покладисто заявила Гермиона и ушла к камину, чтобы переместиться в летний домик Лонгботтомов, где жила в последнее время. Ей было о чем подумать в одиночестве – предстоящая встреча со следователем немного напрягала. Гермиону тревожило ощущение неопределенности и пугало странное предчувствие какой-то неприятности.***
Оставшись с бабушкой наедине, Невилл не выдержал затянувшейся паузы и спросил: – Ты просто хотела ее отослать? – Нет. Я и впрямь собираюсь серьезно поговорить с тобой. Присядь, – Августа указала на кресло напротив себя – после прихода Невилл, как и Гермиона, стоял, не осмелившись усесться без приглашения. – Я ведь к Кларенсу ходила по другому делу – по личному. Это я уже при разговоре с ним узнала, что он будет экзаменовать Гермиону. Ну и с Яксли я встретилась по его совету, – казалось, что Августа специально тянет время и почему-то не решается сказать главное. – А по какому вопросу ты к нему ходила? – Невилл ощутил настороженность бабушки. – Я хочу тебя женить на его дочери. В общем, мы с ним почти сговорились. Если Мелинда согласится, то устроим помолвку. – А моего согласия не надо? – обиженно спросил Невилл, но ответа ожидать не стал и поинтересовался: – Это не та Мелинда, которая приходила к нам на чай со своей матерью – подругой тети Энид? – Вот видишь, ты даже ее помнишь, – напряженно отметила Августа. То, о чем упомянул Невилл, произошло еще четыре года назад. – Но она же старая! – возмущение в тоне смешалось с нотками обиды. – Да почему же она старая? Ей всего двадцать семь. Она, конечно, немного старше, но зато я буду уверена, что ей удастся удержать тебя от глупостей. Она уравновешенная и серьезная, работает в архиве Министерства и зарекомендовала себя грамотным и ответственным сотрудником. Уж прости, что хочу так подстраховаться. Я не вечная, Невилл. Мелинда замужем не была, так что тебе нечего стыдиться такой жены. Она сильная ведьма, симпатичная и здоровая. Ты у нас крупный парень, так что никто и не заметит вашей разницы в возрасте. – Я хочу с ней поговорить, прежде чем вы примете окончательное решение, – попросил Невилл, желая посмотреть на ту, кого ему прочат в жены. В памяти почему-то всплывал образ очень худой и высокой девушки с поджатыми губами и хорошими манерами. Он догадался, что бабушка специально выбрала ему невесту постарше и, вероятнее всего, отчаявшуюся выйти замуж по любви, чтобы та полностью подчинилась ей. Невилл помнил сетования Августы по поводу непослушания и своеволия его матери. Ему, конечно же, хотелось лично выбрать жену, но он понимал, что сам виноват, вляпавшись в неприятности только из-за собственной глупости и жажды проявить самостоятельность не там, где следовало бы. – Разумеется. Я пригласила их к пятичасовому чаю в субботу. Официально – в благодарность за оценивание твоей подопечной Грейнджер, – добавила напоследок Августа, давая понять, что приличия соблюдены, раз о брачном договоре пока речь не шла. – Хорошо, – со вздохом отметил Невилл, не ожидавший, что бабушка и впрямь решит так скоропалительно его женить. А Августа надеялась, что Мелинда окажется достаточно зрелой, чтобы успокоить страхи Невилла из-за его сексуальной несостоятельности, и станет тому доброй и заботливой женой. Она встречалась с ней несколько раз, и всегда Мелинда оказывала на нее исключительно приятное впечатление. Да и род Кларенсов вызывал в обществе уважение – пусть не слишком богатый, но тоже из нейтральных, какими всегда себя позиционировали Лонгботтомы, не считая Френка и Алисы.***
Перед публикацией статью Риты Скитер о браке героя магической Британии тщательно изучил и отшлифовал Мальсибер, а затем показал министру, чтобы для того не стало сюрпризом, когда общественность начнет негодовать по поводу выбора героем спутника жизни – ведь всем никогда не угодишь, если являешься публичным человеком. Тикнесс, разумеется, давно догадался, что Поттер и Снейп – пара, но не думал, что они так скоро решат узаконить свои отношения. А уж новость о Брачных браслетах, проявившихся во время ритуала, и вовсе заставила его позавидовать новобрачным. Репортаж Скитер вышел сочным, эмоциональным и взрывным, а колдографии счастливой пары, ненавязчиво демонстрирующей благословение Магии Браслетами, которыми он сопровождался, не оставляли никому ни малейшего шанса на интимную благосклонность ни советника министра Поттера, ни директора Снейпа. Разумеется, далеко не все одобрили предпочтение Гарри, полагая, что он сделал слишком поспешный выбор, тогда как Северуса считали везунчиком судьбы, отхватившим самого завидного мужа. Однако, как и предрекала ранее Скитер, оспорить решение Магии, по-особенному отметившей их брак, никто не решился бы, и всем пришлось смириться с тем, что два выгодных жениха более никому не доступны. Само собой, хоть в статье для незнающих и разъяснили, что такое Брачные браслеты, все же нашлись те, кто все равно твердил, будто Поттера опоили, а ритуал и отметка Магии – мистификация, и вообще – однополые браки надо запретить, потому что ведьмам скоро не за кого будет выходить замуж. Нашлись и те, кто написал гневные письма Поттеру, Снейпу и даже самому министру магии, требуя отменить брак или проверить Поттера на приворотные зелья, намекнуть на то, что Снейп – выдающийся зельевар, тоже не забыли. И все же сообщение о Брачных браслетах и впрямь сильно снизило градус негодования, так что в Поттер-холл и Принц-касл пришло намного больше посланий с поздравлениями, чем с угрозами.***
Августа Лонгботтом обычно сразу после обеда устраивалась в гостиной и просматривала свежую прессу. Когда она увидела статью о бракосочетании Поттера, то в первый момент сильно удивилась. Из предыдущих публикаций она знала, что Снейп является его наставником, но чтобы они стали парой – такое ей в голову не приходило. Не то чтобы Августа была ярым противником однополых союзов, но считала безответственным подобное, если в брак вступали главы магических родов, тем самым едва не сливая их воедино. Однако появление Браслетов ее здорово впечатлило, так что свою точку зрения она решила не озвучивать, но хотела узнать мнение молодежи. – Мистер Поттер заключил магический брак, – сказала она, обращаясь к внуку и Гермионе, молчаливо составлявшим ей компанию и, лакомясь фруктами, ожидавшим, когда и они смогут ознакомиться с новостями. – Что? Гарри женился? На ком? – Грейнджер отвлеклась от мыслей о предстоящей встрече со следователем. – Небось, на Паркинсон или Гринграсс, – предположил Невилл. Несмотря на то, что он ходил извиняться к Поттеру, он по-прежнему не одобрял его связи с бывшими Пожирателями Смерти и считал это предательством по отношению к их родителям, пострадавшим от Волдеморта и его сторонников. – Он сочетался браком с директором Снейпом, – сухо обронила Августа, пристально наблюдая за реакцией собеседников: и внук, и его подопечная были не только удивлены, но и, похоже, не одобряли подобного союза по каким-то своим причинам, потому что почти дружно чуть презрительно скривились. Размножив чарами газету, она отлевитировала по экземпляру Невиллу и Гермионе. – Вы знали, что мистер Поттер гей? – Августа решила выяснить, что же так им не понравилось. – Нет. Никогда даже не подумал бы о нем такое. Он же встречался с Чжоу, а потом с Джинни, – Невилл, не скрывая своего изумления, принялся бегло просматривать статью. – С Джинни он не встречался. Она жаловалась, что он не замечает ее, – уточняюще бросила Гермиона, а потом все же ответила на вопрос Августы: – Я не знала, что Гарри интересуется парнями, но теперь мне понятно, почему он был так категорически против, когда я предлагала ему ответить на симпатию Джинни, – она тоже принялась знакомиться с репортажем. – Это написала Скитер. Думаете, ей можно верить? Она же любит из ничего делать сенсацию. Скорее всего, все это выдумки. Зачем бы Гарри решил пойти на такое? – Ну да... И колдофото она тоже выдумала, – язвительно отметил Невилл в ответ на ее замечание, тыча пальцем в газету. – И Браслеты... Это же такая редкость и признак особо удачного союза, – теперь в его голосе послышалась зависть. – Так вот почему Снейп смог так легко найти Поттера в доме Люпина – они явно были уже помолвлены. Связь наставника и ученика не так сильна, чтобы работать и на большом расстоянии. Мне еще тогда показались сомнительными их объяснения, и я решил, что на Поттере просто был маяк. А оно вон как... – Но почему Гарри решил связаться со Снейпом? Тот же старый, и у него скверный характер. И вообще – они же мужчины и это так... – Гермиона неопределенно взмахнула рукой и покачала головой, не спеша объяснять, что имела в виду под последними словами. – Снейп не старый, – возразил Невилл, морально готовясь к тому, что у него жена тоже будет старше его. – Волшебники – не магглы, они стареют гораздо позже, – он глянул на бабушку – та, несмотря на свои почти семьдесят и нелегкую жизнь, выглядела довольно бодрой. – Но насчет характера ты права. Поттер – самоубийца. Мало того, что отважился, чтобы Снейп стал его наставником, так еще и на брак согласился. – А не могло так случиться, что Снейп, пока лечил Гарри всякими ритуалами, специально привязал его к себе? Или зельями какими-то напоил? – вполголоса предположила Гермиона, ни к кому не обращаясь, а скорее просто рассуждая вслух. Ее и впрямь сильно поразила эта новость. – Магический брак, который они провели, – Августа постучала по странице газеты, намекая на то, что опирается на почерпнутые из нее сведения, – как и большинство подобных, не приемлет никакого влияния на волю вступающих в брак. Это один из древних ритуалов для очень могущественных магов. Женщины редко обладают такой силой, чтобы свидетелям требовалась подпитка для закрепления уз. А Брачные браслеты подтверждают, что Поттер и Снейп идеально подходят друг другу. Такие союзы можно по пальцам перечесть. – Подходят, но не являются же единственными возможными партнерами друг для друга, – Гермиона судорожно вспоминала все, что читала о Брачных браслетах в той же книге, где была описана и Печать предателей крови. – Они могли жениться на ком угодно. – Могли. Но тогда вряд ли появились бы Браслеты, – в тоне Невилла снова прорезалась зависть. – И все равно... Зачем мужчинам вступать в брак? А как же наследники? Они же будут уже не совсем им родными. Я хотела сказать, что дети не будут общими, – Гермиона и про браки с Флер разговаривала, так что хоть и поверхностно, но была знакома с тем, как можно завести наследника, если у пары есть проблемы с деторождением. – Почему не будут общими? – пренебрежительно фыркнул Невилл, демонстрируя свое превосходство, и решил просветить Грейнджер: – Есть ритуал объединения крови и магии двух и более родов. Я тонкостей не знаю, но ребенок точно будет родным всем, кто в ритуале примет участие. – Что значит «и более»? У ребенка будет пять или десять родителей? – Гермиона удивленно уставилась на Невилла. – Пять или десять – это ты преувеличила. Но три рода точно могут слить кровь и магию при зачатии, чтобы они проявились в ребенке. И даже как-то можно установить приоритет, и тогда признаки определенного рода будут у ребенка сильнее. А родителями станут те, кто состоит в браке. Те, кто будет воспитывать малыша. – Я не слышала о таком, – Гермиона вздохнула и подумала, что даже активная помощь Августы не смогла дать ей всего того, чему учат детей, с рождения живших в семье волшебников. Она упускала из внимания, что Невилл мог и по своему желанию интересоваться некоторыми вопросами, а не получил все знания исключительно при воспитании. Гермиона снова посмотрела на колдофото со счастливыми молодоженами – даже вечно угрюмый Снейп слегка улыбался. – И все же Гарри сделал странный выбор. – Мог хотя бы предпочесть не бывшего Пожирателя, – буркнул Невилл и умолк под пронзительным взглядом бабушки. – Все же мне казалось, что ему нравились девушки. Неспроста это, – отметила Гермиона, неодобрительно хмыкнув, и принялась листать газету, намереваясь почитать и другие новости. Ей было крайне неприятно из-за того, что у Поттера, похоже, все складывалось преотлично, в то время как ее атаковали одни неприятности за другими. – Полагаю, надо послать поздравление мистеру Поттеру и мистеру Снейпу, – отметила Августа, но ни Невилл, ни Гермиона никак не отреагировали на ее слова.***
Гермиону с самого утра захлестывали волны какого-то немотивированного страха. Она вроде и не боялась идти к следователю, но смутные предчувствия не оставляли ее. Поэтому, позавтракав, как и обычно в последнее время, в компании Августы и Невилла, она решилась попросить: – Миссис Лонгботтом, не могли бы вы сопроводить меня к следователю? Боюсь, я все же еще недостаточно разбираюсь во всем... – Гермиона умолкла, не зная, как лучше оправдать свои интуитивные опасения. – Разумеется, мы пойдем с тобой. Невилл – твой поручитель, а я – регент его рода. Ничего необычного в этом нет. Если ты не против, то закон не запрещает нам присутствовать при твоей беседе с работником Отдела правопорядка, – заверила Августа, и Гермиона благодарно улыбнулась ей – напряжение сразу немного ослабло. Она, конечно же, предпочла бы не брать с собой Невилла, в последнее время относившегося к ней с неприязнью, но ситуация складывалась не в пользу ее желаний.***
Если Грейнджер и насторожилась, увидев в кабинете следователя главу Аврората Гавейна Робардса, то постаралась этого не показать. А тот, похоже, абсолютно не удивился, что она пришла не одна. Сначала Гермиону расспрашивали об изъятых вещах: об одних подробно, о других – более схематично. Осмотр остального содержимого зачарованного отдела ее сумочки с расширением внутреннего пространства договорились провести на следующий день. Потом Гермиону заставили рассказать о ее участии в работе Ордена Феникса и немного о скитаниях с целью избежать регистрации как магглорожденная. Следователь, заранее предупрежденный о кровной клятве, искусно обходил стороной все, что касалось истинной причины ее вояжа с Поттером и Уизли. На вопрос о том, почему она не встала на учет, когда поселилась в доме Билла Уизли, Грейнджер ничего вразумительного сказать не смогла, кроме утверждений, что раньше ошибочно считала это неправильным. Когда ее спросили, на какие деньги она жила после того, как бросила учебу в Хогвартсе, она созналась, что практически была на содержании сначала у Поттера, а потом у Уизли. – Так что же вам помешало раньше вернуть присвоенные вещи, раз уж вы утверждаете, что не планировали оставлять их у себя? Вы же, судя по вашим заверениям, неоднократно контактировали на собраниях Ордена Феникса и с директором Хогвартса, и с Артуром Уизли, взявшим палатку у мистера Перкинса, а также при других обстоятельствах и с Поттером – наследником Сириуса Блэка, который якобы дал вам почитать некоторые книги из родовой библиотеки. – Я просто как-то не подумала об этом, потому что была занята другими делами, – Гермиона уставилась на свои руки, сцепленные в замок, чтобы не было видно, как дрожат пальцы. – Другими делами? Вы имеете в виду устройство личной жизни или планы по вмешательству в работу Министерства магии? – следователь дал понять, что в курсе «подвигов» Грейнджер, но ответа не стал ждать и продолжил: – А теперь перейдем к самому главному вопросу, – он посмотрел на Робардса, словно то ли безмолвно с ним советовался, то ли обещал приложить все усилия, чтобы оправдать доверие. – Мисс Грейнджер, где сейчас находятся ваши родители? – Не знаю. Они собирались уехать в Австралию, – дрожащим голосом ответила Гермиона, насторожившись из-за поднятой темы. По ее спине прошла волна холода, словно кто-то бросил ей за шиворот горсть снега. – Ну... в Австралию они не попали, – следователь прожигал Грейнджер осуждающим взглядом, заставив ее еще сильнее занервничать. – Что с ними? – не выдержала давления та. – А это вы сейчас мне расскажете, что вы сделали со своими родителями три года назад. – С ними все в порядке? Они живы? – спросила Гермиона, словно забыв, что она на допросе. Слезы сами полились из ее глаз. После откровений в беседе с Августой и негодования Невилла Гермиона словно проснулась и ужаснулась тому, что сделала под влиянием момента. Тогда, летом после окончания шестого курса, она была уверена, что поступает правильно, а впоследствии старалась даже не задумываться об этом, придерживаясь прежнего мнения. – Они живы. Но совсем не в порядке, мисс Грейнджер. И вопросы здесь задаю я. Итак... давайте продолжим – когда, что и почему вы сделали в отношении своих родителей? Следователь указал на прыткопишущее перо, намекая, что оно готово зафиксировать признание, и Гермиона, желая поскорее узнать, что случилось с ее родителями, обо всем рассказала. И о том, что сделала, и почему решилась на такой шаг, и как теперь жалеет о совершенном насилии над разумом родителей. Не забыла упомянуть и речи Дамблдора, под влиянием которых возникла ее идея применить Обливиэйт. Робардс подключился к допросу и требовал уточнить некоторые детали. Августа и Невилл сидели молча – одна уже была в курсе почти всех подробностей, а другой пытался понять, кем надо быть, чтобы при любых обстоятельствах поднять волшебную палочку на родителей-магглов, не способных защититься от колдовства. – Мисс Грейнджер, вы отдаете себе отчет, что осознанно совершили ряд преступлений? Ранее разбиралось дело о вашем незаконном проникновении в дом мистера Люпина и попытке создания экстремистской организации. Сейчас расследуются факты присвоения вами чужого имущества и нападения на двух магглов – чету Грейнджер, которых вы сделали невменяемыми инвалидами... – на этом Робардсу пришлось прервать свою обличительную речь, потому что Грейнджер, услышав о том, что стало с ее родителями, вдруг раскрыла рот, словно хотела закричать, но, так и не проронив ни звука, потеряла сознание.