***
По закономерному стечению обстоятельств Грейнджеры лежали в соседней палате с родителями Невилла, и у них был один и тот же лечащий целитель. Гермиона не выдержала долго находиться рядом с отцом и матерью, не только не узнававшими ее, но и вообще плохо соображавшими, где находятся, и даже практически не помнившими, что они супруги. Кроме того, они выглядели осунувшимися, истощенными и какими-то постаревшими лет на десять-пятнадцать. Их, похоже, не удивляло колдовство, они его просто не замечали, а Гермиону приняли за врача и просили дать им таблетки, чтобы не болела голова. Пока Грейнджер наблюдала за родителями, у нее появилась мысль, что все произошло совсем не так, как ей рассказали. На ум приходило несколько вариантов развития событий, сводившихся к двум основным версиям: первая – Пожиратели схватили ее родителей сразу после того, как она покинула дом, потом пытали и довели до сумасшествия; вторая – авроры их разыскали только сейчас после заявления Уизли (следователь не скрывал этого), а потом специально повредили им рассудок. И хотя здравый смысл подсказывал, что ни Пожирателям Смерти, ни аврорам не было дела до ее родителей, Гермиона перестала винить одну себя и смогла собраться с силами и переговорить с лечащим врачом. Целитель Тики предъявил выписку из маггловской больницы, подтверждавшую, что Грейнджеров отправили на лечение буквально через несколько дней после наложения ею Обливиэйтов, а до этого они находились в полиции, попав туда после попытки покинуть страну по фальшивым документам. И все же, зная возможности колдовства и не исключая подделки, Гермиона постаралась запомнить адреса двух клиник, где побывали ее родители, чтобы позже проверить, не врут ли ей теперь, обвиняя в доведении их до сумасшествия. Однако, как бы там ни было, вид отца и матери, не соображавших, где они находятся, и еле формулирующих свои просьбы, оказал на Грейнджер жуткое впечатление – сердце сжималось от боли, руки тряслись, а горло саднило от сдерживаемого горестного крика. Она по-прежнему любила родителей, хоть и отдалилась от них, поступив на учебу в школу волшебства. К тому же Гермиона помнила предупреждение Августы, что могла серьезно навредить родителям, так что поиск виновного в их состоянии был скорее защитной реакцией, чем уверенностью в своей правоте, потому что подсознательно она уже знала, что это именно ее действия привели их в такое состояние. Возвратившись в дом Лонгботтомов, Гермиона разрыдалась, и Августе с Невиллом с трудом удалось ее успокоить. Пришлось воспользоваться помощью зелий и заклинаний – иначе та в приступе самобичевания довела бы себя до чего-нибудь похуже истерики. – Что же мне теперь делать? Их нельзя оставлять без помощи, а я... Меня же, наверное... Следователь четко сказал, что меня будут судить... – Гермиона никак не могла собраться с мыслями. – Я сегодня же найму адвоката, постараемся вытащить тебя из той ямы, в которую ты себя зарыла, упрямая глупая девчонка. Без наказания ты, конечно же, не останешься, но от Азкабана мы тебя постараемся спасти, – пообещала Августа – Грейнджер ведь все еще оставалась подопечной ее внука, да и Яксли намекнул, что тюрьмы можно избежать. – Спасибо, – Гермиона попыталась благодарно улыбнуться, но ее глаза застилали слезы. – У меня есть деньги, я сама оплачу услуги адвоката, – пообещала она и попросила: – Только наймите его для меня, потому что я не имею представления, как это сделать. – Хорошо, – кивнула Августа, уже знавшая из откровений Грейнджер, что сейчас та живет на скопленные ее отцом деньги, которые ранее планировалось потратить на образование. Делать ее еще и своим финансовым должником она не собиралась. – Ничего исправить нельзя. Тебе придется жить с грузом вины за свои действия. Так что привыкай. Истерика и слезы не помогут. Сегодня останешься на ночь в гостевой комнате, – Августа намеревалась приказать домовому эльфу приглядеть за Грейнджер, чтобы та случаем ничего не сотворила с собой. – Все. Давайте пообедаем, а потом я договорюсь с адвокатом.***
Гарри и Северус, отправившись в свадебное путешествие, чтобы без помех окончательно закрепить брачные узы (этот процесс был небыстрым, но очень приятным), активно проводили время. Когда после сексуальной близости магия слегка успокаивалась, а притяжение немного ослабевало, они отправлялись исследовать доставшийся им остров, где организаторами отдыха было устроено несколько сюрпризов вроде дополнительной подземной спальни, освещаемой светлячками, скрытого в лесу крошечного бассейна с теплой водой в окружении забавных каменных скульптур или прозрачной комнаты-бара в подводной пещере. А иногда Гарри уговаривал Северуса освоить те самые маггловские приспособления для перемещения по тоннелю океанариума, о которых тот упоминал сразу после их появления на вилле «Акулье гнездо». Как оказалось, речь шла о велосипедах, самокатах, скейтбордах и роликовых коньках. Для волшебников, решивших испытать свои способности, были составлены специальные инструкции, как ими пользоваться. Поттеру больше всего пришлись по душе коньки на колесиках, он довольно быстро освоился и с удовольствием резвился на них. Тогда как Северус предпочитал во время прогулок по дороге, проложенной по дну океана, следовать за ним на магической тележке или на велосипеде – этот вид маггловского транспортного средства был знаком ему с детства, а после проверки выяснилось, что он даже не разучился на нем ездить. – Ну ты хоть попробуй, – канючил Гарри, уговаривая Снейпа хотя бы раз встать на роликовые коньки. – Это просто восхитительно, почти как полет на метле. – Не люблю летать на метле, не люблю квиддич и не стану калечиться в угоду твоему желанию увидеть, как я буду враскорячку пытаться устоять на ногах, – со смехом в очередной раз отказался тот испытать себя в качестве конькобежца. – Но раз ты настаиваешь, чтобы я освоил еще что-то, – он окинул взглядом площадку, заставленную маггловскими средствами передвижения, – тогда я возьму вот это, – он указал на самокат с удобной ручкой для держания. – Что ты как маленький, – растягивая гласные и слегка насмехаясь, отозвался Гарри. – Не подходит? – Северус покладисто отставил самокат, а затем, хитро сверкнув глазами, заявил: – Тогда я полечу, а ты догоняй, – и он просто поднялся в воздух, словно ничего не весил, и начал быстро удаляться, заливисто смеясь над Поттером, ошарашенно застывшим на месте. Северус чувствовал себя бесшабашным подростком рядом с партнером. Ему нравилось, что там, где их никто не видел, не нужно было постоянно держать лицо и поступать так, как требовали этикет, традиции, условности или еще какие-то неписаные правила. Они просто проводили время так, как им нравилось – смеялись над шутками и подначками, вкусно ели, купались и в бассейнах, и в океане, развлекались и занимались сексом в свое удовольствие, где хотели и сколько хотели. – Так нечестно! Ты обещал научить меня летать! – наконец опомнившись, закричал Поттер и помчался за Северусом, ловко маневрируя на роликовых коньках. – Так тебе же больше нравятся ботинки на колесиках! – насмехался Северус, легко уходя от погони. Похоже, после заключения брака его потенциал несколько увеличился – не то чтобы он почувствовал резкий его рост, но энергозатратное колдовство теперь давалось ему намного проще. – Одно другому не мешает! – резюмировал Гарри и сделал резкий рывок (а Северус явно немного поддался ему) – и в следующее мгновение он уже, обнимая любимого, покатился по полу, автоматически смягчая их падение интуитивными чарами. – Я люблю тебя, – нависнув над Северусом, прямо ему в губы прошептал Гарри. – Я тоже тебя люблю, – ответил тот, и они слились в жарком поцелуе – их снова настигла волна желания, подстегивающая либидо и распаляющая внутренний огонь. – Пускай акулы нам завидуют, – прошептал чуть позже Гарри, когда взмахом руки снял с них одежду, а из роликовых коньков наколдовал им упругий удобный матрас. – Они опять будут подглядывать, – насмехаясь, напомнил Северус – за прозрачными стенами тоннеля было видно плававших поблизости хищников. В прошлый раз, когда вожделение настигло их в океанариуме, Поттер чарами устанавливал вокруг них ширму, заявив, что рыбы его смущают. – Я же говорю – пускай завидуют, – напряженным от желания голосом повторил Гарри и попросил: – Ну давай же... не мешкай, а то я сейчас взорвусь от нетерпения. – Значит, хочешь быстро и жестко? А может – медленно и нежно? Или вот так – грубовато, но осторожно? – зашептал Северус, полностью отдаваясь процессу разжигания пламени страсти в душе любимого. – Да... так... – Гарри положился на богатую фантазию партнера, подчиняясь его воле и ласкам. Их магия соития уже не была такой взрывной, как в первый день после брачного ритуала, однако все равно ее потоки активно насыщали пространство вокруг, заставляя воздух мерцать разноцветными искрами. Брачные браслеты погасли еще после ночи в Поттер-холле и теперь выглядели как очень красивая роспись красным золотом по коже их предплечий, но в момент наивысшего удовольствия ее тонкие линии снова начинали светиться призрачным огнем, словно каждый раз подтверждая идеальную совместимость их личной магии. Как ни прекрасен отдых, всегда приходит время, когда он заканчивается. Но Гарри и Северус не унывали – они возвращались туда, где их ждали друзья, интересная работа и приятные повседневные хлопоты.***
Вернувшись в Британию, Северус и Гарри первым делом разобрались с почтой. И в Принц-касле, и в Поттер-холле их ожидали горы писем – в основном это были поздравления с бракосочетанием или возмущения по этому же поводу, присланные по большей части незнакомыми волшебниками и не требующие ответа. Однако, как доложили Крейг и Грир, приходили и анонимные пакеты с проклятиями, которые им пришлось уничтожить. Среди писем от знакомых нашлись послания практически ото всех гостей Гарри, побывавших у него на дне рождения, но не приглашенных в качестве свидетелей на обряд бракосочетания, от министра магии и чиновников из Министерства, от учителей Хогвартса и, как ни странно, от молодежи, которой Гарри убрал Метки. Нашлись открытки даже от Лонгботтомов и от Грейнджер. – Недовольных раз в двадцать меньше, чем поздравивших, – приблизительно прикинув соотношение, резюмировал Снейп и язвительно добавил: – Я ожидал большего накала страстей. – Расстроился? – насмешливо поинтересовался Гарри. – Ты же предполагал, что на нас с проклятиями накинется едва ли не половина общества. – Хмм... Нет, не расстроился, но немного удивлен, не скрою. – Рита, похоже, оказалась права – появление Браслетов многих заставило смириться и не выражать свои эмоции, по крайней мере, вслух или письменно, – сделал вывод Гарри, а затем, меняя тему, спросил: – Идем прятаться в Хогвартсе, как и собирались? Или подкорректируем планы, раз здесь не все так удручающе? – он кивнул на стопки открыток и писем, принесенные домовиками в гостиную, где они знакомились с почтой. – Разве мы собирались прятаться? – Северус удивленно уставился на Гарри. – У нас там незаконченное дело имеется. Очень прибыльное, между прочим. И я хотел бы с ним разобраться до того, как в школу приедут сотни подростков. Мы и так откладывали его уже столько раз. – Согласен, василиска нужно убрать из Тайной комнаты до сентября, а значит, у нас осталось не так уж много времени. Но, думаю, нам все же нужно прежде показаться на глаза министру и поблагодарить его за поздравление, – предложил Гарри, потягиваясь, у него затекла спина, пока он перебирал письма.***
Снейп не стал перечить, и уже спустя полчаса они, прикрывшись чарами отвлечения внимания, посетили Министерство магии, намереваясь почтить своим визитом Тикнесса, Яксли и Руквуда, намекнувшего в поздравлении, что у него есть интересная информация. Министр пожелал им счастливой семейной жизни и слегка смущенно попросил показать Брачные браслеты. Рассмотрев золотые узоры на предплечье Поттера и даже потрогав их пальцем, Тикнесс только и сказал: – Благословление Магии получают лишь истинно достойные. Перекинувшись несколькими словами со Снейпом о подготовке Хогвартса к новому учебному году, министр поинтересовался дальнейшими планами Гарри, а услышав, что ничего не изменилось и тот намерен начать учебу на целительских курсах, на которые был принят еще в июле, попросил все же не забывать, что пост советника министра у него никто не отбирает и от него ждут помощи в управлении страной.***
Яксли после поздравлений тут же перешел к серьезным темам и сообщил, что дело Грейнджер все же решено передать на суд Визенгамота, малый состав которого по этому поводу соберется пятого сентября. – В Азкабан ее не отправят, но сам процесс припугнет и заставит продолжить переосмысливание своего поведения. – Продолжить? – Снейп решил уточнить. – А что, есть сдвиги? Она же упрямая как мул. – Есть. Стоило ей узнать, что случилось с родителями, как она тут же встала на путь исправления, – Яксли приправил свой ответ иронией, и было непонятно – он говорит серьезно или шутит. – И как ты это выяснил? – Северус переглянулся с Гарри, но тот не спешил подключаться к разговору, хотя слушал предельно внимательно. – За Грейнджер взялась миссис Августа Лонгботтом, потому что ее внук дал согласие стать поручителем этой несносной девчонки. Она сумела достойно подготовить ту к экзамену, правда, комиссия все же устроила Грейнджер жесткий опрос, чтобы жизнь малиной не казалась, – Яксли ухмыльнулся, давая понять, что настроение комиссии – его рук дело. – Грейнджер уже получила сертификат по натурализации, так что она теперь полноценный член нашего мира, по законам которого ее и будут судить. Уже на следующий день после экзамена она встретилась со следователем. Там и узнала о состоянии родителей, а потом и посетила их в больнице. Похоже, шок от осознания результатов собственного поступка заставил ее пересмотреть свое поведение. А может, это влияние миссис Лонгботтом. Не знаю. Но Грейнджер перестала вести себя вызывающе, а ее адвокат уверяет, что она раскаивается в своих преступных действиях. Все. Если хотите узнать подробности – обратитесь к Робардсу, он лично контролирует это дело. Гарри, тебе придется прийти на суд в качестве свидетеля. Рона Уизли тоже доставят, чтобы он дал показания на заседании Визенгамота. – А куда его отправили? – Гарри все же решил проявить хотя бы минимальный интерес к судьбе бывшего друга, принесшего ему столько боли и неприятностей, вернее, он хотел убедиться, что в ближайшее время сможет жить спокойно. – На ферму к Блэквуду, как я и посоветовал Гавейну. Там разводят и тренируют ездовых гиппогрифов для соревнований. Дисциплина для работников жесткая, потому что животные опасные, а методики практически секретные, но и платят за труд хорошо. Уизли, разумеется, придется выполнять черную работу, и к тайнам его не допустят, но зато заработает денег, пока будет вынужден там оставаться. Бездельничать ему не дадут и с фермы не выпустят раньше оговоренного Робардсом срока. – Повезло идиоту, – едко откликнулся Снейп. – Я бы его гоблинам в рабство отдал, да они не терпят волшебников, наказанных Магией. Все эти Печати и Ошейники им воняют. – Правда? Не знал, – Яксли хмыкнул, подумав, что у Снейпа изумительно широкий круг интересов, раз он в курсе подобных нюансов. – Кстати, Руквуд там кое-что выяснил, но просил не рассказывать вам – хочет лично увидеть вашу реакцию на новости. – Мы собирались к нему заглянуть, – кивнул Гарри, поднимаясь с места. Он понял намек Яксли, что визит пора заканчивать, – у того, как и всегда, хватало работы.***
Выйдя от Яксли, Снейп и Поттер столкнулись с Робардсом, настойчиво зазывавшим их на несколько минут к себе в кабинет и обещавшим поделиться свежими новостями. – И что такого интересного расскажешь? – поинтересовался Гарри. Они с Северусом все же решили его выслушать. – А вы Браслеты покажете? – вопросом на вопрос ответил Робардс, не скрывая жадного любопытства. – Чувствую себя как на выставке, – усмехнулся Гарри, но рукав приподнял и, отменив скрывающие чары, продемонстрировал золотую роспись по коже. – Посмотрел? Теперь выкладывай, чем хотел поделиться? – Вы уже в курсе, что дело Грейнджер передадут в суд? – Корбан рассказал, – кивнул Поттер. – И о ее встрече с родителями тоже, – в его тоне прозвучали нотки разочарования – он явно надеялся услышать что-то новое, и Робардс, заметив это, ухмыльнулся. – А о ее расследовании Корбан еще не знает, я как раз шел к нему на доклад, так что вы узнаете первыми. – О каком расследовании? – спросил Снейп и подобрался – до этого он сидел расслабленно, не вмешиваясь в разговор Гарри и Гавейна. – Ничего слишком криминального, – тут же предупредил Робардс. – Но... Упрямство этой девчонки и выводы, которые она делает из доступных ей фактов, просто поражают. В общем, Грейнджер не поверила, что к состоянию ее родителей мы не приложили руку, и отправилась к магглам выяснять правду. Несколько Конфундусов в двух клиниках, где лежали Грейнджеры, и расспросы по месту их прошлого жительства помогли ей убедиться в том, что мы ей не соврали. Но то, с какой легкостью она применяет заклинания к простецам, удивляет, если учесть ее заявления о том, что с магглами нужно дружить и тому подобное, – Робардс не скрывал презрения к Гермионе. – Этот вояж за справедливостью вызвал подозрение у бывших соседей Грейнджеров. А как иначе? Девчонка пропала на три года как раз тогда, когда случилась беда с Грейнджерами. Свой домашний адрес-то они помнили, так что полиция после их задержания в аэропорту побывала у них дома с обыском и пообщалась с соседями. А теперь Гермиона появилась из ниоткуда и требует пояснений, что стало с ее родителями. Соседи, не будь дураками, весьма прозорливо предположили, что она сама свела с ума родителей (может, подлила им какой-то отравы), а теперь хочет наложить лапу на их имущество, и обратились в правоохранительные органы. Мои ребята с трудом замяли это дело. Не дай Мерлин магглы докопались бы до странностей, которые происходили в доме Грейнджеров, когда их дочь была ребенком, а там и до выводов о ее неординарных способностях недалеко. Подали бы в розыск, подключили исследователей всего паранормального, как они это называют... – Робардс махнул рукой, обрывая свои пояснения, потому что Снейп и Поттер и так все поняли. – Использование Конфундуса не преследуется законом, – с досадой констатировал Северус, который не скрывал, что был бы рад отправить всех Уизли и Грейнджер в Азкабан. – Штраф ей как минимум все равно выпишем – это точно! И солидный. Она ведь использовала Конфундус к медикам, а это чревато их неверными решениями при назначении лечения или оказании помощи. Определить возможную степень влияния ее действий нельзя, но она подвергла опасности пациентов, – Робардс выглядел довольным – он тоже хотел бы избавиться от Грейнджер, но, как и Снейп, считал, что превышать полномочия и нарываться на наказание из-за такой дуры не стоит. – Создается впечатление, что она пользуется мозгами очень избирательно. Свое расследование построила весьма грамотно, задавала правильные вопросы и тут же применила заклятие на магглах. Знает же, что ей грозит суд, и все равно продолжает вести себя будто недоразвитая. – А как вышло, что ты в курсе, какие вопросы она задавала? За ней следят? – Так она же с браслетом надзора, – напомнил Робардс. – А о ее планах наведаться в маггловский мир нам сообщила миссис Лонгботтом – Грейнджер поделилась с ней своими сомнениями насчет нашей честности. – Яксли сказал, что Грейнджер взялась за ум после того, как увидела, что сделала с родителями. Что-то не очень заметно, – Гарри вздохнул и покачал головой. – Ну... вообще-то она на допросах и впрямь перестала вести себя вызывающе и так, словно мы ущемляем ее права. Может, раскаяние повлияло, а может, адвокат советует ей, как себя вести. Не исключаю, что она теперь взяла курс на то, чтобы вызвать у нас жалость и выпросить минимальное наказание. Все время напоминает, что ее родители нуждаются в уходе, – высказал свое мнение Робардс. – Знаете, иногда даже думаю, не слишком ли мы предвзяты к ней. Да, она крайне неприятный человек из-за ее завышенного самомнения, но такая трагедия с родителями ведь и впрямь могла прочистить ей мозги. – Поживем – увидим, – с сомнением в тоне отметил Снейп, не веривший в полное исправление Грейнджер, но не исключавший, что она изменит тактику и попытается добиться своих целей (какими бы они ни были) другим путем.***
После беседы с Робардсом Снейп и Поттер отправились нанести последний из запланированных на этот день визитов – в Отдел тайн, куда у них еще с весны был оформлен специальный допуск. Руквуд ожидаемо встретил их вопросом, не позволят ли они изучить их Брачные браслеты, на что получил уклончивый ответ: – Возможно, когда-нибудь, но точно – не сейчас. Чтобы успокоить немного расстроенного ученого, Гарри сжалился и продемонстрировал свои предплечья, все-таки позволив сделать пару-тройку диагностических замеров. – Ты же приглашал нас заглянуть сюда не только из-за Браслетов? Корбан сказал, что у тебя есть для нас новости, – напомнил Снейп, бесцеремонно рассматривая бумаги на столе Руквуда – раз не спрятал, значит, нет в них ничего сверхсекретного. – Мы определили, каким именно образом Гриндевальд привязал феникса к Дамблдору. Это древний восточный ритуал покорения духа. Им до сих пор усмиряют джиннов, если какой-нибудь недоучка, невзирая на запрет, призовет себе такого помощника-духа, а справиться с его контролем, естественно, не может, потому что это исключительно сложно, и тот начинает бесчинствовать в нашем мире. Дело в том, что отправить джинна назад в его мир можно только по его желанию. Поэтому его запечатывают в сосуде, к которому привязывают магией. – Волшебная лампа, в которой живет джинн, – прокомментировал Поттер, а в ответ на вопросительный взгляд Августа рассказал про маггловские сказки. – Не знаю насчет исполнения желаний – это вряд ли, у джиннов специфическая магия. В кувшины их запечатывают, чтобы успокоить. А через пару сотен лет, когда те соскучатся по свободе и станут намного сговорчивее, отправляют назад в их мир, находящийся в иной реальности, – охотно пояснил Руквуд. – Так вот о фениксе. Его физическая оболочка относительно часто сгорает, так что любые узы продержатся недолго, зато у феникса есть практически бессмертный дух, который и переходит в каждое новое созданное магией перевоплощения тело. Феникс – не джинн, он принадлежит нашему миру, с ним все же легче, так сказать, договориться о правилах совместного существования. Гриндевальд хотел попробовать привязать дух пойманного им феникса к душе человека. Альбус признался, что по их расчетам такая связь должна была продлить жизнь мага за счет живучести волшебного существа, поэтому он и согласился на эксперимент. – Что-то я не заметил таких результатов, – скептически скривился Снейп. – В сто пятнадцать лет Альбус походил на древнего старика. Его брат всегда выглядел на все двадцать лет моложе его, а то и больше, хотя у них разница в возрасте всего три года. – Альбус тоже это заметил и считает, что на него влияли именно смерти Фоукса, тогда как он надеялся получать обновление организма за счет его возрождений, – насмешливо прокомментировал замечание Снейпа Руквуд. – Разумеется, логично предположить, что то же самое теперь будет происходить и с телом Аберфорта, в которое влезла душа Альбуса, не пожелавшая уйти за грань в установленный срок. Так что когда я только заикнулся, что, возможно, есть способ разорвать связь с фениксом, он тут же потребовал, чтобы это поскорее сделали. Мол, раз Фоукса все равно теперь к нему не пускают, то и оставаться его хозяином нет смысла. – Это как раз понятно. Раньше хоть дорогие ингредиенты получал от Фоукса и пользовался некоторыми способностями феникса (вроде перемещения в пространстве) взамен своего старения, то теперь в перспективе лишь проблемы со здоровьем, – насмешливо отметил Поттер, а Снейп лишь ехидно усмехнулся. – Так вы отделили птицу от его души? – Нет. Нам надо провести основательные исследования и выяснить, какие еще бонусы мы сможем получить из их связи, – загадочно посверкивая глазами, заявил Руквуд. – А это дело не такое быстрое, как расспросы о прожитой жизни. – На что ты надеешься? – спросил Снейп, правильно разгадав намеки, и тут же высказал первое, что пришло ему на ум: – Думаешь, сумеете за эту связь вытащить душу самого Альбуса из чужого тела? – Расчеты указывают на шестидесятипроцентный успех. Этого маловато, есть большой риск, что ничего не получится. Но если удастся модифицировать ритуал, то шансы повысятся. Над этим сейчас с нами Эйвери работает, – Август довольно заулыбался. Он уже выведал все самые страшные тайны Альбуса Дамблдора и теперь был занят вопросом разделения душ одержимого. – А что при этом произойдет с Аберфортом? – спросил Гарри. Он плохо знал младшего Дамблдора, но считал, что тот заслужил дожить собственную жизнь без подселенца. – Он станет хозяином своего тела, но вот разум... Сложно судить, насколько сильно он повредился во время активной фазы одержимости, – не стал скрывать положения дел Руквуд. – Но мы постараемся исполнить приговор Визенгамота как можно лучше, – и снова хитрая мина на лице Руквуда дала повод заподозрить, что он придумал что-то исключительно любопытное. – Давай уже – выкладывай. Что ты собрался сделать с Альбусом? Я же вижу, что тебе не терпится познакомить нас со своей идеей, – отметил Северус, по собственному опыту неплохо знавший, как порой хочется хоть с кем-то поделиться результатами своих исследований или дерзкими планами невероятных разработок. – Как думаешь, что для великого Альбуса Дамблдора будет позорнее – смерть где-то в лаборатории Отдела тайн или публичная казнь? – последовал вопрос, сопровождаемый просто-таки хищной ухмылкой. – Публичная казнь, – в один голос ответили Снейп и Поттер. Они вопросительно и настороженно уставились на Руквуда. – Я тоже так думаю. К тому же это станет подтверждением, что мы не отпустили одержимого и не замучили его носителя до смерти, – выдвинул еще один аргумент в пользу казни тот, а затем рассказал, что он намерен провернуть: – Мы запишем процесс разделения сущностей на кристалл. Вы же понимаете, что нам придется приготовить ловушку, чтобы куда-то поместить дух Альбуса? Так вот я подумал, что это не обязательно должен быть просто предмет. Мы создадим для этого гомункула! – Руквуд сделал ударение на последнем слове и даже поднял палец кверху, обращая внимание на свою идею.