***
Свити, забежавшая в ту самую подворотню, остановилась, как вкопанная, и приготовилась к прыжку. Гончик также напрягся, но, не будучи готовым к подобному, через секунду оказался поваленным на землю. План терьерки был прост — сымитировать драку, снять с противника ошейник, оставив его без связи с его любимым Райдером, и, поджав хвост, сбежать, попытавшись возвратиться к хозяйке. Но задумка-то была, конечно, хороша, а вот реализация её, как это обычно бывает, страдала. Собачонка пыталась прижать овчара к земле; не вышло — тот легко и непринуждённо сбросил её с себя, при этом, чуть не ухватив зубами лапу. Щенок был сильнее физически, но и сама она была не столь проста — ей наконец удалось схватить его за загривок и нащупать самое главное, из-за чего она и затеяла эту драку — ошейник! Псица стала прямо-таки вгрызаться в него, дёргалась, рычала, пускала слюни, давилась подшёрстком овчара, отчаянно пытающегося скинуть её с себя, плевалась кровью, но так и не могла снять с него пресловутый ошейник. Пёс зарычал, дёрнулся вперёд, из-за чего Свити наконец-то с него свалилась, правда, продолжая цепляться зубами за ошейник. Псица яростно пыталась расстегнуть его, лишить его самого дорогого — связи с хозяином. Гончик, уже смутно догадывающийся о том, что планирует сотворить с ним собачонка, попытался предотвратить этот наихудший, по его мнению, исход, но, пребольно — до крови — цапнув её за переднюю правую лапу, сделал только хуже — Свити, даже и не думая о том, чтобы разжать зубы и отпустить свою цель, взвизгнув, отпрыгнула назад вместе с порвавшимся ошейником щенка, который она презрительно откинула в сторону. Её мордочка была измарана в крови, но терьерку это ничуть не смущало — теперь, когда она смогла добиться своей цели, на такую мелочь уже не хочется обращать внимание! Однако планам белой собачонки не суждено было сбыться. Бежать не удалось — щенок загородил собой выход из тупика, готовясь отмстить. Внутри Свити начал расти самый что ни на есть дикий, животный страх, но прежде чем она успела хоть как-то приготовиться принять наказание, овчар подмял её под себя и принялся сдирать с псицы её самый главный отличительный знак — ошейник с королевской подвеской. По нему было бы слишком легко найти эту чёртову собаку — тем же отловщикам — и возвратить назад в замок, под крыло хозяйки. Терьерка лишила его возможности вернуться домой — значит, окажется в той же самой ситуации. Теперь Гончика уже ничего не держит — ни хозяин, путь к которому ему не найти, ни разум, который словно отключился. Он убьёт эту собачонку! Убьёт, и точка! А затем… а вот что будет затем, он пока что не знал. Зато знал, что смерть собачонки будет просто ужасающей. Он задушит её, и дело с концом!.. Псице будет не хватать воздуха, она будет хрипеть, вырываться, биться в конвульсиях, при этом испытывая жуткий страх и находясь всё это время в полном сознании. Наконец-то она поймёт, на какие муки обрекала его, когда оставила в душном подвале!.. Жаль только, что её смерть будет слишком быстрой… да, страшной, да, мучительной, но всё равно быстрой!.. Овчар схватился зубами за её ошейник и принялся сильно тянуть. Свити начала дёргаться, пытаясь вырваться, но тщетно — Гончик крепко держал её, не давая сделать даже один-единственный вдох. Собачонка заверещала, затем захрипела, не прекращая попыток освободиться. Её тельце сотрясалось мелкой-мелкой дрожью, а страх умереть, стремительно растущий внутри, был силён как никогда… — Гляди-ка! — крикнул кто-то. — А вот и очередные бродяжки! Голодают, бедняги, раз уже друг друга сожрать готовы. Тащи снаряжение, да побыстрей, а то эти двое ещё загрызут друг друга… Этот крик заставил Гончика отпустить ошейник белой собачки. Тот в ужасе поднял голову; поняв, что к чему, приготовился бежать — да не тут-то было! Его уже ухватили удавкой за шею — вырываться было бесполезно — только хуже себе сделаешь, — и оттащили от хрипящей нарушительницы закона, так и продолжающей лежать на холодной земле. Она, закатив глаза, жадно глотала пастью воздух, точь в точь как он, только-только выбравшийся из подземелья, и даже не пыталась подняться — это можно сделать и позже… да, позже… Сейчас главное то, что она жива, что её противник всё же попался… Люди, проводившие ежемесячную зачистку переулков от бродячих собак, искренне верящие, что помогают бедным животным найти дом, — с одной стороны, так и было, — бросили ничего не понимающего, только начинающего отходить от происходящего Гончика в один из двух фургонов, и направились к Свити, беспомощно распластавшейся на асфальте. Им не составило труда взять обессилевшую собачонку практически голыми руками. Она даже и не сопротивлялась — едва не проигранная схватка забрала у все силы, — разве что попыталась ухватить одного человека за палец, что у неё не удалось — тот легко и непринуждённо увернулся. Оказавшись в закрытом фургоне вместе с растерянным Гончиком, забившимся далеко в уголок, псица неожиданно поняла, какую ненависть испытывает к людям, поймавших её. В голове сразу всплыли пренеприятнейшие воспоминания, заставившие её содрогнуться. Нет, она не могла позволить себе оставить свою свободу в их цепких лапах! Она определённо должна сбежать!.. Только как?.. Свити на всё ещё трясущихся лапах подошла к металлическим дверям и стала отчаянно в них скрестись своими коготками. Нет, так двери не открыть… может, заявить, что она — королевская питомица? Можно, но кто её будет слушать? Скорее, узнав, что псица умеет говорить, сдадут на опыты в какую-нибудь лабораторию за неплохое вознаграждение, и дело с концом… Нет, определённо нужно придумать план, как сбежать… Может, устроить потасовку? — Эй, — окликнула собачонка Гончика, — хочешь сбежать отсюда? — Зачем? — вяло откликнулся он и горестно всхлипнул. — Чтоб признали бешенными и… и… того?. — Ты не хочешь вернуться домой? К своему хозяину? Или здесь останешься? Уговоры сработали, и через минуты две до людей, сидящих в кабине автомобиля, донёсся шум яростной драки… Гончик прижимался вплотную к фургону, нехотя отмахиваясь от оппонентки. По правде, никакого боя, внеочередного, и не было, лишь заливистый лай оглашал пустые стены. Свити едва ли двинулась с места, звонкий голос которой со скрежетом вырывался из горла. Почти с каждым звуком её тельце слегка поднималось над полом, ни на хвост не приблизившись к потенциальному противнику. «Что она делает?» Движение прекратилось, и громкое ворчание достигло внимательных ушей пленённых. Двери с грохотом распахнулись и лица двоих уставились на собак. Поражены, кажись, были «дракой» без её самой. Гончик застыл, несмелым взглядом осматривая присутствующих. «И что мне делать?» — эхом в голове раздался тихий шёпот собственного голоса и внимание само переключилось на белую собаку. Он уставился в глаза сокамерницы, ища в них подсказку, но её взор был пуст, а зрачки её, как ему привиделось, превратились в мелкие щёлочки, выглядящие поистине пугающе. Щенок дрогнул. Свити сорвалась с места, не одарив овчара и одним словом, выпрыгнув из темницы и несясь по плечам ошарашенных людей. Зазевались и упустили добычу. Щенок вновь недоумевающе оглядывался. «И скоро потеряют ещё одну!» — мысленно крикнул себе и выбежал в спасительную дверь, пытаясь найти свою соперницу. Или уже нет — он просто не хочет остаться один. В ближайшей подворотне находит её, запыхавшуюся и изрядно ослабевшую. Сам он не менее устал. Значит — мир. Едва ли успев открыть рот, чтобы высказать своё недовольство, как его шея вновь обвила тугая верёвка, повалила его на пол и душила. Не сумев отмахнуться он вновь был брошен в камеру, на растерзание собственным мыслям. Свити тоже здесь. Видимо, им по пути: только куда? — ему не ясно. Его чуткие уши уловили шорох у двери. Он был бы рад ему, но только если б снаружи. Белая собачонка повалилась на пол, тихо прошептав: «другие». Пёсик не знал о чём она, хоть и предполагал, что о людях. Это уже второй отряд отлова собак, второй фургон, что встретился ему за последние минут пять. В малость пробивавшемся лучике света щенок заметил, что она прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Может, и самому отдохнуть? Он пытался: нервно утаптывал место для ночлега, ведь путь наверняка будет долгим; ворочался в попытках успокоить разум; останавливался и вновь бродил по тесному помещению. И маленьким было не только потому что максимум два на три, но главной проблемой для него оказалась нежданная гостья. Хотя новоприбывшим всё же был он. Не твой дом — не жалуйся на жителей, а он был бы рад свалить куда подальше, если бы ему это разрешили. Но приходилось терпеть присутствие возле себя рыжей коротколапой дворняжки, которая разделяла с ними это «веселье» кататься в машинке, с «гордой» надписью: «отлов бродячих собак». Но, кажется, её животный страх пропал, едва та заприметила нового гостя. Уже продолжительное время овчару приходилось отгонять от себя эту собаку, словно прилипшую к нему и считающую его лучом света во тьме. Она не в его вкусе, но прямо сказать об этом Гончик не мог — боялся обидеть. Щенок многое от неё услышал, хоть и более частое было: «храбрый красавец, который мне нравится».***
В вольере было неуютно. Прутья решётки, серое небо в клеточку, наполовину пустая миска для воды и пустая для корма, ну и ещё, вдобавок, два таких же «везунчика». Овчар, не спавший всю ночь, улёгся в уголок и пытался отдохнуть; Свити, успевшая вздремнуть в машине за то время, пока они ехали, ходила взад-вперёд по клетке, отсчитывая шаги и нервно бормоча себе что-то под нос. Щенок шикнул на неё, прося перестать, но та не унималась — шептала в пустоту свои мольбы, даже не слыша своего сокамерника. Только спустя долгие минуты беседы у пса удалось убедить ее успокоиться, позволяя самому себе расслабиться. Рыжая собачонка продолжала приставать к Гончику, уверяя, что он ей ну очень понравился, и что их отношения — если, конечно, они начнутся, обязательно будут крепкими… — Может, наконец, отстанешь от него? — скривилась Свити, бросив на надоедливую псицу недовольный взгляд. — Неужели не ясно, что ты не в его вкусе? — Завидуешь? — нагло ответила та вопросом на вопрос. — Ну так делай это молча! — Тебе бы завидовать уж точно не стала! — фыркнула белая собачонка. — Ты даже породы не имеешь, в отличие от меня! Я, между прочим, жила во дворце, ничего так? — Если ты и впрямь королевская питомица, тогда что делаешь в этой клетке? Если бы тебя нашли на улице, то сразу бы вернули хозяйке, — вмешался серый дворняжка, лежащий в другом уголке вольера. Теперь ясно, что их четверо таких «счастливчиков». — Ты вообще молчи! — шикнула на него рыжая. — Не мешай дамам выяснять отношения! — Не слишком ли ты возвышенно о себе думаешь? — презрительно хмыкнула Свити. — Ты ведь просто беспородная побродяжка, которая всю свою жизнь проведёт в клетке!.. — Ах вот как?! — вскипела псица. — Ну тогда держись! — собака зарычала и приготовилась к драке. Свити, заметившая это и прекрасно помнящая правило «лучшая защита — это нападение», кинулась на неё первой и принялась гонять по вольеру. Весь боевой дух рыжей тотчас испарился; она только и делала, что еле-еле уносила лапы, иногда огрызаясь прямо на бегу. Гончик, наблюдавший за этим зрелищем из своего угла, осуждающе вздохнул. «Нашла коса на камень», — подумал щенок и, закрыв глаза, заснул как убитый.