***
Появился на свет я в начале осени — она заявилась на порог, и я следом. Не один — в этом же помёте было ещё два щенка — мои братья. Наша мама растила нас в каком-то питомнике, где было очень много собак! С рождения был окружён такими же как я — собаками породы немецкая овчарка. Нас кормили обильно, ухаживали за нами, часто приходили люди, смотрели на озорных малых, часто забирали взрослых, при этом отдавая что-то на руки их прежним хозяевам. У щенков постарше каждый день проходили тренировки — то они бегали по какой-то площадке, то препятствия пытались избегать, то учились нападать по воображаемый врагам, находить что-либо, пользуясь носом, при этом учась работать в команде с человеком. И всем это нравилось… Хотя… нет. Находились и те, кому дружба и общение с человеком ни при каких обстоятельствах не были нужны. Если щенки малы — их пытались переучить, с переменным успехом. С более старшими проблем было больше — у них уже сформировался собственный характер и устав жизни, которого они придерживались. Но и для них находились добровольцы — этих собак работники забирали к себе домой, находя общий язык… Время шло. Я рос, постепенно отказываясь от материнского надзора, да и она ждала уже новых щенков. Гуляя по просторам обширного сооружения узнал, что по соседству, здесь же, растут и учатся служить в правоохранительных органах ротвейлеры и доберманы, с кем мне, судя по рассказам работников, не следовало пререкаться. Мне и овчаркам моего возраста, коих нашлось чуть больше двадцати, пришла пора учиться работать вместе с человеком. Тогда же случился большой наплыв новых специалистов, как говорят люди — «дрессировщиков», а вместе с ними нас посещали и простые горожане, хотевшие себе породистую собачку. Моих братьев вскоре забрала семья с детьми-близнецами, которым они пригляделись… Я забыл сообщить — эти два молодых и, по правде, немного борзых щенка были из той группы, что были крайне категоричны к людям. Люди спешили подарить им новый дом, но ошиблись с выбором — «да, люди часто торопятся, переоценивают свои силы и возможности, но они не так уж плохи, чтобы их ненавидеть» — и уже через неделю эти двое были доставлены обратно — в питомник. Я видел, что они были очень довольны — похоже успели подпортить своим хозяевам настроение, как минимум. «Ты ни за что не заставишь собаку с тобой подружиться, если она тебя и знать не хочет» — с моими братьями, наверное, было ещё много проблем, но я этого так и не узнал, ведь уже через день за мной тоже пришёл человек. Он был намного старше прежних, и я был прав, что он опытнее их. Этому человеку я до конца жизни буду благодарен, ведь он — отец Райдера, с которым я вскоре встретился и никогда бы не пожелал расставаться…***
Я заметил, что Свити уже давно смотрит на меня презрительным взглядом, и понял, что мой рассказ, вызвавший во мне гору позитивных эмоций, её вообще ни разу не тронул. — Ты просто хорошо притворяешься или действительно такой наивный? — для меня это прозвучало как оскорбление, возможно оно таким и было, только со значительно урезанными углами. Я вообще не понял её упрёки и теперь я сидел с максимально недоумённой мордой, заглядывая оппонентке в глаза. — Хорошо, объясню для непонятливых, а для тебя особенно! То, что ты сейчас мне лапшу на уши вешал — я в неё не поверю, да даже ты ещё в собственной лжи не разобрался! Во-первых, не смей сравнивать питомник для породистых служебных собак и обычный приют для бездомных! Приют? В чём отличия? — Тут тебе не рай с цветочками и солнышками, а настоящая борьба за право на жизнь! В смысле? О чём ты? — Через день ты поймёшь, что зачатки этой схватки зародились в первый день: в тесном вольере четыре взрослых собаки — корма уже не хватает; скоро холода, а вольеры насквозь продувает! Ты реально этого не замечаешь? — Я уже хотел вставить своё слово, но пригляделся — глаза терьерки заблестели от влаги. Она плачет? — Эти люди распоряжаются твоей жизнью — продолжишь ты маячить у них перед глазами или сляжешь на травку. — Я посмотрел вдаль — на работников приюта — они правда способны убить, или Свити преувеличивает? — Но ты на всех-то не гони! — Я не считаю людей угрозой для собак — мы же друзья с давних времён. Возможно, существуют те, кто этого не ценит — такие личности и среди собак имеются — но их же гораздо меньше! — Я разрушу твой хрупкий мирок, но тех собак, которые не поддавались тренировке — их совсем не приютили в собственном доме, нет! Ты с ними больше никогда не встретишься, ведь их в тот же день усыпили — убили и не раскаивались! — Не может такого быть! Нет-нет-нет! Ты врёшь! — То, что она говорит не может быть правдой! Только не это!.. — Вроде бы взрослый пёс, а ведёшь себя как маленький щенок! Ни шагу ступить без чужой помощи не способен, а уже учить пытается! Знаешь что? Пока ты это перевариваешь, позволю себе поделиться одним откровением, — подходит ко мне и полушёпотом говорит, — я из приюта… Как? Я думал, она королевская собачка с рождения… — Ты же должна была родиться в питомнике — сама говорила, что породистым место там. — Я запутался… Свити вновь поднимается с места и тянется к моему уху… — Я не породистая… — шепчет собачонка и останавливается. Оковы, сдерживающие мой поток сознания, рухнули, позволяя наконец открыть глаза. Она познала всё на собственной шкуре и теперь может смело заявлять об этом и будет права! Краем глаза я заметил движение в углу вольера — рыжая дворняжка поднялась с земли и принялась вслушиваться, хотя раз она различила это, значит не брезговала подслушивать весь наш диалог. Мы в одной клетке — тут никуда не денешься. — Скорее — полукровка. Моя мама, возможно, была уайт-терьером — от того и я похожа на эту породу. Спасибо моей приёмной матери — благодаря ей я хоть что-то знаю о своей семье. Мой отец, скорее всего, простой дворняжка — не даром мои брат и сестра пятнистыми родились… — Свити обошла меня за спину и продолжила свой монолог, начиная кружить. — Моя мать умерла от истощения, а всё из-за того, что её держали в клетке и неделями не кормили; мои брат и сестра оказались бессильны, а людям было плевать! — обходя меня по кругу она каждым словом поражала меня и я уже ничего не мог сказать. — Увидев во мне черты этой породы, закинули в вольер к ближайшей самке, не заботясь о моём существовании! Моя приёмная мама — единственная, кто вспомнил обо мне — выкормила, взрастила, защищала от псов, живущих с ней в одной клетке, а в ответ на это её усыпили! Это для тебя человечность и гуманизм, Гончик?! Я хотел было порадоваться, ведь давно не слышал от неё своё имя, но вопрос был задан совсем другой, и на него у меня есть ответ, но он крайне бессмысленный. Я не того ожидал, собираясь узнать о её вражде к людям. — Хотя в чём-то с тобой соглашусь — я не буду мириться с теми, кого и знать не хочу! — небрежно бросила Свити мне в морду, перестав делать круги, после чего убежала и вновь забилась в уголок — не пойду к ней, только хуже сделаю. Ещё пара глаз сопровождала её до ухода — рыжая как-то подозрительно хитро поглядывает на неё — надеюсь, она не начнёт новый спор. Хотя у неё появился новый повод — не чистокровность породы — это то, чего она ещё не касалась, временно. Свити прикрыла лапами глаза, приглушённо всхлипывая. Мне кажется, она хочет найти с людьми общий язык, но продолжает ждать от них первого шага…***
Этот день не был продуктивным ни для кого. Мы вчетвером разошлись по разным углам, и каждый думал о своем. Я, в основном, о тех новых знаниях и навыках, которых получил за два дня больше, чем за всю прожитую жизнь. Многое из этого то, о чём бы я и никогда и не задумался, и это меня только расстроило. Мне всегда казалось, что я знаю о настоящей жизни больше, а даже если не так, то хотя бы достаточно, чтобы понимать происходящее… Но с каждым днём только сильнее путаюсь в этом клубке суровой реальности. В своей голове я уже начал строить планы по своему вызволению из этого плена, и если то, что мне утром сообщила Свити, применимо и к этой «организации», то мне стоит поторопиться. Моим первым и по совместительству наивным желанием было просто попросить людей об этой услуге, но тут же отбросил эту затею. Мне нужно что-то посерьёзнее, ведь нас бы тут не запирали, если б не желали этого сделать. Пристроившись у двери капкана, похитившего мою свободу, я уже несколько часов подряд осматривал окружение. Первым в глаза бросались стройные ряды железных клеток, запирающие в себе дворовых собак. Сами вольеры выглядели жалко — идентичные своей мрачностью, они смотрелись скудно и безжизненно. Их заключённые, подобно первым, не могли похвастаться своей красотой. Я не категоричен к беспородным собакам, к не имеющим ни совести, ни чести — да, но к тем, кому судьбою уготовлено быть презираемыми «старшими братьями», я не испытываю злобы, ненависти и прочего. С утренней ссоры, хранив молчание, я высматривал возможные лазейки для выхода, провожая взглядом снующих снаружи людей. Кто-то из них торопился, кто-то — наоборот, никуда не спешил. Замечал, что некоторых собак выпускали из вольера, ведя по тропинке в неизвестность — я с ними не знаком, но надеюсь, что ещё их встречу… К обеду нас вновь посетили люди — наполнили до краёв единственную миску и поплелись к остальным вольерам раздавать пищу. Скорее всего это не последний их визит, поэтому стоит запомнить хотя бы примерное время — точное расписание мне никто не даст, да и часов под лапой не имеется. К еде я не притронулся — хотел поделиться с остальными, и обрадовался, заметив идущую к чашке собаку. Пускай это была та рыжая дворняжка, но я не жадный и морить голодом, забирая всё себе, не буду. Я уже долго не двигался с места, смиренно наблюдая за солнцем — два часа оно стояло в зените и вновь пошло на скат. Упираясь лапами в землю, я пытался сохранить равновесие — моё тело мёрзло, заставляя лапы дрожать, но я принципиально оставался без движения. Только сильный порыв леденящего ветра смог отвлечь от бессмысленной прокрастинации, заставив искать укромное место. Я всегда был терпим к любому времени года, но этот конец лета я запомню на всю жизнь. Скрывшись в потрёпанной, старой будке, я продолжал размышлять. Вернее будет пытался — в моей голове гуляет такой же ветер, что и снаружи. Если бы мне кто-то дал хоть одну подсказку, то я был бы ему благодарен всю свою оставшуюся жизнь… Так и пролежал я весь день и всю ночь, ни разу не поднявшись с места. Я не видел смысла растрачивать собственные силы, но даже разум подсказывал, что и в этом убеждении я ошибся… Сонными глазами встречая новый восход, я покинул своё скромное убежище, продрогнув всем телом, мысленно поблагодарил его за спокойную ночь. Мои сокамерники придерживались, по-видимому, того же мнения — прятались там, где что-то нашли — более уютное, чем голая земля. Стряхнув остатки глубокого сна, я остановился, всматриваясь в железные прутья решётки. Показалось, что дверь слегка качнулась под сильным порывом ветра, противно скрипнув. Подойдя ближе, я замер в ожидании, но, не приметив чего-то нового, приблизился дальше к выходу. Почувствовав молниеносно разгорающийся внутри меня жар, я с трепетом толкнул головой решётку… Дверь поддалась и, звучно скрипя, отворилась наружу… Я застыл, мысленно обдумывая произошедшее. Она всегда была открыта? Чего же я тогда ждал?.. Почудилось, что вновь мне снится странный сон — я один замечаю изменения, окружающие спят, а на улице глушь… Я вернулся обратно, поджав хвост… Не может быть всё так просто! Здесь явно есть какой-то подвох!.. Ничего другого не замечаю. Решил наведаться ко своей знакомой — бесшумно, стараясь не разбудить раньше времени, но заметил противоположное — она уже сама поднялась и потягивается, прогибаясь в спине. — Свити, — тихо шепчу её имя, — с добрым утром, — приветствую её немного ласково, трепетно относясь к нашему диалогу. Всё же считаю, что это лучшее, с чего можно начать новый день, особенно в нашей ситуации. «С добрым» — протяжно отвечает она, широко зевая, и тут же, вздрогнув, резко отскакивает в сторону. Я не успел понять куда она смотрела — на меня растерянного, или на приоткрытую калитку. — Т-ш-ш… — успокаиваю её, после приглашая наружу. Бодро протиснувшись меж мной и проёмом, она смотрит вперёд и осторожно выходит наружу. Пригибается к земле, робко переставляя лапы, спустя секунду юркнула к другому вольеру, боязливо оглядываясь по сторонам. Она такая милая, когда чего-то остерегается… Поймал себя на мысли, что тупо смотрю на неё неотрывно уже вторую минуту… Что-то я не о том задумался. Глупо улыбнувшись, я, мотнув головой и стыдливо прижав уши, последовал за ней, услышав приглушённое фырканье. Ну подумаешь, засмотрелся на неё — не стоит же брезгливо морщиться. — Вы ещё здесь? Резкий голос заставил меня вздрогнуть и я, в панике отпрыгнув, ушиб голову о прутья вольера. Сильная, пульсирующая боль пронзила моё тело, и я даже не мог устоять на месте. Стараясь не двигаться, теряя координацию, я прислонился к решётке, прижимаясь сильнее, когда перед глазами начало кружить. Я слышал, как человек прогонял нас, угрожал, если с места не сдвинемся, но я не мог пошевелиться. Тело больше не слушалось, но я был рад остаться в сознании, ведь не знал, что бы он со мной сделал в противном случае… Едва разобрав, сквозь собственные стоны и крики, топот лап я поник, понимая, что Свити сбежала и оставила меня одного. Но может это к лучшему? — она останется жива и… Чувствую, что кто-то меня пихает, поднимает за загривок и тянет вперёд. Кто это? Шепчет что-то, уговаривает и подталкивает подальше отсюда. Глаза не мог разомкнуть, но хотелось узнать кому я понадобился. Принюхиваюсь и… Это её запах! Это точно Свити! Она меня не оставила, не бросила на произвол судьбы! Это кто-то другой убежал, а не она!.. Ощущаю резкий порыв ветра, но не тот, что был раньше. Приметив у человека какую-то тряпку, я понял, что поток воздуха создан ею. Чувствую, что Свити, которая стояла вплотную ко мне, вздрагивает, а после и вовсе слышу её крик… Тихо выпаливаю её имя, но получилось неразборчиво. Расстраиваюсь из-за собственной беспомощности, унываю, но её нежный голос вновь возвращает мне силы. «Потом поговорим и… не за что» — этих простых слов было достаточно, чтобы встать на лапы. Да, ненадёжно, да, упаду, но всё же я смог подняться! За это спасибо ей…***
Когда головная боль стихла, я открыл глаза. Лежу на траве, вдали от вольера. Слегка качаясь из стороны в сторону, я поднимаюсь и осматриваюсь. Вокруг меня небольшая поляна, на которой собак с три десятка, неподалёку — перегородка, за которой ещё столько же дворняжек. Окружены высоким, сплошным забором, за которым ничего не разглядеть… А возле меня сидит она, растерянно смотря мне в глаза. Свити — я не знаю, чтобы делал без неё, хочу отплатить ей тем же, но в ответ остаются только слова благодарности… — Пожалуйста, — словно читая мои мысли, она вымолвила это, мило улыбаясь. Я тоже подарил ей свою улыбку, на что она усмехнулась, кокетливо закатив глаза. — Пошли, нужно искать выход. — Конечно, — соглашаюсь, не перечив, ведь она права. Снова услышав обречённый, но в этот раз ещё и игривый выдох, я потрусил за ней следом. Бродили мы недолго — этого хватило, чтобы понять, что мы в ловушке. Давно заметил, хоть и таил надежду на лучшее. — Рад видеть тебя, Свит, — ритмичным тоном встретил нас незнакомый голос, одаряя прохладной дрожью. Точнее, обратился к моей спутнице, сократив её имя при этом. Она внимательно разглядывала гостя, но постепенно безразличие на её мордочке сменилось на удивление, а позже и вовсе искреннюю радость. По крайней мере, мне так показалось, что это живые эмоции. Но кто этот дворовый пёс, которого Свити так рада видеть? Она мигом прильнула к нему, звучно и энергично втягивая носом его запах. Она с ним настолько хорошо знакома? Но почему она ни словом о нём не обмолвилась? Я неосознанно нахмурил взгляд, но вскоре, встряхнув головой, поприветствовал незнакомца. — Новый друг? — нежно интересуется у неё пёс, склонив голову, прижимая собачонку к себе — она не противится, сильнее зарываясь в его шерсти. Неосознанно, себя не узнав, я начинаю рычать, прижимая к затылку уши. Придерживая Свити, дворняжка удивлённо глянул на меня, слегка пригнулся, и я приметил, как он напрягся… Увидев, как его лапа шевельнулась вперёд, я, наконец, обрёл над собою власть, и, одёрнув себя, успокоился, слегка стыдливо опустив глаза в землю. Что это со мной было? С чего я стал так плохо себя контролировать? Где бы найти ответы на не озвученные вопросы?.. Или хотя бы кого-то, кто бы меня в строгости держал… Свити, по-видимому, почувствовав это молчаливое напряжение, слегка смущённо и неловко соглашается с дворняжкой, продолжая прижиматься всем телом к нему… — Ну как друг… — она протяжно вымолвила, скованно оборачиваясь и поглядывая на меня. — Ну, что-то вроде того. — Себя не контролируя, расплываюсь в улыбке, ощущая непривычный жар внутри себя… Свити вновь отворачивается от меня и поднимает голову, дабы быть на одной волне со своим другом. Перегнал он её по росту на пол головы, и теперь смотрит с высока на неё влюбленным взглядом… Когда же это противное чувство покинет меня?! Почему я не могу просто так на них смотреть?! Почему этот дворняжка обнимает мою Свит… ти… О чём я только что подумал? «Мою»?.. Когда это я успел присвоить себе живую собаку?.. Что-то явно со мной не так… Этот пёс что-то шепчет собачонке, а она мотает головой, и только потом я различаю едва слышное «ну и хорошо», которое чёрно-белый дворняжка, по-видимому, адресовал мне, ведь только что строго глянул на меня, смиренно выдохнув потом. — Он же мне друг, как ты! — задорно виляя хвостом, она указала на меня, развернувшись и улыбаясь в ширь. Я поднял глаза и обомлел — пёс, едва только услышав от нее ответ, мелко дрогнул, а его глаза, цвета июльского неба, потеряли прежний блеск. Что с ним? Он растерянно отошёл назад, недалеко, но сумев отдалиться от собачонки, вероятно, пронзившей его сердце насквозь. Я уверен в этом, ведь уже заметил, как он на нее смотрел. Я вновь перевел на него взгляд, встретившись с его — холодным, от части даже обжигающим своим безмолвной агрессией. Он вновь шагнул ближе к терьерке, наполовину заслонив собой, угрожающе смотря на меня. Я его понял, но уступать не собираюсь! — Ну так что, Свити, познакомь нас! — Гончик! — прерываю я его озлобленную ревностью речь, в чём-то даже оправдывая свое имя. — Крис! — он тоже не стал дожидаться ответа подруги, ставя ее в тупик недопонимания. Меня он тоже удивил — как же иронично — сердце кинжала пронзило остриё. Смешное сочетание, такое не забудешь… — Я тут услышал, что вы сбежать пытаетесь? Как успехи? — он нарочито это спрашивает, оглядывая меня с лап до головы. Это первый раунд, и я его не проиграю. — Как видишь, — я желал разом разбить всю его напыщенность, но вышло всё наоборот, он только снисходительно осмотрел меня, никак не поубавив свою «важность». — Раз такой умный — помоги уж! Не растерявшись, он торжественно поднял голову, задирая её вверх. — Я то могу, не то, что ты! — Ах так, значит. — Я знаю полное расписание всех «услуг» этого приюта! Я уже хотел у него спросить, что же он сам не сбежал, но вскоре сообразил, что мне нужно другое. Я должен как-то выудить из него необходимую информацию, а там уже посмотрим, что с ней делать. С этим псом тоже — мне конкуренция не нужна. Посмотрим, как ты нос свой задирать будешь, когда станешь визжать в углу от страха и молить о пощаде… Я удивился, но угрожать ему даже не пришлось — он сам поведал всё, что, видимо, знал. О том, что первый обход рано утром, последний — поздно вечером, о том, что мы сейчас на ежедневном отдыхе — прогулке, о том, что мне и Свити скоро придется проходить водные процедуры, как новичкам, и о том, что питание три раза в день… Ладно уж, хоть польза от него есть. — Спасибо, — тихо благодарит Свити, обращаясь к своему давнему другу, а тот только рад был это услышать — горделиво вскинув голову к небу. Кинул ему тоже словечко благодарности, но большего пусть не ждёт! — Может, сбежим, когда нам корма вновь принесут? — Нет! — резко обрываю её, понимая провал этого плана, но Свити возражает. — Нет! — пытаюсь переубедить ее, надеясь, что поймёт сама. Хочет вставить свое слово. — Нет и точка! Это будет полнейший провал! — кричу на нее, себя не узнавая, но переубедить её все же удалось. Свити тихо соглашается, но не остаётся одна — Крис подошёл к ней и куда мягче, чем я, подтвердил это. — Точно. Но тогда, может, на следующей прогулке? — Вот уже лучше! — радостно виляя хвостом, он поддерживает Свити, которая была явно этим довольна. А я просто промолчал. — Я заметил, что в это время больше охраны — придётся как-то выкручиваться… — Крис вновь задумался, прерывая свою речь. — Придумал! Когда кого-то из вас пойдут мыть, можно будет сбежать! Кого первого? — Явно не меня, — закатывая глаза, отвечает Свити, а на немой вопрос друга продолжает. — Они вряд-ли захотят иметь со мной дело, — дворняга смеётся вполголоса, и, видимо, одобряя, обнимает её… Недолго мы планировали побег, сойдясь во мнении, что когда за мной придут, то вместе со мной вырвется из клетки и Свити, напоследок освободив Криса. Вроде бы план прост, остаётся надеяться, что и его реализация не оплошает… Когда мы вернулись в вольер, я застыл на месте, не досчитавшись серого пса. Он пропал — его нигде нет, но тут же осознал, что скорее всего его забрали люди, пока мы обсуждали свои действия… Я его уже никогда не увижу… Зато здесь же сидит эта рыжая псинка, которая оставила меня в опасности. Видно, я ей не так уж сильно нужен… Я, по привычке, зашёл в прежний вольер, но разницы особой и не было. Свити последовала за мной. К нам хотел присоединиться и наш новый знакомый, но человек захлопнул калитку перед его носом и, пнув, отправил в другое место, но он успел забежать в ближайшую к нам клетку, и за ним тоже прикрыли выход… Ближе к ночи, я вновь присел у края вольера, будто что-то охраняя. Свити быстро заснула, расплываясь в блаженной улыбке — либо радуется скорому вызволению, либо встрече со своим другом детства. Склоняюсь к последнему. Я рад, что наконец таки смог порадоваться за неё в этом, она с ним, кажется, счастлива… Но, что делать с моими чувствами? Последний раз глянув на терьерку, я отошёл к противоположной стене вольера, и, сквозь две решётки, смог отыскать в нём нового знакомого, прижавшегося к прутьям клетки…***
Уже второй день, непрерывно, Король спорил с Райдером. Он отчитывал подростка как нашкодившего ребёнка, а тот даже уйти не мог. Зазевавшихся щенков, уставших физически, бодро прогнала из замка королевская стража, не пустив к хозяину. В главном холле из четверолапых остались только Скай и Маршалл, прижав уши, наблюдающие за людьми. Им порой казалось, что в данном случае они двое куда человечнее своих «старших братьев». Скорее, так думали на монарха, имеющего власть и пользующегося этим. Эмоционально устав, Райдер не имел возможности даже покинуть стены замка — по велению короля стража удерживала его в зале. Парень наматывал круги, безуспешно пытаясь прекратить никчёмный спор, если его можно таковым назвать… Провожая своих друзей, Райдер отправил их на базу в Гавкинбурге, чтобы хоть они отдохнули от всего этого. Они послушно направились по указанию, но подросток и не догадывался, что щенки не планировали его покидать. Они покорно сидели и ждали его у выхода, по своей же воле. Ждали и надеялись на лучшее, что с самым близким для них человеком ничего не случится. Ни Рокки, ни Зума, ни даже Крепыш больше не смыкали глаз, печально смотря на закрытую дверь. В порядке ли их друзья?.. Далматинец покорно сидел на месте, дожидаясь окончания бессмысленного монолога монарха. Щенок не желал покидать своего хозяина, он даже не выказывал признаки усталости, которые копил в себе последние три дня, что позволило ему задержаться в главном зале, и не быть прогоняемым стражей. Скай оставалась неподалеку от близких, в пол-уха слушая гневную речь — её беспокоило иное — ей необходимо как-то покинуть замок, но при этом не оставляя друзей в беде, и это было огромной проблемой… «Вылететь» за двери просто — стоит только что-нибудь драгоценное обронить или сломать, но она тогда создаст проблемы для Райдера с Маршаллом. Молчавший до этого парень вскипел и моментально перешёл на крик, указывая на короля, допустив огромную ошибку. Тот не потерпел такого отношения к себе и нахмурил взгляд, направляя его на парнишку. Последний мгновенно застыл на месте, выпучив глаза от страха. Он понял, что натворил тогда, когда прожигать своим взглядом монарх стал щенков. Самых дорогих для него существ… — Уходите отсюда! — Райдер молниеносно разворачивается и кричит на своих друзей. Далматинец с кокапу попятились назад, едва успевая осознавать происходящее. Монарх качнул головой, и стража подхватила подростка под руки, крепко удерживая и не отпуская. Он вырывался, упирался ногами в пол, его тащили прочь из зала, размахивал руками, пытаясь ударить кого-то из гвардии, но ничего не удавалось. Его лицо не покидал истинный страх… Райдера тянули в коридор, отмахиваясь от его яростных выпадов. Его охватила паника… Скай поняла, что это её шанс, если останется здесь, то уже никому не поможет, но она может найти того, кто точно спасет её хозяина из плена. Гончик ей точно поможет, но она не знает, где он — его предстоит ещё поискать… И она покидает главный зал, жалобно глянув на её человека — заломав за спину руки, его тащили прочь — в неизвестность. Щенка — готового собой пожертвовать далматинца — стукнув головой, прижали к полу, стоило ему только поспешить на выручку своему хозяину. «Закинь его туда же» — слышит Скай властный голос монарха, приказавшего запереть эту двойню…***
Она бежала далеко, давно покинув пределы замка. Бежала не останавливаясь, идя по следу полицейского щенка. Она видела через окно, куда он направился, но за поворотом его уже не было видно… На выходе из замка её ждали друзья, всё ещё верящие в чудо. Но стоило им увидеть мчавшуюся вдаль Скай, как осознали безнадёжность, а вдобавок и личную беспомощность. Кокапу кричала им, умоляла выручить пленённых, но они не имели возможности проникнуть к ним, не натворив ещё больших бед. Они могли разрушить стены, но где гарантия, что они не разрушат хрупкую, подвластную королю, жизнь друзей?.. Она бежала вперёд, без остановки и передышки. Она поднималась в воздух, не умея выслеживать по запаху. Она осматривала с воздуха землю, пытаясь хоть что-нибудь найти, но всё было тщетно… Скай шла на снижение, когда топливо в ранце закончилось, бежала на уставших лапах до центра королевства, ища секретную базу. Она бродила по этажу в поисках подсказки. Она заправляла свой ранец газом, выкачивая его из транспортов своей команды, не найдя другого запаса. Она нагрузила себя дополнительными баллонами, утяжеляя вес, но храня запасы газа в большем объёме. Скай летела над крышами домов, ища зацепку, которая приведет её к потерянному другу… Она его искала… Она пыталась…