***
Хотелось ругаться отборным отечественным матом, и только понимание неуместности такого поведения останавливало Ивана Юрьевича. Причин для плохого настроения было хоть отбавляй. С самого начала всё пошло не так. Сперва одна из штурмовых групп с другого объекта прибыла с приличным опозданием. А твари чувствовали людей заранее, и ждать было нельзя. Пришлось начать штурм, не дожидаясь отставших. Также ощутимым и неприятным сюрпризом стало оружие в руках некоторых существ, с которым они пусть плохо, но умели обращаться. Всё это привело к множеству обидных жертв. И всё-таки, операцию можно было назвать удачной, если бы… Они изловили много гибридов живьём, ещё больше пришлось убить, потому что сопротивлялись те слишком отчаянно. Много часов вооружённые отряды прочёсывали опасные коридоры давно заброшенных катакомб и в некоторых находили забившихся в щели тварей. Только сколько бы они ни искали, как бы ни старались, главной цели облавы не было. Дейв исчез. Каким-то образом ушёл. Иван подозревал, что через один из прорывов этой старинной системы на поверхность. Потому не получалось назвать дело успешным. Они значительно проредили количество особей, но главную угрозу не устранили. Вероятность, что Дейв, оклемавшись, повторит попытку создать новое гнездо, велика. Да что там, точно создаст! Долго ли этим гибридам потомство наклепать? Плюсом неизвестно скольким удалось скрыться во время облавы. Иван не был уверен, что пленники выдадут столь важную информацию. Ещё сам факт, что за каких-то полтора месяца эти твари так скрытно и осторожно, не привлекая особого внимания, смогли настолько расплодиться, пугал. Их там было почти пять десятков! И это при том, что они действовали крайне осторожно. Что будет, если они осторожность отбросят? По возвращении в комплекс Ивана ждали новые неприятности. Учёные, мать их за ногу, за эксперимент с Эреном взялись в уговоренное время, а после того, как он и большая часть военных спешно отбыли, заявили — антидот не готов. Оставили парня после изменений вакциной максимально обездвиженным, это привело к тому, что Эрен вырвался и сбежал. На воле, опьянённый новыми чувствами и инстинктами, ощущающий себя совсем другим человеком, Эрен за несколько часов натворил дел. Два трупа и девица, с которой придётся работать менталистам, — вот чего стоил побег Эрена после применения вакцины. По возвращении парня привели в прежнее состоянии, и он от осознания содеянного впал в глубокое уныние. Иван не знал, бывает ли у данных существ депрессия, но если Эрен чувствует как люди, он был на пути к этой бездонной яме. Казалось бы, какое Ивану дело до душевного состояния этого гибрида после всего, что он натворил? Запереть в боксе, и дело с концом, да не получалось у Ивана обвинять в случившемся Эрена. В первую очередь, он сам должен был проследить, чтобы эксперимент довели до конца. Осведомиться, всё ли в порядке, перед началом. А он глупо положился на учёную братию. Они мало того, что антидот сразу не ввели, так ещё и оковы Эрена сделали из какого-то хлипкого железа. Это кричало о том, что всё было спланировано заранее, и когда Иван потребовал ответов, один из сотрудников лабораторий с готовностью заложил свою начальницу. Сейчас она стояла напротив него, по другую сторону стола, и по глазам было видно, что никакой вины женщина за собой не чувствует. — Я жду объяснений, — требовательно произнёс Иван. — Кто вам дал право нарушить прямой приказ? — Вы не понимаете ценности этой особи, — ровно отозвалась Наталья Анатольевна. — Его нельзя отпускать. Он уникален. Я всего лишь показала, какое чудовище кроется за невинным фасадом. Иван был приверженцем мнения, что женщин бить нельзя. Но сейчас ему хотелось влепить этой дуре пощёчину. Нервы и так были ни к чёрту из-за того, что главная цель ушла, так ещё и эта мадам самодеятельность тут устроила, подставляя его. — Отпускать Эрена или нет, буду решать я, — процедил Иван. — После того, как он убил двух человек, воля ему не светит, — довольно улыбнулась Наталья Анатольевна. — Да неужели, — прищурился Иван. — Эрен покинет комплекс после того, как будут проведены анализы и тесты на очищение организма от сыворотки, а ваши коллеги решат его проблему размножения. На это у меня приказ, подписанный самим президентом. А за гибель двух человек отвечать будете вы, потому что намеренно пошли наперекор моему распоряжению. — Что?! — задохнулась женщина. — Вы не посмеете! — Ещё как посмею, — недобро усмехнулся Иван. — Вы не просто нарушили мой приказ, Наталья Анатольевна, вы поставили под удар данное мной этому мальчику слово. Этим вы нанесли урон моей репутации. Если вы не в курсе, я известен тем, что всегда держу обещания. Именно поэтому не часто их даю. В глазах собеседницы к ярости начала примешиваться самая настоящая ненависть, да Ивану было плевать. У него был ряд принципов, своеобразный кодекс благородства, но своё место он получил не за красивые глаза. Во-первых, если он сейчас спустит учёной её поступок, другие могут решить, что его приказы можно нарушать. Во-вторых, он действительно всегда держал своё слово. — Иван Юрьевич, — выдержка Наталье Анатольевне начала отказывать, и её потряхивало, — вы не понимаете, это существо должно остаться здесь. Его структура ДНК уникальна! И теперь можно оставить его, имея вескую причину. Раздражённый вздох сам сорвался с губ. Спокойнее. Он должен держать лицо. Нельзя показывать, как его раздражает эта женщина. ДНК у Эрена уникальная, видите ли! Да их братия столько таскала бедолагу по своим опытам, выкачали из него такую прорву крови и прочих телесных жидкостей, что таких вот Эренов они маленькую армию создать могут! Но нет, она прицепилась именно к этому парню. — Я всё решил, — произнёс он твёрдо. — Вы нарушили приказ и понесёте за это ответственность. В следующий раз думать будете, прежде чем городить самодеятельность. — Как избирательно наказывают нарушителей, — прошипела Наталья Анатольевна. — О чём это вы? — чего он ещё не знает? — Да так, мелочи, — ядовито ответила женщина. — Всего лишь о том, что сам Эрен — результат нарушения устава проекта. Его человеческая часть ДНК принадлежит моей предшественнице — Светлане Петровне, но её за это что-то никто не наказывал. Высказавшись, Наталья Анатольевна злой фурией вылетела из кабинета, оставляя Ивана сидеть и осознавать сказанное. Шок — это испытывал Иван. Он знал, учёным запрещено использовать свои биоматериалы в производстве гибридов. Всё необходимое им поставляют из других лабораторий. Это делается, чтобы исключить излишнюю личную вовлечённость персонала. Предшественнице нынешней главы лабораторий комплекса как-то удалось подменить неизвестную ДНК на свою при создании Эрена. Зато теперь ясно, почему женщина так искренне его любила. Будь Светлана Петровна жива, её бы ждали большие проблемы, но она погибла, а наказывать что её, что сына, получается, глупо.***
Растерянность и беспомощность — комбинация чувств, которую Милена искренне, всей душой ненавидела. Сейчас именно они бурлили в её душе. Все эти часы с момента, как начался проклятый эксперимент, были бесконечностью ужаса и боли для неё, лишь крохи надежды заставляли Милену держаться. Хотя ей очень хотелось забиться в какую щель и плакать, плакать, плакать. Но она решила послушать Михаила и пыталась думать о лучшем. Думала, пока ехали искать и ловить Эрена, пока говорила с ним и пока везли его обратно. После её выгнали из лаборатории и всячески пытались заставить держаться от неё подальше, но даже на расстоянии Милена слышала, как Эрен кричал. Так страшно кричал! Забившись в угол, она глотала злые слёзы. Затем ещё уйму часов ждала, пока Эрен очнётся, ведь сознания он под конец лишился, как ей сказали. Умудрилась задремать и чуть не пропустила момент, когда он пришёл в себя. Только вот радости на его лице не было. Только страдание и желание оградиться от всех, от неё в том числе. Эрен просил, и Милена ушла. В комнате ей удалось забыться тревожным сном. И вот, спустя вечность он пришёл, но снова поспешил скрыться с глаз в душе. А она не могла отделаться от болезненного чувства, что Эрен её не хочет видеть. Оставалось гадать, это из-за того, что сам натворил, или злится за снотворное? — Поговори со мной, — не выдержала Милена. Уже минут пять как Эрен вышел из душа и молча, не говоря ни слова и не глядя на неё, лег на кровать, спиной к Милене. — А есть что говорить? — тихо отозвался он. Душу сжала тоска. Милена понимала, ему сейчас плохо, и собственная неспособность помочь, даже элементарное непонимание того, что его сильнее мучает, убивали. — Да что угодно, — прошептала она. — Как себя чувствуешь, о чём думаешь? Что угодно! Меня пугает твоё молчание. А Эрен всё молчал. С каждой секундой становилось всё страшнее. — Я убил двух человек, — наконец отозвался он, — и чуть не переспал со случайной девушкой. Чего тут ещё говорить? Всё-таки чувство вины, вот что разъедало его душу. — Ты не виноват, — тихо произнесла Милена, желая коснуться плеча Эрена, но не решаясь это сделать, слишком он был напряжён. — Это был не ты. Он повернулся резко и опалил каким-то острым взглядом своих сине-зелёных глаз, в которых бушевал шторм. Лицо исказило отчаяние. — Нет, Милена, это был как раз я. Сделав несколько глубоких вздохов, он резко встал, прошёлся по комнате и замер у стены. Наверное, жалел об отсутствии окна, в которое можно было залипнуть. — Мне бы хотелось всё свалить на учёных и их сыворотку, но не получается, — снова заговорил Эрен. — С самого первого момента её действия я понимал всё. Никаких помутнений рассудка. Мир ощущался совсем иначе, это правда, но голова работала отлично. Может, была какая-то эйфория, но не она заставила меня убивать и не она толкнула меня совращать девушку. Эта сыворотка, она словно, как бы сказать, стёрла всю ту мораль, которая мной руководила прежде. Он замолчал, а Милена боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть этот момент искренности. Возможно, когда выскажется, Эрену станет легче. И она сама сможет понять его лучше, найти слова, которых сейчас так не хватало. — Моими соплеменниками руководит, в основном, инстинкт размножения, — продолжил он. — Они жаждут потомства и убивают людей, чтобы его прокормить или получить, тогда как я… Милена, я убил того парня, просто потому что он встал на моём пути и мне приглянулись его шмотки, а второй вообще лишь свидетель. Убил не во имя чего-то, а потому что помешали. Девчонка… мне всего лишь хотелось секса. Не потомства, именно секса. Неважно с кем и что потом с ней будет. Мне было плевать, понимаешь? Светлана Петровна с рождения учила меня: чужая жизнь — величайшая ценность. Помню, как она рассказывала о второй серии, и никогда не забуду, как испугался их глаз, где было так мало человеческого. Я не понимал, как так можно? Как можно настолько наплевательски от носиться к чужой судьбе, сломать её в угоду своих нужд? Только практика показала — я хуже их. Страшнее. Они хотя бы убивают от жажды размножения, а я просто так, потому что оказались на моём пути. Эрен сжал кулаки и зажмурился. Милене страстно хотелось подойти. Обнять его. Как-то утешить и внушить, он ни в чём не виноват. Тем более, она искренне считала: всему виной эта адская смесь, что вогнали ему в кровь. — Послушай, — обратилась она к нему, — ты был не в себе и не твоя в том вина. Задумайся хотя бы о том, что любой человек, даже самая добрейшая душа, может стать натуральным маньяком, отними у него его моральные ценности. Сделай его таким же, каким сыворотка сделала тебя: вижу цель — не вижу препятствий. Внутри каждого из нас живут разные демоны, и некоторые всю жизнь проживают, не познакомившись с ними толком, потому что принципы сдерживают их. А ты, Эрен, самый добрый и ответственный парень из всех, кого я знаю. Медленно приблизившись, Милена всё же обняла его со спины. Она почувствовала, как мгновенно закаменели и без того напряжённые мышцы под футболкой, но отступать не собиралась. — Мне жутко от осознания, какое я равнодушное чудовище где-то внутри, — прошептал Эрен. — И я не понимаю, как ты можешь прикасаться ко мне после всего, что я сделал и наговорил тебе. — Для меня это был не ты, — отозвалась Милена искренне. — Милена, прости, — произнёс Эрен, самую малость расслабившись в её объятиях, — но мне сейчас правда нужно побыть одному. Он мягко расцепил руки Милены на своём животе, после чего прошёл к кровати и накрылся там одеялом, что только макушку было видно. Руки у Милены повисли безвольными плетьми. Снова захотелось плакать. Она всей душой ненавидела сейчас Ивана Юрьевича и всех обитателей этого места за боль Эрена. За его потерю веры в себя и чувство вины, что распространялось от него волнами. Эрен просил дать побыть ему одному, но она не позволит ему замкнуться в себе и изгрызть себя. Многие люди, когда они разбиты, стремятся к одиночеству, но большинству это идёт только во вред. Милена не даст ему снова оттолкнуть себя и погрузиться в своё отчаяние. Решительно вздохнув, она забралась на кровать и обняла кокон из одеяла. Эрен издал какие-то невнятные звуки протеста, но Милена их проигнорировала. — Тише, мой хороший, — прошептала она, обнимая крепче и целуя тёмную макушку. — Поспи, Эрен. Когда проснёшься, станет легче. Ей хотелось назвать его любимым, но слово будто застряло в горле. Прошлый раз он ей не особо поверил или ему было всё равно, и сейчас Милене было слишком страшно снова получить подобный ответ. Даже если Эрен её не любит, она-то может делать это тихо, молча, показывая свои чувства действиями.***
Это была долгая ночь. Эрен лежал, притворяясь спящим, чувствуя объятия Милены через одеяло и думал, думал, думал. Мысли устроили в голове настоящие побоище. Кружились, сталкивались с друг другом, исчезали и снова возникали. И так по кругу. Он отчаянно пытался примириться с произошедшим. С тем, что внутри, без налёта впитанных с детства догм, он хладнокровное чудовище, которому убить как плюнуть. От такой истины Эрена прошибал холодный пот. Было страшно, что всё может вернуться. Вдруг у сыворотки есть какой побочный отсроченный эффект, и он неожиданно снова станет той озабоченной скотиной? Хорошо запомнились и чувства, и мысли в те часы. Самым жутким было то, что Эрен был счастлив. Его более чем устраивало, что страхи и сомнения ушли. Были лишь его желания, преобладающими из которых была похоть и жажда свободы. Но если свободы он хотел и сейчас, то похоть… Отрицать влечение к той же Милене глупо. Да и к другим девушкам он испытывал желание, чисто на уровне физиологии, стоило учуять в воздухе выброс феромонов. Но всё-таки сейчас, по-настоящему, душой, Эрен желал лишь Милену. А в тот момент было не столь важно, кто, лишь бы женщина и не больная чем. Это заставляло чувствовать себя животным, и даже хуже. Животные ведь спариваются ради потомства, а он просто хотел. Сильнее пугало лишь безразличие к чужим жизням. Он хорошо помнил, что после убийства Лейры ему долгое время было не по себе, это при том, что он защищал жизнь Милены и свою собственную. Данные обстоятельства помогли справиться с чувством вины. Сейчас было сложнее. Два человека погибли лишь потому, что оказались у него на пути. Эрен пытался оправдывать себя, что грабитель мог кого-то убить, а бомж и вовсе вряд ли бы долго прожил… Помогало мало. В таких размышлениях прошли долгие часы. Постепенно пришло мучительное понимание — надо жить дальше. Отпустить и постараться забыть. Он сколько угодно может посыпать голову пеплом, захлёбываться в страхе и чувстве вины, даже ненавидеть себя за случившееся, и при этом ничего не изменится. Всё уже произошло. Надо смириться, иначе и спятить не долго. Кроме того, Эрену было мучительно стыдно перед Миленой. В очередной раз он показал всю глубину своей слабости и ущербности. Не мужчина, а девица нежная, ей-богу! И чего только она в нём нашла? Приняв решение с утра попытаться жить, будто всё как надо, Эрен смог заснуть. Снилась какая-то неясная муть, что-то очень тревожное. Проснувшись, он вовсе был готов побиться головой о стену. Идиот! Как есть дурак! Знал же, чувствовал — его телу необходимо восстановиться. Жар, пылающий внутри и не имеющий никакого отношения к возбуждению, намекал — сползи с кровати и смени ипостась. Но он со своими моральными терзаниями игнорировал эти позывы. Итог — он перекинулся во сне и сейчас лежал в ворохе местами рваного постельного белья, тесно прижимая к себе Милену. Хорошо хоть шипы и когти втянул на каком-то инстинкте. Это не отменяло того, что он крайне боялся смотреть дальше милого сердцу лица, боясь увидеть повреждения. Хвостом он оплёл талию Милены, и попытка незаметно убрать его обернулась тем, что она проснулась. Серые глаза распахнулись напротив его собственных, Эрен замер, боясь вдохнуть, не зная, какой ожидать реакции. Испугается спросонья? Или уже настолько сжилась с пониманием, кто он, что сразу всё осознает? — С добрым утром, — мягко улыбнулась Милена. Она чуть пошевелилась, а Эрен поспешил убрать все свои конечности и вообще принять человеческий облик. Пусть она, похоже, уже привыкла, ему самому было некомфортно быть перед ней монстром. — С добрым, — пробормотал он. — Ты как? — спросила она как-то неуверенно, приподнимаясь на локте. — Нормально, — Эрен попытался улыбнуться, сев на постели. — Как ты и говорила, стало значительно легче. — Я рада, — просияла Милена и потянулась к его губам за поцелуем. Сначала Эрен замер, неуверенный, что имеет право вообще касаться её, но затем усилием заставил себя расслабиться и ответить на поцелуй. Поддавшись ей ещё там, на берегу реки, он допустил фатальную ошибку. Впал в натуральную зависимость от этой девушки. Последующие события и дни только укрепили нужду Эрена в ней. Теперь без Милены он не выдержит. Не сможет. Она стала нужной, как кислород. Он понятия не имел, любовь ли это, потому не стремился бросаться громкими словами, но она стала необходимостью. Даже тот Эрен, чудовище без принципов, испытывал перед ней слабость, не смог причинить вред. Сейчас оттолкнуть Милену вовсе казалось смерти подобно. Губы Милены сладки, но реальность требует не увлекаться. Он по-прежнему может быть опасен, позволь себе большее, да и место со временем неудачные. Пришлось буквально сбежать от неё в душ и торчать там, смывая возбуждение ледяной водой, пока зубы на начали отбивать дробь. С утренним моционом было покончено и явилось кислое понимание, сколько у него проблем. Ещё ночью Эрен подумал, что теперь, после того, как он отнял две жизни, договорённость с Иваном Юрьевичем, вполне возможно, утратила свою силу. Люди погибли, и в этом надо кого-то обвинить. Милена может сколько угодно говорить, будто не его то вина, но тогда чья? Учёных, что не приготовили вовремя антидот? Вряд ли, выбирая между ним и людьми в белых халатах, выберут его. Он ведь даже не человек. Конечно, присутствие Милены и нахождение в комнате вместо бокса вселяло надежду, но Эрен ни в чём уверен не был. Значит, срочно нужна информация о собственном будущем. Также он хотел знать, чем закончилась операция по поимке Дейва. Закончилась ли она вообще? Сколько было гибридов в гнезде и поймали ли его нежданного отпрыска? Не хотелось думать, что его душу протащили сквозь ад, а тело провернули через мясорубку впустую. Эрен уже давно усвоил: спрашивать что-то у солдат или учёных — гиблое дело. Они или косились на него с испугом, стремясь быстрее скрыться с глаз, или молчали, как рыбы. Значит, нужен Иван Юрьевич. Выглянув за дверь, он увидел двух солдат у входа. Мгновенно всколыхнулась паника. Спокойнее, они и раньше тут были, ничего нового. Передав желание пообщаться с руководителем комплекса, Эрен уселся на постель и принялся ждать. Милена, устроившись сзади, перебирала пальцами его волосы, заставляя млеть от удовольствия, и что-то напевала себе под нос. Это расслабляло. К сожалению, этого было мало, чтобы унять тревогу в душе. Если договор потерял свою силу, то Эрен не представлял, как ему быть. Мысль навсегда остаться тут подопытным кроликом ужасала, и смерть казалась избавлением. Усилием воли заставляя себя сидеть на месте, Эрен ждал. Ждал встречи с Иваном Юрьевичем и собственного приговора.***
Сбежав из катакомб, Дейв, не стесняясь, ограбил какой-то микро-магазинчик в небольшом посёлке. Ему нужна была одежда, после бросился бежать дальше. Окончательно вымотавшись, он забился под какую-то корягу в лесу и пытался хоть немного собрать разбегающиеся мысли. Ему было отвратительно. Он чувствовал себя жалким и трусливым. В то время, как люди из Управления громили его гнездо, убивали и отлавливали его соплеменников, он в панике сбежал. Лишь когда количество рвущихся нитей, связывающих его с другими представителями расы, почти сошло на нет, Дейв смог осознать, что надо срочно выбираться. Своим он уже не поможет, а Управление наверняка прочешет катакомбы от и до. Попадать в их лапы в планы Дейва не входило, и он буквально прорыл себе путь на поверхность сквозь землю. Несколько часов он нёсся по лесу. Прочь от опасности. При этом умудрился так и не потерять автомат. Оказавшись на достаточном расстоянии от солдат, Дейв осознал: его одежда вся погибла, и если он не хочет вечность ютиться в лесу, надо добыть новую. Вспоминая, как грабил магазинчик, Дейв расхохотался. Продавщице, дородной тётке за пятьдесят, наверное, ещё долго будут сниться кошмары с ним в главной роли. Правда, по мнению самого Дейва, это было скорее забавно, нежели страшно — он в боевой ипостаси с автоматом наперевес. Но то ему, а люди… Чего с них взять? По одиночке они все жалкие и трусливые создания. Отдохнув, он прислушался к оставшимся нитям. Большинство из них сигнализировали — не суйся. Это его пойманные Управлением соплеменники. И лишь две вселяли надежду. А недавно их было так много, и сколько планов на горизонте! Теперь ничего нет. И всё это из-за Эрена. Того, с кем он по злой шутке судьбы оказался связан кровью. Внутри царило опустошение. Даже злиться не получалось. Наверное, это к лучшему, иначе натворил бы дел. А сейчас он спокоен, даже подобие способности мыслить есть. Итак, его детище погибло, гнезда больше нет. Но он-то жив и здоров! Значит, ни за что не сдастся. В противном случае, его жизнь потеряет смысл. Просто плодить потомство слишком мелко. А уж жить как Эрен, стремиться слиться с людьми… Сама мысль вызывала отвращение. Значит, надо начать всё сначала. Найти место, выживших и свободных, и организовать новое гнездо. Но прежде нужно отомстить. Эрен горько пожалеет, что посмел содействовать людям. Он сам по большей части человек, в чём его слабость, ведь к девчонке той светленькой Эрен явно неравнодушен.