***
Уже добрую половину лета, жители Серого Дома проводят у моря, и за эти полтора месяца они успели поладить с новенькими, пришедшими к ним под конец весны, неоднократно напиться всем, что только получалось достать, а когда доставать выпивку перестало получаться, они вплотную занялись изготовлением самодельных высокоградусных напитков, несколько раз успели сбежать за забор, за что так же скоро получили нагоняй от Ральфа, отыскали покерный набор на чердаке, а пришедший парень, по кличке Мертвец, даже знал правила, так что теперь каждое воскресенье стабильно проводились туниры. Играли они на желания, самопальный алкоголь и самокрутки, насушенные Сиамцами из травы непонятного происхождения, которую они нашли на краю пляжа, а позже разростили на подоконнике. Этим летом они чувствовали себя как никогда взрослыми, конечно, ведь они уже 4 раза за этот отпуск умудрились сбежать в город ночью. Правда в последний раз их поймал Р Первый, прямо тогда, когда они возвращались со своих ночных путешествий, но, слава Богу, он не заподозрил, или сделал вид что не понял, куда они ходили. Мертвец быстро поладил с Рыжим, он был старше их всех почти на год, у него были синие дреды и сережки в ушах и носу. Где-то спустя неделю общения с ним, Рыжий тоже обзавелся украшением — маленьким гвоздиком в ухе, вроде бы ничего такого, но зависть это вызывало немеренную. Так что, благодаря тому, что рыжеволосый буквально не затыкался о своей обновке, вскоре количество желающих не отставать от новой моды Дома резко возрасло. Первым на истязания синеволосому парню был отдан Шакал, и под крики: «Жертвую собой! Проверяю всё первым! И только ради вас! Ради вас, говорю!», был отдан в руки мастера, в скорейшие сроки его примеру последовали и остальные. Администрация Дома, безусловно заметила подобную тенденцию среди воспитанников, но толи из-за наступившего лета, не позволявшего мыслить здраво и относиться к чему-то серьезно, толи от того, что это было далеко не самым страшным, что творили дети, директор и воспитатели закрывали глаза на новый локальный пирсинг-салон. Чёрный Ральф, правда, как-то поймал Рекса за этим процессом, после чего устроил выговор. Ему вроде бы и нет дела, но у этого мальчишки это была чуть ли не восьмая серьга за такой короткий период. В отличии от пирсинга, о покерных турнирах администрации известно не было, никому, кроме Р Первого и Шерифа — нового воспитателя. У них была своя забава: они знали об участниках данной процессии, так что между собой делали небольшие ставки на победителя, а после на утро узнавали результаты из сплетен домовцев. Исходя из своих наблюдений, они сделали вывод, что лучше всех играют сиамцы и Рыжий, Табаки же хорошо мухлюет, причем на столько хорошо, что его даже не получается поймать на лжи, просто все знают, что он не может честно. Это лето во многом отличалось от прошлых, как минимум по тому, что Хламовные и Чумные больше не воевали так яростно, как раньше. Может и правда повзрослели?***
Новый учебный год был полон сюрпризов. Во-первых, с этого года группы перетасовались, теперь в доме пять стай, у каждой своя комната, правила и вожак. На первых порах это заставило тех, кто помнил прошлый выпуск, напрячься, проводя очевидные параллели со старыми воюющими между собой группами, но эта учесть миновала данный выпуск. Всё было на удивление мирно. Во-вторых, новый учебный год подарил дому множество пришедших людей, которых быстро раскидали по новообразованным группам. Через несколько лет этот период будут вспоминать со спокойной, настальгирующей улыбкой: до Выпуска еще много времени, по крайней мере достаточно, чтобы сейчас на этом можно было не фокусировать внимание, дети не устраивают междуусобные воины, ведут себя***
— Это просто неприемлемо! У нас приличное заведение, не бордель, не притон! Он нас позорит! Да не только он, господа воспитатели, вы вообще не следите за своими детьми?! — это злосчастное «свои» из раза в раз резало по ушам на протяжении всей речи директора. Сегодня было организовано внеплановое собрание на тему «Моральный облик воспитанников и его отражение на внешнем виде». Звучит безумно пафосно, но на самом деле всё сводилось к тому, что дети выглядят так как выглядеть не должны, и это, конечно же непозволительно, неприемлемо. Эта эпопея началась вчера, когда в дом приехала проверка и одним из первых местных повстречавшихся им экспонатов оказался Рыжий, с экстравагантной розой на щеке. Нет, эта татуировка у него уже давно, просто проверка не частит приезжать сюда. Но вот они приехали, и парни с татуировками на пол лица — это не самое страшное, что они повстречали. Бедные дяди в дорогих выглаженых костюмах были до глубины души шокированы, и с практически сто процентной вероятностью травмированы реальным видом «бедных, несчастных, всеми брошенных деточек». Что-то подсказывало, что реальная картина была диаметрально противоположна той, что можно было лицезреть в отчетах, если к ним вообще кто-то когда-нибудь прикасался. Вобщем, представители комиссии впечатлились, сообщили о своих впечатлениях в прокуротуру, а та, в свою очередь, сообщила о чудесах сего заведения директору и пообещала навестить его и ребят. Любому идиоту было понятно, что никто никуда приезжать не планировал и не планирует, но этого выговора хватило, чтобы теперь, на протяжении уже нескольких часов глава администрации Дома чайной ложечкой выедал мозг всем, кому только можно, и что-то подсказывало, что он не дошел и до середины своей гневной тирады. Все воспитатели парней, помимо Гомера изо всех сил пытались не уснуть, выслушивая претензии в большинстве к «своим» детям. Воспитательницы 3 этажа не очень старательно изображали шок и заинтересованность, но было не ясно, на сколько ещё хватит их актерского таланта. Возможно им помогала держаться мысль, что коллег со второго этажа незамедлительно завалят кучей макулатуры, которую нужно написать, заполнить, подтвердить, скопировать, отправить, выделить все ошибки и безусловно «совершить воспитательную работу». Что бы это не значило.***
Свет в коридорах уже был выключен, официально все должны лежать по кроватям, а Ральф тратить время на себя. В его планах на вечер было наконец-то покончить с отчетом, лежавшем на столе уже не первую неделю и мозолившему глаза, а после культурно выпить в компании самого себя и начать новую книгу. Не успел мужчина дочитать первую страницу отчета, в котором рассказывалось что-то о рабочем плане, как в его дверь постучали. Он попытался проигнорировать ночного и совершенно нежданного гостя, но когда в дверь постучали настойчивей и позвали, он всё же встал из-за стола, оделся и поплеся открывать дверь. И пусть только попробуют прийти к нему со своим очередным бредом, это его гребаное свободное время, и последнее, что он хочет — это видеть их изрядно поднадоевшие за долгий рабочий день лица сейчас. За рапахнувшейся дверью стоял Конь, он весь был какой-то нервный и дерганый, казалось, что не может и секунды стоять неподвижно. — Что надо? — желания сохранять субардинацию совершенно не осталось, Р Первый надеялся побыстрее решить возникший вопрос и вернуться к своим делам. — Там Максу плохо. Ему серьзно не очень — Конь протараторил всё одной фразой, по нему была видна его готовность метнуться обратно в спальню. Его взбудораженность не должна была удивить воспитателя, на него это было похоже, но вместе со сказанной фразой, она вызывало неприятное предчувствие. Ничего не ответив подростку, Ральф направился к спальне Птиц, с размаху захлопнув дверь и не забыв запереть её. Проходя через Перекресток, Ральф заметил боковым зрением движение в темноте, но повернувшись, никого не обнаружил, решив, что проверит комплектацию Четвертой, когда разберется с Тенью. Войдя в Третью он вновь почувствовал тревогу, но отгоняя её от себя, он приблизился к Максу. — Ты как себя чувствуешь? — Да что-то сердце болит, не думаю что-то страшное, у меня такое случается. — парень выглядел бледнее обычного, его волосы были собраны в низкий растрепавшийся хвост, протеза на нем не было. При первом взгляде на Макса можно было подумать, что помощь нужна именно ему, он всегда выглядел немного болезненно, но сейчас к этому добавлялось аномальная бледность, дрож и ужас, не читаем на спокойном лице, но заполнивший его взгляд. — Скажу честно, выглядишь ты не важно, может всё же дойдешь до Януса? — парень кивнул, и опираясь на воспитателя, направился к кабинету врача. — И кто-нибудь, посветите мне. — Конь выбежал вперед, обегая остальных и выудив фонарик из заднего кармана, пошел чуть впереди. Только после того, как Р Первый прикоснулся к нему, он понял на сколько он горячий, температура 38,5 в лучшем случае. Его знобило, дыхание было слегка учащенным, но в общем это было похоже на его обычный приступ. Подобное происходила несколько раз за последние годы и всегда это заканчивалось несколькими неделями Могильника, парой новых таблеток и рекомендацией к постельном режиму и отсутствию переживаний. В общем, не было никаких причин переживать. А тем временем, они уже доковыляли до Могильника, где их встретил Янус, перехватывая парня. Он скептически осмотрел нескольких Птиц, во главе со Стервятником. — Последи за этими, дальше я сам. — Ральф положительно кивнул врачу, поворачиваясь к остальным. — Я, между прочим, вас с собой не звал. — Он мой брат. Я не мог не пойти. — Рекс оглядел нескольких из их состайников увязавшихся следом. — Они тоже переживают, вообще то. - Придя сюда всем табором, вы ему ничем не поможете, да и если вы вдруг не заметили, уже был отбой. Последнюю реплику Большая Птица проигнорировал и отвернулся от воспитателя, только сейчас он обратил вынимание, что так торопился, что забыл захватить трость. Где-то через пятнадцать минут из кабинета высунулся Янус, он умоляюще посмотрел на мужчину, — Войди, пожалуйста. От того, каким тоном это было сказано, у Черного Ральфа засосало под ложечкой. Стервятник резко метнулся к двери, но врач прикрыл её еще сильнее. — Нет, сейчас мне нужен именно Ральф. Мужчина, отодвинув подростка, протиснулся в тонкую щель, после чего захлопнул за собой дверь, запирая её на щеколду. Первым же, что он увидел в кабинете, была кушетка, а на этой самой кушетке совершенно неподвижный Макс. — Время смерти 22:37. Сердце не выдержало. — видно, что врач хотел сказать что-то ещё, но сил говорить в такой ситуации совершенно не было. Выдержав паузу, доктор продолжил, — Ты ему скажешь. -Что я должен ему сказать?! Что вообще говорят в таких ситуациях?! «Ох, слушай, тут такая незадача, твой брат, единственный родственник и самый близкий человек умер.» Это мне ему сказать?! — Успокойся, хотя бы ты. Просто выйди и скажи ему как есть. — Ха! Если ты такой умный и всё знаешь, так иди сам! — Если он кого-то и послушает, так это тебя. Не думаю, что у кого-то ещё есть шанс достучаться до него. Да и вообще, мне казаось, вы с Рексом неплохо ладите. Ральф был на взводе, его охватывал ужас и потрясение, он стоял спиной к кушетке с телом Макса, дабы максимально уменшить шанс посмотреть туда. — Я скажу. Но, блять, если я всё испорчю, это будет не моя вина. Я не умею говорить такие вещи. Лось умел, а я нет. — с этими словами, он подошел к двери, и сделав глубокий вдох, вышел из кабинета. — Что с ним?! — Стервятник смотрел на мужчину дикими глазами, вцепившись руками в ворот его футболки, — Ему дали что-то и ему легче? В этот момент Ральф окончательно потерялся. Стараясь собрать слова в здравые мысли, он не заметил, как взгляд парня планомерно перешёл с его лица за его спину. Подросток отпустил мужчину и быстро обходя Ральфа, влетел в кабинет.***
Рекс стоит, замерев у койки, на которой неподвижно застыл Макс. Под напряженным взглядом Р Первого его дрожащая рука дотрагивается до плеча Макса и слегка толкает его. Не увидев никакой реакции Рекс в ужасе еще раз толкает брата в плечо. Зарождающаяся паника застилает абсолютно все чувства и резко подкатывает к горлу. Со стремительно расширившимися зрачками Рекс наклоняется к лицу своей копии, прислушиваясь и пытаясь уловить дыхание. Не почувствовав заветного колыхания воздуха, его сердце пропускает удар. Янус осторожно подходит сзади к парню и пытается обратить на себя внимание, коснувшись его спины, — Рекс, нужно пого…–, не успев договорить, он был перебит резко повернувшимся Рексом. Глаза сиамца были до жути дикими, на дне зрачков плескалась зарождающаяся паника. — Что ты с ним сделал?! — шипит Рекс, надвигаясь на врача. Янус, молча отступая, упирается в собственный рабочий стол. — Я СПРАШИВАЮ ТЕБЯ, ЧТО ТЫ С НИМ СДЕЛАЛ, ТВАРЬ?! — визжит блондин и кидается на доктора. Р Первый, до этого напряженно наблюдавший за происходящим, реагирует молниеносно и подхватывает Рекса под мышками, удерживая. Воспитанник в его руках брыкается и смотрит на Януса обезумевшими глазами, — Ты должен был ему помочь, почему ты дал ему погибнуть, ПОЧЕМУ?! — истерика выходит из-под контроля. Ногти с остервенением царапают руки Ральфа, удерживающие его. В порыве ярости Рекс наступает Ральфу на ногу и, услышав сверху болезненное шипение, начинает давить сильнее. Ральф на это лишь стискивает зубы крепче и поймав взгляд застывшего у стола Януса коротко кивает ему, — Мы уходим–, и не удостоверившись, обратил ли врач на него свое внимание, начинает под руки тащить сиамца к выходу из кабинета. — Отпусти меня, блять! — Рекс рычит, размахивая руками в надежде выбраться из хватки своего воспитателя. Локтем он попадает Ральфу под ребра, на что тот лишь хмурится от внезапной острой вспышки боли, но целенаправленно двигается к выходу в коридор, подальше от причины истерики его воспитанника: — Успокойся и не веди себя, как маленький ребенок. Я пытаюсь помочь тебе. Давай выйдем в коридор и поговорим. Рекс мотает головой и его взгляд натыкается на неподвижное тело брата. — Я не уйду без брата! Отъебитесь от меня! — тело начинает потряхивать, слезы застилают глаза, а ноги подкашиваются. Р Первый силком выталкивает парня из кабинета и захлопывает дверь. Рекс, освобожденный от рук преподавателя, прихрамывая, отшатывается от него на несколько шагов. Блондина с завидной частотой потряхивает, даже с расстояния нескольких шагов Ральф видит насколько крупная дрожь пробивает Рекса. Мужчина делает осторожный шаг в сторону эмоционального подростка: — Рекс, я хочу помочь. Парень вскидывает голову и его лицо искажает болезненная оскал: — Янус тоже хотел помочь и посмотри, что стало с моим братом. Парень хватает себя за волосы и с силой тянет, параллельно надвигаясь на Ральфа: — Вы все, блять, хотите помочь–, его пробивает нервный хохот, который резко обрывается, сменяясь дикой яростью в голосе– Но только вы нихуя не можете, лишь портите всем жизнь! –, голос Рекса срывается на отвратительно визгливую ноту. В руках парня Ральф успевает заметить клок блондинистых волос, прежде чем тот буквально кинется выцарапывать ему глаза. Мужчина перехватывает летящую к его лицу руку, тянет ее резко вниз и закидывает сопротивляющееся тело к себе на плечо. Оказавшись висящим вниз головой, Рекс впадает в мимолетный ступор. Р Первый, убедившись, что парню не грозит скоропостижная смерть от столкновения с полом, поворачивает налево и быстрыми шагами идет дальше по коридору, оставляя кабинет позади. Голова Рекса мерно покачивается позади Ральфа, чуть касаясь его спины при ходьбе, когда блондин «оживает» и с силой бьет мужчину между лопатками, целясь в один из позвонков. — Поставь меня на землю! — рычит Рекс, параллельно пытаясь достать здоровой ногой до лица Ральфа. Воспитатель на эти жалкие попытки лишь раздраженно вздыхает, заворачивая на повороте рядом с кухней налево: — Я не жду от тебя понимания, просто не ори так громко, на этаже уже все спят–, если бы у Ральфа были свободны руки, он бы устало потер ими глаза. Если бы не парень у него на плече, что сейчас так активно пытался вытащить его позвоночник из спины, он бы спокойно попивал коньяк у себя в кабинете, а не шел по темным коридорам с эмоционально-нестабильным парнем на плече. Проходя комнату Фазанов Ральф чуть не упал от осознания, что скоро он закончит с этим парнем и пойдет дальше проводить остатки своего законного свободного времени перед очередной спокойной ночью. Эта ночь определенно будет очень неспокойной. Отпирая свою комнату мужчина ненадолго задержал взгляд на надписях около двери, о чем сразу же пожалел. Рекс, почувствовав, что мужчина прекратил движение, вцепился зубами тому в загривок. Распахнув дверь кабинета, Р Первый, ругаясь, скинул воспитанника со своего плеча. Злобно шипя Рекс следил за тем, как воспитатель закрывает замок и, улучив момент, когда мужчина протягивает ему руку, чтобы помочь подняться, со всей силы кусает её. — Да что же ты, в самом деле! –Ральф раздраженно смотрит на парня и, хватая того за плечо, тащит через свою спальню в соседнее помещение, которое оказывается кабинетом. Пытаясь усадить парня на диван, что получалось из рук вон плохо, так как Рекс все еще пытался уцепиться за его руку зубами, Ральф закрыл дверь кабинета. — Если ты не можешь держать свой рот под контролем, то лучше вообще его не открывай– в свободной руке мужчина держал не понятно откуда взявшееся полотенце. Рекс собирался заорать, когда ему в рот нагло запихнули полотенце, что сразу приглушило все звуки исходящие от парня. Он попытался выплюнуть своеобразный кляп, но только усугубил ситуацию, порвав себе уголки губ. Не замечая крови, блондин с диким блеском в глазах сделал слабый замах рукой. — Прекрати. Ты не помогаешь ни себе, ни мне– Ральф ловко зафиксировал руку Рекса, привязав ту к непонятно откуда взявшемуся крючку в стене. Отойдя на несколько шагов, Р Первый устало разглядывал свое «творение»: рот Рекса, занятый полотенцем, с порванными уголками губ; рука, которой парень слабо дергал время от времени; злобные заплаканные глаза, что неотрывно смотрели на него- все это выглядело настолько жалко, что сердце воспитателя невольно сжалось. Отвернувшись, мужчина подошел к окну и оперся на подоконник двумя руками, опустив голову. Даже в отражении он видел лежащее на его диване тело парня, мелко подрагивающее, слабое. Услышав тихое мычание со стороны парня, Ральф стремительно поднял голову и приблизился к Рексу. Убрав полотенце мужчина устало посмотрел на подростка: — Что ты от меня хочешь? Рекс, помедлив, облизнул сухие губы и тихо произнес: — Помоги мне. Бровь Ральфа саркастично поднялась. Подавив усталый смешок, Ральф уточнил: — То есть после всей этой истерики, попытки убить меня и многочисленных психов, ты решаешь просто попросить тебе помочь? На это Рекс лишь молча смотрел в глаза напротив сидящему мужчине, резко поддался вперед, насколько позволяет связанная рука и сталкивается губами с Ральфом. Укусив мужчину за нижнюю губу Рекс быстро отстраняется и шепчет на грани шепота: — Заставь меня забыть. Ральф непонимающе смотрит на блондина и что-то щелкает в его голове при виде заплаканных глаз, с лопнувшими из-за перенапряжения сосудами, при виде кровоподтеков из треснувших уголков губ. Рекс снова тянется вперед, отчаянно вцепляясь в ткань спортивных штанов, которые Р Первый успел натянуть, когда услышал про Макса. Парень неумело мажет по губам старшего, когда мужчина обхватывает его шею и ощутимо прикусывает верхнюю губу. Рекс хватается за мужчину, парня все ещё ощутимо потряхивает после недавней грандиозной истерики. Блондин тянет мужчину на себя, буквально вжимаясь в него всем своим телом. Лишь бы не помнить. Лишь бы забыть. Р Первый нависает сверху парня, проталкивая свой язык в чужой рот, параллельно, проходясь рукой по животу. — Что, не снимешь с меня этот кусок ткани? –, в глазах Рекса черти пляшут. Облизывая губы, парень с силой кусает мужчину за шею: — Или ты испугался подростка? Ральф ненадолго отстраняется, чтобы заглянуть в глаза блондину и тихо прорычать: — Слишком громкие слова для малолетки. Мужчина стягивает ночную рубашку с парня и припадает губами к соску, с силой проходясь по костлявым бокам. Рекс выгибается навстречу, подавляя первый всхлип в сгибе локтя. Внезапно Ральф отстраняется. Рекс со злостью смотрит на него: — Все-таки зассал? Ральф лишь раздраженно копается в ящике своего стола, вынимая оттуда бутылёк: — Ты же не хочешь, чтобы было больно? — Больнее, чем сегодня, мне уже не будет–, скалится в ответ. Мужчина в мгновение ока оказывается над Рексом. Раздражение пульсирует где-то в мозгу, пока Р Первый стаскивает с парня штаны: — Я искренне не думаю, что ты хочешь это проверять. Крепкая рука находит полувставший член. Ральф в удивлении приподнимает бровь и опускает взгляд вниз: — Действительно, возбудился, как подросток. — Уж извини, не знал, что такой старик, как ты, захочет спать с подростком–, шипение в ответ, чтобы распалить еще больше. Ральф на это лишь хмыкает, продолжая ласкать Рекса одной рукой, пока вторая рука касается сжатого колечка мышц. Блондин вскидывает взгляд, в котором можно прочесть отголоски страха. Смотря в глаза Рекса, мужчина лишь трется у входа, размазывая лубрикант, дабы снизить неприятные ощущения. — Ты всегда такой медлительный или совесть взыграла, что ебёшь подростка? — просипел парень. Ральф, кинув нечитаемый взгляд, протолкнул сразу весь палец. Сперло дыхание. Да, именно так, можно описать данное чувство. Рекс заерзал, почувствовав дискомфорт. Хотелось большего, наверное. К черту все. Хотелось просто забыться. Ральф отстранился от задницы парня только после трех свободно входящих пальцев. Рекс смотрел на него снизу вверх затуманенным взглядом, по его носу текла капелька пота, а член призывно истекал предэкулянтом. Накрыв его своей рукой, мужчина начал поступательные движения, приставляя смазанную головку к подрагивающему колечку мышц. Туго. Так чертовски туго и горячо. Рекс безмолвно открывает рот и зажмуривает глаза от внезапного растяжения. Ральф делает пробный толчок и выбивает первый полноценный стон из парня. — Ну, и какого это? — воспитатель наклоняется к парню и шепчет ему на ухо, — Заставляет забыться? Рекс не может связать звуки в слова, они неконтролируемо вылетают из его рта. Все, на что он способен сейчас- это лишь отдаваться чувству наполненности, когда его втрахивают в диван в кабинете его воспитателя.***
Ральф устало потирает виски и накрывает пледом парня, лежащего на диване. После пережитого стресса тот просто вырубился прямо на диване. Мужчина достает из шкафа коньяк и наливая в бокал, закуривает. Сидя за своим столом, он осматривает свой кабинет так, будто видит его впервые. Вот обшарпанные стены, вот фотографии прошлого выпуска, на одной даже можно увидеть двух сиамцев, случайно попавших на фото к банде Черепа. Взгляд перемещается с фотографий маленького Рекса, на уже повзрослевшего, оттраханного им же парня, лежащего сейчас на диване. — Блять. —***
В столовой было необычайно тихо, даже со стороны стола Крыс в это утро выкрики были редкими и без энтузиазма. Со стороны стола Третьей доносились глухие перешептывания. — Стервятника не было в спальне всю ночь. — Он, вроде как, ночевал у Ральфа. — И всё ещё не появлялся? Никто его не видел? — Не-а, в ночь не было и до сих пор не объявился. Несмотря на то, что птенцы старались быть тихими, о событиях прошлой ночи знал весь Дом, начиная с главной новости о смерти Макса, заканчивая тем, что Рекс всю ночь провёл в комнате Р Первого. Кто-то из логов говорил, что в эту ночь из комнаты воспитателя исходили странные звуки, но что из слухов правда, никто не ручается судить. — Вы слышали их? Рекс всю ночь был с Ральфом? И что они там делали? — Табаки взбудоражился новыми сплетнями, но его энтузиазм не был подхвачен состайниками. — Ты отвратителен. У него умер брат. Его самый близкий человек. Ты правда думаешь о ТАКОМ. Или что ты там себе надумал, не знаю. — новенький в Четвёртой, Лорд, несмотря на свою холодность и грубость достаточно быстро влился. К его несчастью, или же радости Шакал его быстро заприметил, так что теперь великодушно делился своими гениальными мыслями с явно не желающим этого парнем. — Да какого ты обо мне мнения?! Не переводи свои грязные мысли на меня, я вообще ни это имел в виду, ты чем меня слушал?! Порочишь мое честное имя… — он мог ещё бы долго тянуть эту шарманку, но в этот момент дверь в столовую распахнулась и перед всеми возник немного помятый, с краснеющими глазами Стервятник в своём новом амплуа. Сопровождаемый оглушительным громом тишины, он проследовал к своему столу, приветственного кивая окружающим. Никто ничего не сказал про его новый образ, хотя одних взглядов было достаточно, после прибытия парня в столовую больше вообще никто ничего не сказал, так что звонок, оповещающий об окончании завтрака был на редкость оглушителен.***
Последний день лета отдавался какой-то болезненной горечью в груди, возможно потому что ЭТО лето было понастоящему последним. В следующем году к Дому не подъедет автобус, ребята не загрузятся в него и не отправятся к тепому, по обыденности ждущему их морю. Будет только Выпуск, не предвещающий ничего положительного. Технически, это был не последний день лета — оставалась примерна неделя, после того, как они вернутся к своем обыденному месту проживания на то, чтобы разобрать вещи, познакомиться с новенькими и подготовиться к их последнему совместному году. Парни собрались своей старой компанией, планировали повспоминать что-нибуль хорошее, выпить, да и просто пообщаться. Они сдвинули кровати и расселись в круг, их компания была совсем небольшой, было печально осознавать, что части ребят тут нет, и они не просто опаздывают. Где-то вы тысячах километров от этой комнаты, их тела погребены под слоем земли, а души одиноко гуляют по пустующему Серому Дому. Стервятник сидел на стыке двух кроватей, оперевшись на спинку одной из них и тасовал карты. Его колода таро была красивая, поблескивающая, хоть и потертая, он и сам не помнил, как она у него появилась, но всё время, что она была с ним, он любил её нежной любовью и берег, как зеницу ока. В процессе, одна из карт вылетела из общей массы и упала на колени Слепого. Темноволосый поднял её, проводя подушечками пальцев по гладкому глянцевому слою. На уголках карта потрепалась больше всего, так что бумага отличалась. Слепой протянул её хозяин. — Семерка чаш. Не похоже на тебя, Бледный. — Рекс еще немного полюбовался картой, после чего вернул её в колоду. — А я полон сюрпризов, — Слепой изобразил на лице, присущую лишь ему одну, кривую и неестественную улыбку. — Ты просто многого обо мне не знаешь. Стервятник ничег не ответил на его последнию фразу, лишь продолжил тасовать карты, выкладывать их перед собой, вздыхать, хмуриться, шептать что-то под нос и вновь тасовать.***
Слепой вдыхал остывший воздух с запахом хвои, ветер из раза в раз сдувал пряди волос ему на лицо, так что он бросил попытки пытаться удержать их в одном положении. К его собственному удивлению, парню не было больно или, грустно, его состояние лучше всего описывало слово «пустота». И нет, это не та пустота, которая уничтожает каждую клеточку твоего тела изнутри, заставляя тебя заниматься самокопанием день изо дня, в попытках найти способ избавиться от этого уничижительного чувства. Эта пустота была другой, она оставляла за сабой лижь небольшой шлейф разочарования и растерянности. Ты не мог ничего сделать. Не мог ничего изменить. На этом кругу его просто тут нет. Слепой тешил себя мыслью, что в этой вариации мира Сфинкс здоров, да, именно, у него есть руки, он ведёт нормальную жизнь в Наружности как и большинство людей, ему и не нужен никакой Серый Дом и невидящий парень в нем. Он, возможно даже не подозревает о существовании того места. Эта теория звучала слишком оптимистично, верить в неё категорически не хотелось. Скорее всего потому что, если она окажется правдо, то Слепой ни за что не сможет вновь увидеть его. Конечно, можно надеяться на встречу со Сфинксом где-то в Наружности, но эта мысль на столько утопично, что даже не имеет право на существование. Как только осознание достигло Слепого, его затрясло. Шестерёнка. она сработала во второй раз, почему бы ей не сработать и в третий? Сколько ещё раз она сможет перекинуть его? А если количество попыток неограничено? Неужели Дом и Хозяин Времени любят его на столько, что он получает такой подарок, о существовании которого даже не знал. Ценность ТАКОЙ шестеренки невообразима. Да даже если число попыток не бесконечно, их, чёрт возьми, больше чем одна.Надежда дарила азарт. Азарт подогревал желание. Желание порождало грех.