***
И вот они – стоят на крыше в последних лучах заходящего солнца этого странного дня, улыбаясь друг другу. Всё казалось таким… правильным, пусть Сакура и понимала, что желание чаще бегать с Какаши-сенсеем наперегонки по крышам в корне неправильно. – Давайте я приготовлю что-нибудь, – предложила она, всё ещё качаясь на волнах адреналиново-эндорфинового моря, и перебила прозвучавший одновременно с её словами вопрос Какаши: «Могу я купить тебе что-нибудь на ужин?» Мгновение Сакура ждала, что он скажет что-нибудь ещё, но Какаши молчал, только продолжал улыбаться своей улыбкой – совершенно обезоруживающей, даже если ты вовсе не был вооружён. – Тот удон, который мы купили, свежий и хранится недолго, – в конце концов проговорила Сакура, жалея о собственной практичности. Ей бы хотелось принять приглашение, но оставить еду портиться? Нет, на это она пойти не могла. – Если ты позволишь мне помочь, – пожал плечами Какаши, гибко скользнул по скату крыши к окну в её квартиру и, легко прыгнув, пропал из виду. Выпендрёжник. Сакура широко улыбнулась и последовала за ним более неторопливо. Она и так истратила довольно много чакры, к чему эти ухищрения? Какаши ожидал её у распахнутого окна, протягивая руку, чтобы помочь забраться внутрь. Казалось бы, не было ничего особенного в этом жесте, но для Сакуры, привычной к вечному хаосу и беготне в больнице, он показался удивительно галантным. Сжимая предложенную ладонь и перелезая через подоконник, Сакура заметила, что сенсей успел надеть форменный лонгслив шиноби и даже застегнуть его на все пуговицы. Удивительно быстро. Пятнадцать минут спустя она уже была готова рвать на себе волосы – потому что Какаши был кошмарно, ужасающе медленный. Он тщательно нарезал продукты на крошечные, идеально квадратные кусочки и красиво раскладывал их на тарелки. Горошек, грибы симедзи, кукурузные ядрышки, свежие бобовые побеги – да, и их тоже, господи! – шпинат, помидоры… – Почему бы мне… – Сакура попыталась отобрать у него разделочную доску и нож, но Какаши повернулся, закрываясь от её рук, сказал: «Я почти закончил», – и продолжил медленно крошить овощи с выражением полной концентрации на лице. Может быть, именно её грозящее вот-вот взорваться нетерпение заставило Сакуру схватить с полки то самое дорогущее саке? Когда-то эту бутылку ей подарили благодарные родственники её пациента, который чудесным образом пошёл на поправку, приняв предложенное Сакурой лекарство. С тех самых пор саке пылилось за пакетами с рисом и другими запасами. Она вспоминала о нём лишь изредка, печалилась о несчастной, покинутой бутылке, совершенно ей не нужной, и испытывала иррациональное чувство вины. Сакура вытащила саке, почитала непонятные надписи на этикетке и решила, что в конце концов пришло его время. – Такой алкоголь нужно охлаждать, – проговорил Какаши из-за её спины, даже не поднимая глаз. – Давай его сюда. И прежде чем Сакура успела сказать, что Цунаде запретила ему использовать дзюцу до тех пор, пока они не выяснят причины амнезии, Какаши уже выполнил все необходимые знаки руками. Бутылка заледенела, в комнате мгновенно похолодало. Всё это раздражало. Неужели он не мог и овощи нарезать при помощи дзюцу?! Сакура пошла к шкафу достать пару чашечек (особенных – коричневых с симпатичными вишнёвыми цветами), ведь не предложить Какаши саке было бы ужасно грубо. Однако это направило её мысли совсем в другое русло, и Сакура, достав только одну чашку, пошла к двери забрать из сумки контейнер с таблетками. Проходя мимо ванны, она решила на минутку заглянуть туда. Сакура переступила порог, и ей тотчас захотелось сгореть на месте от стыда. Куда ни глянь – везде были её личные, очень личные вещи! Противозачаточные таблетки. Прокладки. Косметика. И хуже всего – бельё, которое сушилось на верёвке. Некоторое весьма откровенное – его Сакура решила тоже постирать, несмотря на то, что ни разу его не надевала. Беззвучно крича, она похватала свои вещи и запихнула с глаз долой в шкаф. Прихватив полотенца для своего гостя, Сакура вернулась в столовую. Какаши как раз закончил превращать ингредиенты для готовки в миниатюрные кубики. Наконец-то! Поставив перед ним контейнер, она сказала: – Вам нужно их выпить. Какаши нахмурился. – Так сказала Цунаде, – добавила Сакура суровым «докторским» голосом. Какаши приподнял контейнер, всмотрелся, подсчитывая таблетки. Их было восемь. В день. Довольно много, подумала Сакура. Для чего были эти лекарства? Какаши казался совершенно здоровым. Она проверила, когда чуть не убила его. Пусть запасы его чакры и были истощены, но они быстро восстанавливалась. – Нет, – припечатал Какаши и поставил контейнер на стол. О, замечательно. Самый Проблемный Пациент Конохи сидел у неё на кухне и отказывался принимать лекарства. Что дальше? – Но вы должны! – снова попыталась Сакура. – И что ты сделаешь? – пробормотал Какаши и щелчком отбросил контейнер на край столешницы. Сакура могла бы сказать, что отправит его обратно в больницу, но это казалось подлой и бесполезной угрозой, потому что она не собиралась делать ничего подобного. Или что оставит его голодным, но это тоже было слишком жестоко. А потому она сказала: – Если вы не примете лекарство, я сама выпью всю бутылку. И это было ужасно глупо. Разве сама Сакура не говорила, что совмещать лекарства и алкоголь нельзя? А теперь она предлагает Какаши саке, если он выпьет свои таблетки? – О, неужели? – протянул он. Его глаза лукаво блеснули. – С удовольствием понаблюдаю. – Почему бы вам просто не сделать то, о чём вас просят? – рассерженно спросила Сакура, схватила тарелки и отправилась к плите, где уже кипел бульон. Она принялась подчёркнуто пренебрежительно кидать в него ювелирно нарезанные овощные кубики. В следующее мгновение Сакура едва сдержала крик, обнаружив Какаши прямо за своей спиной, заглядывающего в кастрюлю. – Не подкрадывайтесь так! – воскликнула она. Её сердце заполошно стучало в груди. – Прости, – спокойно сказал Какаши без всякого раскаяния. – Трудно менять привычки в моём возрасте. Но бульон кипит слишком сильно, это испортит овощи. Теперь он ещё и эксперт-кулинар? Если Какаши только овощи режет так долго, то дождаться от него хоть одного блюда будет настоящим чудом. Раздражённо сжав губы, Сакура убавила огонь в плите. – Почему ты не приготовила сначала удон? – спросил Какаши, разглядывая пачки с лапшой. – И разве ты не купила грудинку? Он ещё и критикует её?! – Да, купила, но, если вдруг вы помните, до недавнего времени мы бегали по крышам, и у меня не было времени… – Хорошо, хорошо, – успокаивающе проговорил Какаши и улыбнулся ей сверху вниз. – Просто спросил. Давай-ка я приготовлю грудинку, а ты тем временем садись… и выпей свою бутылку саке. О, он определённо наслаждался этим моментом. А Сакура проиграла в пух и прах, без всякой надежды заставить его принять проклятые таблетки. Гневно фыркнув, она плюхнулась на диван, решив, пусть Какаши в одиночку сражается с супом, ей-то какое дело. Наполнив чашечку, Сакура принялась пить, просто чтобы доказать ему, что без проблем справится с целой бутылкой. Хотя кого она обманывает, она несколько месяцев не брала в рот ни капли алкоголя, и одной-единственной чашки для неё будет достаточно, чтобы опьянеть. В любом случае, сколько там градусов в саке? Сакура попыталась найти информацию на этикетке. – Есть яйца? – спросил Какаши. – В холодильнике, – коротко ответила Сакура, глядя, как он роется в недрах холодильника и извлекает два яйца и баночку белой пасты мисо. Он что, так медленно резал овощи, просто чтобы подразнить её? Наблюдая, как быстро Какаши передвигается по кухне, проверяя ящики и полочки в поисках нужных ингредиентов, Сакура пришла к выводу, что да, вполне вероятно. И запах от кастрюли пошёл очень вкусный. Выходит, Какаши и правда эксперт, ха-ха, кто бы мог подумать. – Мирин? – взглянув на неё через плечо, задал он следующий вопрос. – Нету, – буркнула Сакура. Испортился. – Там ещё много саке, – Какаши указал на бутылку, – тебе стоит немного поднажать. Точно наслаждается моментом. Сакура наполнила чашечку, тут же осушила, сразу налила третью, четвёртую. – Вам стоит выпить лекарства, – сказала она. – У Цунаде должны быть серьёзные причины, чтобы дать их мне. – Возможно, – согласился Какаши, продолжая делать то и это, но не пытаясь больше насмехаться. – Мы могли бы выпить саке вместе. А вы бы приняли лекарство после. – Хм, полагаю, я мог бы, – ответил Какаши, чуть замедляясь на секунду. Он правда слушает? Окрылённая, Сакура пошагала к шкафу за второй чашкой, отпихнув его с дороги бедром. Она правда это сейчас сделала?! Сакура поднялась на носки и потянулась к стоящей на полке чашке, но Какаши оказался быстрее, и её пальцы сомкнулись… на его пальцах. Она замерла. – Это очень ценная чашка? – усмехнулся Какаши. – Нам непременно нужно доставать её вдвоём? Сакура залилась алым румянцем и отдёрнула руку так быстро, словно коснулась раскалённой печки. Мгновение она размышляла, а не выбежать ли ей из кухни и не спрятаться ли, но Сакура уже не была девчонкой-подростком. Почему вообще она была такой застенчивой рядом с Какаши? Бормоча себе под нос утешительные и ободряющие слова, Сакура вернулась за стол и налила следующую порцию саке. – Мы выпиваем бутылку вдвоём, и затем я пью таблетки, – сказал Какаши. – По рукам? Доктор в голове Сакуры вопил «нет», но ещё этот доктор уже был прилично навеселе и не мог быть таким серьёзным, как должно. Всё происходящее было фарсом с самого начала, так ведь? Ну, в самом деле, кто забирает пациента домой? – По рукам, – ответила Сакура и наполнила вторую чашку до краёв. – Кампай! – Какаши чокнулся своей чашкой о её и, счастливый, вернулся к плите с трофейной выпивкой в руках. «Мне нужно подумать», – подумала Сакура. Какая-то мысль не давала ей покоя. Однако решить было куда проще, чем сделать. Сколько она уже выпила? – Какаши-сен… – Прекрати называть меня сенсеем. Сердце Сакуры начинало биться быстрее от одной только мысли, что она может называть Какаши как-то иначе. Вот оно. Да, именно эта мысль донимала её. Рядом с ним она вела себя странно, как… как влюблённая школьница. Вот чёрт! «Это потому что Какаши-сенсей меня привлекает, – вдруг поняла Сакура с трепетом. – Отлично, Харуно. Ты встретила его после стольких лет, и теперь что? Влюбилась по уши? Ты же замужем!» Всё это было плохо. И высокий красивый мужчина, снующий по её кухне, как по своей собственной, всё только усугублял. Сакура подмечала и плавность его движений, и энергию его присутствия, и… Она снова заполыхала. Его штаны были отлично скроены. В её пьяную голову пришло новое подозрение. Цунаде. Что, если она уже добавила что-то в воду? Это определённо всё объясняло! Какаши, однако, как будто бы совсем не ощущал чужеродного влияния и не оказывал ей знаков внимания, которые можно было бы счесть неприличными. Возможно, потому что только Сакура пила некипячёную воду из-под крана? Или… С чего бы Какаши вообще оказывать ей внимание, удручённо мотнула головой Сакура. У него, поди, нет недостатка в женщинах, готовых ради него на всё. – Неплохо справляешься, – раздался голос у самого уха. Сакура чуть не вскрикнула от испуга. Какаши добавил, снова наполняя свою чашку: – Но пьёшь ты нестабильно. И сел, вытянув длинные ноги и положив подбородок на переплетённые пальцы, не сводя взгляда с кастрюль. Сакура с каждой секундой становилась всё голоднее. Ещё чуть-чуть – и польются слюни. Кухонный стол был маленький, но удобно примыкал к стене, оставляя достаточно места для движения по комнате. Сакура часто здесь завтракала. По утрам освещение было особенно приятным. По двум сторонам стола стояли два стула, а посередине табурет, на тот маловероятный случай, что в её миниатюрной кухоньке вдруг окажется два гостя. Из-за тесноты Какаши сидел очень близко, и всё, что Сакура могла, – это смотреть беспомощно на его профиль, полускрытый маской, размышляя, что нос Какаши – очень симпатичный нос, и что под тканью с этого угла даже угадывается контур губ. – Итак, – проговорил он, – в чём, ты думаешь, он заключается? – Что… заключается? – Сакура сглотнула, быстро моргая. – План Цунаде, – угрюмо подсказал Какаши, глядя на неё своими тёмными глазами. «Потомки, – подумала Сакура, – Цунаде нужны потомки, много-много детей Хатаке, маленькие джонины, такие же сильные, как ты». – Сакура? – спросил Какаши, чуть нахмурясь. – Д-да? – Поделись своими подозрениями. У меня достаточно своих, но я не уверен. – П… – начала было Сакура прежде, чем сумела остановить себя, но тут Какаши вскочил и бросился к плите, где зашипела, закипая, одна из кастрюль. Он быстро убавил жар и снова сосредоточил всё своё внимание на Сакуре. – Так что ты говорила? – Какаши сел обратно, а она продолжила пялиться, думая, что он совсем не изменился. Какой, интересно, у него режим питания и жизни? Сакура посмотрела на таблетки. – Приманка, – невпопад сказала она. Ей хотелось отвлечься от глупых мыслей, но ещё у неё появилась догадка, отчего таблеток так много. Сакура знала о существовании препаратов для улучшения физической формы солдат, пусть детали и были засекречены. А Какаши между тем был элитным ниндзя почти сорока лет без перспектив уйти на покой… – Таблетки? – удивился он, тоже переводя взгляд на контейнер. – Цунаде знает, что я смогу вас заставить их выпить, – соврала Сакура. – И это невероятно важно. – Ты так думаешь? – озадаченно проговорил Какаши. Он выглядел так мило с этими взъерошенными серебряными волосами, что Сакуре немедленно захотелось потрепать его по голове. Она шлёпнула себя по лбу ладонью, пытаясь вытряхнуть мозг из его текущего странного настроения. – Есть ещё какие-то идеи? – спросил Какаши и подался к ней в нетерпении. – Это таблетки для улучшения солдат, – проговорила Сакура, – я права? Не сказать, что она много о них знала, кроме самого факта их существования. Какаши посмотрел на таблетки. – Хм-м, – задумчиво протянул он, – возможно… Да, они могли бы ими быть. – Вы знаете, что долго принимать такие лекарства опасно? – резко спросила Сакура, хватаясь за вдруг всколыхнувшийся гнев. Гнев поможет ей удержать мысли, не дать им уйти туда, где им не следует быть. – Эти лекарства выматывают до предела, а то и могут убить, если не повезёт. – Значит, я везунчик, раз до сих пор жив, – ответил Какаши с улыбкой. – Но ты права. Я должен выпить их. «Нет, не надо!» – Сакуре вдруг захотелось остановить его, но нет, так не пойдёт. Эти лекарства ему наверняка необходимы. Какаши поднялся, взял с полки стакан и наполнил его водой до краёв. «Что за метания?» – подумала Сакура. Она продолжала смотреть на него – беспомощно, ощущая себя загнанной в ловушку, обманутой, а потом закрыла глаза от внезапного приступа головокружения. – Вот, – сказал Какаши. Перед Сакурой появилась глубокая тарелка, полная исходящего паром супа, от которого одуряюще вкусно пахло, – ешь. И прекрати пить саке, иначе завтра тебе будет плохо. Рядом с тарелкой лежали палочки для еды, ложка и бумажные салфетки – всё это он отыскал у неё на кухне, пока Сакура, совершенно бесполезная, сидела и напивалась. – А вы будете есть? – спросила она. – После, – Какаши кивнул на контейнер с таблетками, – может быть. Его голос звучал нейтрально, но Сакура ясно видела, что её сенсей хочет вернуться в свою скорлупу – скорлупу, которая всегда была с ним и очень эффективно скрывала его настоящего. Было время, когда Сакура думала, что было бы здорово пробить эти стены и увидеть, что прячется внутри. Но она повзрослела и пришла к выводу, что люди имеют право на одиночество, и это не её дело, если у них есть потребность в затворничестве. Можно ли гордиться тем, что Какаши временно вышел из своей скорлупы и вытащил Сакуру – из её? Или стоило бояться?.. Бояться, что отныне печальное утешение её укрытия станет бесполезно, ведь теперь она знала, как одинока была, и что снаружи есть счастье, которого ей никогда не достичь. Мгновение счастья может изменить всё, даже если оно уже в прошлом и, возможно, уже никогда не повторится.***
Восемь таблеток. Все – маленькие, ровного коричневатого цвета, но с небольшими отличиями в оттенке: две чуть отливали металлом в тёплом искусственном свете гостиной Сакуры. Какаши не помнил, почему пил эти лекарства, и не мог поручиться, что вообще знал. Как шиноби Конохи, он не мог ослушаться приказа хокаге выпить их. Он не должен ставить под сомнение причины поступков вышестоящих. И всё же Какаши сидел и уже долгое время, не отрываясь, смотрел на таблетки, будто это могло помочь ему решить, что делать дальше. Возможно, Сакура права, и не было никакого глобального плана. Возможно, Цунаде попросила Сакуру о помощи, потому что рассчитывала, что та сумеет убедить его сделать то, чего ему не захочется делать. Восемь таблеток. Как и число триста шестьдесят один – общее количество точек давления человеческого тела, для Какаши восемь также имела глубокий смысл. Возможности джонина определялись его способностью контролировать, копить и концентрировать чакру. Кто-то имел больше чакры, кто-то – меньше, кто-то был более талантлив, кто-то – менее, тренировались все тоже с разной интенсивностью. Однако был предел количеству чакры, которую человек мог высвободить. В Системе Пути Чакры имелось восемь тенкецу, особых узлов, которые делали тело слабее, чем оно могло бы быть; это был защитный механизм, гарантирующий, что тело не истощится слишком быстро. Открытие Восьми Врат требовало мастерства, на которое были способны очень немногие за всю историю мира шиноби. Если техника срабатывала, то выполнивший её на краткое время становился самым могущественным созданием во всей вселенной. Обычно это заканчивалось смертью. Какаши открыл контейнер. Единственный путь узнать, что это за таблетки, – просто проглотить их. Он помедлил ещё секунду и, вздохнув, закрыл крышку. Если его подозрения верны, и таблетки и в самом деле как-то повлияют на Врата, ему не стоило пить их, сидя в гостиной Сакуры. А потому сначала нужно было убедиться, что с ней всё в порядке. Какаши неслышно поднялся и вернулся на кухню. Сакура лежала головой на столе, её руки безвольно висели. Запах саке смешивался с запахом остывшего супа. Какаши стало совестно. Зря он позволил ей пить столько алкоголя. С другой стороны, Сакура уже взрослая женщина, способная нести ответственность за свои поступки. Какаши заметил, что она съела его стряпню до последней капли, и это неожиданно заставило его улыбнуться. За всю свою жизнь он мало для кого готовил, и то, что Сакура оценила его умения, очень его порадовало. – Сакура, – мягко позвал Какаши, стараясь не напугать её. Никаких признаков пробуждения. – Сакура, – уже громче сказал он. Она что, отключилась? Какаши проверил бутылку. Похоже, он угадал, и Сакура и впрямь была мертвецки пьяна – бутылка оказалась пуста. Который час? Около одиннадцати? Какаши долго сидел в гостиной, глядя на лекарства, а Сакура не выходила к нему, возможно, из соображений деликатности, – и пила, пока не опустошила всю бутылку до дна. Ну что за глупая женщина. – Я говорил, что тебе потом будет плохо, – проговорил Какаши. Однако, разве Сакура не была очень умелым ниндзя-медиком? Скорее всего, она умеет вылечивать головную боль, даже не задумываясь об этом. Он оглядел неподвижную фигуру за столом. Разбудить её или оставить так? Поза Сакуры не выглядела удобной, если не сказать хуже – её щека лежала на ложке. Розовые волосы скрывали лицо почти полностью. Когда Какаши стал её учителем, волосы Сакуры были длинными – слишком длинными для шиноби, но он решил, что сказать ей об этом – не его обязанность. Сакура должна была понять всё сама. И она действительно поняла и обрезала волосы во время экзамена на чунина, оставив в прошлом куда более робкую Сакуру и не возвращаясь к ней больше никогда. Сейчас волосы прикрывали уши – практичная длина, подходившая человеку её профессии. На месте протектора красовалась красная лента. Вряд ли Сакура могла хорошо выспаться, так примостившись на столе. Нужно было её перенести. Но сначала Какаши помыл посуду, навёл порядок на кухне и убрал недоеденный суп в холодильник. Хотелось есть, но сейчас было неподходящее для этого время. Он не старался быть тихим, надеясь, что Сакура всё же проснётся и сама уйдёт к себе в спальню. Но она не проснулась. И некоторое время спустя Какаши снова обнаружил, что стоит, глядя на неё. От дыхания волосы Сакуры чуть сдвинулись, открывая Печать Силы Сотни на лбу. Её умение контролировать чакру всегда было невероятно, и всё равно она превзошла все его ожидания. Какаши знал только двоих, справившихся с этой техникой, – Цунаде и Сакуру. Как долго она создавала эту печать? Печать Силы Сотни формировалась огромным количеством чакры, сконцентрированным в определённой точке тела, и позволяла выполнять сложные техники, не расходуя энергию. – Я собираюсь поднять тебя, – проговорил Какаши, надеясь, что не нарвётся на защитную реакцию. Он осторожно приподнял Сакуру за плечи. Её голова тут же безвольно запрокинулась, и Какаши едва успел поймать розовый затылок правой рукой. Сакура что-то неразборчиво пробормотала, но не проснулась. Пригнувшись, Какаши подхватил её под колени, без усилий поднял, перехватив так, чтобы Сакуре было удобно, и выпрямился. Та снова что-то пробубнила и уткнулась ему в грудь, отворачиваясь от света. Щёлкнув локтем по выключателю, Какаши пошагал туда, где по его расчётам должна была находиться спальня. Внутри было совершенно темно, шторы опущены, но ему и не нужен был свет. Кроме большого гардероба и зеркала, в комнате была только широкая кровать – и ещё запах Сакуры. Всё вокруг так сильно пахло ей, что на мгновение Какаши ошеломлённо замер. Однако, что тут было удивительного? В конце концов, именно здесь Сакура жила и проводила ночи, ну конечно тут будет пахнуть ей. Только одна половина кровати выглядела так, будто на ней спали. Туда Какаши и положил Сакуру, уютно устроив её голову на подушке. В Конохе ещё было прохладно, и какое-то время он искал плед – укрыть её, чтобы она не проснулась позже от холода; между делом снял розовые тапочки-зайчики с её ног. Какаши их заметил, когда они только пришли в квартиру, и тайком улыбнулся. Тапочки были такими же очаровательными, как их хозяйка. Убедившись, что Сакуре удобно, он тихо вышел и притворил дверь. Сидя на диване, Какаши без дальнейших размышлений открыл контейнер и положил первую таблетку в рот. Отвратительно. Он быстро запил её несколькими большими глотками воды.