Потерянный на дорогах жизни

– Какаши, – медленно проговорил Саске. Его глаза превратились в узкие щёлочки. – А ты что здесь делаешь? – Похоже, ты ещё не был у хокаге, – спокойно ответил Какаши. – Ничего страшного. Подожди здесь. За тобой пришлют кого-нибудь. И не распаковывай вещи. Какаши говорил беспечным тоном, но Сакуру словно бы обдало ледяным ветром, выстудившим всю комнату. Даже два тигра, обнажившие клыки и кружащие вокруг друг друга, меньше нервировали бы её. Саске ещё угрюмее нахмурился и посмотрел на жену. Ну, конечно, Сакура тут же покраснела. Они с Какаши не сделали ничего дурного, просто по-дружески обнялись, но Сакуре сразу стало ясно: Саске интуитивно понял, что дурёха вроде неё не сможет держать руки при себе, когда дело касается прославленного Копирующего Ниндзя Конохи. Она украдкой бросила взгляд на спину Какаши, облачённую в чёрное, на его серебряные волосы. Ей захотелось найти какую-нибудь нору и спрятаться в ней. «Мне жаль, Сакура», – сказал Какаши. Жаль, но чего именно? Что он отверг её? Что оттолкнул? Что всё его обучение пропало даром? Да, Сакуре тоже было жаль. Жаль, что она вела себя глупо, что не услышала, не захотела услышать шаги на лестнице, что на мгновение подумала: она имеет право обнять Хатаке Какаши. – Привет, Сакура, – произнёс Саске, мотнул головой, чтобы смахнуть чёлку, и посмотрел на неё обоими глазами. – Я вернулся. И правда, вернулся. Вот так внезапно, из ниоткуда. После девяти месяцев, нескольких недель и скольких-то дней – Сакура перестала считать. Она так долго воображала их воссоединение, а теперь, когда Саске всё-таки явился… всё вдруг стало совсем по-другому. – Привет, Саске, – ответила Сакура. Во рту пересохло. Он был в чёрном дорожном плаще с фиолетовой подкладкой и сером лонгсливе с высоким горлом; Сакуру словно бы встряхнуло электричеством – на бедре Саске висел протектор со знаком Конохи. Когда он успел его вернуть? То, что Саске мог показать свою принадлежность, было хорошо. Очень хорошо. Возможно, на этот раз он останется. Саске был бледнее, чем помнилось Сакуре, он похудел… и стал выглядеть старше. И речь тут шла не о девяти месяцах – он казался старше своего возраста как минимум на четыре года. Всё ещё хмурясь, Саске зубами стащил перчатку со своей единственной – правой – руки и стряхнул с плеч плащ. – Что тут произошло? – спросил он Какаши, поворачиваясь в сторону спальни. Острые чувства урождённого Учихи не подвели – именно оттуда несло кровью. – Прошлой ночью Коноху атаковали, – ответил тот. – Двое пришли сюда за тобой. – Что? Саске уже открывал дверь. Сакура подобралась. Ей удалось не удариться в панику; она даже нашла в себе смелость подойти и заглянуть внутрь комнаты через плечо мужа. Первое, что Сакуре бросилось в глаза, – её розовые тапочки-зайчики, теперь окрашенные в ржавый цвет крови. Наверное, она ещё не была готова. Сакура торопливо зажмурилась. – Ты использовал Сидэн в моей квартире? – возмутился Саске, оглядывая спальню, в том числе и треснувшую стену. – Ты в своём уме? Сакура знала: Саске никого не уважал и никому не оказывал знаков уважения. И ещё помнила, что Какаши это ничуть не волновало, даже когда он был их учителем. И всё же эти грубые слова всколыхнули в ней злость. – У него не было времени на более деликатные методы, – резко бросила она. Сидэн – вот, оказывается, как называлась та фиолетовая молния. Это было нечто новое. До того злосчастного дня Сакура не видела её. Что ж, ещё одна техника молнии, похожая на Чидори, но ещё более смертоносная и точная. Ей вспомнилось, как однажды Саске сказал ей, что Какаши – самый искусный убийца Конохи. В результате разговор превратился в ожесточённый спор: Сакура настаивала, что такого справедливого, славного человека, как их сенсей, просто нельзя называть убийцей; а Саске обозвал её глупой коровой, мол, тот, кто убивает, не дрогнув, убийца и есть – не лучше, не хуже. Какаши неторопливо зашёл Сакуре за спину и прокашлялся. – М-м-м, да, так и есть. Сакура всё тебе объяснит. Но моя резкая реакция имела и кое-какие положительные последствия: нам удалось получить целые тела. Их забрали в… «Плоп-плоп-плоп-плоп», – застучало по крыше. Саске поднял голову с самым сумрачным видом. – Позвольте поговорить с ними, – чуть слышно вздохнув, сказал Какаши и повернулся к окну. И снова группа Анбу. Сакура насчитала десять человек, среди них, похоже, одна женщина. Зловещие фарфоровые маски глянули на неё через стекло. Сакура вдруг почувствовала себя ужасно усталой. – Могу я… – снова заговорил Какаши. – Просто заканчивайте уже со всем этим, – резко бросила Сакура, тут же пожалев о своём раздражённом тоне. Но она уже попросту обессилела: ей хотелось вернуться к обыденности, к двадцатичасовым сменам в больнице, к изматывающей, но предсказуемой жизни. Какаши открыл окно, и внутрь прыгнул Анбу в маске лягушки. Ну конечно, прийти понадобилось именно ему. Сакура недовольно посмотрела на Лягушку, тот в свою очередь бросил на неё надменный взгляд и ещё более пренебрежительный – на Саске. – Мы немедленно забираем Учиху на допрос. Ему присуждён высокий риск побега и… – Серьёзно? – улыбнулся Какаши. – Он только что вернулся с продолжительной миссии и не видел свою жену целую вечность. Я бы назвал это крайне низким риском побега. Анбу хотел было что-то возразить, но Какаши властно поднял руку. – Дайте ему время. Он придёт сам, когда будет готов. Так, Саске? – Да, – процедил Саске сквозь стиснутые зубы. – Сенсей, – сказал Лягушка, – при всём моём уважении, мои приказы… – Я полностью беру ответственность на себя, – сурово отрезал Какаши. – Кроме того, разве ты не пришёл и за мной тоже? Ну, так вот тебе секрет: из нас двоих у меня риск побега куда выше. – Д-да, сенсей, – заикаясь, ответил Анбу. – Госпожа Цунаде сказала следующее, позвольте мне привести её слова в точности: «Приволоки его сюда за задницу НЕМЕДЛЕННО, или я ему голову оторву – и тебе тоже, если провалишь задание». Какаши кивнул. – Видишь? Вот как мы поступим: я не буду сопротивляться и последую за тобой без промедлений, а ты позволишь Саске выдохнуть. По рукам? Мгновение Лягушка так и эдак прикидывал возможности и, наконец, кивнул. – Я оставлю здесь четверых… – Дай им побыть наедине, – заговорщицки прошептал Какаши, чуть наклоняясь к его уху. – Иначе я, пожалуй, отправлюсь позавтракать. Чем-нибудь очень долго готовящимся. Я как раз знаю одно местечко… Это заставило Анбу согласиться на сделку – или, скорее, на это ловкое выкручивание рук. Сакура спрятала улыбку. Прежде, чем она успела придумать, что сказать Какаши (спасибо за всё? Прости, что обняла? Увидимся?), он уже надел обувь, подхватил рюкзак и жилет и исчез в облаке дыма. Анбу тоже поторопились уйти восвояси. – Хатаке Какаши, – задумчиво проговорил Саске, глядя на то место, где только что стоял джонин. – Как давно вы двое воссоединились? – Два дня назад, – ответила Сакура. Слова прозвучали резче, чем ей хотелось. – По приказу хокаге. Всего два дня. Так мало. Сакура мимолётно задумалась, нужно ли ей сегодня принимать смену, раз уж Цунаде вызвала к себе её особого пациента. В больнице всегда не хватало рук. – Правда? – нахмурился Саске. – Теряюсь в догадках, с чем это было связано. Но теперь вернулся я. Серьёзно? Никаких «как дела», «скучала по мне»? И не «ого, ты выглядишь замечательно»? Но чего ещё она ожидала! Эти Учиха. Глубоко преданные тем, кого любили, – когда, ведомые ненавистью, не отправлялись в очередной крестовый поход. Неспособные выразить привязанность. Даже зная об этом, Сакура не переставала жаждать хотя бы крох тепла. Однажды, напившись вдрызг и рыдая от одиночества и грусти, она сказала Ино, что, должно быть, единственная причина, почему она до сих пор с Саске, – это её неумирающая надежда. Надежда, что, стоит только подождать подольше, и в конце концов он превратится в любящего человека. Ино, как могла, старалась утешить подругу, мол, все мы разные, и в каждом браке есть положительные и отрицательные стороны. Положительная сторона: Саске. Отрицательная сторона: редкие тычки в лоб в качестве единственного способа выразить человеческую привязанность. – Как ты? – попыталась завязать разговор Сакура. Саске выглядел очень усталым. Расскажет ли он когда-нибудь, где побывал и что с ним произошло? Саске пожал плечами. – Я в порядке. Неужели он и правда решил не спрашивать о том, что случилось? Саске лишь внимательно приглядывался к следам дзюцу Какаши. Должно быть, сравнивал. Так было столько, сколько Сакура помнила: Саске был амбициозен до крайности, даже когда в этом не было никакого смысла, и стремился превзойти всех вокруг. – Он сказал, что нам придётся переехать, – проговорила Сакура. – Наверное, нужно собираться. – Что? – Саске недовольно глянул на неё. – Ты серьёзно? Он говорил, что пришлёт уборщиков? – Да. Говорил. – Они могут всё исправить за день, – угрюмо проворчал он. – Но, видимо, удобнее нас куда-то переселить; туда, где проще за мной следить. Ну, так что случилось? – Прорыв барьера. Отчего Саске думал, что за ним хотят следить? Сакура верила, что десяти лет, прошедших после войны, и бессчётных секретных миссий будет достаточно, чтобы очистить его имя. – Почему эти люди преследуют тебя? – спросила она. – Им нужен Мангекьё Шаринган? Риннеган? Закончится это когда-нибудь? Саске замер. – Хатаке что-то выболтал тебе? – Что, если так? – ответила Сакура. Какаши и правда кое-что рассказал… но не прозвучало ничего такого, о чём она и сама не смогла бы догадаться. – Он не настолько глуп, – пробормотал Саске как будто самому себе. Он казался обеспокоенным – насколько вообще обеспокоенным может быть Учиха. О, замечательно! Похоже, у её мужа и бывшего сенсея завелась какая-то общая тайна. – Это как-то связано с Шаринганом? – продолжала допытываться Сакура. Ей вспомнилось, как прошлой ночью ей показалось, что глаза Какаши красные, хотя этого никак не могло быть. Сумасшедшая идея, но и мир вокруг неё словно бы сошёл с ума. Саске фыркнул. – Ещё бы. Какаши потерял его, как ты и сама прекрасно знаешь. Думаю, он доказал, что полезен и без Шарингана, но всё равно без глаза он лишь наполовину шино… – Да как ты смеешь, – зло перебила его Сакура. Саске резко смолк и сжал рот. – Если бы не Какаши, я… На сей раз губы стиснула Сакура. Голос дрожал, подступали слёзы. Ей не хотелось выглядеть нытиком, незрелой девчонкой, которая не способна о себе позаботиться, – ей хотелось быть достойной похвалы Какаши. Но что Сакура могла поделать? Перед Саске она всегда была ужасно уязвимой. Всегда жаждала того, что он не был способен дать. Всегда хотела большего, когда он вдруг проявлял щедрость. Саске как будто бы догадался, что его маленькая вспышка ревности оказалась очень не ко времени. Он уставился себе под ноги. – Он… сделал это для твоей защиты? – с усилием спросил Саске. – Да, Саске, – ответила Сакура. – Меня почти изнасиловали двое незнакомцев в масках. Они пришли проверить, не беременна ли я, чтобы вырвать из меня ребёнка ради крови Учиха. После изнасилования они, скорее всего, убили бы меня. На красивом лице Саске появилось выражение смятения – ему была неприятна правда в таком откровенном виде. – Ты… – он, беспомощно махнув рукой, показал на Сакуру. – Со мной всё замечательно, – ответила она, коротко, горько рассмеявшись. – Не волнуйся, они не получили того, за чем пришли. – Я… – Саске подошёл на шаг ближе. – Всё в порядке, – Сакура вздохнула, вдруг почувствовав себя слишком измотанной для злости или боли. – Я рада, что ты вернулся. Мне было… очень одиноко без тебя. – Мне жаль. Мне очень, очень жаль. Саске сделал несколько быстрых шагов и обнял её, крепко обхватив уцелевшей рукой. Вот таким был их брак, и Сакура научилась с этим жить, пусть ей и трудно было принять некоторые вещи. Ей хотелось плакать в такие моменты, как сейчас: когда Саске был рядом, обнимал её неуклюже и напряжённо, будто задеревенев, и казалось, что объятия плохо получаются у него просто из-за того, что он мало обнимался. – Всё в порядке, – снова вздохнула Сакура, проглотив слёзы, обняла в ответ и принялась гладить жёсткую спину мужа. – Правда. Не беспокойся. Ты вернулся. Теперь всё будет хорошо. Он не ответил – лишь зарылся лицом в её волосы и глубоко вздохнул. Что бы это ни значило. Глупые мужчины с их глупыми секретами. Один хуже другого. – Мне это не нравится, – пробормотал Саске. – Что? – спросила Сакура, уткнувшись ему в грудь. – Хатаке Какаши рядом с тобой. Она подняла голову. – Тебе правда не нужно… – Держись от него подальше, – с горячностью произнёс Саске и рукой снова вжал её голову в свою грудь. – Ладно, – растерянно сказала Сакура. – Хорошо… если получится. Она лгала и не испытывала по этому поводу ни малейших угрызений совести. Нет, она не будет держаться подальше от Какаши. Сакура дала слово помочь – и она поможет, даже если для этого ей придётся подвергнуть себя опасности. Разве не то же самое для неё делал Какаши – снова и снова? – Сакура… – снова заговорил Саске. – Да? – Давай заведём ребёнка. Эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Сакура толкнулась, высвобождаясь из его рук, и в замешательстве посмотрела в серьёзное лицо Саске. – Нет! – воскликнула она. – Я пока не хочу. Я слишком занята в больнице, и мы с Ино… – Забудь про эти глупости, – зло оборвал её Саске. – Вот увидишь, ребёнок сделает тебя очень счастливой. И мы женаты уже четыре года. Люди начинают интересоваться. – Ты не можешь говорить это всерьёз! Все в Конохе знают, что тебя всё время нет рядом. Никто ничем не интересуется. – Теперь я планирую чаще бывать дома, – упрямо возразил Саске. Ребёнок? Сакура попыталась представить себя матерью и потерпела полное поражение: даже воображаемое материнство не укладывалось у неё в голове. Однажды, наверное, ей захочется, но… Сакура посмотрела на Саске и сглотнула. Даже когда Шаринган не был активирован, было в его взгляде что-то настолько завораживающее, что ей было попросту не отвести глаз. И сейчас она увидела в нём нечто такое, что и напугало её, и заставило сердце торопливо биться – блеск вожделения. Тело отреагировало незамедлительно: между ног стало влажно, а дыхание ускорилось. В конце концов, Сакура всегда была беспомощна перед этим особым взглядом Саске и возможностью заполучить самое желанное – подтверждение его влечения и чувств к ней. Почувствовать его прикосновения. Сакура так долго хотела этого, что, когда они всё-таки провели вместе ночь… Всё получилось ровно так, как писали в книгах: быстро и болезненно. Но Саске казался довольным, и это всё, что имело для неё значение. – Мы можем… – тихо произнёс Саске. – Прямо… здесь? Голос Сакуры выдавал её тревожность. Может быть, если она крепко-крепко зажмурится и представит, что… она где-нибудь в другом месте?.. Но этот запах… Нет… Её опять затошнило. – На диване. – Но Анбу… – Есть шторы, – уже более нетерпеливо сказал Саске. – И Какаши приказал им уйти. Поверь мне, они исполняют его приказы. – Х-хорошо, – ответила Сакура и на подгибающихся ногах пошла в гостиную. Шторы, которыми совершенно не пользовались, страшно скрипели по карнизу. Она содрогнулась от звука. Саске стоял прямо за её спиной и, как только окно было занавешено, тут же схватил Сакуру за руку и потянул к дивану. – Помоги мне, – попросил он, неловко пытаясь раздеть её. Жалел ли Саске в такие моменты, что отказался от искусственной руки? Он отошёл назад, разглядывая Сакуру. На ней были только халат, пижама и бельё. Очень скоро вся одежда оказалась на полу. Сакура стояла совершенно обнажённая, вздрагивая, хотя в гостиной было тепло, и размышляла, готова ли она ко всему этому после прошедшей ночи. Но… она ведь должна хотеть, да? Ведь её муж вернулся. Глаза Саске потемнели до черноты. Его взгляд остановился на её животе. Сакура посмотрела вниз и заметила синяк. – Он не болит, – быстро проговорила она, хотя это была не совсем правда. Этим утром всё её тело казалось воспалённым. Вероятно, причиной было то дзюцу, которое лишало возможности двигаться. Саске принялся возиться с поясом своих штанов, и Сакура торопливо помогла ему их приспустить. Может быть, нужно… потрогать? Когда-то Саске это нравилось – или так ей казалось. Она закрыла глаза и через ткань белья отважно обхватила ладонью растущую выпуклость. Саске замер. Сакура почти отпустила его, когда почувствовала, что выпуклость дрогнула и стала ещё твёрже. Она медленно сжала кулак и двинула им вверх-вниз. Сакуре всегда было интересно, хотелось ли Саске, чтобы она взяла в рот и отсосала, но не осмеливалась спросить. Она много читала об этом и знала, что обычно мужчинам такое нравилось. Вот только был ли Саске похож на других мужчин? – Не делай так или всё закончится, не начавшись, – выдавил Саске. – П-прости. Сакура отступила на шаг. – Повернись, – сказал он. – Встань коленями на диван. Она подчинилась, обрадовавшись, что Саске знает, чего именно хочет. Выбранная поза говорила о том, что он либо боится причинить ей боль, либо пытается убрать с глаз долой тот синяк. Саске встал прямо за ней. Сакура собралась с силами и постаралась расслабиться – лишнее напряжение только причинит больше боли. Между ног прикоснулась рука, проверяя, затем быстро исчезла. «Надеюсь, ему будет приятно», – подумала Сакура, ощущая, как в неё утыкается головка члена. Со стоном Саске толкнулся внутрь. Сакура думала, что готова, но внезапное вторжение обожгло болью. Она вся закостенела, и от этого стало только хуже. Рука Саске ласкала её грудь, толчки стали глубже. Ритмичные стоны должны были возбудить её, но этого не произошло. Было больно, с каждым движением боль лишь усиливалась, и Сакура заставила себя думать о чём-то совершенно отвлечённом. Из всех возможных вещей в этом мире она подумала о нём. Какаши сейчас отчитывается Цунаде? Сильно ли она кричит? Наверное, он скучающе глядит на хокаге, убрав руки в карманы, ожидая, когда той надоест метать громы и молнии. Вспоминает ли он о ней хотя бы мимолётно? Сакура как будто услышала его слова: «Ты – одна из самых смелых, умных и одарённых женщин, которых я знаю. Не сомневайся в себе. И всегда гордись тем, кто ты есть. Хорошо?». Какаши всегда заставлял её чувствовать себя… особенной. Всегда вселял смелость, когда она теряла надежду. К облегчению Сакуры Саске скоро кончил с приглушённым стоном. Она ощутила, как он подрагивает внутри неё, и скоро по бедру потекла тёплая струйка. – Прости, не мог продержаться дольше, – хрипло проговорил Саске, расслабленно опускаясь на диван рядом с ней. – Дай мне немного времени. Мы повторим, и на этот раз я о тебе позабочусь. – Всё в порядке, – соврала Сакура, надеясь, что повтор случится нескоро. – Тебе ведь нужно к Цунаде. – Да, – угрюмо согласился Саске, – но ещё какое-то время она будет слишком занята, задавая трёпку Какаши. Сейчас она и не вспомнит обо мне. Сакура надеялась, что всё окажется не настолько скверно. Их хокаге бывала невероятно раздражительной и жёсткой, однако то, что ночью Какаши остался с Сакурой вместо положенного немедленного доклада, не заслуживало ругани. Может, ей стоит пойти и самой всё объяснить? Она решила, что определённо да. – Я пойду с тобой, – сказала Сакура. – Дай мне только сходить в душ. И только когда горячая вода, расслабляя, заструилась по её телу, Сакуре на ум вдруг пришёл странный вопрос: отчего сердце Какаши забилось чаще, когда она обняла его? Как будто бы он… но нет. Что за глупости лезут ей в голову?

***

– Да как ты смеешь злиться? Это я злюсь! Я сейчас тебя разнесу к чёртовой матери! ЧТО ЗА ХРЕНЬ СЛУЧИЛАСЬ ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ?! Гнев Цунаде был даже хуже, чем физическая атака. Чтобы выстоять, не дрогнув, требовалось огромное волевое усилие. Но Какаши уже случалось сталкиваться с хокаге в приступе ярости, и, как любой умудрённый жизнью генерал, он умел невозмутимо пережидать бурю, заглядывая в самое её хаотичное нутро. И всегда был настороже на случай, если вдруг в него швырнут чем-нибудь. Вот только… Какаши не был привычно невозмутим. Он злился и никак не мог решить, что с этим делать. Завопить в ответ? Цунаде вполне могла запереть его в тюрьме или сотворить ещё чего похуже. И если уж начистоту, то Какаши был не столько зол на неё, сколько на себя. – Это вы мне задолжали ответы, – холодно проговорил он. – Это оскорбительно – то, что вы считаете меня такой лёгкой мишенью для манипуляции. – Не смей со мной говорить таким тоном! – раскрасневшись, бушевала Цунаде. – Я – хокаге! Сам стань хокаге, если думаешь, что сможешь справиться лучше меня! – Нет, спасибо! – содрогнулся Какаши. – Оставьте эту работу себе. Но сегодня я не отступлю. Почему вы позвали именно Сакуру «заботиться» обо мне? Почему позволили привести меня к ней домой? В его голове неотступно крутилось одно слово: приманка, приманка, приманка... Он – с ней рядом в тот самый день. Он – со всех ног бегущий обратно в квартиру, будто предчувствуя дурное. Всё это казалось слишком большим совпадением, словно кто-то и впрямь использовал его как приманку. Вот только какую именно? И на какую дичь? Фрагменты мозаики не складывались, как бы Какаши ни бился. – Почему? – тяжело дыша, Цунаде налила себе саке и немедля опрокинула чашечку. – Да потому что эта женщина – единственная, кто способен держать тебя в узде. – Что? – изумлённо переспросил Какаши, уверенный, что ослышался. Держать его в узде? – Сакура – единственный человек, о котором ты говоришь с глубоким уважением. Или зови это восхищением, мне плевать. Ты совершенно вышел из-под контроля, а она – мой последний козырь, вот и всё. Всё это не имело никакого смысла. И Цунаде не ответила на вопросы, не так ли? – Не смотри на меня так невинно и наивно, – угрюмо проговорила хокаге. – Кто-то выманил тех ублюдков, и я побьюсь об заклад, что это был ты. Не было среди них никакого информатора. Или, скорее, ты сам – тот самый информатор. И да, я поменяла коды доступа, и тебе никто и обрывка информации не доверит! Какаши решил, что мудрее всего – промолчать, и оказался прав: Цунаде продолжила говорить, не желая даже слушать его объяснения. – Ты настолько безрассудный и высокомерный, что решил, будто сможешь положить целую армию и уйти без единой царапины? – Ну, я и правда отбил атаку и почти не был ранен, – пожал плечами Какаши. – Это не высокомерие, если это правда. Сбежать смогли только десять человек, остальные – мертвы. Я бы назвал это удачей. – Ты действовал за моей спиной! – снова завелась Цунаде. – Ты ни словом ни обмолвился, просто позволил себя поймать! Что, если бы мы не успели тебя найти? Что, если бы… если бы прошлой ночью ты не был удачлив? Что случилось бы с Конохой? Какаши поморщился. – Нет никакой необходимости говорить о «что, если бы». Но втайне он был вынужден согласиться: вся эта эскапада было весьма рискованной. А то, что едва не произошло с Сакурой… Если это он, Какаши, виноват в случившемся, то он никогда не сможет простить себя. – Что ж, тогда давай обсудим совпадения! Разве это не странно, что Учиха вернулся именно сегодня? И впрямь, очень странно. Но будь он проклят, если признает это – даже под пытками. Пять дней назад Какаши отправил Паккуна на поиски Саске и до сих пор понятия не имел, почему. Но самое худшее… По какой причине он провернул всё это и ни слова не сказал Цунаде? Хокаге была верховным главнокомандующим, ответственной за всё, происходящее с военным составом деревни. Действовать за её спиной – уже нехорошо. И чертовски подозрительно. Это напомнило Какаши… Он подавил дрожь. Лучше забыть о той организации. Данзо Симура был мёртв и с ним канули в небытие «Корни, растущие во тьме». – Саске должен был вернуться на некоторое время, – невозмутимо пожал плечами Какаши, отбрасывая тревожащие мысли о том, как в юности он прошёл по лезвию и едва спасся. – Я наверняка знаю, что ты был не в курсе, где Учиха, – резко ответила Цунаде, – и ты беспокоился об этом. Тебе не обдурить меня своими повадками доброго сенсея, Какаши. Ты лучше всех знаешь, что этот ребёнок – ходячая проблема. И я не понимаю, отчего ты продолжаешь выгораживать его, рискуя своим добрым именем, и откуда в тебе вера, что он может… и хочет снова быть нормальным гражданином Конохи. – Потому что я знаю его. И всё, что он сделал для Конохи после своих ошибок… – Я думала, ты не помнишь, – рука Цунаде с зажатой в ней чашечкой замерла в воздухе. – Я помню почти всё, – соврал Какаши. – Тебе стоит стараться лучше, если хочешь обмануть меня, – проворчала хокаге. – Ты – бездарный лжец. – Хорошо, я по-прежнему не помню многое, – вздохнул Какаши. – Но я пришёл к мысли, что всё это как-то связано с потерей Шарингана. Мои воспоминания спутываются и исчезают до того, как я потерял его… или сразу после. – О, ты так думаешь? – усмехнулась Цунаде. – Ну, конечно, всё связано с этим грёбаным Шаринганом, всё, что имеет к тебе отношение, – всегда связано с Шаринганом. Какаши уставился на неё. – Ты выглядишь удивлённым, – заметила та. – Не помнишь? Хорошо, позволь рассказать тебе. Лишившись глаза, ты совершенно изменился. Сперва ты оплакивал потерю целый год, а потом начал тренироваться, как безумный, практически переселившись на тренировочную площадку. Как только ты развил новые техники, для которых не нужен Шаринган, ты стал вызываться добровольцем на самые опасные миссии S-ранга, видимо, для того, чтобы доказать самому себе, что ещё чего-то стоишь. На тот момент ты превзошёл всех активных шиноби и в ранге, и в умениях, но продолжил участвовать в заданиях, тренироваться и… быть одержимым. Очень полезным для меня, но несколько сумасшедшим. Сказанное подтверждало слова Паккуна. И всё же это было совсем на него не похоже – фанатично тренироваться. Какаши никогда это не было нужно. Ну… Он вздохнул. Раньше у него был Шаринган. Возможно, в этом всё дело. – А что… насчёт таблеток? – спросил Какаши, решив отбросить ненужные размышления. – Это вы их изготовили? Они оказывают влияние на Восемь Врат, не так ли? Прошлой ночью они сработали весьма показательно. Теперь Цунаде во все глаза уставилась на него. – Только не говори мне, что проглотил таблетки, не зная, для чего они! В твою голову не приходило, насколько это опасно?! Проклятье, Какаши! Возьми уже себя в руки! Она плеснула себе ещё саке. Может, стоило сказать ей, что выпивка с утра пораньше – верный признак алкоголизма, и разъяснить, насколько это скверный расклад, когда хокаге Конохи – алкоголичка? Цунаде считала его, Какаши, опасным для деревни, но по зрелому размышлению она была куда большей опасностью. Алкоголичка с кошмарными перепадами настроения и темпераментом взрывным, как готовая сдетонировать бомба. – Их делает Кабуто, – проговорила она. – Он больше не работает в приюте. Кабуто присоединился к команде медиков и занимается здоровьем наших шиноби. Эти таблетки – часть нашей программы улучшения физической формы солдат. Но ты их больше не получишь. Ты слишком нестабилен. – Прошу прощения? Вы сказали Кабуто? Хорошо, подумал Какаши, может, он, и правда, в худшей форме, чем он думал, раз у него уже проблемы со слухом. – Какаши, – вздохнула Цунаде, – ты у меня уже в печёнках сидишь. Да, Кабуто. В чём дело? Ты готов поверить Саске, несмотря на все беды, которые он наворотил. Тогда почему ты так удивляешься, что Кабуто тоже получил второй шанс? Потому что… услышав это имя, Какаши всеми своими потрохами ощутил мгновенное, острое неприятие. А он из собственного опыта знал, что потрохам стоит доверять. – Кабуто был крайне полезен и помог выжать максимум из тех немногих шиноби, что у нас остались, – хмуро объяснила Цунаде. – Некоторое время ты весьма тесно работал с ним. – Вы уверены? – спросил Какаши, пытаясь справиться с изумлением. – Только не говорите, что вы и Орочимару тоже выпустили. – Да твою мать! – взорвалась Цунаде, и он снова испытал потрясение, поняв, что Орочимару, и правда, больше не томится в своей охраняемой от всего на свете камере. – Я тебя полностью освобождаю от обязанностей, ты понял меня? До моего прямого приказа. Ты и носа не высунешь за пределы Конохи, пока мы не вылечим тебя. Надеюсь, вы с Сакурой хотя бы придумали стоящий план? Какаши позволил себе помедлить, обдумывая ответ. Вскрытие печатей казалось ему хорошим планом, вот только был ли он так уж хорош? Чем больше Какаши узнавал, тем меньше рвался возвращать воспоминания. Кроме того, «последний козырь» Цунаде вряд ли был доступен теперь, когда вернулся Саске. Он определённо был ревнивым типом. Все члены клана Учиха, с которыми Какаши имел дело, были страшно ревнивы – вплоть до одержимости предметом своего обожания, а это вело к многообразному невротическому поведению. Кстати, об одержимости… О чём он только думал, обнимая Сакуру в ответ?! И что, следом он бы поцеловал её, если бы не появился Саске? Какаши беспокоило то, что он не мог ответить на этот вопрос твёрдым «нет». – Ты уснул? – резко спросила Цунаде. – Что за мечтательный вид? – Я действительно мало спал, – кивнул Какаши. Но достаточно, чтобы ему приснился сон, который тревожил его даже спустя долгое время после пробуждения. «Возьми себя в руки», – сказал он себе. – Откуда мне знать, что ты не сговорился с Учихой? – Для чего? – нахмурился Какаши. – Чтобы захватить Коноху! Представь себе! – Если бы я хотел захватить Коноху, – выходя из себя, рявкнул он, – я бы давным-давно принял ваше – неоднократное, кстати, – предложение принять пост хокаге. Что за чушь вы несёте! – Не говори со мной таким тоном! – тут же разъярилась Цунаде. – Имей хотя бы минимальное уважение, ты, несносный человек! И – бах! – чашечка для саке разбилась об стену у Какаши за спиной. Сегодня хокаге отвратительно целилась. В её оправдание можно было сказать, что ей пришлось подняться среди ночи и разгребать хаос, за который был ответственен он, Какаши; и это при том, что он прекрасно знал, как Цунаде ценила здоровый сон. Какаши вздохнул. Ругань – это неконструктивно. – Госпожа Цунаде, – проговорил он уже спокойнее, – нам нужно переселить Саске и Сакуру на новое место, пока мы не будем уверены, что опасность миновала. Я думаю… – Они могут жить здесь. Я хочу, чтобы с Учихи глаз не спускали, – приказала та, всё ещё полыхая яростью. – Скажи Ямато проработать детали. Третий этаж не занят. – Понял, – кивнул Какаши. Выбрать одни из гостевых апартаментов Башни хокаге было разумным решением. – А ты возвращайся в казармы Анбу. Под пристальное наблюдение Ямато. – Хорошо, – снова согласился Какаши с некоторым облегчением. Это было куда лучше тюрьмы, а капитан Ямато был рассудительным малым. А ещё казармы располагались близко к Башне – так близко, что Какаши бы смог вполглаза приглядывать за Саске. И Сакурой. Впрочем, принимая в расчёт мысли, которые закрадывались в его голову, ему стоило держаться от неё подальше. Очень-очень далеко. – Госпожа Цунаде, убедите Сакуру пройти медпроверку, – добавил Какаши. Пусть он и собирался больше не докучать ей, но ему было важно, чтобы Сакура была жива и здорова. – Ты считаешь, это необходимо? – нахмурилась Цунаде. – Да, Сакуру сильно потрясло произошедшее, но, думаю, она не хочет этого признавать. – Я сделаю, как ты просишь, – чуть смягчившись, проговорила она. – Спасибо тебе. Спасибо, что оказался там, когда это было так важно. Пусть даже… я по-прежнему считаю, что ты – идиот. Уклоняясь от степлера, Какаши краем глаза заметил какое-то движение и, повернув голову, увидел, что это Шизуне робко заглянула в кабинет. Должно быть, она только-только набралась храбрости, до того ожидая, когда их яростная перепалка утихнет. – А, это ты, Шизуне, – повернулась к ней Цунаде. – Что такое? – Пришли Саске Учиха и Сакура, госпожа Цунаде, – ответила та и, немного застенчиво улыбнувшись Какаши, подняла руку в приветствии. – Уже? – пробормотала себе под нос хокаге. – И чем вы, молодёжь, занимаетесь? Что ж тут удивительного, что рождаемость падает. Хорошо, зови их! – И Анбу спрашивают, когда можно будет приступить к вскрытию. Анализ внешних покровов ничего не дал. – Вызови Кабуто, – приказала Цунаде. – Скажи использовать все его штучки. Там должно быть хотя бы что-то. – Могу я тоже посмотреть? – в нетерпении спросил Какаши. – Нет, не можешь! – раздражённо бросила хокаге. – Ты отправляешься в казармы и сидишь тихо, пока не поступит другой приказ. – Я не могу сидеть тихо! – шокировано воскликнул Какаши. – Так научись, чёрт тебя дери! – Могу я… могу я навестить кое-кого? – И кого же? – Цунаде подозрительно прищурилась. – Анко. Анко Матараши. Она – наблюдатель на экзаменах на чунина и преподаватель академии. Мы… давние друзья. – О-о-о-о-о, – протянула Цунаде. Какаши ошарашенно наблюдал, как на её злом лице расцветает широкая улыбка. – Конечно, конечно! Чувствуй себя как дома, Какаши. Остепенись. От этого тебе будет сплошная польза. – Я думал, что мне нужно как можно быстрее возвращаться к своим обязанностям… – пробормотал он. Кажется, он угодил в какую-то ловушку и даже не заметил этого. Иногда Какаши просто не понимал этих женщин… – Ну, это было до того, как ты устранил угрозу, не дававшую нам покоя последние несколько лет, – весело проговорила Цунаде. – Можешь устроить себе каникулы. Сделай для Конохи что-нибудь другое. – Хорошо, – сказал Какаши, подумав, что сегодня хокаге… невероятно странная. – Могу я идти? – Конечно, конечно! Уже выйдя за порог и поразмыслив об их разговоре, Какаши решил, что всё прошло не так уж и плохо. Он сумеет найти себе занятие, вряд ли это окажется так уж сложно. Перво-наперво стоило отправиться на могилы Рин и Обито и возложить цветы. Уж слишком долго Какаши там не появлялся. А потом проведать Анко и Булла и сходить на прогулку. И ещё заскочить к Гаю. И, наверное, пойти взглянуть на маленьких генинов. Ирука ведь по-прежнему преподаёт? Вот уж кто ему всегда нравился. Да, в Конохе была уйма дел. И как-нибудь нужно поговорить с Саске. Какаши подозревал, что тот сумеет ему помочь сложить все детали головоломки, раз уж Цунаде не смогла. В конце концов, Паккун обнаружил Саске уже на подходах к деревне. Почему бы ему возвращаться домой именно в этот самый момент? Последний Учиха определённо должен был знать, что происходит.