Потерянный на дорогах жизни

Сакура ушла. Какаши почувствовал печальную пустоту своей комнаты ещё до того, как полностью проснулся. Он интуитивно знал, что обязательно должен запомнить сон, от которого только что очнулся, но тот, каким бы важным ни был, уже рассеивался в дым. Образы исчезали из его памяти, как лопаются мыльные пузыри, оставляя Какаши лишь смутное ощущение дежавю и ничего больше. Всё вокруг пахло Сакурой. Ему хотелось, чтобы этот запах остался с ним навсегда, и одновременно – чтобы он поскорее выветрился. В груди ныло. Какаши никогда в жизни не испытывал ничего подобного, но – какая ирония! – благодаря «Ича Ича» знал, как эту боль принято называть. Тоска. Какая глупость – вот так бездумно попасться в эту ловушку. Разве не клялся он себе, что никогда не кончит, как все те печальные персонажи из книг Джирайи? Жалкие и одинокие, едва способные дышать из-за застрявшего в горле комка чувств, бесконечно жаждущие женщину, которая никогда не будет им принадлежать? – Сенсей? Какаши обрадовался знакомому голосу. Нужно было стряхнуть эту постыдную жалость к себе. – Каэру? – Какаши сел на койке. – Что-то случилось? – О, отлично. Вы уже проснулись, – Каэру приоткрыл дверь и осторожно заглянул в комнату. Наверное, было уже очень поздно. Свет в коридоре был притушен и едва освещал проход. Его никогда не выключали полностью – никто не хотел, чтобы элитные шиноби Анбу попадали друг на друга, случись надобность быстро выступить всеми силами. Неясная полутьма как нельзя лучше подходила им – окутанным тайной асассинам. – Как вы себя чувствуете, сенсей? – спросил Каэру. – Я в порядке, – и ведь Какаши даже не врал: пусть чакры по-прежнему было очень мало, но он уже мог двигаться, не рискуя рухнуть от истощения. Прощальный подарок Сакуры? Обычно он не мог подняться на ноги так быстро. – Значит, вы… – казалось, Каэру хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать верные слова. – Мне нужно в душ, – пробормотал Какаши. Ему нужно было смыть с себя запах Сакуры, иначе о ясности мыслей можно забыть. Вот до чего уже дошло! Однако, когда Какаши уже было приготовился спустить ноги на пол, он вдруг понял, что совершенно обнажён, передумал, и вместо этого пошарил рукой между каркасом койки и стеной и вытащил бутылку воды, которую всегда там держал на всякий случай. Жадно выпил её до дна. Последстви истощения чакры шли своим чередом: сначала невероятная жажда, следом должен был прийти страшный голод. В казармах Анбу никогда не было еды. Самое время уходить отсюда, решил Какаши. – Думаю, вам нужно к хокаге, – с сомнением проговорил Каэру. – Что-то произошло? – почуяв неладное, тотчас вскинулся Какаши. Будь его воля, он бы с радостью не встречался с Цунаде ещё очень долго. Да, Какаши злился. И чувствовал себя оскорблённым. Он столько раз рисковал своей жизнью ради деревни, а ему всё равно не верят? Цунаде придётся как следует извиниться. – Ну… не совсем, – заюлил Каэру. – Говори, – вздохнул Какаши. – Я только что разговаривал с новенькой. – Новенькой? Но у нас не… – о! Ну, конечно! –Да, точно. Маска птицы? – Да! Она! – взволнованно подтвердил Каэру. – У неё отличное гендзюцу. Вы проверяли её, сенсей? Я бы с удовольствием сходил с ней на миссию. Какаши фыркнул. Просто замечательно. – Простите, – Каэру робко улыбнулся. – Кажется, меня занесло не туда. Но я не о том. Я… В общем, у наших ворот посетительница, которая хочет поговорить с вами. Она по-прежнему ждёт. – Что? – Какаши рассеянно попытался вспомнить, где его наручные часы. Огляделся, ничего не нашёл и спросил: – Который час? – Почти полночь. В общем, я рассказал новенькой о той женщине у ворот и о том, как она выглядит, и она вдруг разволновалась. В плохом смысле разволновалась. И сказала, что пойдёт сейчас к хокаге. Потому я и подумал… – Никто не ходит к хокаге почти в полночь, – твёрдо сказал Какаши. – Если только это не ситуация жизни и смерти. В это время Цунаде спит, а будить спящую Цунаде – затея крайне неразумная. Сакура это тоже понимала. В конце концов, она была её ученицей. – Я знаю! – раздражённо воскликнул Каэру. – Я о том и говорю! Если эта женщина из Страны Травы – ситуация жизни и смерти, то вам тоже нужно идти к хокаге! Я не хочу, чтобы вы попали в беду. В ещё большую беду, чем сейчас. Какаши в замешательстве потёр лоб. Что ещё за женщина из Страны Травы? Он не знал никого оттуда. Самое время отыскать бельё и выдвигаться. – Я пойду сразу к воротам. Нельзя, чтобы женщина стояла за воротами и ждала в такой поздний час. И почему её не впустили? Ах да, хотя бы тут Какаши знал ответ: из-за последних нападений в Коноху не пускали незнакомцев, а местных выпускали только с особого разрешения. – Простите, что доставил вам проблемы, – с раскаянием в голосе проговорил Каэру. – Все эти странные события последних дней… – Не беспокойся, – успокоил его Какаши. – Единственный, кто виноват в моих проблемах, – это я сам. Нужно ли одеться по полной форме или хватит свободных штанов? Наверное, по полной форме. А жилет Анбу? Да, у него всё равно не было под рукой джонинской униформы. Склонившись к умывальнику, Какаши попытался придать своим торчащим волосам хоть какое-то подобие порядка. Те привычно не подчинились. – Снаружи идёт дождь, – подсказал Каэру, с любопытством наблюдая за мучениями Какаши. – Сенсей, может, мне пойти с вами? – Нет необходимости. Какаши нахмурился своему отражению в зеркале. Он выглядел так, будто его подхватило ураганом, несло десять миль, а потом выплюнуло не пойми где. Обувь? Там. Оружия не нужно, но парочка кунаев и сюрикенов никогда не помешают. Какаши на ходу прихватил две сумки. – Я принесу зонт, – сказал Каэру и исчез за дверью. Какаши сдёрнул с крючка плащ. Значит, его хотела видеть женщина из Страны Травы? В животе поселилось неприятное предчувствие, будто беда уже ждала его за поворотом. Время шло, а жизнь с провалами в памяти не становилась легче. На самом деле, Какаши начинал подозревать, что его проблемы только начинались.

***

Коноха крепко спала, как и положено в такое позднее время: свет в окнах погашен, лишь фонари, обрамлявшие главную дорогу к воротам, по-прежнему светились. Накрапывал летний дождик. Какаши всегда считал звук дождевых капель, барабанящих по жестяным крышам, убаюкивающим, располагающим к неторопливости, вот только сейчас он спешил, почти переходил на бег. Дождь – не самая подходящая погода, чтобы ждать за воротами. – Какаши! – позвал один из стражей из-под деревянного навеса. – Что ты тут делаешь в такую поздноту? – Мне сказали, меня кто-то хочет видеть, – ответил Какаши. – Ох, да! – вдруг вспомнил Изумо и вскочил на ноги. – Я и забыл. – Она как-то затихла, – задумчиво протянул Котецу. – Может, ушла? – Выпустите меня, я посмотрю, – вздохнул Какаши. Сбоку от ворот находилась маленькая дверца как раз на такой случай. Однако её открывали так редко, что стражам пришлось сначала долго искать ключи, а потом – не менее долго сражаться с неподатливым замком. Какаши вышел наружу, во влажную тьму за воротами – не светилось ни одного фонаря, даже луна скрылась за тучами. Когда его глаза привыкли к ночному мраку, он различил два неясных силуэта, нахохлившихся в дождевиках у стены. Какаши торопливо раскрыл зонт и укрыл их от дождя. Они что, задремали, пока ждали его? Более высокая фигура подняла голову. Было слишком темно, чтобы разглядеть лицо, но Какаши показалось, что он заметил очки. – Какаши? – спросила женщина. Не мешкая ни секунды, она встала. Её ботинки захлюпали. – Слава богу, это ты! Пока Какаши раздумывал, откуда он знает этот голос, женщина уже бросилась ему на грудь и, жалко всхлипнув, уткнулась в плечо. – Я не знала, куда ещё пойти, – заговорила она, задыхаясь в собственных слезах. – Было так страшно. Я лучше прямо сейчас отправлюсь в тюрьму Конохи, чем куда-то ещё. Пожалуйста, впусти нас. – Мама? – маленькая фигурка тоже подняла голову. – Мама, ты плачешь? Женщина склонилась к ребёнку. – Не волнуйся, моя хорошая, – проговорила она. – Я просто очень рада видеть этого дядю. Он нам поможет. Он обещал твоей мамочке. Какаши снова поднял зонт. И почему всё в последнее время кажется ему каким-то странным сном или даже злым розыгрышем? Разве не должен он был запомнить обещание, данное матери? – Прошу, проходи, – сказал Какаши. Кем бы ни были эти двое, он не мог позволить женщине с маленьким ребёнком мокнуть под дождём. – Спасибо, – с дрожью выдохнув, ответила она. – Спасибо. Я знала, что ты сдержишь своё слово. Какаши узнал её только по тому, как зло она глянула на стражей ворот – будто хотела им поотрывать головы и съесть на ужин, – когда они прошли в дверцу и вступили в круг света. Карин. Какаши захлопнул приоткрытый рот прежде, чем кто-то успел заметить его озадаченный вид. Карин с маленьким ребёнком, до сих пор прячущимся под глубоким капюшоном дождевика. Он мог только повыше поднять зонт, защищая их от дождя. Тем временем его голова отчаянно работала в тщетных попытках вспомнить хоть что-нибудь: хотя бы кроху, хотя бы какую-то малость, кроме того, как Карин привели в Коноху и бросили в тюрьму. Заслышав торопливые шаги, Какаши обернулся в сторону деревни. Розовые волосы подсказали, кто к ним спешит. Желудок как будто сделал переворот, затем ещё один. Заметив его, Сакура замешкалась. На её лице промелькнуло смятение, которое перетекло в выражение, которое можно было бы истолковать как беспокойство. – Какаши? – остановившись рядом с ним, спросила Сакура. Она вглядывалась в его глаза так, будто могла прочесть в них ответы. – Сакура! – всхлипнула Карин. – О, Сакура! Я так рада тебя видеть! Сакура перевела взгляд на Карин, и Какаши ошеломил страх, который он вдруг в нём заметил. Коротко посмотрев на Карин, Сакура уставилась на ребёнка. Какаши тоже присмотрелся внимательнее. За плащом невозможно было разглядеть, сколько ему лет и кто, вообще, перед ними – мальчик или девочка. – Карин, – сказала Сакура каким-то неживым, холодным голосом, – какая неожиданность. – Где Саске? – спросила та. – Прошу, Сакура. Они говорят, он нездоров. Могу я помочь? Взгляд Сакуры снова метнулся к Какаши. А он стоял, смотрел на неё в ответ и чувствовал себя круглым дураком. Она думает, что он должен принять какое-то решение? – Если к нему пускают посетителей… – осторожно начал Какаши. – Он в коме, – проговорила Сакура тем же холодным тоном. – Я, само собой, могу провести тебя к нему. Но тебе нужно где-то остановиться. И снова – глаза на Какаши. Место, где можно остановиться? Его старая квартирка уже давно пустовала. Может, стоит предложить? – Моя квартира свободна, – сказал Какаши, не успев толком обдумать, хорошая ли это идея. Похоже, стресс от всего происходящего наконец-то догнал его. Взгляд Сакуры стал убийственным. Значит, всё-таки плохая идея? Но квартира всё равно была никому не нужна всё это время, так что почему бы не впустить тех, кому негде жить? Он приподнял брови, будто спрашивая, что он сделал не так. – Спасибо, – глаза Карин снова наполнились слезами. – Спасибо большое. Это очень много значит для меня. – Мы запишем в журнал, что вы прошли в ворота, – вклинился в разговор Изумо. – Имя? – Карин, – твёрдо ответила она. – Клан неизвестен. – А ребёнок? – Изумо деловито шелестел листами толстой книги. – Это Сарада, – голос Карин вдруг зазвучал мягко и любяще. – Клан тоже неизвестен. Просто… Сарада.