Потерянный на дорогах жизни

– Вы сказали ей, что Саске в больнице? – понизив голос, выговаривал Какаши стажам ворот. Украдкой он поглядывал на угрюмую Сакуру, пытавшуюся впихнуть свой зонт в руки Карин. – Нет, конечно! – оскорбился Изумо. – Мы просто сказали, что он сейчас прийти не может. Прикидывая так и этак, откуда Карин могла узнать про Саске, Какаши вспомнил: она – весьма искусная куноичи-сенсор, и это если не принимать во внимание, что ей всегда прекрасно удавалось манипулировать другими. Карин читала чакру разных людей, точно книги, и однажды ей даже удалось обвести вокруг пальца Ибики. Рядом с ней стоило поостеречься. Одно то, что Карин объявилась именно сейчас, было подозрительно. По пути в больницу Сарада крепко держалась за руку матери, уткнувшись лицом ей в бедро. От чего бы они ни спасались, девочка определённо была травмирована. Карин так и не взяла зонт, и теперь Сакура шла, держа его над ней и Сарадой. Следом, чуть отстав, шагал Какаши, прикрывая от дождя Сакуру. Она словно бы и не замечала этого, пока они не оказались у входа в больницу. – Ты разве не должен отдыхать? – сумрачно спросила она у Какаши. – Наверное? – чуть улыбнулся тот. – Но мой подчинённый Каэру, совершенно тобой очарованный, кстати, разволновался и решил меня разбудить. – Глупая лягушка, – пробормотала Сакура. – Он мне показался более рассудительным. – Ты посреди ночи сказала, что пойдёшь к Цунаде. Само собой, ты его напугала. – Я не знала, который час, – призналась Сакура. – Я поняла, насколько уже поздно, стоя у её двери. Я, конечно, не стала её будить, но сразу пошла к воротам. Какаши страшно захотелось взъерошить ей волосы – так тепло ему стало от этих слов. – Спасибо, что пришла. Ты всегда заботишься о других, даже если не должна. – О, но разве они – твоя забота? – Сакура снова рассерженно сверкнула глазами. Какаши не понимал, отчего она так злится. Настолько же ему было непонятно, зачем Карин просила позвать его к воротам, будто они вдвоём хранят какую-то страшную тайну. Он задумался: возможно ли, что Карин попросту знает об его амнезии и пытается повернуть ситуацию в свою пользу? Сакура провела их прямо в отделение интенсивной терапии и отперла тяжёлую дверь. – Не шуми, – хмуро предупредила она Карин. В палате посреди активированной печати стояла окутанная пульсирующим зелёным светом койка, на которой, погружённый в глубокое беспамятство, спал Саске. Цунаде с Сакурой изобрели новые медицинские техники специально для таких исцеляющих куполов, превратив больницу Конохи в самое продвинутое во всём мире шиноби медучреждение, занимающееся тяжёлыми травмами. Как жаль, что им постоянно приходилось отказывать в лечении шиноби из союзных стран – уж слишком мала была их больница. Пока Сакура проверяла печать, Карин скинула капюшоны со своей головы и с головы ребёнка. Из-под плаща Сарады показались чёрные волосы и усталое маленькое личико с решительными тёмными глазами за стёклами очков. Девочка ни на кого не смотрела и цеплялась за мать, то и дело прячась в складках её плаща. – О нет, Саске! – всхлипнула Карин и сделала к койке несколько нетвёрдых шагов, будто собиралась броситься ему на грудь. – Не подходи ближе, – предупредила Сакура, вскинув руку. Какаши вдруг вспомнился один невольно подслушанный разговор: мол, заклятой соперницей Сакуры была вовсе не Ино, а одна из подчинённых Орочимару. А ещё – что Карин сумела улизнуть из особенно строго охраняемых застенков Конохи, припрятав нужный инструмент и оружие в фотографии Саске. Снова взглянув на до боли напряжённую Сакуру, Какаши решил, что дело тут в ревности – должно быть, появление Карин вернуло к жизни её давнюю неуверенность и заставило засомневаться в месте подле Саске. И поэтому то, что Сакура всё-таки пришла к воротам, делало её поступок ещё более щедрым жестом. Бескорыстным, самоотверженным людям рядом нужен человек, который проследит, чтобы их добротой не злоупотребляли, подумал Какаши, наблюдая за лицом Сакуры – за непреклонностью этого лица проглядывала плохо спрятанная ранимость. Человек, который напомнит об их собственных чувствах и нуждах. Смешно было ожидать подобной чуткости от Саске, который безуспешно пытался собрать воедино разорванную в клочья душу. Он и себе-то помочь не мог. Быть может, Какаши мог бы стать для Сакуры таким другом? Или для них обоих? Если он хотя бы раз в жизни был серьёзен насчёт помощи Саске… сейчас настал тот самый момент для окончательного решения, чего, вообще, стоит его, Какаши, слово. Карин опустилась на колени и разрыдалась, прижимая к себе дочь. Убедившись, что целостности печати больше ничего не угрожает, Сакура подошла к Какаши с полотенцем в руках. – Вот. С тебя так и течёт. Он поглядел вниз и в самом деле увидел у себя под ногами большую лужу. – Прости. Какаши тут же бросил полотенце и стал возить его по полу ногой, вытирая воду. – Идиот! – рассердилась Сакура. Ну, что теперь не так? А она уже схватила другое полотенце и, решительно чеканя шаг, шла к нему. Не успел Какаши понять, чего от него, вообще говоря, хотят, Сакура уже принялась рьяно вытирать его – сначала тело, потом промокшие насквозь волосы. – Должно быть, капюшон соскочил, – пробормотал Какаши, извиняясь за бардак, который учинил в палате. Грубоватые движения Сакуры, сосредоточенно сушившей ему волосы, оказались неожиданно приятными, а близость – невероятно отвлекающей. Он глубоко втянул носом воздух. – Сакура, будь осторожна, – прошептал Какаши. Он старательно прижимал руки к бокам, боясь дать им волю. – Она с лёгкостью читает людей. Никто не говорил ей, что Саске в больнице. Она, похоже, угадала по реакции стражей. Сакура на мгновение остановилась и кивнула: «Ясно», – и, чуть придвинувшись, стала вытирать ему волосы уже нежнее. Какаши тем временем боролся с искушением коснуться её лба своим. Он снова хотел её. Сильно. Карин, наконец, затихла и теперь, округлив глаза, смотрела на них вопрошающим взглядом. – А вы с Какаши… – начала она. Взгляд спустился ниже, прикидывая расстояние между ними, так, будто оно выдавало их с головой. Может, и правда, выдавало. Какаши уж точно не мог прятать свои чувства перед сенсором её калибра. – Нет! – Сакура торопливо отпрянула, рассерженно сжимая в руке мокрое полотенце. – Я замужем за Саске. – О… – обронила Карин. Её глаза округлились ещё больше. – Я не знала. Он никогда не говорил. Секунду Какаши был уверен, что Сакура сорвётся. Он заворожённо смотрел, как кровь бросилась ей в лицо, а глаза яростно сощурились. Он почти верил, что из её ушей вот-вот повалит дым. – Неужели, – процедила Сакура сквозь зубы. – Может быть, он взял да забыл? Ради собственного удобства. – Нет, – твёрдо ответила Карин. – Он бы никогда так не сделал. Взгляд Какаши перескочил на ребёнка. Вот оно что, теперь он понял, что происходит. Вся эта ситуация – снова, и эта тоже – словно бы сошла прямиком со страниц «Ича Ича». На неискушённый взгляд Какаши Сараде было около пяти лет. Со времён побега из тюрьмы Карин и Саске, похоже, более-менее часто виделись, так что, возможно, до свадьбы с Сакурой он… И всё-таки нет, Саске действительно никогда бы не сделал ничего подобного. Учиха с трудом выражали чувства, они были одержимы – что в любви, что в ненависти. Раз завязав отношения, они уже никогда не отпускали своих близких. И вообще, были ли в этой девочке фамильные черты Учиха? Какаши оглядел робкое создание словно бы новым взглядом. Непонятно. Чёрные волосы? Это не показатель. Глаза, как будто бы немного знакомые? Их тоже едва ли можно было считать неоспоримым доказательством. Однако это всё объясняло, так ведь? Почему Карин оказалась в опасности. Почему ищет спасения в Конохе. Что, если?.. Какаши с присвистом втянул воздух сквозь зубы, когда в голову ему пришла новая мысль: Шаринган пробуждается, когда его обладатель переживает потрясение. – Когда Саске придёт в себя? – между тем спросила Карин. – Мне нужно с ним поговорить. – Когда мы с госпожой Цунаде решим, что он в достаточной степени вылечен, – отчуждённо ответила Сакура. Какаши нутром чуял, что расклад не в их пользу: все они словно бы сидели на пороховой бочке, готовой взлететь на воздух от одной искры. В деревню явилась девочка – неимоверной ценности трофей, который обязательно заинтересует шиноби в масках демонов, кем бы они ни были. А если девочка, и впрямь, наделена Шаринганом, то она отчаянно нуждается в учителе. И, наконец: женщине и её ребёнку, обессиленным долгой дорогой, нужно отдохнуть и набраться сил… – Он точно не проснётся до завтра, – проговорил Какаши спокойнее, чем чувствовал себя на самом деле. – Пойдём. Я покажу, где вы остановитесь. – Спасибо, – пробормотала Карин и замолчала, глядя на Сакуру. – Я тоже пойду, – упрямо проговорила та. – Хорошо, – кивнул Какаши, хотя он бы предпочёл, чтобы она отправилась домой и легла спать. До его старой квартирки было двадцать минут пешком. Какаши не наведывался туда уже давным-давно и вдруг встревожился, не окажется ли там грязно, однако быстро отвлёкся от своих размышлений, когда Сарада заплакала, жалуясь на боль в ногах. Карин выглядела совершенно измотанной и тоже готовой разрыдаться, так что он предложил девочке взобраться к нему на спину. Кое-как Карин удалось убедить её, что кататься у шиноби на спине – ужасно весело. Её радостное «Он и меня катал! Было так здорово!» сделало своё дело, и вскоре к спине Какаши уже прижималось маленькое тёплое тельце. Через пять минут тонкие детские ручки сонно повисли. Дальше Сакура и Карин шли, не произнося ни слова, и Какаши все так же не чувствовал необходимости разбавлять повисшую между ними тишину. Он ступал осторожно, чтобы не побеспокоить свою ношу. Дождь понемногу стихал – малое благо, но он всё равно был благодарен. – Наверху, – сказал Какаши, когда они оказались перед домом, в котором он когда-то жил. Запах на лестнице оказался точь-в-точь тем же, что раньше. Какаши первым поднялся по лестнице и повернул дверную ручку. Та оказалась не заперта – как и всегда. Он привычно ударил локтем выключатель. Свет залил чисто убранную квартиру – ни пылинки, ни пятнышка. Какаши удивлённо моргнул. В том, чтобы быть активным шиноби, была своя выгода: например, не приходилось беспокоиться о счёте в банке. Или об уборке в собственной полузаброшенной квартире. – Проходите, – пригласил он. После подъёма по лестницам обе его спутницы тяжело дышали. Карин пересекла порог первой, сняла ботинки, а плащ повесила на крючок. – Давай я её возьму, – проговорила она, осторожно снимая Сараду у него со спины и усаживая её в кресло. – У тебя есть футболка… что-нибудь, в чём я могу уложить её в постель? Какаши понятия не имел. Он скинул обувь, повесил плащ и отправился к шкафу. На удивление, на полках было полно одежды – по запаху чистой. Какаши пошарил внутри и достал бадлон для Сарады – если повезёт, она не будет из него выпадать, – и футболку для Карин. – Ванная там, – он передал одежду и указал направление. – Новые зубные щётки в шкафчике. Там же должны быть и полотенца. Чувствуйте себя, как дома. Карин благодарно кивнула и со спящим ребёнком на руках исчезла за дверью. Щёлкнула задвижка, и Какаши повернулся к Сакуре. Она так и стояла, словно бы не решаясь переступить порог. – Ты разве не хочешь зайти? – А можно? Ему было трудно понять, о чём она думает. Возможно, потому что Сакура очень старалась скрыть свои мысли. Однако её неловкость была видна, как на ладони. Неужели ей казалось, что она здесь незваный гость? – Конечно, – Какаши улыбнулся. – Квартира маленькая, но мне её всегда было достаточно. Не припомню, приходила ли ты сюда когда-нибудь… – Нет, – серьёзно ответила Сакура, – я раньше не бывала в твоей квартире. Она сняла обувь, стряхнула с плеч пиджак и робко ступила внутрь, вертя головой из стороны в сторону и стараясь всё рассмотреть, словно бы в том, что она оказалась у него дома, было что-то особенное. Что ж, может, и правда, было: к Какаши редко приходили гости – всё чаще другие джонины, и то, только когда он оказывался прикован к постели. Кажется, однажды к нему наведался Наруто, но это было так давно, что он не мог вспомнить того визита ясно. – Можно мне?.. – Сакура указала на стоящие на тумбочке фотографии. – Конечно, – повторил Какаши. Их было три. На одной – седьмая команда в самом начале своей истории: он сам, улыбающийся, придерживающий ладонями недовольного Саске и ворчащего Наруто, а между двумя мальчиками – Сакура, такая счастливая, что, кажется, ещё чуть-чуть – и она взорвётся, как воздушный шарик. На второй фотографии – Минато, возвышающийся над ещё совсем юными Какаши и Обито, а между ними – радостная Рин. Какаши всегда казалось забавным, насколько похожи были эти снимки. Должно быть, Минато бы вдоволь насмеялся, узнай он, что его самый невыносимо-надменный ученик стал в итоге сенсеем его сына. На третьей, выцветшей от времени фотографии были запечатлены родители Какаши. Он сам нашёл её вскоре после самоубийства отца. – Это ведь ты, – проговорила Сакура, ткнув пальцем на угрюмого мальчишку на снимке команды Минато. – Да, – Какаши усмехнулся. – И что меня выдало? Маска, торчащие волосы – все отличительные черты были уже на месте. – Я встречала этого тебя, помнишь? – Сакура указала на его голову. Да, она действительно упоминала их встречу – вот только ни словом не обмолвилась о своём впечатлении. Какаши не испытывал гордости, вспоминая, каким он был в том возрасте. – Каким ты был лапочкой, – продолжила Сакура. – Несмотря на огромное самомнение. Если бы мы встретились раньше, и я была в твоей команде… Моргнув, она густо покраснела, так и не договорив. Какаши улыбнулся, однако на самом деле эта незавершённая фраза огорчила его: было просто говорить, мол, если бы мы встретились тогда-то и тогда-то. Эти слова ничего не значили. Хуже того – они подчёркивали, насколько всё скверно обстоит в настоящем. Они не встретились – не в последнюю очередь, потому что их разделяли четырнадцать лет разницы в возрасте. Сакура и раза не взглянула в его сторону до их недавнего воссоединения – и спасибо за это всем богам. То же можно было сказать и о Какаши: пусть Сакура и восхищала его своим характером и напором, но тогда она была лишь ребёнком. Их притяжение возникло после долгих лет знакомства, его отягощало столь многое, что у него попросту не было будущего. – Твой сенсей был Четвёртым Хокаге, так ведь? – спросила Сакура. – Да, – Какаши кивнул. – Он был замечательным учителем и шиноби. Ты знала, что его учил Джирайя? Я уже гораздо позже понял, насколько это повлияло на Минато-сенсея. Нам невероятно повезло, что Джирайя согласился стать сенсеем Наруто. – А как звали тех двоих? – с любопытством продолжила расспросы Сакура. Казалось, она боялась спугнуть его. Ничего удивительного в этом не было – Какаши всегда холил и лелеял свои тайны. – Обито. Вы встречались, – он горько рассмеялся. Ну конечно, Сакура не могла его забыть. Она лишь пыталась узнать, насколько далеко ей будет позволено зайти. Сакура вдруг посерьёзнела. – Какаши, это правда?.. Это правда, что ты вернул Мангекьё Шаринган, как все вокруг говорят? Как?! От этого разговора им было не уйти, готов был к нему Какаши или нет. Но если бы ответ был так прост, разве он бы уже не ответил всем любопытствующим сплетникам? – Не нужно отвечать, – проговорила Сакура, коротко взглянув ему в лицо и отвернувшись к фотографиям. – А кто эта девочка? Она миленькая. – Рин, – сказал Какаши. – Рин Нохара. По лицу Сакуры он понял, что ей знакомо это имя. – Я убил её. Возможно, он хотел напугать её, возможно – заставить замолчать и прекратить неудобные вопросы. Возможно, он просто надеялся, что мысли, высказанные вслух, перестанет тяготить его. Легче не стало. Какаши никогда бы не смог забыть ощущение, с которым его рука пробила мягкое тело Рин, не смог отрешиться от всепоглощающего ужаса, когда он с кристальной ясностью осознал: Чидори разорвало ей сердце, это неминуемая гибель, и он ничего, совершенно ничего не может сделать. – Поэтому меня стали звать Убийцей Друзей, – проговорил Какаши. Момент казался правильным, чтобы поделиться и этим тоже. – У тебя был выбор? – тихо спросила Сакура, не сводя взгляда с фотографии. – Я дал обещание, которое не смог выполнить, – ответил Какаши. – А до этого я много, много раз ошибался. Спрашиваешь, моя ли вина – её смерть? Да. Моя. На сто процентов. И тогда Сакура, наконец, посмотрела на него – с глубоким сочувствием и готовностью выслушать всё до самого конца. Она словно бы предлагала лекарство, которого он неизменно, за годом год жаждал, – человек, который понимал, какие страдания приносили муки совести, но не стал бы пытаться успокоить его пустыми разговорами. Который бы сумел облегчить боль, потому что рядом с ним будущее кажется светлее. Однако прежде чем Сакура успела сказать хоть слово, а Какаши – хоть словом выразить свои чувства, из ванной появилась Карин со спящей Сарадой на руках. – Я положила мокрую одежду в раковину, – сказала она. – Я приготовлю тебе постель, – быстро ответил Какаши и стащил с кровати покрывало. И почему он так обрадовался, что их прервали? Должно быть, просто не привык кого-то к себе подпускать. Тут, очевидно, требовалась практика. – Но разве это не единственная?.. – Я здесь больше не живу. Можешь оставаться столько, сколько захочешь. – Огромное тебе спасибо, – проговорила Карин. Она опустила Сараду на кровать, оправила подушку и укрыла её одеялом. – Спасибо, – повторила она и сжала ладонь Какаши в своей. – Ты всегда был таким добрым. Какаши ожидал, что Сакура разозлится, но этого не произошло. – Я могу приготовить тебе травяной чай со снотворным эффектом, – предложила она Карин. – Ничего особенно сильного – просто чтобы ты как следует отдохнула. Хочешь? – Да, – без колебаний согласилась Карин, отпуская ладонь Какаши. – Как раз то, что мне сейчас нужно. – Кухня туда, – махнул рукой тот. – У тебя ведь амнезия, – усевшись на край постели, проговорила Карин, как только Сакура скрылась за дверью. – Ты понятия не имеешь, что пообещал мне. Стоило ли отрицать? Да и какой в этом смысл? – Да, – кивнул Какаши. – И то, что ты знаешь об этом, не вызывает у меня особенного доверия. – Я вижу это по течению твоей чакры, – пожала плечами Карин. – Я вижу, что некоторые твои воспоминания заблокированы. И прямо сейчас мне всё равно, веришь ты мне или нет. Ты – добрый человек, и ты впустил нас, а только это и важно. Я хочу, чтобы Сарада была в безопасности. Здесь ей нечего бояться. – Мы можем завтра поговорить? – спросил Какаши. – Да. Нам нужно поговорить. А потом взгляд Карин зацепился за фотографию на тумбочке, и вся она словно бы окаменела. – Кто… Кто это? – побледнев, прошептала она. – Кого ты имеешь в виду? – изумился Какаши. Дрожащим пальцем Карин указала на команду Минато. – Я с моим сенсеем и сокомандниками. Рин и Обито. – Р… Рин? – Карин громко сглотнула. – Да, её звали Рин, – ответил Какаши. Нежная невинная Рин, не созданная для их жестокого мира, девочка с добрым сердцем и страшной судьбой. – Я встречала её. Она стоит во главе программы. – Что? – Какаши нахмурился. – Нет, ты ошиблась. Её уже давным-давно нет в живых. Карин неистово замотала головой. – Она выглядит точь-в-точь, как на фотографии! Значит, ты её знаешь? Прошу, расскажи мне о ней. Какаши нахмурился сильнее. Карин точно обозналась, но, если где-то был человек, как две капли воды, похожий на Рин, он хотел об этом знать. – Ты можешь… – начал Какаши, однако в этот момент из кухни появилась Сакура, держащая в руках исходящую паром кружку. – Готово, – она улыбнулась. Улыбка вышла бледная, без тени веселья. – Пей скорее, пока горячее. – Завтра, – проговорила Карин, пряча мысли за бесстрастным взглядом. Она подула на чай, сгоняя ароматный пар, а потом выпила лекарство до дна, как и советовала Сакура. Кивнув, Карин легла на подушку и через несколько секунд уже провалилась в сон. – Это… была неслабая доза, – заметил Какаши. Сакура пожала плечами. – Я готовила и посильнее, – её голос звучал чуть самодовольно. – Поверь мне, ей сейчас нужно как следует выспаться и ничего больше. Какаши поглядел на неё, вскинув брови, – наполовину удивлённо, наполовину вопрошающе. В ответ Сакура изобразила невинное непонимание. – Послушай, – сказал он, – я совершенно не помню, какое обещание, как она утверждает, я ей давал. Карин либо потрясающе ловкая лгунья, либо у меня даже худшие проблемы, чем я раньше подозревал. Не верь ни единому слову, пока у нас не будет доказательств. – Конечно, – кивнула Сакура. – Поначалу я сомневалась, не твой ли это ребёнок, но потом я увидела её лицо. Она как две капли воды похожа на Саске, – её взгляд обратился к спящей девочке. – Тебе не нужно мне врать. Я ценю твою правдивость. Сарада – дочь Саске, в этом я уверена. Вот только не уверена, что это значит. Она посмотрела на Какаши, словно ожидала, что он сейчас всё ей объяснит. – Думаю, тебе не стоит торопиться с выводами, – ответил тот. – И почему ты всегда так защищаешь Саске? После всего, что он натворил, – горько проговорила Сакура. – Потому что… – Какаши с трудом сглотнул. – Потому что он этого заслуживает. Учиха – заслуживают. Коноха причинила им столько зла. – И ты – тот, кто всё исправит? Ты не был среди тех, кто в ответе за это зло. – Нет. Но Учиха… Обито, Итачи… Я им многим обязан. Мне нужно отплатить им за добро. Сакура фыркнула. – Отплатить? Сомневаюсь, что хоть кто-то из этих двоих думал, что у тебя перед ними есть какой-то долг. – Мне всё равно, – покачал головой Какаши. – Я делаю это ради себя самого, ради собственного спокойствия. Несколько долгих мгновений Сакура просто разглядывала его своими огромными зелёными глазами, не говоря ни слова. – Удивительно, – задумчиво проговорила она, наконец. – Я ведь раньше этого не замечала. Вы так похожи. Ты так же одержим тем, чтобы совершать правильные с твой точки зрения поступки. В точности как Саске. Как и он, ты готов пойти на крайности. Наверное, именно поэтому я… – Нет, – оборвал её Какаши. – Нет. Ничего не говори. – Но… – Значит, ценишь мою правдивость? Отлично. Тогда вот ещё немного неприукрашенной правды. Я не могу слышать, как ты сравниваешь меня с Саске, который сейчас в коме по моей вине. Я не хочу, чтобы ты ещё когда-либо говорила: «Если бы мы встретились раньше». Я уважаю твой выбор, и ты знаешь, как я восхищаюсь твоей силой и целеустремлённостью. Ты – потрясающая женщина, но дальше мы не зайдём. Думаю, мы оба это понимаем. – Если это – то, что ты… – Сакура была так ошеломлена этим выговором, что Какаши тут же захотелось обнять её и успокоить, но… нет. – Да, это – то, что я хочу, – сказал он и сразу же понял, что это самая бессовестная ложь, которую он произносил в своей жизни. – Хорошо, – тихо ответила Сакура. – Мне нужно, чтобы ты сделала то, о чём мы с тобой говорили несколько часов назад. – Гендзюцу? Какаши кивнул. – Ладно. Прямо сейчас? Но уже так поздно. И у тебя по-прежнему мало чакры. – Прямо сейчас, – твёрдо проговорил он. – Мне осточертело то, что я ничего не помню. Пора это прекратить. – Ладно, – глубоко вздохнув, повторила Сакура. – Ладно. Давай вернёмся в Башню хокаге. Там нас не побеспокоят. Какаши склонил голову, соглашаясь. Не побеспокоят. И он также не позволит себе отвлечься. Вернуть воспоминания – сейчас это была его единственная цель. А уж в зависимости от того, что он узнает, Какаши решит, стоит ли претворять в жизнь следующий этап своего плана.