***
Приют располагался на окраине Конохи, в живописном и удалённом месте. Комплекс разросся: Какаши заприметил несколько новых зданий. В дверях его встретила суровая женщина – преклонного возраста, в тёмной одежде и очках, на вид смутно знакомая. Он ведь недолго здесь жил, так? Наверное, несколько месяцев? Как раз за год до того, как вступил в Анбу и получил квартиру в городе? Воспоминания были неясными… как будто сокрытыми в непроглядном туманном мареве. Какаши вспомнил, что говорила ему Сакура. Быть может, он сам запечатал свои воспоминания о приюте. Вот только зачем? Разглядывая табличку над дверью, он постарался вспомнить чётче, но туман остался непроницаем. – Я здесь смотрительница, – прервала тишину женщина. – Могу я вам помочь? – Я ищу Кабуто, – вежливо проговорил Какаши. – Кабуто? – женщина побледнела. – У него какие-то проблемы? – Нет, – ответил Какаши, ошарашенный резкими покровительственными нотками в её голосе. Ему и в голову не приходило, что Кабуто может быть кому-то дорог в Конохе. – Я рада. – Смотрительница слабо улыбнулась. – Он живёт в доме под гигантским деревом на заднем дворе. Просто обойди главное здание и сразу его увидишь, Какаши. Какаши благодарно кивнул и зашагал прочь, размышляя, отчего она назвала его по имени, да ещё так фамильярно, опустив все вежливые обороты, – это было ненамеренно или же смотрительница хорошо его знала? Маленький домик нашёлся точно там, куда ему и указали. Он словно бы опирался на ствол огромного дерева, возвышавшемся над ним, как башня. В траве пестрели дикие огненные лилии, большинство дверей были распахнуты: дом весь был подставлен ветру и солнечному свету. Переступая порог, Какаши думал, что не так он представлял логово Кабуто, – и, завернув за угол, столкнулся с ним нос к носу. Хозяин дома сидел на веранде, потягивая чай и изучая какие-то бумаги. Появление Какаши было таким неожиданным, что он выронил чашку – которую, впрочем, тут же поймал, не дав разбиться. Кабуто не стоило недооценивать – больше Какаши такой ошибки не совершит. – Нормальные люди дают знать о своём присутствии, когда наносят визит, – прошипел Кабуто с исказившимся от ярости лицом. – Если ты глухой, это не мои проблемы. – Какаши пожал плечами, отвечая не менее гневным взглядом. Тренировки, призванные превратить его в первоклассного убийцу уже в весьма юном возрасте, сделали своё дело. От привычки неслышно ступать было сложно избавиться. – Чего тебе нужно? – Кабуто поднялся и с нарочитой небрежностью отряхнул брюки. – Ответов. – И ты считаешь, что получишь их, потому что… – Он приподнял брови в притворном любопытстве. – Кто-то, кто добровольно заботится о детях, потерявших родных, не может быть таким уж отвратительным. – О, просто сгинь. Мне твоя жалость даром не нужна. – Я и не жалею тебя. Какие бы трудности ты ни испытывал в прошлом, всё это осталось позади. С моей точки зрения ты отлично устроился в Конохе. – Какаши обвёл жестом дом. – Ты теперь здесь живёшь? – Невероятно. Ты заявился, чтобы читать мне нотации, – прорычал Кабуто. – Ты! Из всех людей! Ты правда думаешь, что у тебя есть хоть какое-то моральное право? И вот опять – в его словах звучала враждебность, говорившая о какой-то очень личной, очень болезненной обиде. Но у Какаши не было ни времени, ни сил разбираться в её истоках, если для такой злобы вообще могут быть какие-то причины. – Послушай. Я не буду играть с тобой в игры. Ты знаешь, что у Саске есть дочь? В этот хаос оказался вовлечён невинный ребёнок. Ей всего пять. Нет, Кабуто не знал, судя по искреннему изумлению на его лице. – Её мать привела её в Коноху, чтобы мы… я… мы… защитили её. Но для этого мне нужно знать, от чего они спасались. Я… я очень вежливо прошу тебя, пожалуйста, просвети меня. Я… и правда по своей воле участвовал в… экспериментах? Которые связаны с Шаринганом? – Ты сказал «пожалуйста»? – Глаза Кабуто превратились в узкие щёлки. – Я не совсем ясно расслышал. – Пожалуйста, – сказал Какаши, заталкивая поглубже неприязнь и гордость, хоть и с огромным трудом. – Пожалуйста. Кабуто некоторое время смотрел на него со странным выражением лица и, наконец, вздохнул. – Ну что ж. Да, ты по своей воле участвовал в экспериментах, связанных с Шаринганом. Единственные, кто знает о них, – это я, ты и Саске. – Продолжай, – поторопил Какаши, когда Кабуто замолчал. – Ты сам пришёл ко мне и попросил этим заняться. – Но почему? – голова Какаши уже шла кругом. Так, значит, он и в самом деле действовал у Цунаде за спиной? Непостижимо! Преданность своему каге – правило номер один Кода Шиноби. Без верности какой смысл у его жизни? – Из-за Учиха, конечно. Из-за чего ещё? Ты ведь всегда чувствуешь себя обязанным защищать его, так ведь? Его – или, скорее, его истреблённый клан. Этот твой неподъёмный комплекс вины выжившего… Он, знаешь ли, объясняет почти всё. – И как эти эксперименты помогут… Как всё это связано? Зачем ему?.. Подождите-ка. Только не это. – С Саске что-то не так? – А ты умный, – сказал Кабуто, впервые без уже привычной издёвки и притворства. – Слышал, многие хвалят твою логику. И для этого тебе даже не нужен Шаринган, ничего себе! Вот же дерьмо! Он ведь почувствовал неладное в тот день в баре. Сакура сказала, что это просто лихорадка, но было что-то во взгляде Саске, и Какаши только теперь понял, что именно: Саске знал, что за болезнь мучает его, и сходил с ума от страха. – Что с ним? Ты знаешь? – спросил Какаши. Всё внутри у него сжалось. Кабуто пожал плечами. – Не совсем. Саске считает, что это та же болезнь, что и у Итачи. Блядь! Должно быть, Саске доверился ему. Это была единственная причина, почему Какаши мог добровольно стать участником человеческих экспериментов, которые Цунаде бы никогда не одобрила. Если Саске был смертельно болен, если бы он умер, так и не оставив наследников… – Похоже, ты, наконец, понял, – хмыкнул Кабуто. – Я много лет экспериментировал с кровью Учиха. Я как раз недавно добился того, что ты сам смог активировать Шаринган, а не таскал его, пряча за протектором, постоянно активированным и вытягивающим огромное количество чакры. – Но это невозможно, – свирепо процедил Какаши. – Благодарю, что снизошёл до меня и поделился своим ценнейшим мнением, дорогой наш эксперт, – холодно бросил Кабуто. – Не думал, что ты из тех, кто отрицает очевидное. – Но… разве для этого не нужны глаза Учиха? – Ого, да ты и в самом деле эксперт, – глумливо усмехнулся Кабуто. – Да, нужны – как и кровь Учиха. Для того ты и носишь кровавую печать. – Но я… – В твоей башке два глаза Учиха, невыносимый ты идиот. Не заметил их, глядя на себя в зеркало? Хотя, по справедливости говоря, эти глаза – тайна. Возможно, они могут накладывать гендзюцу и заставлять своих владельцев забывать. Какаши захотелось срочно сесть, но нельзя было показывать свою слабость перед Кабуто… Он упал на порог дома, будто подломились колени, и спрятал лицо в ладонях. – Чьи… – К горлу подкатывала тошнота. – Фугаку Учиха. Отца Саске. Но как? Бога ради, как?! Откуда они вообще взялись?! – Недавно я вколол тебе сыворотку крови и теперь у тебя новая кровавая печать. Просто имей в виду, твоё тело по-прежнему отвергает кровь Учиха, так что, уж будь так добр, принимай свои лекарства. Ты мне не нравишься, но я потратил на это исследование слишком много времени и не хочу, чтобы мой подопытный объект номер один издох. – Вытащи их. – Какаши поднял голову. От отвращения ему хотелось выцарапать себе глаза. – Сейчас же. – Сейчас же? – Кабуто рассмеялся. – Вот уж нет. Я ведь уже говорил: использование двух Мангекьё изменило структуру твоих клеток. Я не знаю, как вернуть всё назад… пока что. Без меня ты бы уже давно отправился на тот свет. – Мне нужно рассказать всё Цунаде. – Какаши был готов принять на себя всю её ярость. – Не будь идиотом! – Кабуто остро глянул на него. – Она сразу же прикроет эту лавочку. А мы ведь зашли так далеко! Ты сам мне сказал, что она быстро успокоится, если мы сможем представить ей результаты – превратить всех шиноби в обладателей Шарингана. Вообрази только, что это будет значить для Конохи! – У Саске ребёнок, – тихо проговорил Какаши. – Теперь можно не беспокоиться о наследнике. Мы должны остановиться. Нельзя действовать у Цунаде за спиной. Это просто неправильно. – Ты и сам прекрасно знаешь: одного беззащитного ребёнка недостаточно. За этой девочкой, за её глазами станут охотиться – если уже не охотятся. Хочешь защитить её? Что ж. Удачи. Одного тебя не хватит ровным счётом ни на что. Если уже не охотятся… Карин убегала от кого-то. Выходит, кто-то узнал о Сараде. – Говоришь, об экспериментах знаем только ты, я и Саске? – задумчиво сказал Какаши. – Не думаю, что это правда. Есть кто-то ещё. Кто-то, у кого есть Мангекьё, кто может вызывать Сусаноо. Кто-то, кому я позволил себя поймать, чтобы скормить ложную информацию. Кто-то… «Кто знает, как стирать воспоминания? Должно быть, я подобрался слишком близко». – Тебя ведь тоже тренировал Данзо? – спросил Какаши. Ему не давала покоя какая-то мысль, какая-то неправильность, которую он никак не мог ухватить и облечь в слова. Что-то было не так. Что-то – сокрытое за белым непроницаемым туманом. – Ну и? – мгновенно ощетинился Кабуто. – Он научил тебя забывать? Какаши видел – Кабуто прекрасно понял, что он имел в виду. Шпиона высочайшего класса. Человека без настоящей личности, который способен запечатать то, что может скомпрометировать его в руках врага, или вообще всё, что угодно. Уничтожь свою личность. Уничтожь прошлое. Уничтожь будущее. Ты – ничто. Миссия – всё. Что, если это дзюцу можно было направить на человека и заставить его забыть? Что, если… Какаши резко поднялся. – Я обязательно докопаюсь до сути, – холодно проговорил он. – И я предупреждаю тебя: если ты работаешь против Конохи… – Отлично, – оскалился Кабуто. – Я рад, что мы вернулись к взаимной ненависти. Мне так куда удобнее. Чутьё Какаши вопило: Кабуто что-то прятал, знал больше, чем желал показать, а это значило: он либо был предателем, как и в прошлом... либо что-то защищал. Или кого-то. – Как зовут смотрительницу приюта? – спросил Какаши. Кабуто саркастично улыбнулся. – О, ты её не узнал? Она – Нохара. Ты ведь, кажется, убил её дочь? Где-то… лет тридцать назад? Но не беспокойся. Она давным-давно простила тебя, Герой Шарингана. Ошибки, которые мы совершили в прошлом, прощены и забыты. Разве нет? Рин. Боль была такой же острой, как в день её гибели. Прощены и забыты, да? Никогда. Просто потому что Какаши никогда этого себе не позволит.***
Сакура не бежала домой со всех ног только потому, что ужасно устала. Прижимая к груди завёрнутый в розовую бумагу мэлонпан, она с надеждой размышляла, получится ли у неё встретиться с тем, кто так предусмотрительно оставил для неё этот небольшой дар, в Башне Хокаге, когда он приведёт Сараду на ночь? Хотя бы ненадолго. Хотя бы ради того, чтобы сказать: «Привет», – и убедиться, что он хорошо отдохнул после всех трудностей последних двух дней. Однако в дверях вместо Какаши её встретил Саске. В инвалидном кресле. Неподвижный взгляд тёмных глаз лёг тяжестью на плечи Сакуры. – Привет, Саске, – сказала она, скидывая плащ и туфли. На большее её не хватило – от усталости даже говорить стало трудно. Саске был по-прежнему бледен, лицо его кривилось от боли. Должно быть, медсестра недавно ушла, но накрыла его колени пледом. «Тепло поможет стабилизировать кости», – отстранённо подумала Сакура. – Привет, Сакура. – проговорил Саске. – Как прошёл твой день? Сакура даже нашла в себе силы удивиться. Должно быть, Саске чувствовал себя не в своей тарелке от того, что позабыл об их браке, и, судя по тону, даже испытывал некоторые угрызения совести. Кажется, он, и правда, сильно ударился головой. Эта вымученная вежливость казалась странной и жуткой. – Сарада ещё не вернулась? – Сакура озвучила свою главную надежду. В квартире стояла мёртвая тишина. – Вернулась. Они привели её около часа назад. Губы у Сакуры задрожали, и она торопливо их прикусила. А ведь ей так хотелось обнять Какаши. Только с ним ей хотелось разговаривать, с единственным человеком, рядом с которым на сердце становилось легче. Она так страшно скучала по нему в этот день, что чуть не сбежала из больницы под вымышленным предлогом. – Она что-нибудь говорила? – спросила Сакура и пошагала в сторону кухни. Саске следовал за ней по пятам, с лёгкостью управляя креслом даже одной рукой. Дверь в гостевую спальню, которую теперь занимала Сарада, была плотно затворена. Сакура осторожно тронула пространство за ней своей чакрой и нашла внутри маленькую, усталую искру чужого присутствия. – Она со мной не разговаривала, – сказал Саске. – Ни слова. Сакура вынула из холодильника остатки еды, приготовленной её мамой. Этого хватит, хотя Саске даже не подумал приготовить рис, подумала она с ожесточением. Есть не хотелось. – А что сказали сенсеи? – Сакура отвернулась к раковине набрать стакан воды. – Они спорили. – Почему? – Сакура нахмурилась. – Какаши хотел завтра проверить, к какой стихии склонна Сарада, но Ирука был резко против, аргументируя тем, что ещё рано, Сарада слишком маленькая и это может быть опасно. – И? – Что-то подсказывало Сакуре, что спор закончился плохо. – Когда Ирука повысил голос на Какаши, Сарада его сильно толкнула, убежала в комнату, заперлась и больше не выходила. Сакура вздохнула. Значит, спорили? Это совсем не в духе Какаши и Ируки. Похоже, тренировка прошла из рук вон плохо, иначе бы они не стали ругаться. – Ирука сказал, что тренировки займут много времени. У Сарады нет никаких навыков. Она никогда не видела сюрикен и кунай и заплакала, когда он попросил напасть на него, чтобы показать основные приёмы тайдзюцу. Бедный ребёнок. – А что сказал Какаши? – продолжила расспросы Сакура. – Какаши-сенсей, – тут же добавила она. И зачем было исправляться? Как будто ей есть дело до таких оговорок. – Почему здесь плащ Какаши? – спросил вдруг Саске. – Прощу прощения? Однако уже произнося эти слова, Сакура поняла, о чём речь. Плащ! Должно быть, Какаши забыл его вчерашним утром, когда впопыхах выбегал из квартиры. А потом она сама не заметила его, слишком погружённая в безрадостные мысли. – Его плащ. Он забрал его с собой, куда бы ни отправился прошлой ночью. – В Анбу, – сказала Сакура. – Он теперь снова в Анбу. – Там ему и место. Не стоило ему и пытаться учить, – зло процедил Саске. – Учитель из Какаши так себе. Этим утром он опоздал больше, чем на час. Ирука почти впал в ярость. – Он действовал согласно приказу Цунаде, – ответила Сакура. Внутри неё закипал ледяной гнев. – Кроме того, сейчас Какаши – единственный, кого Сарада подпускает к себе. «Но ведь она твоя! Твоя!» – хотелось ей закричать Саске в лицо. – Какаши провёл здесь прошлую ночь, вот почему здесь его плащ, – чётко проговорила Сакура, надеясь причинить боль своими словами. – Он… что? – Глаза Саске расширились и тут же сузились в щёлки. – Ты меня прекрасно слышал. Какаши провёл здесь ночь. Если ты считаешь, что имеешь право на ревность, то ты глубоко ошибаешься. Думаю, ты не помнишь, что происходило между нами, но вот, что я тебе скажу… Для меня ты в прошлом. Мне понадобилось десять лет, но в конце концов – наконец-то! – я поняла, что с меня хватит. Сакуре хотелось выдернуть кухонный ящик и швырнуть в человека, сидящего перед ней, всё его содержимое до последней десертной ложечки – в это проклятое лицо, от красоты которого даже сейчас захватывало дух, в эти глаза, глядящие на неё с больным, страдающим выражением. – Я… Мне жаль, Сакура, – с трудом заговорил Саске. – Должно быть, я действительно причинил тебе боль. Я знаю, что ты… всегда была на моей стороне. Клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы… – Не стоит! – прервала его Сакура. – Просто оставь меня в покое. Зачем ты вообще вернулся в Коноху? Без тебя было гораздо лучше. – Я… – Саске закусил губу. – Я… В гостевой спальне что-то бухнуло, пол чуть дрогнул, будто упало что-то тяжёлое. Сердце Сакуры замерло. – Сарада? – Она тут же оказалась под дверью комнаты, но та оказалась заперта изнутри. – Сарада? – Постучала. – Открой, пожалуйста, дверь. Ответа не было. – Сарада? Как не было и чакры Сарады внутри. – Чёрт, – ругнулась Сакура. Один удар кулака – и дверь распахнулась, замок вырвало. В спальне было пусто. Сердце подскочило и забилось где-то в горле. Сакура развернулась на пятках, оглядываясь и лихорадочно пытаясь найти какой-то знак, хоть что-нибудь, подсказывающее, как пятилетний ребёнок мог исчезнуть из запертой комнаты. Кто-то похитил её? Но ведь окна были заперты, а снаружи стояли на часах Анбу. Они не могли потерять Сараду. Если это всё же произошло… Чёрт, почему ей вообще есть до этого дело? Тогда-то Сакура и заметила на полу лист бумаги. Она скорее бросилась к нему, подхватила и вгляделась в украшающий лист отпечаток лапы. Чем-то он напоминал подпись. Сакуре уже приходилось видеть подобное. – Какаши представил Сараду своим нинкен? – спросила Сакура и затаила дыхание, ожидая ответа. Да, это было на него похоже – псы не только могли развеселить девочку, но и помочь в случае опасности. За спиной скрипнуло инвалидное кресло. – Да, Ирука что-то говорил об этом, – проговорил Саске. – Сарада освоила дзюцу призыва? – изумилась Сакура. – Нет. Возможно, Какаши дал ей свисток. Сарада как-то умудрилась позвать Паккуна, и тот забрал её. Куда потерянный и несчастный ребёнок мог отправиться в столь поздний час? Сакуре не стоило труда разгадать эту загадку. Она и сама больше всего на свете хотела оказаться там. – Я пойду за ней, – Сакура торопливо пошагала прочь. – Я знаю, где она. – Сакура, позволь помочь тебе, – раздался голос Саске уже ей в спину. – Я знаю, что ошибался. Я хочу… Но Сакура больше не хотела слышать ни слова. Она уже выскочила за дверь и бежала вниз по лестнице. У неё всё-таки получится увидеться с Какаши. Ей, как никогда, было это нужно. Всё станет хорошо, как только он окажется рядом. Или, по крайней мере, Сакура могла в это верить.