Потерянный на дорогах жизни

– Ну так что-о-о-о? – протянула Анко, когда они поднялись на балкон академии, и предложила Какаши сигарету. – Правда, что ты встречаешься с девчонкой Харуно? «Значит, слухи уже настолько расползлись», – подумал Какаши. – Вроде того, – пробормотал он. Чиркнула зажигалка. Какаши затянулся и выдохнул дым, глядя, как тот, слетая с губ, вьётся в воздухе. – Тогда ничего удивительного, что я тебя больше не интересую, – драматично вздохнула Анко. – Она просто умереть не встать – шикарная. Какаши что-то невразумительно промычал. Ему никогда не нравилось обсуждать личную жизнь– слишком неловко. – Но тот ребёнок не твой, – продолжила Анко, кивнув на Сараду во дворе. Спрятавшись за Ируку, девочка наблюдала за первогодками, метающими сюрикены в цель. И этот слух, значит, тоже. Занятно. Какаши широко улыбнулся, и Анко ухмыльнулась в ответ. Так что он там наплёл о предполагаемой матери? Прекрасная женщина, которую он встретил в Стране Волн, от рождения неизлечимо больная и обречённая умереть молодой. Какая трагедия. – Она абсолютно точно Учиха, – проговорила Анко. – Надо быть слепым, чтобы не видеть эти волосы, глаза, фигуру. Ей ведь примерно… пять? Может, шесть? И когда этот поганец Саске успел? Сроки мало интересовали Какаши, а вот причины – совсем наоборот. Но, возможно, они были как-то связаны? Знал ли Саске, что болен, на момент зачатия? Может быть, это был акт отчаяния? Или он спал с Карин накануне свадьбы с Сакурой, просто испугавшись будущего? Какаши снова затянулся, глядя в светло-голубое небо с редкими белыми облаками. В жизни ему доводилось встречаться с мужчинами, которых перед свадьбой охватывала паника, и они начинали беспорядочно спать со всеми, кто был не прочь, – на страницах книг Джирайи. Какаши всегда было интересно, каково это – поклясться провести остаток жизни с одним-единственным человеком. В его воображении это было захватывающе, но что он, вообще, знал. – Твой или нет, но Хатаке Какаши, разгуливающий по улицам с маленьким ребёнком, – это покушение на безопасность Конохи, – поддразнила Анко. – Тысячи аварий и несчастных случаев, настоящий хаос! Мне придётся пожаловаться Цунаде. – Сейчас не самое подходящее время, – рассеянно ответил Какаши. Шизуне рассказала ему о том, что так подкосило Цунаде. Оказалось, наступила годовщина смерти Дана Кайто, и Цунаде по давнему обычаю погрузилась в депрессию на несколько дней. Накануне она так перебрала с алкоголем и успокоительными, что Шизуне пришлось применить продвинутое дзюцу, чтобы привести её в чувство. «Вот ещё один крайний случай, – подумал Какаши. – Цунаде до сих пор так остро переживает потерю любимого человека, что не может двигаться вперёд». И это объясняло её беспокойство насчёт психологической оценки. – Анко, ты что-нибудь знаешь о новых тестах, которые хотят добавить к физическим стандартам? – спросил Какаши. Анко вскинула брови и рассмеялась. – Ты не слышал ни одного слова, да? Соберись! С твоей работой опасно быть таким невнимательным. – Прости. А что ты говорила? – Ничего особенно важного. Просто что мне будет грустно, потому что ты больше не придёшь навестить меня. Ты и вообразить не можешь, как мне было приятно, когда ты вдруг заявился ко мне, – покосилась на него Анко. – Я пока не умер и по-прежнему могу тебя навещать. Как сейчас. Просто я не раздеваюсь. Анко снова рассмеялась. – И ладно. Можешь приходить поплакать на моём плече, когда совсем прижмёт. И с чего бы ему?.. – Прости, – она поспешила извиниться, заметив, как изменилось выражение его лица. – Я не имела в виду ничего такого. Но она сказала, и она имела в виду. – Все знают, насколько эта Харуно одержима Учихой, – назидательно проговорила Анко. – Или, может, лучше сказать преданна? Жертвенна? Я имею в виду, чёрт возьми, она ведь даже вышла за него замуж! За этого ледяного, высокомерного засранца. Он меня пугает до дрожи. – Не такой он плохой, – на автомате возразил Какаши. – О боги, тебе точно понадобится моё плечо, – вздохнула Анко. – Я понятия не имею, как это у тебя получается: на миссиях ты весь такой холодный и формальный, а в жизни – милый, сладкий пончик. – Не такой я милый, – пробубнил Какаши, чувствуя, как начинают гореть уши. – Самый-самый милый, – лучезарно улыбнулась Анко. – Людям хорошо рядом с тобой. Ох, я начинаю скатываться в сентиментальность, того и гляди разревусь. Просто береги себя, Какаши. В прошлом жизнь обошлась с тобой довольно жёстко, так что хотелось бы, чтобы сейчас ты был счастлив. Сегодня, видимо, был какой-то особенный день, когда люди вокруг делали таинственные заявления, касающиеся его жизни и эмоционального состояния. – Твою мать, – Анко попыталась незаметно смахнуть выступившие слёзы. – Иногда я вспоминаю всех тех, кто погиб и часами плачу. Пожалуйста, ты только не умирай, Хатаке. – Почему я должен умереть? – недовольно проворчал Какаши. – Меня сейчас даже не отправляют на миссии. – Цунаде назначила тебя нянькой к маленькой Учиха? Хм-м-м, и все довольны этим раскладом? – У Саске заживёт нога, и тогда мои услуги больше не понадобятся, – голос Какаши звучал куда беззаботнее, чем он чувствовал себя на самом деле. Впереди его ждал разговор с Саске, и не сказать, что Какаши его предвкушал. Какие слова выбрать? «Мне жаль, я спал с твоей женой»? Но он не жалел. Наверное, стандартным набором фраз стало бы что-то вроде: «Я остановлюсь, больше не прикоснусь к ней. Ты вернулся, и я рад этому», вот только Какаши не хотел останавливаться. На самом деле, больше всего ему сейчас хотелось со всех ног рвануть в больницу, к Сакуре, и заняться с ней любовью. Они не виделись всего несколько часов, но это уже было на несколько часов дольше, чем он мог спокойно вынести. – У девочки пока не может быть Шарингана, – между тем задумчиво проговорила Анко. – Она ещё слишком маленькая. Какаши хмыкнул в тон. – У меня дурное предчувствие. Её мать бросила её и сбежала так быстро, будто за ней по пятам гнались демоны. Я так и не смог узнать, что с ними случилось, но Сарада определённо видела ужасные вещи. – Итачи ведь было всего восемь, когда пробудился его Шаринган, и все считали, что это очень рано. Но… кто знает? Ничего нельзя утверждать, когда дело касается членов этого клана. Я считала, что повидала их худшие проявления, а потом на нас свалился Мадара. – Может, я и ошибаюсь, – покачал головой Какаши. – Я очень надеюсь, что Сарада ради её же собственного блага не настолько травмирована, чтобы Шаринган проявил себя. – Понимаю, – Анко затушила сигарету о перила. – Ничего хорошего от этих глаз. Разве что невероятная, захватывающая дух мощь. Скорость. Возможность предугадать движения врага прежде, чем он двинет и пальцем. И ещё гендзюцу… Гендзюцу Какаши всегда ценил больше всего остального. – Но ты ведь здесь из-за экзаменов на чунина. Нервничаешь, что придётся наблюдать? – Анко хихикнула. – Тебе достаточно будет просто выглядеть грозно. В конце концов, ты ведь живая легенда. Малышня испачкает штаны, как только тебя заметят. – Но это ведь неправильно! – нахмурился Какаши. – Ты из меня пугало хочешь сделать? – Неправильно? Это ещё почему? – теперь Анко уже открыто хохотала. – В этом году мы подумывали привезти экзотических диких зверей, но как подумаешь о логистике… Кошмар какой-то! – И потому ты подумала, что неплохо бы позвать дикого Какаши и его теневых клонов? – Какаши не удержался от тихого смешка. – Не говори таких вещей – мне от них снова становится грустно, – скорбно проговорила Анко. – Я хочу вернуть доступ к дикому Какаши и его теневым клонам как можно скорее! Кстати… хочешь ещё одну сигарету? Какаши мотнул головой. – Нет, мне вообще не стоит курить. Проверка уже скоро. – Ну и что? – пожала плечами Анко. – Уж я-то знаю, в какой ты форме! А помнишь, как-то раз ты надрался прямо накануне? Как раз был день рождения Майто Гая. Вот эта была история! И ты всё равно набрал максимум баллов, а мы пришли поболеть за тебя. Какаши взъерошил затылок. А, ну да… Майто Гай и его вызовы во имя Силы Юности. Он так и не смог отказаться ни от одного. – Те времена кончились, Анко. Правила Анбу очень строгие. Ты ни разу не сталкивалась с Ямато, который подозревает, что ты набрала лишний вес. – Он, похоже, нашёл себе отличный объект для опеки! – фыркнула Анко. – Он иногда так бесит, серьёзно! – И всё-таки, что насчёт тех новых тестов? Тебя одобрили в качестве эксперта? Ты должна быть в курсе деталей. Анко кивнула. – Да, одобрили, но не для Анбу. Вы, ребята, никогда не подпускаете к себе людей со стороны. Про тесты я слышала, что их продвигают другие страны. Многие хотят установить общие стандарты, чтобы проверять тебя мог какой-нибудь незнакомый эксперт из другой деревни. Как по мне, идея стоящая. Глядишь, так и разберёмся со всякими полоумными. – Цунаде сказала… у меня могут быть из-за них проблемы, – признался Какаши. – У тебя? – Анко окинула его удивлённо-весёлым взглядом. – Ты, вообще, о чём? Твои кошмары, кажется, стали реже? И ты больше не предлагаешь добровольно поубивать кучу народа? Эй, я ведь отлично помню Мрачного Какаши. Мы все наблюдали, как ты бродишь по Конохе, будто собственный злой близнец. Ты, к счастью, больше не похож на того парня. – Спасибо, – изобразил улыбку Какаши. Тот парень… того парня живьём сжирали муки совести и желание уничтожить себя самого. Он принял звериную жестокость Анбу, как родную, и убил больше людей, чем кто-либо ещё, надеясь, что чужая кровь сможет смыть кровь Рин. Этот парень без раздумий вступил в Корень, ведь чем меньше чувств, тем лучше. Он даже хотел, чтобы мозгоправы поработали над ним посерьёзнее – чтобы полностью забыть себя и как можно скорее. Возможно ли оставить всё это позади? Какаши сжал балконные перила и посмотрел вниз, на детей во дворе. Если он чего и желал для Конохи, так это чтобы это поколение выросло, так и не столкнувшись с ужасами войны, и чтобы Сарада оказалась достаточно маленькой, чтобы всё забыть. – Почему ты думаешь, что у тебя будут проблемы? Потому что он запечатал собственные воспоминания? В глазах Какаши это выглядело настоящей проблемой. Анко положила руку ему на плечо и сжала. – Ты ведь помнишь, что у тебя есть друзья, правда? Надеюсь, уж это-то ты понял с того времени? Не нужно закрываться и снова бродить, как оживший труп, слышишь меня? – Слышу, – пробормотал Какаши и быстро пожал её пальцы. – Давай пойдём в бар вместе с остальными и напьёмся, когда Гай вернётся? – Если он вернётся, – Анко снова смеялась. – Я слышала, что он кого-то встретил на горячих источниках! – Быть не может! – изумился Какаши. – Что, настоящего, живого человека? С каждым часом уйти становилось всё труднее. Коноха была самим средоточием тепла и доброты. Она заменила ему потерянное: и мать, и отца, и друга. Но интуиция говорила Какаши, пусть ему этого отчаянно не хотелось признавать: человек, предавший хокаге, предал и деревню. Предавший деревню не заслуживал её. Правда, сокрытая за непроницаемым туманов в его голове… он действительно хотел знать, что там?

***

– Может быть, мне сказать следующему пациенту, что вы себя неважно чувствуете? – робко спросила медсестра, украдкой поглядев на красные глаза Сакуры, вернувшейся из уборной. – Она, правда, сказала, что вы знакомы и вы примете её даже вне очереди. Сакура покачала головой. – Нет, всё в порядке. Спасибо. Сначала она расцелует Ино за то, что та пришла и прервала Саске, а потом выплачется у неё на плече. Ну почему он не мог вести себя холодно и надменно? Его печальные глаза, эта мольба… Сакура чувствовала, что они будут преследовать её ещё очень долго. «Я что, готова передумать? – в смятении спросила она себя. – Неужели? Я не могу… не могу больше с ним встречаться и разговаривать. Он меня просто убивает». Однако стоило Сакуре увидеть бледное, точно бумага, лицо Ино, как она тотчас проглотила подступавшие слёзы. Подождут. – Ино! Что случилось? Сакура мигом оказалась подле подруги, ухватила её под локоть и усадила в кресло. То самое кресло. Именно там они с Какаши сидели, обнявшись. От этой мысли Сакура ощутила такую тоску, что чуть не всхлипнула. Ей захотелось сорваться с места и бежать, бежать скорее к нему. – Я… мне нужна твоя помощь, – непослушными губами вымолвила Ино. – Конечно! Что я могу сделать? – Сакура пощупала её запястье. Сердце билось чересчур быстро. – Кажется… я беременна, – сквозь слёзы ответила Ино. «Вот оно что!» – с облегчением подумала Сакура. А она уже боялась чего-то действительно страшного. – Сейчас проверим. Ну-ка ложись. Тест делала? Ино кивнула и забралась на койку для осмотров. Та самая койка. Какаши и там тоже побывал. – Да, но они ведь недостаточно надёжны, – дрожащим голосом проговорила она. – Тест был отрицательный? – Да, – снова кивнула Ино. – Но я даже не знаю… Я так странно себя чувствую. Как будто я больше не одна в своём теле, понимаешь? Я так перепугалась. Сакура пошла в угол, где стояло ультразвуковое оборудование. Скорее всего, ещё было слишком рано, чтобы что-то увидеть, но Ино была шиноби-сенсором. При помощи УЗИ они могли что-то заметить или понять, что тревога была ложной. – Ты принимаешь противозачаточные? – спросила Сакура. С тех пор, как она выписывала Ино таблетки, прошло немало времени. Может, закончились? – Да. Я забывала раз или два, но да… принимаю. – Сколько дней задержка? – Два. Сакура задумчиво хмыкнула. – Может, просто в этот раз начнутся позже? – У меня никогда не бывает поздно, – решительно возразила Ино. – У меня настолько стабильные месячные, что по ним можно проверять календарь. – Ино, – Сакура даже нашла в себе силы чуть улыбнуться, – может, ты сейчас в сильном стрессе? От этого часто бывают задержки. Иногда совершенно внезапные. – Да, я сейчас в ужасном стрессе, – взволнованно вскинув руки, провозгласила Ино. – Боги, только не беременность… – И ничего страшного, если беременность. Это ведь не болезнь или что-то в этом роде. И разве вы с Саем?.. – Он начал тренироваться, когда думает, что я не вижу! – прокричала она. – Этот придурок всё ещё хочет вернуться в Анбу. А всё из-за Какаши-сенсея. И надо же было ему, всему такому таинственному и крутому, прийти тогда в бар! – Вряд ли такие решения принимают из-за такой ерунды, – покачала головой Сакура. – Может, Саю просто скучно? – О нет, – Ино залилась слезами. – Ему скучно! Я ему уже надоела! И теперь, когда я беременна, что мне делать, что делать… Сакура шикнула на неё и, успокаивая, принялась массировать точки на её запястьях и ладонях. – Ну конечно ты ему не надоела. Сай в тебя по уши влюблён. Он на тебя всё время смотрит такими глазами, как будто в жизни не видел ничего прекраснее. Прямо как Какаши смотрел на неё, Сакуру, этим утром. Она уже чувствовала, что впадает в зависимость от этого его взгляда. – Не хочу быть вдовой, как Куренай, – всхлипнула Ино. – Дорогая моя, тебе не кажется, что ты слишком спешишь? Давай сначала всё проверим, а потом уже подумаем. Сай пока очень даже рядом и совершенно жив. И ещё он не ходит на миссии. Никакой вдовой ты не будешь. – Грёбаное противозачаточное, – Ино в сердцах хлопнула ладонями по койке. – Будь осторожна, Сакура. Ты ведь пока не хочешь детей. На мгновение дыхание у Сакуры перехватило, а руки сами собой легли на живот. Она, вообще, принимала свои таблетки последние несколько дней? Она не могла вспомнить! Вчера – точно нет. – Цунаде будет в восторге, если ты беременна, – кое-как выдавив из себя улыбку, проговорила Сакура. Отбросить панические мысли не получалось, как ни старайся. – Она всё пытается повысить рождаемость. Не так давно мы с ней чуть не разругались – она хотела полностью запретить контрацепцию. – С ума сошла, – вздохнула Ино. – При всём уважении к нашей замечательной хокаге, да будет её жизнь супер-долгой и плодотворной. – Я сейчас возьму у тебя кровь на анализ. – Сакура уже готовила шприц. – Правда, результат будет через несколько часов. – Кстати, Сакура, а это правда – то, что я слышала? Что ты, рисковая женщина, и Какаши-сенсей уже целуетесь на улицах? – Ино впилась в неё пронизывающим взглядом. – Откуда такие новости? – спросила Сакура, ошарашенная резкой сменой темы. К её лицу прихлынул жар. – Я держу цветочный магазин, если ты ещё не забыла. Весна, люди так и идут. Сегодня это была сплетня номер один. – А, – она сглотнула. Ну и ладно, она будет целовать того, кого хочет, там, где ей вздумается, – да, я его поцеловала. Всего-то чмокнула. Поверх маски. Лучше бы все эти сплетники не совались в чужие дела. – Ну ничего себе, – протянула Ино с лукавой усмешкой. – Быстро же вы. А теперь подробности! – Какие ещё… подробности? – сглотнула Сакура и склонилась к её руке в поисках хорошей вены. Белая кожа Ино так и просвечивала. – Я хочу знать всё-ё-ё-ё, – пропела Ино. – Вы занимались сексом? Как это было? Чувствуешь себя виноватой? А снова затащишь его в постель? О, и самое главное! Ты видела его без маски? Ай! Сакура набрала кровь, вытащила иглу и нажала звонок, вызывая медсестру. – Я видела его лицо, – призналась Сакура. – И?! – Ино вся подобралась. Сакура сжала губы и жестом изобразила, что они запечатаны. – Ну давай уже, – нетерпеливо простонала Ино. – Я даже близко никогда не была к тому, чтобы увидеть его. Хотя бы скажи, я права была, когда влюбилась? Он и правда невероятный красавчик? – Да, – Сакуре хотелось по-девчоночьи взвизгнуть, – невероятный красавчик. – О боже мой! Ты точно переспала с ним, – восхитилась Ино. Собственные проблемы ненадолго перестали для неё существовать. – Потому ты вся так и светишься. Сколько раз? – Ино… – рассмеялась Сакура. – Мы ведь не в баре обсуждаем парней. Ты разве не на приём ко мне пришла? Ложись давай. – Прости, – Ино торопливо улеглась на койку. – Я просто радуюсь за тебя. И как тут не радоваться, чёрт возьми? И не волнуйся! Люди просто слегка возмутятся, посплетничают и успокоятся. В конце концов, все ненавидят Саске. Все ненавидят Саске. Эти слова мгновенно отрезвили Сакуру. – Он этого не заслуживает, – тихо проговорила она. – О, подружка... – вздохнула Ино. – Может, как раз заслуживает. Вошла медсестра, и Сакура вручила ей пробирку с кровью. Да. Может, и заслуживает. – У него есть ребёнок, – выпалила она, как только дверь за медсестрой закрылась. – Слышала что-нибудь об этом? – Что?! – судя по реакции Ино, эта сплетня ещё не успела разойтись по Конохе. – Девочка. Ей сейчас около пяти лет. А её мать… – Сакуре пришлось сглотнуть, чтобы произнести имя, – это Карин. Та бешеная с красными волосами, которая бегала везде с Саске, когда он ушёл из Конохи. – Вот дерьмо, – сочувствующе поглядела на неё Ино. – Ребёнок живёт с нами, – добавила Сакура, чувствуя, как в ней снова поднимается злость, – как будто… как будто она – моя! – Просто брось эту паскуду, – холодно процедила Ино. – Хочет детей от другой женщины? Вот пусть с этой женщиной их и воспитывает. – Она сбежала, – горько ответила Сакура. – Так пусть будет отцом-одиночкой, – Ино пожала плечами. – Мне так жаль, что всё это с тобой случилось, дорогая. Зато у тебя в запасе есть некий горячий шиноби. Развлекайся с ним так долго, как получится. Уверена, он носит тебя на руках. Всегда воображала его именно таким. – Он очень добрый. Мне просто жаль, что я раньше не понимала, как это важно, – тихо сказала Сакура. – Ха, ты бы невероятно выросла в моих глазах, если бы совратила его, когда ещё была его ученицей. – Что? Нет! – Сакура была искренне шокирована. – Я тогда о нём даже и не думала в таком ключе! Он же был моим сенсеем! Ино только отмахнулась от неё, смеясь. – Так даже интереснее – если это табу. Но ты не можешь в него влюбиться, – тут же посуровела она. – Иначе всё слишком запутается. – Да, – согласилась Сакура, хотя и не понимала до конца, что именно имела в виду Ино. Она выдавила на её живот немного геля. – А сейчас попробуем УЗИ. Скажи, если что-нибудь заметишь. – Проклятье, – Ино сдвинулась, чтобы лучше видеть монитор. – Я так боюсь. Я ещё не готова становиться матерью. А разве кто-то бывает готов? – Дети не спрашивают разрешения, когда приходят в нашу жизнь, – вздохнула Сакура. А когда приходят, это не их вина. «Прости, Сарада, – подумала она. – Ты ни в чём не виновата. Я очень, очень постараюсь полюбить тебя в будущем. Просто дай мне ещё немного времени, хорошо?»

***

– Ты сегодня отлично поработала, Сарада, – улыбнулся Ирука. – У тебя начинает получаться. Какаши решил, что лучше ему промолчать. Если с точки зрения Ируки то, что Сарада не роняла сюрикен сразу же, а продолжала держать его, отказываясь даже попытаться его кинуть, – это «начинает получаться», то так тому и быть. Сам он считал, что пора уже оставить несчастного ребёнка в покое и признать: Учиха или нет, но у Сарады не было склонности к ремеслу шиноби. Они шли обратно к Башне Хокаге после нескольких часов в академии. Всё это время Сарада либо плакала, либо пряталась за Ируку или за него, Какаши. – Какаши-сан, – заговорил Ирука, – я слышал, вы будете наблюдателем во время экзамена на чунина? – Да, – вздохнул Какаши. – Простите, что спрашиваю, но вы собираетесь быть с детьми очень строгим? Какаши поднял брови, понемногу раздражаясь. Ирука что, по новой собирается высказывать ему свои опасения? Он попытался собрать всё своё терпение в кулак. – Разве я не говорил ещё много лет назад, что нужно уметь отпускать своих учеников, когда они доходят до этого экзамена? Я сделаю, что должен, хочу я этого или нет. – Да, само собой, – упрямо встретил его взгляд Ирука, – но среди них есть несколько детей более чувствительных, чем в прошлые годы. Времена изменились, Какаши-сан. Сейчас мы… – Более чувствительных? – эхом повторил Какаши. – Ирука. «Более чувствительные» не должны становиться шиноби. Я бы хотел изменить мир, многие пытались, но мы по-прежнему живём в состоянии временного мира и частых войн. – Может, и так, – не сдавался Ирука, – и старые способы сослужили нам хорошую службу. Но разве мир не изменился? Изменился ли? – Насколько я могу судить, – твёрдо ответил Какаши, – всё по-прежнему. Чувствительные умирают. Боязливые умирают. Добрые люди умирают. Даже за момент слабости иногда приходится платить, и в худшем случае это не ты погибаешь, а твои товарищи. И я не позволю тем, кто не может справить с этим давлением, пройти экзамен. Считаю это своим долгом. Ирука глубоко вздохнул. Казалось, он хотел что-то сказать, но промолчал. – Прости, – уже мягче добавил Какаши, – я знаю, как ты заботишься о своих учениках. Но именно потому что заботишься, позволь человеку вроде меня сделать выбор. Можешь считать каждый провал большой удачей. – Как вы можете так жить? – выпалил Ирука словно по наитию, не подумав. Так – это как именно? Зная, что любая миссия может оказаться последней? Что смерть всегда сильнее жизни? Что даже если выложишься по полной, этого может оказаться недостаточно? Да, действительно… Так как же? – День за днём, стараясь разглядеть хорошее, – проговорил Какаши. – Особенно красивый цветок. Ветер, который доносит запах хвойного леса. Интересная форма облаков. Друг, который всегда готов тебя выслушать. Тёпло… – объятий. Женщина, которой хочется подарить весь мир. Смотреть на неё, спокойно спящую. Любовь. Делать всё – ради любви. – Я вами восхищаюсь, – выдохнул Ирука. – Не стоит, – сухо ответил Какаши. – Я тебя разочарую. Ирука, ты – лучший учитель Конохи, и я завидую каждому ребёнку, которого ты учишь. Не нужно восхищаться тем, кто убивает. Ему снова показалось, что Ирука хочет что-то сказать, но не может заставить себя. У нас много общего, подумал Какаши, глядя в его серьёзное, искреннее лицо. Ирука ведь тоже был сиротой. Доводилось ли ему жить в приюте? Если да, то он должен был встречать смотрительницу Нохара. – Ирука, ты… – начал Какаши, но его прервал шум в конце улицы, который быстро приближался. – Сенсей! Сенсе-е-ей! В Конохе был только один шиноби, который умел так вопить. – Наруто, – улыбнулся Какаши, когда тот подскочил к ним, как нетерпеливый радостный щенок. – Ты с миссии? Увидеться с ним всегда было в радость. – Какаши-сенсей, с вами всё в порядке? – взволнованно спросил Наруто. – Я только что узнал, что случилось. Что это за разговоры про Сусаноо и нападению на деревню? Это же невозможно! Разве Саске не единственный, у кого два Мангекьё Шарингана? Видимо, больше нет. – Привет, Наруто! – встрял Ирука, как будто немного обиженный, что любимый ученик не обратил на него никакого внимания. – Рад видеть тебя. – Я в порядке, – ответил Какаши. – Никаких травм, кроме раненого эго. Ямато с остальными занимаются этим делом. – Саске был ранен? – Да, – он кивнул, – но ему уже гораздо лучше. – Но что с этими Сусаноо? Что-то тут нечисто, – пробормотал Наруто, хмурясь в попытках заставить мозг соображать быстрее. Какаши вздохнул. Тот по-прежнему не дотягивал до хокаге. – О, – воскликнул вдруг Наруто, – а это у нас кто? Сарада настороженно разглядывала его, высунувшись из-за Ируки. – Привет! – Наруто улыбнулся и присел на корточки. – Я тебя не видел раньше, хотя ты мне кого-то очень напоминаешь. Я – Наруто! – Моя новая ученица, – похвастался Ирука. – По личному приказу хокаге. – Тогда тебе очень повезло. Ирука-сенсей – лучший учитель Конохи… Только не принимайте близко к сердцу, Какаши-сенсей, – Наруто быстро поглядел на Какаши. – Вы… второй в рейтинге. И самый страшный. – Какая честь, – саркастично проговорил Какаши. – О, и ещё, Какаши-сенсей! – Наруто выпрямился, что-то вспомнив. – Насчёт того, почему я, вообще, здесь. Бабуля-хокаге сказала, что мне нужно сказать вам кое о чём странном, что я увидел по дороге. – Да? – Помните ту рыжую психованную, которая так втрескалась в Саске, что хотела его облизать и всё такое? Я её видел! – Карин, – напрягся Какаши. – Она была здесь. Куда она двигалась? – В противоположную от меня сторону. А я сопровождал Фи… ой, секретная информация. Наверное. Какой у вас допуск, сенсей? – В десять раз больший, чем у тебя, но не важно, – вздохнул Какаши. – Так куда она направлялась? – Думаю, в Страну Воды. – В Страну Воды. Хм… Одна? – Нет, с двумя какими-то парнями. Они выглядели как шиноби, но я не совсем уверен. Что она там вообще делала? – Понятия не имею, – задумчиво проговорил Какаши и искоса поглядел на Сараду. Та зачарованно смотрела на Наруто и, похоже, не поняла, что «та рыжая психованная, которая втрескалась в Саске» – это её мать. – Но всё равно спасибо. Очень полезная информация. – Рад помочь! – просиял Наруто. Потом он перевёл взгляд на Ируку и глаза его заискрились озорством. – Уже заходили к Аямэ, сенсей? Ирука покраснел, как перезрелый помидор. – А т-ты поч-чему спрашиваешь? – Ируке-сенсею нравится рамен, а ещё больше – тот, кто ему этот рамен подаёт, – Наруто улыбался во весь рот. – Зрит в корень! Мой сенсей – настоящий эксперт! – П-потише, – Ируке явно хотелось провалиться сквозь землю. Дочь Тэучи была милой, спокойной девочкой. Отличный выбор. Какаши невольно восхитился, как природа сама сводит подходящих людей, и улыбнулся смущённому чуть не до слёз Ируке. – Вы замечательно подойдёте друг другу, – одобрительно сказал он и показал большой палец. – С-спасибо. Но не думаю, что я ей интересен. – Ерунда! В кого ей ещё влюбляться? Вы же лучший! – прогрохотал Наруто на всю улицу. – А куда вы сейчас, кстати? Как насчёт рамена? Ваш маленький друг тоже выглядит голодным! – Нет, ей нужно домой, – быстро ответил Какаши. Который, вообще, час? – Но ты иди, Ирука. – Вы п-правда думаете?.. – спросил тот с надеждой. О, весна юности, подумал Какаши, развеселившись. – Да, конечно. Иди поешь с Наруто рамена. Увидимся завтра. Всё складывалось отлично. Теперь можно было поговорить с Саске тет-а-тет и разрешить все их разногласия. Или не разрешить.

***

– Почти пришли, – Какаши улыбнулся Сараде, которая шла со скоростью улитки, шаркая и приволакивая свои маленькие ножки. – Скоро отдохнёшь дома. – Но я хочу остаться с тобой, – прошелестела она тихо, как мышонок. Неужели заговорила? И сразу целое предложение! Замечательно! – Послушай, – Какаши наклонился, чтобы посмотреть ей в лицо. – Очень важно, чтобы ты поняла: ты живёшь с Саске, твоим биологическим отцом. – Я не понимаю, что значит это слово. Какаши нахмурился. – Это значит, что он – твой настоящий отец. – Неправда, – Сарада поджала губы. Её глаза быстро наполнялись слезами. – Я хочу жить с тобой и мамой. – Видишь ли, – Какаши вздохнул, – твоей мамы пока нет, а я не могу заботиться о ребёнке. Мне нужно защищать деревню. Прости. – Когда она вернётся? – всхлипнула Сарада. Сердце Какаши надрывалось от сочувствия – настолько несчастной и напуганной она выглядела. – Надеюсь, что скоро, – он потрепал её по волосам, надеясь успокоить. – Ты вернёшь её? Как в тот раз? – В какой тот раз? – Когда ты приходил к нам. – Боюсь, я не помню, Сарада, – осторожно проговорил Какаши. – Сможешь рассказать поподробнее? Когда это произошло? – Я не знаю, – сквозь слёзы выговорила Сарада. Проклятье, подумал Какаши, разозлившись на себя. Ничего удивительного, что она так привязалась к нему – просто они уже встречались в прошлом. – Я верну её, – пообещал он. – Но Саске всё-таки твой отец. – Мой папа умер, – выкрикнула Сарада и, сжав кулачки, бросилась бежать. Какаши тяжело вздохнул и пошёл за ней. Зато она хотя бы стала говорить… или кричать, вот только легче не стало. Случайно ли, специально, но Сарада побежала в сторону Башни. Вскоре она споткнулась, замедлилась и остановилась, печальная и растерянная, посреди улицы, глядя на высеченные в камне лица хокаге. – Пойдём, – Какаши взял её за руку. Сарада позволила ему, но опустила голову так подавленно, что он чуть не повернул назад. Нет, это его обязанность – вернуть ребёнка отцу. Какаши кивнул стражам Анбу, и они стали подниматься на третий этаж. – Вот и пришли. Давай постучим. На стук никто не ответил. «Саске уже должен был вернуться с терапии, – подумал Какаши. – Может, остался в больнице с Сакурой?» Эта мысль ему не понравилась. Совсем не понравилась. «Вот же дурак, – тут же разозлился он на себя. – Саске нужна медицинская помощь, и Сакура не просто его жена, она ещё и доктор. Это естественно, если она станет о нём заботиться». – Есть кто? – позвал Какаши и нажал на дверную ручку. Дверь оказалась не заперта, и он настороженно заглянул внутрь. – Саске? Ты здесь? Со стороны гостиной раздался тихий звук. Безмолвно Какаши сделал знак Сараде подождать снаружи и не шуметь и ступил в апартаменты. – Саске? Сгорбившись и отвернувшись, Саске сидел в инвалидном кресле. Медсестры, приписанной к нему, нигде не было видно. Может, Сакура тоже здесь? Нет, он бы почувствовал её чакру. Саске был один. И вёл себя очень странно. – Саске, я привёл Сараду с тренировки, – Какаши остановился на пороге комнаты. – Саске, нам нужно поговорить. Саске то ли застонал, то ли усмехнулся – тихо, несчастно, потерянно. Этот звук ударил Какаши в самое сердце. – Я… – он прокашлялся, – я надеюсь, мы сможем разобраться. – Разобраться, – прошептал Саске. – С чем тут разобраться? Ты – вор. Берёшь, что хочешь. Жизни. Шаринганы. Дочерей. Жён. Что мы делаем с ворами в Конохе? Я должен знать, я ведь сын полицейского. Атмосфера в гостиной была неправильной, тяжёлой и становилось ещё более давящей с каждой проходящей секундой. Саске скапливал чакру. Неважно, что сейчас он был в инвалидном кресле – Какаши дожил до своих лет в том числе и потому, что всегда честно оценивал своих оппонентов. Если Саске решится напасть, нельзя было подставлять Сараду. Так тихо, как это было возможно, Какаши стал отступать вправо – почти бесполезная затея, учитывая, что он был с голыми руками против Вечного Мангекьё Шарингана. В лучшем случае можно было попытаться поговорить. Любая схватка закончилась бы, не успев начаться, и не в его пользу. – Я взял только то, что мне предлагали, – ответил Какаши, убедившись, что Сараду не заденет при атаке. Саске снова усмехнулся – одновременно безумно и невыразимо тоскливо. – Считаешь себя хорошим парнем? Когда ты успел настолько обмануть сам себя? – Я никогда не называл себя хорошим парнем, – тихо проговорил Какаши, – но я стараюсь им быть. Вот в чём разница между нами. Но ты лучше этого, Саске. Почему ты не борешься с этой тьмой? – Не выношу твои скучные, однообразные нравоучения. Единственная разница между нами – это то, что ты себе врёшь, а я – нет. Хотя я никогда не был уверен до конца, что ты веришь в собственное враньё. – Мне жаль, что тебе приходится проходить через всё это, Саске. Мне жаль, что Учиха по-прежнему несчастливы. – У тебя нет права! Нет права на то, что моё! – Всё верно, Саске. Но у тебя нет прав на то, чего ты не заслуживаешь. Саске закричал, как раненый зверь и обернулся – и Какаши уставился прямо в бешено вращающийся Мангекьё Шаринган. «Вот дерьмо», – больше Какаши ничего не успел подумать, прежде чем погрузился в красный ад Цукуёми… …и вынырнул доли секунды – и много часов спустя. Всё тело невыносимо болело, голова разрывалась от звона, а голос был сорван от криков, хотя в реальности он не кричал. Со стоном Какаши упал на колени, отметив для себя три вещи. Во-первым, он сам спасся из Цукуёми, избежав самых тяжёлых последствий. Во-вторых, Саске смотрел на него изумлённо и растерянно. И в-третьих, перед ним, раскинув руки, стояла Сарада и изо всех сил кричала: «Стой! Стой! Стой! Не делай ему больно!», а её глаза полыхали алым.